ЦЕРКОВЬ. – Вы должны к нам приехать, тут есть на что посмотреть, – Генри даже не скрывал своего возбуждения

– Вы должны к нам приехать, тут есть на что посмотреть, – Генри даже не скрывал своего возбуждения.

Я вышел из машины и заметил, что автомобилей на улице больше обычного, из боковой двери одни люди выходили, а другие тут же в нее входили, и лица этих людей были мне совсем незнакомы. Среди них были и афроамериканцы, и белые. И одеты они были существенно лучше, чем прихожане этой церкви.

Когда я ступил на помост, Генри тут же заметил меня, улыбнулся во весь рот и распахнул объятия.

– От всей души спасибо, – произнес он и стиснул меня огромными голыми ручищами.

И тут до меня дошло. Он же в футболке!

В церкви снова топили.

– Здесь прямо как в Майами‑Бич! – вскричал Генри.

Оказалось, что газовая компания, пристыженная газетными статьями, возобновила свое обслуживание. Был подписан договор, по которому церковь обязалась постепенно выплачивать свой долг. И еще объявилось немало людей, которых тронула статья о церкви Генри. Именно их я сегодня и видел. Они пришли готовить еду и сервировать столы. За ними сидело множество бездомных – мужчин и женщин, – и почти все они сняли с себя теплую одежду. А вместо какофонии воздуходувов раздавался приятный гул беседы.

– Потрясающе, верно? – сказал Генри. – Бог нам благоволит.

Я спустился в спортивный зал и увидел человека, о котором написал в своей статье – того самого, что отморозил себе пальцы ног. В статье я упомянул, что восемь лет назад его оставила жена, уйдя от него вместе с дочерью, из‑за чего он опустился. Судя по всему, кто‑то увидел его снимок в газете и сообразил, что надо сделать.

– Сейчас увижу, – сказал он мне.

– Кого? Жену?

– И мою девочку тоже.

– Прямо сейчас?

– Ага. Восемь лет, парень!

Он засопел. Ему явно хотелось что‑то сказать.

– Спасибо, – наконец прошептал он и исчез.

Пожалуй, никогда прежде меня так не трогало слово «спасибо».

Я уже собрался уходить, когда заметил ковыляющего на костылях Касса.

– Мистер Митч, – певуче позвал он меня.

– Стало немного теплее, а? – спросил я.

– Да, сэр, – ответил он. – И наши тоже все повеселели.

Тут я заметил длинную очередь. Поначалу я решил, что люди выстроились за едой – наверное, за добавкой, подумал я, – но, приглядевшись, увидел, что за столом, к которому тянулась очередь, стояли волонтеры и раздавали одежду.

Какой‑то крупный мужчина, натянув на себя зимнюю куртку, крикнул Генри:

– А что, пастор, побольше размера у тебя нету?

Генри рассмеялся.

– Что тут происходит? – спросил я.

– Нам пожертвовали одежду, – сказал Генри.

Я насчитал несколько больших стопок с вещами.

– Приличное количество, – заметил я.

Генри посмотрел на Касса.

– Он еще не видел?

И не успел я опомниться, как уже шествовал за дородным Генри и одноногим старостой, с улыбкой размышляя о том, что вечно плетусь по пятам за верующими.

Касс вынул из кармана ключ. Генри распахнул дверь, и мы вошли в главное помещение церкви.

– Смотрите! – сказал Генри.

Между рядами скамеек один за другим стояли мешки с легкой одеждой, куртками, пальто, ботинками, игрушками – все проходы от первого до последнего были уставлены мешками.

У меня перехватило дыхание. Генри был прав. «Каким бы именем люди Его ни называли, – подумал я, – но Бог и вправду милосерден».