Кассета 3. Сторона а

* * *

Кортни Кримсен. Милое имечко. Да и девушка тоже довольно симпатичная. Приятные волосы, улыбка, идеальная кожа. Все говорят, что ты очень хорошая.

Не могу оторвать взгляд от фотографии. Рука Ханны обвивает талию Кортни: первая счастлива, вторая нервничает. Понятия не имею почему.

Кортни, ты мила со всеми, кого встречаешь в коридорах, с кем идешь после занятий на парковку.

Делаю глоток кофе – он остыл.

Бесспорно, ты одна из самых популярных девушек в школе. И ты… просто… милашка. Так? Нет!

Допиваю кофе до конца.

Да, дорогие слушатели, Кортни мила со всеми, с кем она общается, но задумайтесь, вдруг это все только напоказ?

Иду к стойке самообслуживания, чтобы сделать себе еще кофе.

Думаю, это так. Давайте я расскажу почему.

Во‑первых, сомневаюсь, что Тайлер покажет вам фотографии, где я делаю Кортни массаж.

Контейнер с полужирными сливками выскальзывает у меня из рук, но я успеваю его поймать прежде, чем он упадет на пол. Девушка за кассой смеется где‑то позади меня.

Кортни – это та девушка из комнаты Ханны?

Ханна делает длинную паузу, она знает – информацию, которую она только что сообщила, надо переварить.

Вам повезло, если вы все‑таки видели те фотографии. Уверена, они вышли очень сексуальными. Но как вы уже узнали, мы просто позировали и дурачились. Это постановочные кадры.

Когда вы знаете, что за вами наблюдают, вы улыбаетесь как можно шире, пытаетесь показать себя в самом лучшем свете. А в старшей школе на вас всегда кто‑то смотрит, так что у вас всегда есть причина выглядеть лучше. Что и делала Кортни.

Нажимаю на кнопку на термосе, и черный кофе течет в кружку.

Не думаю, что ты делала это намеренно, Кортни. Я решила рассказать о тебе, чтобы ты знала, какое влияние ты оказываешь на окружающих, особенно как ты повлияла на меня.

Кортни уже не кажется мне такой милой. Думаю, то, что расскажет Ханна, напрочь убьет ее репутацию. Меня аж передернуло. Убьет. Это слова я навсегда изведу из своего лексикона.

Кортни Кримсен. Ее имя звучит слишком идеально. И я бы сказала, ты выглядишь тоже идеально. Единственно, чего тебе не хватает… ты не идеальна внутри.

Перемешав кофе, сливки и сахар, с чашкой в руке возвращаюсь к своему столику.

Отдаю тебе должное: ты могла бы вести себя как стерва, и у тебя были бы подруги и парни, которыми ты могла бы манипулировать. Но вместо этого ты выбрала образ милашки, которую все обожают и у которой нет врагов.

Позволь мне все прояснить. Я не ненавижу тебя, Кортни. На самом деле я не могу даже сказать, что ты мне не нравишься. Но когда‑то мне казалось, что мы с тобой станем подругами.

Кажется, я даже не могу вспомнить, чтобы они хотя бы разговаривали.

Но оказалось, что ты мне помогала только для того, чтобы в твоем списке людей‑которые‑считают‑Кортни‑Кримсен‑милой‑девушкой стало на одного человека больше. Еще один гарантированный голос на выборах королевы школы. И как только я это осознала, то начала смотреть на тебя совсем по‑другому.

Вот твой вклад, Кортни, в антологию моей жизни. Как вам это нравится? Антология моей жизни? Только что придумала.

Кладу рюкзак на колени и расстегиваю большой карман.

Следующий день, после того как Тайлер сделал эротические фотографии наших школьных тел, начинался как обычно. Прозвенел звонок на первый урок, а пару минут спустя в класс вбежала ты, как всегда, самая последняя. Миссис Диллард тоже, как обычно, опаздывала.

Достаю карту Ханны и раскладываю ее на столике.

Когда ты закончила болтать с подружкой за партой впереди, я позвала тебя. Ты обернулась, и нам стоило только посмотреть друг другу в глаза, как мы рассмеялись. Мы перебросились парой фраз.

– Так жутко.

– Знаю.

– Какого черта вчера было?

– Представляешь?

– Забавно.

Пришла миссис Диллард, и ты повернулась лицом к доске и так и просидела весь урок, а когда он закончился, собрала свои вещи и ушла.

Ищу на карте красную звездочку, которой отмечен дом Тайлера. Часть меня одержима идеей, что Ханна так близко, что я могу пойти туда, где она была не так давно. А другая часть борется с желанием следовать инструкциям Ханны.

Ты даже не попрощалась.

Я просто делаю то, что она просит. Это не одержимость. Это уважение – выполняю ее последнюю волю.

Прощалась ли ты со мной прежде? Не часто, но после прошедшей ночи, после того, что мы пережили, я думала, мы станем больше чем просто знакомыми.

А‑4. Дом Тайлера.

Но, очевидно, для тебя это ничего не значило. Ты вела себя как раньше: иногда здоровалась со мной, иногда прощалась, но не чаще, чем с другими одноклассниками.

До вечеринки.

Тогда я тебе понадобилась.

* * *

Мне нужно прерваться, не могу больше это слушать.

Снимаю наушники и вешаю их на шею. Девушка, с которой мы вместе ходили на уроки по работе с деревом, собирает грязные чашки и тарелки на поднос. Когда она подходит к соседнему столику, я притворяюсь, что внимательно смотрю за окно, хотя там кромешная темнота. Несколько раз я вижу, как ее лицо отражается в стекле, но все равно не оборачиваюсь. Когда она уходит, делаю глоток кофе и пытаюсь заставить себя ни о чем не думать. Я просто жду.

Через пятнадцать минут мимо «Моне» проезжает автобус. Собираю карту, закидываю рюкзак за плечи, бегу к выходу и успеваю вскочить на подножку автобуса. Нахожу свободное место и усаживаюсь поудобнее.

Водитель смотрит на меня в зеркало заднего вида:

– Я немного выбился из расписания, поэтому мы постоим на остановке еще пару минут.

Киваю головой, надеваю наушники и поворачиваюсь к окну.

* * *

Подробнее об этой вечеринке я расскажу позже.

Это та самая вечеринка? Значит, речь пойдет обо мне?

А сейчас немного о Кортни.

У меня закончился первый урок, и я шла по коридору. В этот момент кто‑то схватил меня за руку. Да, это была ты, Кортни.

– Ханна, постой, – начала ты. – Как дела?

Твоя улыбка, твои зубы… все безупречно.

Я сказала что‑то вроде: «Хорошо. Как ты?» Но если честно, мне не было до тебя никакого дела, Кортни. Каждый раз, когда наши взгляды пересекались, ты отводила глаза, и я потеряла к тебе уважение. Иногда мне было интересно, сколько еще людей в школе чувствовали то же, что и я.

Ты продолжала говорить – хотела узнать, слышала ли я о сегодняшней вечеринке. Я ответила, что слышала, но не собираюсь туда идти.

– Давай пойдем вместе, – предложила ты, наклонила голову и расплылась в улыбке. Возможно, я придумываю, но думаю, что ты строила мне глазки.

Да, в этом вся Кортни. Она флиртует со всеми, и никто не может устоять.

– Зачем? – спросила я. – Зачем нам вместе идти на вечеринку?

Очевидно, это тебя удивило, потому что любой счел бы за честь твое предложение. Чтобы все по крайней мере увидели, как вы вместе заходите. И мальчики, и девочки. Не важно. Все тебя просто обожают.

Обожают? Или обожали? Потому что мне кажется, после историй Ханны ситуация должна измениться.

Большинство из них, к сожалению, не догадываются, что ты все время играешь на публику.

Ты повторила мой вопрос:

– Почему мы должны идти на вечеринку вместе? Ханна, тогда мы сможем поболтать.

Я спросила, с чего это ты вдруг захотела поболтать. Конечно, ты сказала, что всегда рада пообщаться со мной, что и думать не думала меня игнорировать. По твоему мнению, на этой вечеринке у нас будет возможность познакомиться поближе.

Хотя я и была подозрительной, но ты такая, какая есть, и все хотят пойти на вечеринку с тобой. Я не исключение.

Но ты же ее достаточно узнала, Ханна, но все равно согласилась пойти с ней. Почему?

– Отлично! – воскликнула ты. – Ты заедешь?

Мое сердце дрогнуло каким‑то нехорошим предчувствием. Но я отогнала его прочь и снова не обратила внимание на свою подозрительность.

– Конечно, Кортни. Во сколько?

Ты открыла тетрадку, вырвала листок, написала свой адрес, время и подписалась «К. К.».

– Будет круто! – Ты отдала мне бумажку и ушла.

Двери автобуса захлопнулись, и мы поехали.

Знаешь что, Кортни? Уходя, ты забыла попрощаться.

Вот моя версия того, зачем ты пригласила меня на вечеринку: ты знала, что меня оскорбляет то, что ты меня игнорируешь. По крайней мере, ты знала, что это меня обижает. А это было нехорошо для твоей идеальной репутации. Нужно было это как‑то исправлять.

Итак, внимание всем: Г‑4 на карте – дом Кортни.

Снова открываю карту.

Когда я подъехала к твоему дому, дверь была открыта. Ты вышла, постояла на крыльце, прощаясь с мамой, и пошла к машине. Твоя мама не преминула заглянуть в машину, чтобы убедиться, что я там одна.

Не волнуйтесь, миссис Кримсен, подумала я. Ни мальчиков, ни алкоголя, ни наркотиков. Ничего интересного.

Почему у меня такое ощущение, что я должен следовать руководству Ханны и ходить, куда она указывает? Я никому ничем не обязан. Я прослушаю все пленки от начала до конца, и этого должно быть достаточно. Но нет.

Ты открыла дверцу и села на пассажирское место:

– Спасибо, что заехала.

Я хожу во все эти места не потому, что ты этого хочешь, а для того, чтобы самому во всем разобраться. Мне нужно понять, что произошло с тобой на самом деле.

Заехала? Уже начинаю сомневаться, зачем ты меня пригласила, – не такое приветствие я ожидала услышать.

Г‑4. Это же рядом с домом Тайлера.

Я надеялась, что была не права, подумав о тебе плохо, Кортни. Я действительно очень этого хотела. Думала, что все встанет на свои места, когда мы встретимся. Я явно рассчитывала на большее, чем просто быть твоим водителем.

Тогда я поняла, чего мне стоит ждать от этой вечеринки. Но то, как она закончилась, стало для меня сюрпризом. Это было… жутко.

На задних спинках кресел карта города с указанием маршрутов автобусов. Получается, что сейчас мы проедем мимо дома Кортни, повернем налево и остановимся недалеко от дома Тайлера.

Мы припарковались в паре кварталов от места вечеринки, так как найти место ближе было невозможно. Когда я заглушила двигатель, магнитола, как обычно, продолжала работать, обычно она выключается, когда открывается дверца. Но в этот раз я открыла дверь, а музыка все звучала… разве что где‑то в отдалении.

– О боже! – сказала ты. – Думаю, это слышно нашу вечеринку!

Я говорила, что мы были в паре кварталов? Так вот, это действительно была музыка с вечеринки. Что ж, похоже, без визита полиции не обойдется.

Вот почему я редко хожу на подобные мероприятия. Я уже почти выпускник, и малейшая оплошность может плохо для меня закончиться.

Вместе со всеми мы двинулись на звук – организованной группой, как рыбы на нерест. Когда мы пришли, два члена футбольной команды – те, что никогда не расстаются со своей формой, – стояли с двух сторон от входа, собирая деньги на пиво, поэтому я полезла в карман достать наличные.

– Не парься на этот счет, – сказала ты, перекрикивая музыку.

Мы подошли ко входу, и один парень сказал:

– Два бакса кружка. – А потом он, очевидно, понял, кто перед ним. – А, привет, Кортни! Вот и ты. – И протянул тебе красный пластиковый стакан.

Два бакса? Да ладно. Для девушек должен быть другой тариф.

Ты кивнула головой, показывая на меня. Парень улыбнулся и тоже подал мне пиво. Я потянулась к стакану, но он крепко держал его в руке, явно не собираясь отдавать. Он сказал, что вот‑вот подойдет его сменщик, после чего мы можем поболтать. Я улыбнулась, но ты схватила меня за руку и потащила в дом.

– Не стоит с ним связываться. – Так ты объяснила свое поведение. – Поверь мне.

Я спросила почему, но ты внимательно изучала толпу и пропустила мой вопрос мимо ушей.

Не припоминаю, чтобы Кортни встречалась с футболистами. С баскетболистами – да. И не с одним. А вот с футболистами… Ни об одном не слышал.

Затем ты сказала, что нам стоит разделиться. Хочешь узнать, что я тогда подумала, Кортни? Ого, ненадолго тебя хватило, дорогая. Ты говорила, что тебе нужно кое с кем встретиться, что мы увидимся позже. Я соврала и сказала, что у меня тоже есть дела. Ты попросила не уезжать без тебя:

– Ты ведь мой водитель, помнишь?

Как я могла это забыть, Кортни?

Автобус сворачивает на улицу, где живет Кортни. Тут и там таблички – «Продается». Когда мы проезжаем мимо дома Кортни, я почти готов увидеть на его двери красную звездочку, нарисованную распылителем. Но на крыльце темно. Свет не горит во всем доме.

Но ты улыбнулась мне. И в конце концов сказала волшебное слово: «Пока».

– Проехал свою остановку, Клэй?

По спине пробежал холодок. Голос… Женский… Но не из наушников.

* * *

Кто‑то позвал меня. Но я не пойму, откуда доносится голос. Через проход в темном стекле вижу отражение девушки, которая сидит за мной. Примерно моего возраста, но изображение нечеткое, поэтому я оборачиваюсь, чтобы рассмотреть получше.

Скай Миллер. Моя любовь в восьмом классе. Она улыбается или, может, ухмыляется, потому что знает, что сильно испугала меня. Скай очень милая, вот только, судя по ее поведению, у нее всего одна извилина. Особенно в последнюю пару лет. Она носит блеклые, мешковатые вещи, погребая себя под ними. Сегодня на ней объемный серый свитер и штаны такого же оттенка.

Вытаскиваю наушники:

– Привет, Скай.

– Проехал остановку? – В последнее время она все время молчит, а тут уже два вопроса задала. – Он может остановиться, если попросишь.

Качаю головой, давая понять, что еду не домой.

Автобус поворачивает налево и останавливается.

– Кто‑нибудь выходит? – спрашивает водитель.

Смотрю в зеркало заднего вида, пытаясь перехватить взгляд водителя, а потом поворачиваюсь к Скай.

– Куда едешь? – спрашиваю я.

На ее губах вновь появляется ехидная улыбка. Она, не моргая, смотрит на меня, так что мне становится неловко. Очевидно, этого она и добивалась.

– Так, никуда, – наконец отвечает она.

Что все это значит? Что случилось с ней с восьмого класса? Почему ей так хочется казаться изгоем? Что изменилось?

Никто не знает. Однажды она просто откололась ото всех и стала такой, как сейчас.

Вот и моя остановка – на полпути между двумя красными звездочками – домами Тайлера и Кортни.

Мне выйти или остаться поболтать со Скай? Вернее, попытаться с ней поговорить, потому что почти наверняка это будет мой монолог.

– До завтра, – говорит она.

Вот и все – разговор окончен. Должен признать, часть меня испытала облегчение.

– Увидимся, – отвечаю я.

Надеваю рюкзак, прохожу к выходу и, сказав водителю спасибо, спускаюсь на тротуар. Двери за мной закрываются, и автобус отъезжает. В окно вижу, что Скай не сдвинулась с места и сейчас сидит с закрытыми глазами.

В полном одиночестве направляюсь к дому Тайлера. Интересно, как я должен догадаться, какой из этих домов его? Здесь все дома одинаковые, а Ханна не удосужилась оставить адрес.

Если в его комнате горит свет, то, может быть, я увижу бамбуковые жалюзи. Поэтому, проходя мимо каждого дома, внимательно рассматриваю окна.

А вдруг мне повезет и около его дома будет табличка: «Здесь живет Подглядывающий Том». Здорово я придумал? Понимаю, что голос Ханны замер лишь на мгновение и не стоит так шутить, но все равно не могу сдержать смех. У меня такое ощущение, что я не улыбался уже несколько месяцев, хотя с того момента, как я начал слушать записи, прошло всего несколько часов.

Вот они. Жалюзи. В двух домах от меня.

Улыбка сходит с лица.

Свет в комнате горит, бамбуковые жалюзи опущены. На окне трещина, заклеенная серебряной изолентой. Неужели кто‑то кинул камень в окно Тайлера? Если так, то был ли это кто‑то, кто в курсе, что произошло? Кто‑то из списка?

У меня так разыгралось воображение, что я практически вижу, как Ханна стоит около дома Тайлера и наговаривает свое послание на диктофон. Она далеко, и я не могу разобрать, что она говорит. Но, несмотря на это, ее слова дойдут до меня.

От остальных дом Тайлера отделен квадратной изгородью. Иду к ней, чтобы меня не было видно, потому что Тайлер, должно быть, наблюдает, выглядывая из окна, чтобы схватить пришельцев с поличным.

– Хочешь что‑нибудь бросить?

Меня пробил холодный пот. Оборачиваюсь, готовый дать отпор и убежать.

– Подожди! Это я. – Голос принадлежит Маркусу Кули. Он тоже учится в нашей школе.

Наклоняюсь вперед и упираюсь руками в колени, чтобы отдышаться и прийти в себя.

– Что ты тут делаешь? – спрашиваю я.

В руках у Маркуса камень размером с кулак.

– На, возьми, – протягивает он его мне.

– Зачем?

– Тебе станет легче, Клэй. Честно.

Смотрю на окно. На изоленту. Затем опускаю глаза и качаю головой.

– Дай мне догадаться, Маркус. Ты упоминаешься в записях.

Он не отвечает. Ему и не нужно. Он выглядит так, словно пытается сдержать усмешку.

– Это ты сделал? – киваю головой в сторону окна Тайлера.

– Ты будешь первым, кто откажется, Клэй. – Он снова протягивает мне камень.

Мое сердце начинает биться сильнее, не из‑за того, что Маркус стоит рядом, и не потому, что Тайлер где‑то там, в доме, и даже не из‑за камня, который сейчас в моей руке, а из‑за того, что Маркус только что сказал мне.

– Ты уже третий, кто приходит сюда, – говорит он. – Плюс я.

Пытаюсь представить, как все они кидали камни в окно Тайлера, но не могу. Ерунда какая‑то. Мы все в этом списке, значит, каждый из нас в чем‑то виноват. Чем же Тайлер отличается от других? Я так и стою, уставившись на камень в руке.

– Почему ты это делаешь? – спрашиваю Маркуса.

Он кивает головой в сторону соседнего дома:

– Я там живу. Вот и смотрю, кто приходит к дому Тайлера.

Не могу представить, что Тайлер сказал своим родителям. Просил ли он их не менять стекло, так как эта ночь не последняя? Что они сказали? Спросили ли они, откуда ему это известно?

– Первым был Алекс, – продолжает Маркус. В его голосе нет ни капли стыда. – Мы сидели у меня дома, болтали о том о сем, когда он вдруг спросил, где дом Тайлера. Я не знал, зачем это ему, они вроде даже друзьями не были, но он определенно хотел получить ответ.

– Так что, ты просто дал ему камень, чтобы тот бросил его в окно Тайлера?

– Нет. Это была идея Алекса. Тогда я еще даже не знал о существовании кассет.

Подкидываю камень в руке – он достаточно тяжелый. Если предыдущие камни окно еще могло выдержать, то этот точно будет последним. Так зачем Маркус выбрал для меня такой камень? Наверное, он прослушал все пленки и почему‑то решил, что именно я должен добить это окно. Почему?

Перебрасываю камень из одной руки в другую. Позади Маркуса виднеется крыльцо его дома, залитое светом. Я должен узнать, какое из окон его. Я должен сказать, что намерен кинуть этот камень в него, и если он не хочет, чтобы я напугал его маленькую сестренку, пусть покажет на окно своей комнаты.

Сжимаю камень в руке. Еще сильнее. Но даже это не помогает мне сдержать свою ярость.

– Ты тупица, Маркус!

– Что?

– Ты тоже упоминаешься в этих записях, так?

– Как и ты, Клэй.

Мой голос дрожит одновременно от злости и от стремления не заплакать.

– Так что же отличает нас от него?

– Он – Подглядывающий Том, – говорит Маркус. – Он выродок, который подсматривал за Ханной через окно, так почему бы не разбить его окно?

– А ты? Что сделал ты?

Его взгляд застыл на мне, затем он моргнул.

– Ничего. Ханна просто хотела как‑то оправдать свое самоубийство.

Камень из моей руки падает на землю.

– Убирайся отсюда ко всем чертям, – велю я ему.

– Я живу здесь, Клэй.

Мои пальцы сжимаются в кулак. Смотрю на камень и думаю, не поднять ли его, но вместо этого отворачиваюсь и ухожу. Как можно быстрее. Прохожу мимо дома Тайлера, но даже не смотрю на его окно. Не могу ни о чем думать. Снова достаю наушники, надеваю их и нажимаю кнопку «Проигрывать».

* * *

Разочаровало ли меня то, что ты со мной попрощалась, едва добравшись до вечеринки, Кортни? Не очень. Сложно разочаровываться, когда то, что ты ожидаешь, оказывается правдой.

Продолжай идти, Клэй.

Было ли у меня ощущение, что мной воспользовались? Безусловно.

Все это время Кортни использовала меня. Возможно, она думала, что улучшает свой имидж в моих глазах и перед всеми остальными. А получился… как бы это лучше назвать… обратный эффект?

На этой вечеринке я открыла для себя много нового. Впервые в жизни я увидела драку – ужас какой! Раньше я понятия не имела, как это бывает. Два парня рядом со мной затеяли ссору, а когда я оглянулась, они уже колошматили друг друга. Вокруг начала собираться толпа подстрекателей. Никто не собирался их разнимать, всем хотелось хлеба и зрелищ. И они его получили. Удар в грудь, потом в челюсть. А потом я отвернулась и стала выбираться из толпы, плотным кольцом окружившей место боя. Те, кому не удалось подойти поближе, стояли на цыпочках, чтобы лучше рассмотреть происходящее. Отвратительно.

Я побежала в дом в поисках ванной. Физически я чувствовала себя совершенно нормально, но вот морально… Меня и сейчас тошнит от воспоминаний.

Разворачиваю карту и смотрю, есть ли еще поблизости места, отмеченные звездочками, помимо дома Кортни. Не хочу туда идти. Не собираюсь слушать про Кортни, стоя около ее темного пустого дома.

Однажды на уроке по охране здоровья мы смотрели документальный фильм о мигрени. Один мужчина во время приступов падал ниц и бился головой о пол. Это отвлекало его от боли, которая сидит у него глубоко в голове, и переключало внимание на боль внешнюю. Такого же эффекта я ожидала от приступа тошноты.

Не могу рассмотреть точное положение красных звездочек, пока не остановлюсь под фонарем. Но я чувствую, что должен идти, что если остановлюсь, то мне станет хуже.

Смотреть на то, как двое парней мутузят друг друга, чтобы никто не заподозрил их в слабости, – это для меня слишком.

Для них репутация важнее, чем их лица. А репутация Кортни важнее моей.

Хоть кто‑нибудь на этой вечеринке поверил в то, что она пришла сюда со мной, как со своей подругой? Или все просто решили, что я очередной объект ее благотворительности? Что‑то мне подсказывает, что я никогда этого не узнаю.

Складываю карту и засовываю ее под мышку.

К сожалению, единственная ванная, которую мне удалось найти, была занята. Мне ничего не оставалось, как вернуться на улицу. Драка уже закончилась. Как будто ничего и не было.

Температура продолжает падать, и, чтобы согреться, я обхватываю себя руками.

Когда я подошла к воротам, тем же, через которые я пришла на вечеринку, как вы думаете, кого я там встретила?

Тайлер Даун собственной персоной…

Конечно, со своей камерой.

Ханна, время забыть про Тайлера.

Когда он заметил меня, на его лице появилось какое‑то странное выражение, словно он меня испугался. Он скрестил руки и попытался спрятать фотоаппарат. Интересно, зачем? Все ведь и так знали, что он делает снимки для школьного ежегодника. Но я все равно спросила:

– Зачем тебе камера?

– Что? Ах, да… Это… для ежегодника.

Затем кто‑то окликнул меня. Не скажу вам, кто это был, потому что это совершенно неважно. Как и человек, который схватил меня за задницу в «Голубой капле», то, что он собирался сказать, было лишь результатом поступков других.

– Кортни сказала, что мне стоит с тобой поговорить, – начал он.

Перевожу дыхание. Этим ты уничтожила свою репутацию, Кортни.

Я оборачиваюсь. В конце участка в центре надувного бассейна, заполненного льдом, стояли три серебряных бочонка пива. Рядом Кортни болтала с тремя парнями из другой школы.

– Она считает, что ты прикольная, что с тобой можно затусить. – Парень продолжал пить пиво.

Я начала успокаиваться и позволила своей подозрительности отойти на задний план. Конечно, возможно, я была права и Кортни заботило только сохранение своего имиджа. Может, она думала, что, подослав ко мне симпатичного парня, она заставит меня забыть о том, что она игнорировала меня весь вечер.

Да, он был достаточно милым.

И хорошо, вероятно, я хотела, чтобы у меня случилась избирательная амнезия.

Но что‑то произошло, Ханна. Что же?

Мы немного поболтали, а потом этот парень сказал, что должен кое в чем признаться. Кортни не присылала его ко мне. Он слышал, как она рассказывает обо мне, и решил меня найти. Я спросила, что же такого говорила Кортни. Он улыбнулся и опустил глаза. С меня было достаточно этих игр, и я потребовала объяснений.

– Что ты забавная. Что с тобой можно клево повеселиться, – повторил он.

Подозрительность кирпичик за кирпичиком вновь начала возводить стены.

– Забавная… чем же?

– Чем? – Он пожал плечами.

Все готовы? Наша милая мисс Кримсен сказала этому парню и всем, кто стоял поблизости и мог услышать, что у меня в комоде есть кое‑что интересное.

У меня перехватило дыхание, как если бы меня ударили в живот. Она все выдумала! Кортни все придумала.

Боковым зрением я заметила, как Тайлер уходил прочь, но сейчас меня волновало другое. Я вот‑вот была готова расплакаться.

– Она сказала, что именно? – спросила я.

Он снова улыбнулся. У меня горело лицо, тряслись руки, и мне нужно было узнать, почему он принял ее слова за чистую монету.

– Ты веришь всему, что обо мне говорят?

Он попросил меня успокоиться, сказал, что, наверное, это ерунда.

– Да. Ерунда, – чуть слышно прошептала я.

Я направилась к бассейну с пивными бочонками, чтобы кое с кем поболтать, но по пути у меня появилась идея получше. Я подбежала к Тайлеру.

– Хочешь сделать фото? – улыбнулась я. – Идем за мной.

Затем я схватила его за руку и потянула через лужайку.

Фотография! Та самая из ежегодника.

Тайлер попытался было сопротивляться, думая, что я хочу предложить ему сделать фото пивного бассейна.

– Они никогда такого не напечатают, – уверял он меня. – Понимаешь, алкоголь… в школе…

Правильно. Зачем им ежегодник, в котором будет показана настоящая школьная жизнь?

– Да нет, – сказала я. – Хочу, чтобы ты сфотографировал меня с Кортни.

Клянусь, в этот момент его лоб покрылся испариной. Опять мы вместе, как тогда, когда я делала массаж.

– Ага, нет, конечно, отлично, – дословная цитата ответа Тайлера.

На фотографии Ханна обнимает Кортни за талию. Ханна смеется, а Кортни выглядит озабоченно.

И теперь я знаю почему.

Я попросила Тайлера подождать, пока я позову Кортни. В это время она наливала себе пиво, а увидев меня, спросила, хорошо ли я провожу время.

– Кое‑кто хочет тебя сфотографировать.

Я схватила ее за руку и потащила к Тайлеру. Я велела ей поставить стакан, иначе ее фото не смогут опубликовать в ежегоднике.

Тайлер оставил эту фотографию в «Каракулях» в «Моне». Он хотел, чтобы мы ее увидели.

Это не входило в ее планы. Она просто пригласила меня на вечеринку, чтобы очистить свое безупречное имя после того, как она меня так долго игнорировала. Такого фото не должно было быть, поэтому Кортни попыталась вырваться:

– Я… я не хочу фотографироваться.

– Почему нет, Кортни? – Я обернулась, чтобы посмотреть ей в глаза. – Зачем ты пригласила меня? Пожалуйста, не говори, что я была просто твоим шофером. Я думала, что мы с тобой подруги.

Он, должно быть, вложил фото в «Каракули», потому что знал, что никогда не опубликует его в ежегоднике, после того как выяснил, зачем был устроен весь этот спектакль.

– Мы подруги, – возразила Кортни.

– Тогда поставь стакан. Пришло время вылететь птичке.

Тайлер настроил камеру, навел фокус, ожидая, пока мы улыбнемся. Кортни поставила пиво рядом, я обняла ее и сказала:

– Если ты когда‑нибудь захочешь воспользоваться чем‑либо, что лежит в моем комоде, только попроси.

– Готовы? – спросил Тайлер.

Я рассмеялась, как будто только что услышала очень смешную шутку. Клик.

Потом я объявила, что ухожу, потому что вечеринка – отстой. Кортни умоляла меня остаться, просила вести себя разумно. Возможно, я была немного эгоистичной, потому что она не хотела уходить, а без меня, своего шофера, ей будет сложно добраться домой.

– Найди себе другого водителя! – кинула я ей и ушла.

Часть меня хотела расплакаться из‑за того, что я оказалась права насчет Кортни и того, зачем она меня пригласила. Но вместо этого, идя к машине, я начала смеяться и даже крикнула в пустоту:

– Что происходит?

Затем кто‑то окликнул меня.

– Чего тебе, Тайлер?

Он сказал, что я права по поводу вечеринки. Она действительно невероятно отстойная.

– Ну, не настолько она и плоха, – сказала я и поинтересовалась, почему он идет за мной.

Он опустил взгляд на фотоаппарат и начал возиться с объективом, а потом спросил, не подброшу ли я его домой.

Ах, вот как.

Смех так и разбирал меня. Не столько от того, что он сказал, сколько от абсурдности всего происходящего. Он что, совсем не догадывался, что я знаю о его ночных похождениях? Или он искренне на это надеялся? Потому что если я не в курсе, то мы можем быть друзьями, так?

– Хорошо, – сказала я. – Но мы не будем нигде останавливаться.

Пока мы ехали, он несколько раз пытался заговорить со мной, но каждый раз я прерывала его попытки. Я не хотела притворяться, что все в порядке, потому что это было не так.

Высадив его, я поехала домой, выбрав самый длинный маршрут.

Мне кажется, сейчас я делаю то же самое.

Я плутала по переулкам и маленьким улочкам, о существовании которых даже не догадывалась. Я открыла для себя новые стороны этого города и, в конце концов поняла, что сыта им и всем, что в нем происходит, по горло.

Ханна, я тоже близок к этому.

Следующая сторона.

Date: 2015-07-22; view: 283; Нарушение авторских прав