Постоянство объекта, тождество и сохранение

Еще один пример неожиданной встречи между недавней историей науки и психогенезом дает проблема постоянства объектов. Постоянство, казав­шееся очевидным и необходимым в начале нашего века, было, как известно, поставлено под сомнение современной микрофизикой, согласно кото­рой объект существует в качестве объекта (в противоположность его вполне) лишь в той мере, в которой он может быть локализован. Поэтому было бы интересно установить, каким образом конституируется понятие объекта, уже не облеченное той необходимостью, которую ему приписы­вала предшествующая история науки.

Исследование умственного развития на первом году жизни показыва­ет, что в постоянстве объекта нет ничего врожденного: универсум первых нескольких месяцев человеческого существования – это универсум без объектов, образованный появляющимися и исчезающими, поглощая друг друга, перцептивными картинами, поэтому поиски объекта прекращаются, как только его закрывают экраном (если накрыть предмет платком, младенец отводит руку, которой он собирался его схватить). Когда ребе­нок начинает искать предмет, поднимая платок, в А, где предмет был закрыт, а последний перемещается (под платком. – Примеч. пер.) в В (на­пример, направо от субъекта, тогда как А находилось слева от него), ребенок хотя и видел, что предмет переместился в В, часто вновь ищет его в А, т.е. там, где его действие оказалось успешным в предыдущий раз, не принимая в расчет последовательные перемещения предмета, которые он безусловно видел, так как внимательно следил за ними. Только к концу первого года жизни ребенок без колебаний ищет предмет в том месте, где он заметил его в последний раз: постоянство объекта, таким образом,

тесно связано с его локализацией в пространстве, последняя же, как мы видим, сама зависит от конструирования «группы перемещений», в кото­рой А.Пуанкаре^: обоснованно видел источник формирования сенсомоторного пространства. Однако Пуанкаре рассматривал эту группу как ап­риорную форму нашей деятельности и мышления, он считал изначально данной человеку способность к различению изменений положения пред­мета (которые можно компенсировать соответствующим перемещением собственного тела) и изменений состояний; однако до тех пор, пока нет постоянных объектов, все изменения являются изменениями состояний, таким образом, группа перемещений, с одной стороны, становится необ­ходимой вследствие постепенной организации действий, не являясь тако­вой изначально и не будучи, таким образом, формой a priori. С другой стороны, делается понятным, почему сам объект, постоянство которого зависит от возможностей его локализации, может терять его в тех случа­ях, когда локализация отсутствует.

Постоянство объекта вместе с постоянством собственного тела (кото­рое познается в связи с наблюдением за телом другого, являющимся пер­вым из становящихся постоянными объектов) образуют первую фор­му того, что можно назвать «качественной идентичностью» в дооперациональном развитии субъекта. В подтверждение этому можно привести многочисленные исследования (между 2–3 и 7–8 годами). Например, когда ребенка спрашивали, является ли вода, изменяющая свою форму при изменении формы сосуда, «той же самой водой»; металлическая про­волока, которой придают форму прямой или полукруга, «той же самой проволокой»; является ли «водоросль» (из некоего химического соедине­ния) «той же самой водорослью», если ребенок видит, как за несколько минут она, будучи погруженной в жидкость, превращается из комочка ве­щества в древовидное разветвление; или, например, когда в перцептив­ном эксперименте с видимым движением (стробоскопическим), когда кружок кажется превращающимся в квадрат или треугольник, спрашива­ли, имеем ли мы дело с одним и тем же объектом, меняющим свою форму, или же здесь два неизменных объекта и т.д. Таким образом были получе­ны два ясных результата. Первый состоит в том, что поле идентичности (тождественности) расширяется с возрастом: так, в случае с «водо­рослью» (исследование Г.Вуайя) младшие дети говорят, что водоросль, увеличиваясь, уже не «является той же водорослью», так как она перехо­дит из разряда «маленьких» в разряд «средних» или «больших» и т.д.; в 7-8 лет, напротив, водоросль остается «одной и той же». Второй резуль­тат состоит в том, что первые формы идентичности появляются гораздо раньше, чем понимание сохранения количества: перелитая «вода» уже остается «той же самой водой», хотя ребенок еще считает, что ее стало немного больше в силу того, что уровень ее слегка поднялся и т.д.

Более раннее появление идентичности по сравнению с сохранением количества интересно с эпистемологической точки зрения. Прежде чем конституировать операцию в собственном смысле слова («идентичную операцию» группы или присоединение «нейтрального элемента»), иден­тичность имеет лишь качественный смысл и достигается простой диссо­циацией постоянных качеств (то же вещество, тот же цвет и т.п.) и ка­честв изменяющихся (форма и т.п.); ее конституирование, следовательно, не предполагает никакой операторной структуры и появляется одновре­менно с одномерными зависимостями ( fonctions a sens unique ). Напри­мер, если точка сгиба нити перемещается по прямому углу, ребенок с 4–5 лет понимает, что сегмент В увеличивается в зависимости от умень­шения сегмента А, и скажет, что это «та же нить», хотя он и думает, что общая длина А + В изменяется по мере перемещения точки.

Что же касается сохранения этой общей длины или же количества пе­релитой жидкости и т.п., то оно достигается лишь к 7-8 годам, так как предполагает операции квантификации (взаимные компенсации между размером, который увеличивается, и размером, который уменьшается, и т.д.); количество, следовательно, предполагает процесс конструирования и не может быть схвачено в простом акте перцептивной констатации, как это имело место в отношении качеств. На дооперациональном уровне единственно возможной является квантификация порядковой природы: например, «более длинный» означает «заходящий дальше», откуда сле­дует отрицание сохранения перелитой жидкости, так как суждение о ко­личестве делается только на основании уровней жидкости (поднимаю­щийся «выше» и т.д.) без учета других измерений.

Сохранение, следовательно, не возникает из идентичности, как счита­ет Дж.Брунер и как думал Э.Мейерсон: оно предполагает операторную композицию преобразований, которая включает идентичность в более широкие рамки обратимости (возможность обратных операций) и коли­чественных компенсаций, с синтезами, которые конституируют число и меру и о которых шла речь в разделе 4. Конституирование понятий сохра­нения было изучено в большом числе исследований, результаты которых оказались полностью соответствующими ожиданиям, вытекающим из данной операторной эпистемологической интерпретации.