Кассета 5. Сторона б

Такое ощущение, что мы все время ездим по кругу, словно он хочет как‑то убить время.

– Ты был на той вечеринке? – спрашиваю я.

– Нет. – Тони смотрит за окно. – Клэй, я должен быть уверен, что с тобой все будет хорошо.

Я молчу, не знаю, что ему ответить.

В ту ночь я не оттолкнул ее, ничем ее не обидел. Но я оставил ее одну в той комнате. Единственный человек, который мог до нее достучаться и помочь ей.

Я сделал то, что она велела, – ушел. Я послушался ее, вместо того чтобы остаться.

– Меня ведь никто ни в чем не обвиняет, – шепчу я.

– Никто, – повторяет Тони, все так же не отрывая взгляд от дороги.

– А ты? – спрашиваю я.

Мы подъехали к перекрестку и притормозили. Тони косится в мою сторону, но всего на какую‑то долю секунды. Затем его взгляд возвращается к дороге.

– Нет, я тебя не виню.

– Но почему ты? – не могу удержаться я. – Почему она отдала тебе копии записей?

– Давай доедем до дома, где была вечеринка, – говорит он. – И я тебе все расскажу.

– Почему не сейчас?

– Я слежу за дорогой, – неубедительно улыбается он.

* * *

Вскоре после того как Клэй ушел, в спальню пришла, вернее, ввалилась парочка, которая сидела на диване. Помните их?

Я думала, что девушка только притворяется, что напилась, чтобы я побыстрее ушла. К сожалению, она на самом деле была пьяна в стельку.

Я прошел мимо них в холле. Джессика одной рукой обнимала Джастина за плечо, а другой придерживалась за стену, чтобы сохранить равновесие.

Я, правда, не видела, как они вошли, так как все еще лежала на полу, а в комнате было темно.

Покинув Ханну, я чувствовал себя невероятно опустошенным и расстроенным. Я прислонился к пианино, стоявшему в гостиной, размышляя, что делать дальше. Уйти или остаться? Но если уйти, то куда?

Ее приятель поддержал ее, чтобы она не упала на тумбочку со всего размаху, и помог ей лечь на кровать, после того как она пару раз споткнулась о нее. Милый парень, он даже практически не смеялся.

Я думала, он уложит ее, укроет одеялом и уйдет. После чего я смогу ретироваться. Конец истории.

Я целовался с девушками прежде, но поцелуй с Ханной был первым для меня, который что‑то значил. Это был первый поцелуй с девушкой, которая что‑то для меня значила. И после того, как мы с ней так долго проговорили, я думал, что это начало чего‑то большего. Между нами была какая‑то связь, я чувствовал это.

Но нет. Иначе из этого не получилось бы интересного рассказа. Думаю, вы уже поняли, что ради такого крохотного сюжета я не стала бы тратить целую сторону кассеты.

Так, не имея конкретной цели, я ушел из этого дома.

Вместо того чтобы уйти, он начал ее целовать. Думаю, многим из вас хотелось бы воспользоваться такой извращенной возможностью понаблюдать за ними. Даже если бы вы ничего не увидели, вы бы наверняка что‑то да услышали.

Я же оставалась на полу по двум причинам. Во‑первых, я осознала, как много выпила, и с моей грациозностью бежать к двери было рискованно. А во‑вторых, похоже, у них все плавно сходило на нет. Она была не только пьяной и неуклюжей, но и совершенно безразличной. Как мне казалось, это не зайдет дальше поцелуев. И похоже, поцелуи были односторонними. Так что я решила переждать.

И снова он повел себя благородно, не воспользовавшись ситуацией. Он пытался добиться от нее ответа:

– Ты еще здесь? Хочешь, чтобы я отвел тебя в ванную? Тебя тошнит?

Судя по тому, что девушка стонала и фыркала, она еще что‑то соображала. И тут до него дошло – ну наконец‑то, – что у нее совсем не романтическое настроение и вряд ли оно появится в ближайшее время. Поэтому он прикрыл ее, сказал, что зайдет позже, и вышел.

Вам, наверное, не терпится узнать, кто эти люди?

Ханна, ты забыла сказать, как их зовут.

Но я все прекрасно помню. Если у меня что и осталось, так это память. Лучше бы и ее не было. Если бы я могла все забыть, мы все были бы немного счастливее.

Когда я вышел, на улице был сильный туман, ничего толком не было видно. Затем начался моросящий дождик, который все набирал силу.

Нет, вам придется подождать. Хотя если вы были внимательны, я уже давно дала вам ответ на вопрос о том, кто это был. Прежде чем я произнесу его имя вслух, он должен помучаться… вспомнить все, что произошло в той комнате.

Как бы мне сейчас хотелось увидеть его лицо – закрытые глаза, сжатые до скрипа челюсти, как он откидывает назад волосы. Я бы ему сказала: попробуй все отрицать! Давай! Не соглашайся с тем, что я там была. Отрицай, что я могу знать, что ты сделал. Или не то, что ты сделал, а что ты не сделал. Что из‑за тебя произошло. Объясняй, почему это не та пленка, где ты должен был появиться повторно.

Это должно было произойти позже.

Да ты что? Ты правда хотел бы этого? Думаешь, если бы я заговорила о тебе позже, это что‑то изменило бы?

Перестань спорить со мной!

Боже, что же еще случилось той ночью?

Я знала, что ты с ней не встречаешься, что, возможно, ты ее даже не знал раньше, но разве это может быть оправданием того, что случилось дальше? Или тебе просто больше нечего сказать? В любом случае тебе нет оправдания.

Я встала, опираясь на кровать. Твои ботинки – тень от них – все еще можно было рассмотреть в щели под дверью. Очевидно, выйдя из комнаты, ты не ушел, а занял наблюдательный пост.

Я пошла к выходу, все еще не зная, что скажу тебе, когда открою дверь. Когда я была на полпути, то заметила, что к твоим ботинкам подошли еще одни… и я остановилась.

Я шел куда глаза глядят – квартал за кварталом. Мне совершенно не хотелось возвращаться обратно или идти домой.

Дверь приоткрылась, но ты ее захлопнул.

– Нет. Пусть отдохнет, – услышала я твой голос.

Тем временем друг продолжал уговаривать тебя впустить его.

С замиранием сердца, пойманная в ловушку, я ждала, что будет дальше.

Дверь открылась снова, но как и в прошлый раз, ты ее с силой захлопнул. Ты даже попытался свести все к шутке.

– Поверь мне, – сказал ты, – она все равно лежит на кровати как бревно.

Что он ответил? Что это было? Как он тебя убедил отойти и позволить ему войти? Ты помнишь? Потому что я помню.

Он сказал, что работает в ночную смену и через пару минут ему нужно идти. Пара минут с ней – это все, что ему было нужно. Так что расслабься и отойди. И этого оказалось достаточно, чтобы ты разрешил ему открыть дверь.

О боже.

Как мило.

Я не могла в это поверить. И твой друг, похоже, тоже, потому что, когда он снова взялся за ручку, прошло некоторое время, прежде чем он вошел. Вероятно, он ждал, что ты ему помешаешь.

В этот момент я упала на колени, меня тошнило, и я зажала рот обеими руками. Спотыкаясь, я направилась к чулану, еле различая сквозь слезы, куда идти. Когда я туда залезла, то наткнулась на лежащую на полу кучу курток. Прежде чем незнакомец вошел, я успела захлопнуть дверь и глаза.

Я слышала, как громко стучит мое сердце, я раскачивалась взад и вперед, из‑за громкой музыки меня никто не мог услышать.

«Расслабься». – Он говорил это и раньше. Он так всегда говорил тем, кого использовал в своих интересах. Девушкам. Парням. Всем.

Это Брайс. Точно он. В той комнате был Брайс Уокер.

Из‑за музыки никто не мог услышать, как он перемещается по комнате, подходит к кровати. Как скрипят пружины, когда он садится.

Я могла бы его остановить. Если бы я могла говорить… Если бы я могла видеть… Если бы я была в состоянии думать…

Мне нет оправдания.

Все, что мне было нужно сделать, – открыть дверь. Этого было бы достаточно, чтобы он испугался. Но все уже давно вышло из‑под моего контроля, поэтому, что бы я ни сделала, это бы уже ничего не изменило. Я устала от всего, как мне хотелось, чтобы все побыстрее закончилось… навсегда.

Для Ханны все закончилось, а для Джессики – нет, потому что она продолжает жить. Ну зачем, зачем, Ханна, ты так жестока по отношению к Джессике? Зачем рассказываешь все это?

Не знаю, сколько песен отыграло, пока я сидела, уткнувшись носом в куртки. Через какое время у меня в горле пересохло и начало першить. Я чувствовала вибрации пола, когда кто‑то проходил мимо по коридору. А когда шаги внутри комнаты стихли – через несколько песен после того, как он вошел, – я еще сильнее прижалась к стенке чулана… ожидая, что будет дальше. Я боялась, что он обнаружит мое укрытие и распахнет дверь.

А затем? Что он со мной сделает?

Тони подъезжает к тротуару, передние шины скребутся о бордюр. Не помню, как мы сюда добрались, но сейчас прямо напротив нас тот самый дом. То же крыльцо, а слева – окно. За ним спальня, где я поцеловал Ханну, и чулан, где она пряталась.

Тут в комнату и в чулан снова проник свет из коридора, и я услышала удаляющиеся шаги. Все закончилось. В конце концов, не мог же он опаздывать на работу, так?

Что произошло после этого?

Я выбежала из своего укрытия и увидела тебя. И снова здравствуй… Джастин Фоли. Ты в очередной раз стал героем моего повествования.

У меня скрутило живот. Толкаю дверь, чтобы не испачкать салон Тони.

Свет был погашен, ты сидел на краю кровати и смотрел в никуда, а я так и стояла, замерев, не отводя от тебя взгляд.

Наши отношения многое пережили, Джастин. С первого раза, когда я видела, как ты поскользнулся на лужайке перед домом Кейт, до моего первого поцелуя около горки. И вот сейчас.

Сначала ты начал цепочку событий, которые разрушили мою жизнь. Сейчас ты принялся за ее жизнь.

Меня стошнило прямо перед этим самым домом. Меня трясет, я чуть ли не касаюсь головой сточной канавы.

В конце концов, ты тоже посмотрел на меня и побледнел… Ты выглядел измученным и уставшим, а в глазах была пустота… Или боль?

– Оставайся здесь сколько захочешь, – говорит Тони.

Не переживай, Тони, я не испачкаю твою машину.

Джастин, детка, я не говорю, что это полностью твоя вина. Мы оба с тобой к этому причастны. И ты, и я могли все остановить. Любой из нас. Мы могли спасти ее, судьба даровала этой девушке два шанса, но мы оба ее подвели.

Меня обдувает прохладным ветерком.

Так о чем же эта запись, Джастин?

Ты скажешь, что не о тебе, а о том парне. Ведь то, что он сделал, гораздо, гораздо хуже твоего бездействия. Безусловно, да. Но кассеты должны продолжать переходить из рук в руки, а если я отправлю их ему, цепочка прервется. Подумай об этом.

Он изнасиловал девушку… и если он узнает, что мы в курсе этого, он тут же смоется из города.

* * *

Мне все еще плохо, поэтому я стараюсь дышать как можно глубже. Вдох‑выдох. Вдох‑выдох.

Сижу, откинувшись в кресле, но дверь по‑прежнему открыта, на всякий случай.

– Почему ты? – спрашиваю я. – Почему ты стал хранителем кассет? Что ты сделал?

Мимо нас проезжает машина, и мы оба наблюдаем, как она скрывается за поворотом. Проходит еще одна минута, прежде чем Тони начинает говорить.

– Ничего, – отвечает он. – И это правда.

Впервые после того, как мы общались в кафе «У Рози», Тони смотрит мне прямо в глаза. И я вижу, что он плачет.

– Дослушай эту запись, – просит он. – И я тебе все объясню.

Я молчу.

– Закончи с ней. Ты уже близок к финалу.

* * *

Так что ты о нем сейчас думаешь, Джастин? Ты его ненавидишь? После того, как он ее изнасиловал, он по‑прежнему твой друг? Да, но почему?

Ты знал, что он всегда был соблазнителем, что он пользовался девушками, а потом выкидывал их, как изношенное белье. Но для тебя он всегда был другом. И чем больше ты с ним тусовался, тем больше он казался тебе похожим на того парня, которого ты всегда знал, так?

А если он такой же, как раньше, то он не мог сделать ничего плохого.

Отлично! Замечательные новости, Джастин! Потому что если он не делал ничего плохого и ты не делал ничего дурного, тогда и я тоже ничего не сделала.

Ты понятия не имеешь, как бы мне хотелось, чтобы я не имела отношения к тому, что жизнь этой девушки разрушена. Но это не так.

Мы приняли в этом участие. Хотя, ты прав, ты ее не насиловал. И я тоже. Это сделал он. Но ты… и я… мы позволили этому случиться.

Это наша вина.

* * *

– Вот и все, – говорю я. – Теперь‑то расскажешь, что случилось?

Достаю из кармана шестую кассету и заменяю ею ту, что стоит в плеере.

Date: 2015-07-22; view: 281; Нарушение авторских прав