Прощание

Машина подкатила к супермаркету. Стояла первая неделя февраля, и земля была засыпана снегом. Рэб смотрел в окно. Тила нашла парковку, выключила зажигание и спросила Рэба, пойдет ли он вместе с ней.

– Я немного устал, – сказал он. – Я лучше здесь подожду.

Это был явно недобрый знак. Рэб обожал супермаркеты, и если он отказывался туда идти, значит, что‑то было неладно.

– Вы не могли бы включить музыку? – попросил он.

И пока Тила покупала хлеб, молоко и сливовый сок, Рэб сидел в машине на заснеженной парковке совсем один и слушал индийскую музыку. Последний раз в этом мире он был наедине с самим собой.

К тому времени, когда они вернулись домой, Рэб выглядел совсем слабым, и у него начались мучительные боли. Позвонили врачу. Рэба увезли в больницу. Там медсестры задали ему простые вопросы: как его зовут? где он живет? И он на них ответил. Он, правда, не мог вспомнить точной латы, но зато помнил, что в этот день проходили первичные выборы, и пошутил: «Если тот, за кого я голосую, наберет на один голос меньше и проиграет, я покончу с собой».

Рэбу сделали анализы. Родные не покидали его ни на минуту. На следующий вечер с ним сидела его младшая дочь Гиля. Она должна была вот‑вот улететь в Израиль и волновалась, не стоит ли ей отложить поездку.

– Не думаю, что мне следует лететь, – засомневалась она.

– Поезжай, – сказал Рэб. – Не волнуйся, я в твое отсутствие ничего не натворю.

Он закрыл глаза. Гиля позвала медсестру и попросила ее дать отцу лекарство немного раньше, чтобы он мог скорее заснуть.

– Гиль… – пробормотал Рэб.

Гиля взяла его за руку.

– Не забывай вспоминать.

– Хорошо, – ответила Гиля и заплакала. – Теперь я уж точно никуда не поеду.

– Поезжай, – сказал Рэб. – Вспоминать можно и там.

Она посидела с ним еще какое‑то время. Отец и дочь наедине друг с другом. Наконец Гиля нехотя поднялась. Поцеловала его на прощание.

Медсестра дала ему лекарства. Она уже стояла в дверях, когда Рэб прошептал ей вслед:

– Если вы погасите свет, будьте добры загляните ко мне разок‑другой. Вы ведь не забудете обо мне?

Медсестра улыбнулась:

– Как же можно забыть о поющем раввине?

На следующее утро, вскоре после восхода солнца Рэб проснулся. В комнате стояла тишина. Медсестра пришла протереть его губкой, и пока она нежно водила губкой по его телу, он ей тихонько что‑то напевал, готовый к новому дню.

Но вдруг голова его поникла, и пение навсегда умолкло.

Лето. Мы сидим у него в кабинете. Я спросил, почему, как ему кажется, он стал раввином.

Рэб начинает загибать пальцы.

– Во‑первых, я всегда любил общаться с людьми. Во‑вторых, мне нравилось относиться к ним с тактом и дружелюбием. В‑третьих, у меня есть терпение. В‑четвертых, я люблю преподавать. В‑пятых, я крепок в своей вере. В‑шестых, эта работа соединяет меня с прошлым. И наконец, в‑седьмых, она позволяет мне воплотить то, чему учит наша традиция: живи достойно, твори добро и будь благословен.

– Но в этом перечне отсутствует Бог.

Рэб улыбнулся:

– Бог в нем стоит еще до «во‑первых».