Знаешь ли ты, что ребенок ‑ совершенное и мудрое сознание?

Они появляются для жизни на этой планете ‑ подготовленные, выносливые.

В них заложены колоссальные силы для выживания. Они могут родиться в снегу или в воде, в жаркой пустыне или холодных скалах. Они готовы к любым условиям. Они созданы, чтобы выжить. Чтобы жить.

Но мы, взрослые, тревожны и нервозны. Мы знаем все о микробах, опасностях, заражениях, болезнях. И с первых дней их жизни, создавая им стерильные условия, разрушаем их защитные силы, ослабляем их иммунитет. Ему не с чем бороться.

Они, маленькие люди, созданы по образу и подобию Божьему. Они совершенны. В них уже заложены все необходимые ресурсы и качества. Они ‑ как маленькое идеальное семечко, которое, прорастая ‑ откроет всю свою красоту и цветение.

Четырехлетняя девочка ждала, пока братика привезут из роддома.

‑ Когда привезете, оставьте меня с ним на минуточку, ‑ попросила она папу.

‑ Зачем тебе это? ‑ удивился папа.

‑ Ну, мне надо, оставьте меня с ним!

Папа, забирая жену из роддома, рассказал ей, что дочь хочет остаться наедине с новорожденным братом. Родители решили оставить их наедине, но понаблюдать, что будет происходить: вдруг, ребенок, ревнуя, что‑то сделает не то…

Девочка, оставшись с новорожденным братиком наедине, наклонилась к нему и спросила:

‑ Расскажи мне, как там у Отца Небесного, а то я тут уже все забывать стала…

Они ‑ чистые души, еще приближенные к Богу, а потому ‑ честные, открытые, тонко чувствующие, что и где они делают неправильно.

‑ Я не успел с Мишей поговорить о чувствах, ‑ говорит четырехлетний ребенок, придя домой из сада.

‑ О каких чувствах?

‑ Ну, о чувствах, мама.

‑ О твоих чувствах или его? ‑ уточняет мама.

‑ Он на меня обиделся, и я не успел с ним поговорить о чувствах. О его чувствах. И о моих чувствах.

Он знает, что если поссорился, надо поговорить о чувствах, а не замолкать, обиженно надувшись, и ждать, «пока он первый подойдет». Так делают только взрослые.

‑ Мама, меня совесть мучает, я обидел Васю… ‑ говорит пятилетний ребенок.

‑ Ну, попроси завтра у Васи прощения, ‑ советует мама.

‑ Ах, нет, мама, я его сильно обидел. Прощение тут не поможет.

‑ Что же ты такого сделал?

‑ Я над ним смеялся! Над ним мальчишки смеялись, и я тоже стал смеяться! Это так нехорошо…

Мы, взрослые, считаем, что если мы не объясним ребенку, что он что‑то сделал неправильно, сам он этого никогда не поймет! А в нем эта чистота понимания и чувствования заложена свыше.

Они многого еще не знают и не понимают. Но они ‑ чувствующие и живые. И в области чувств они дадут фору любому взрослому, так они чисто и тонко чувствуют.

Мы часто теряем их расположение, они перестают нам доверять, потому что чувствуют нашу ложь и неискренность, нашу отстраненность и равнодушие, которые мы прячем за деловитым озабоченным видом и «заботливыми» вопросами: «Как дела в школе?» или «Ты поел?» Их нельзя обмануть. Они все понимают.

Они тонко чувствуют несправедливость, неправду, неправильность там, где мы этого уже не чувствуем.

Однажды, когда я вернулась домой, дочь, смеясь, встретила меня словами:

‑ Ты знаешь, что сегодня натворил Никита!

‑ Молчи, мама, молчи, не рассказывай Марусе! ‑ закричал внук.

‑ Да ладно, чего там, ‑ сказала дочь с улыбкой и начала говорить, что он сегодня, как маленький…

‑ Не рассказывай Марусе, не рассказывай! ‑ опять закричал ребенок.

Но дочь продолжила рассказ, в котором точно уж не было ничего «криминального», обычная детская шалость.

Только вот ребенок так не думал.

‑ Эх, мама, мама, ‑ сказал он ей, когда она закончила рассказ, ‑ родного сына предала! ‑ И ушел из комнаты.

И мы, пораженные, только посмотрели ему вслед. И испытали неловкость.

Он, маленький, почувствовал неэтичность, неправильность ситуации обсуждения другого человека, пересказа какого‑то не лучшего его поступка.

Они все чувствуют. И закрываются, когда понимают, что их предают или обманывают, что с ними не искренни.

Они часто не принимают наших партнеров по браку ‑ новых пап или мам, потому что тонко чувствуют их истинное отношение. Как бы ни играл новый папа роль заботливого отца, ребенок чувствует изнанку. Как бы ни старалась новая мама быть хорошей, он чувствует, что она остается чужой. И как искренне и открыто они доверяют людям, которым они по‑настоящему интересны!

Они вообще тонко чувствуют отношение к ним других людей. Это маленькие, но мудрые психологи.

Однажды, когда мы ехали в машине, четырехлетний внук пел песни, которые на ходу и сочинял. Что видел, о том он и пел. Он пел о проезжающих машинах, и о людях, которые шли по тротуару. Потом ‑ запел:

‑ Моя мама ‑ солнышко. Мой папа ‑ облако.

И замолчал.

Я, находившаяся в машине, ждала продолжения: сейчас он споет обо мне. Но он молчал.

‑ А я? ‑ не выдержала и спросила я его. ‑ А обо мне ты почему не поёшь?

‑ А ты, ‑ сказал он, ‑ стекло!

‑ Я ‑ стекло? ‑ с недоумением переспросила я. ‑ Почему ‑ стекло?

‑ Потому! ‑ ответил ребенок и замолчал.

Я тоже замолчала озадаченная. Ничего себе сравнение! И я посмотрела на себя со стороны, его глазами. Посмотрела на то, как мы с ним общаемся в последнее время. Был период, когда я стала очень деловой, озадаченной. И то отношение к ребенку, которое было полностью основано на любви, принятии, когда я была с ним очень любящей, мягкой, исчезло. Я стала строгой, говорила с ребенком менторским голосом, как на радио, поэтому и была для него уже стеклом (хорошо, не стеной!). Еще никто не почувствовал, что я остекленела. А он почувствовал!

Они свободны от стереотипов и правил. Они ‑ думающие и задающие вопросы, которые нас, взрослых, правильных и рамочных, ставят в тупик.

‑ А почему дома надо надевать старье? ‑ сказала мне как‑то десятилетняя дочь. ‑ Почему я должна в школу красивой ходить, а дома надевать старый халат или платье? Почему для дома и так сойдет? Почему дома можно ходить в чем попало? Что я, дома не живу? Почему дом не такое же место, где надо быть красивой?

Я была поражена тем, что она сказала. Ну, действительно же: мы так стараемся хорошо выглядеть на людях, хорошо одеваемся ‑ для других. А для себя ‑ разве не важно хорошо выглядеть? Для себя не нужно быть красивой? Она, девочка, дала мне настоящий урок достойности, урок женственности ‑ мне, взрослой женщине!

‑ А зачем занимать деньги, чтоб принять гостей, они что, есть приходят? ‑ Когда мой ребенок однажды мне это заявил, я даже ответить сразу ничего не могла. Но потом почувствовала, что меня эта фраза чем‑то задела. Действительно, мы очень скромно тогда жили, было время, когда денег постоянно не хватало, но отмечая многочисленные праздники, принимая друзей или родственников, я изо всех сил старалась блеснуть, накрыть хороший стол. И слова ребенка вдруг ясно мне показали, как все это было неправильно! Я занимала деньги, я выдумывала, как бы минимальными средствами создать потрясающий стол, а зачем? Действительно, зачем? Разве мои друзья или родственники стали бы меня меньше любить, если бы я не подала на стол разнообразные закуски, а обошлась несколькими салатами или бутербродами? Действительно, разве они приходили ко мне есть? Они приходили общаться, делиться новостями, веселиться.

Я была очень благодарна ребенку ‑ она учила меня быть естественной, не пускать пыль в глаза, не тратить силы на ненужное.

Одна мама рассказывала:

«Я сказала как‑то своей дочери‑подростку, которая хотела выбросить колготки со спущенной петлей, что их не надо выбрасывать, что их еще можно носить под джинсы, брюки, под юбку с сапогами.

‑ Я же такие колготки ношу, ‑ говорила я ей. ‑ Под брюками же не видно, что колготки рваные…

‑ Мам, ну ты‑то ведь знаешь, что колготки рваные, как же ты можешь их носить! ‑ возмущенно сказала мне дочь. ‑ Как же ты себя чувствовать будешь ‑ какой женщиной?! ‑ сказала она, и я просто оторопела! Действительно, какой женщиной можно себя чувствовать, когда ходишь в драных колготках и знаешь об этом! И меня просто поразила очевидность такой истины, которую я уже не замечала!»

А вот рассказ другой женщины:

«‑ Мам, почему ты одна? ‑ спросила меня однажды дочь, и я не знала, что и ответить.

Я несколько лет после развода с ее отцом жила, не вступая ни в какие отношения с мужчинами. Меня воспитывала бабушка, которая вложила в мою голову много ограничений, правил по поводу того, как должна вести себя порядочная женщина. И несмотря на то, что у меня была огромная потребность в любви, в сексе, ‑ я ничего себе не позволяла, мои „моральные нормы“ были так строги, что я даже думать не могла, что могу себе что‑то позволить. Потому что это можно „только в браке, только с мужем“…

‑ Мам, но почему у тебя нет мужчины? ‑ продолжала спрашивать дочь.

‑ Потому что я никого не люблю, ‑ ответила я.

И она как‑то по‑детски открыто спросила:

‑ Но почему у тебя нет просто мужчины?

Я даже опешила от ее вопроса. Потом начала что‑то мямлить о недостойности поверхностных отношений… Что это неприлично, что так нельзя…

Но она со своим детским любопытством продолжала меня расспрашивать:

‑ Ну а если, например, ты пошла в гости, и там познакомилась с мужчиной, и вы друг другу понравились, и вас повлекло друг к другу, и вы хотите быть вместе сегодня, что в этом плохого? Ты одинока, он одинок, почему вы не можете провести этот вечер в любви? Это же честно, это же чисто. Почему нельзя? Ты же не делаешь ничего плохого, ты же не за деньги встречаешься!

„Хорошенькая речь для тринадцатилетней девочки“, ‑ подумала я. Но сама всерьез задумалась: действительно, почему?

Почему я выбираю быть одной, почему не позволяю себе быть с мужчиной в любовных отношениях, почему я лишаю себя радости сексуальной близости, предпочитая холодную постель? Я не нашла аргументов.

И буквально через несколько дней я в метро познакомилась с мужчиной. Все произошло, как говорила дочь: мы познакомились, и нас повлекло друг к другу. И сначала во мне поднялись все бабушкины страхи и ограничения (это неприлично ‑ знакомиться в метро, такое знакомство до добра не доведет, тебе надо его сначала хорошенько узнать… Как будто если я узнаю, что он не любит Цветаеву, а любит Евтушенко, что‑то изменится в получении наслаждения от секса!) Но детская уверенность и чистота моей дочери победили. „Я хочу этого, это чисто и это имеет право быть!“ ‑ сказала я себе.

Я позволила себе просто любить и дарить любовь мужчине. Я провела с ним прекрасную ночь. Это действительно было восхитительно. Это был праздник. Я поняла, что нельзя лишать себя такой радости. Я получила урок, как я себя ограничиваю, не позволяю любви и радости входить в мою жизнь. После этой встречи я совершенно серьезно поняла, что хочу любить, быть любимой, что я готова строить отношения с мужчиной. Что я буду его искать. Что я его обязательно найду. И я была очень благодарна моей девочке, которая разбудила во мне желание любить. Которая дала мне прекрасный урок доверия себе, своей внутренней чистоте. Мой ребенок, умница, по‑детски почувствовала, что это хорошо ‑ позволить себе любить. А я, взрослая, думала, что это плохо, неприлично…»

А вот рассказ еще одной участницы тренинга:

«Было очень тяжелое время, началась перестройка, моей зарплаты хватало ровно на неделю, потом надо было занимать деньги, непонятным образом экономить. Потом отдавать долги… Знакомый молодой человек предложил мне торговать на рынке в палатке. И у меня сначала было ощущение ужаса: как это можно ‑ торговать на рынке? Как я могу так опуститься, я ‑ с высшим образованием, с моим уровнем развития? А что подумают знакомые, друзья или соседи, если увидят меня торгующей на рынке! Я решила отказаться от этого предложения, хотя оно, конечно же, давало гарантии заработка, чего у меня не было на работе с моей мизерной, да еще нерегулярно выплачиваемой зарплатой!

Но когда я рассказала об этом предложении дочери, она удивлено спросила:

‑ А почему ты хочешь отказаться? Что плохого в этой работе?

‑ Ну, ты можешь себе представить меня на рынке?!

‑ Могу, ‑ спокойно ответила дочь. ‑ А почему нет? Ты же не спекулируешь, не воруешь, ты же работаешь продавцом, это же нормальная работа!

И я вдруг поняла, что полна амбиций, что именно мои амбиции, моя гордыня не дают мне принять это предложение. Я‑де такая гордая, такая необыкновенная ‑ как это я могу до рынка опуститься! А опускаться до этой мизерной зарплаты я могу? А сидеть без денег, отказывая себе и ребенку во всем, я могу? И я решила тогда, что буду деньги зарабатывать и уважать себя за это, а не со своими амбициями и гордостью сидеть без денег.

Я начала получать деньги, хорошие деньги. И как только я начала их получать, я по‑другому начала ценить себя. Я приняла решение уйти с работы, потому что поняла, что стою большего. И начала искать достойную работу по специальности.

И все это благодаря моей девочке. Это она помогла принять решение, иначе я, возможно, так и оставалась бы на том месте с низкой оплатой, с неуважением к себе и приближающейся нищетой…»

Дети ‑ мудрые и чистые. Свободные и поддерживающие. Дети ‑ учителя. Но разве мы хотим учиться? Мы хотим учить. Мы хотим учить, поучать, командовать и руководить этими несмышленышами, якобы глупыми, слабыми, неопытными и бессильными без нашего управления существами.

‑ Ах, Маруся, ну почему мама управляет моей жизнью? ‑ спросил меня семилетний внук и добавил возмущенно: ‑ Это же моя жизнь, а она ею управляет и командует!

‑ И чем же она управляет и командует? ‑ поинтересовалась я.

‑ Она за меня решает, когда мне спать, ‑ сокрушенно ответил ребенок, ‑ когда мне уроки делать, когда мультики смотреть… ‑ И добавил опять возмущенно: ‑ Ведь это же несправедливо! Ну почему родители детьми управляют, а не дети родителями?!

И я подумала: если бы дети управляли взрослыми, насколько чище были бы отношения, сколько ненужной шелухи, стереотипов и условностей, придуманных взрослыми, ушло бы из жизни…

Потому что взрослые всегда все знают. Врачи вроде бы всегда знают, как надо лечить больных. (Почему только больным далеко не всегда становится лучше?) Учителя знают, как воспитывать детей. (Откуда только берутся неуспевающие, трудные дети?) Родители знают, какими должны быть их дети. (Почему же появляется столько вредных, ленивых, безответственных детей?)

Одни только дети ничего не знают, и абсолютно счастливы, и свободны быть собой и жить своей жизнью.

‑ Да, какие они умные, эти дети, о которых ты рассказываешь, Маруся! ‑ сказала мне одна мама на тренинге. И многие родители в ответ на ее слова в знак согласия закивали.

И я рассмеялась:

‑ А ваши что ‑ глупее? Ваши не такие мудрые, и чистые, и знающие истину?

И видя, как родители замялись, как бы сомневаясь в моих словах, я сказала:

‑ А вы с ними советуетесь, чтобы увидеть их мудрость? Вы их о чем‑то спрашиваете? Вы их слушаете?

‑ Я спрашиваю, ‑ после паузы ответила одна мама. ‑ Спрашиваю, сколько ложек сахара ей положить. Она просит две… ‑ Мама помолчала и добавила: ‑ Но я все равно кладу три…

Date: 2015-07-11; view: 276; Нарушение авторских прав