Глава 1. Старые часы в прихожей давно пробили полдень, а Мака все не могла проснуться

Старые часы в прихожей давно пробили полдень, а Мака все не могла проснуться. Открывала глаза, понимала, что подниматься с кровати лень, и снова погружалась в дрему. Спала и спала, словно хотела выспаться на всю оставшуюся жизнь.

В доме стояла зловещая тишина – казалось, что после новогодней ночи все жильцы вымерли, не выдержав собственного лихого разгула и пьянства.

Ближе к вечеру Мака, наконец, заставила себя сползти с кровати: ужасно хотелось есть. Странно, почему мать до сих пор ее не разбудила. Обычно, если ей случалось проваляться в постели до одиннадцати, Инна уже врывалась, обеспокоенная, и спрашивала: «Ребенок, ты не заболел?» Неужели обиделась?!

Конечно, в этот раз Мака перегнула палку: сейчас ей и самой было стыдно за вчерашний концерт. Как маленькая, приревновала маму к этому губошлепу Игорю. Но ведь Инна давно привыкла к выходкам дочери. За столько‑то лет!

Девочка сползла с кровати и отправилась прямиком в кухню. Проходя мимо маминой комнаты, Мака прислушалась, но не уловила ни шороха, ни привычного стука клавиш. Пять часов вечера! Инна никогда не спала так долго, даже если и ложилась только под утро. Обеспокоенная, Мака потянула на себя ручку стеклянной двери и заглянула в комнату. Сложенный диван, нетронутый стол с заветренными мандаринами, бутербродами и бутылкой шампанского, разбросанные повсюду бумаги. Матери не было. Судя по гробовой тишине в квартире, и в кухне ее не было тоже.

Подталкиваемая неясным предчувствием, Мака бросилась к платяному шкафу и распахнула дверцы – почти все полки были пусты! Сиротливые деревянные плечики на перекладине перестукивались между собой, как кости скелета.

Мысли запрыгали, заметались. Как полоумная, Мака стала носиться по всей квартире с криками «Мама!». Ей стало страшно, как никогда в жизни. Инна не могла бросить собственного ребенка! Это невозможно, такого попросту не бывает!

Наконец девочка заметила на кухонном столе исписанный крупным маминым почерком лист бумаги. Кособокие буквы то налезали одна на другую, то, наоборот, шарахались друг от друга. Такое ощущение, что мама писала с закрытыми глазами.

«Сашенька, моя родная!

Сегодня утром я поняла – как бы ни старалась и что бы ни делала, мешаю тебе. Не хочу больше вызывать в тебе чувство ненависти.

Я расстаюсь с этим миром. Так будет лучше.

Квартира, в которой ты остаешься, принадлежит тебе. Документы найдешь в серванте. Моя банковская карта с последней зарплатой и кодом к ней там же.

Сашенька, работы у меня теперь нет, ты это знаешь. Гонорары, на которые мы рассчитывали, я не смогу получить. В общем, ни к чему тебе мать‑неудачница. Правда?

Береги себя, будь умницей! Люблю и крепко целую.

Твоя мама».

Мака оцепенела. Много лет назад, когда она еще не родилась, ее предал отец, променяв родную дочь на абстрактного бога, которого он ни разу в жизни даже не видел! Теперь бросила мать. Эти сумасшедшие взрослые решили, что ребенок может жить в одиночестве?! Что ему не нужны ни тепло, ни любовь? И почему Инна пишет о какой‑то работе, о деньгах? При чем здесь это?! Когда человеку просто страшно одному!

Она побежала в свою комнату за телефоном, набрала номер матери и раз двадцать подряд выслушала безразличное «абонент находится вне зоны действия сети». Да что с ней случилось? Неужели даже по телефону не может поговорить?

Мака уже собралась звонить бабушке – вдруг она знает больше, но в последний момент до нее дошло. Игорь! Вот куда делась мама. Она просто устала от выкрутасов, истерик дочери и перебралась к любовнику, с которым провела новогоднюю ночь. И как Мака сразу не догадалась?!

Схватив телефон, она набрала номер Варшавского. На этот раз он сразу взял трубку.

– С Новым годом! – поприветствовал ее бодрый голос.

– С новым, – пробормотала она.

– Как дела?

– Плохо, – честно призналась Сашка. Она хотела что‑то соврать про бывшего парня, который позвонил ей и сказал, что Инна пропала, но потом передумала, – я должна с тобой поговорить.

– Говори, – предложил Игорь.

– Не по телефону. Нам нужно встретиться!

Повисла неприятная пауза, потом он осторожно заговорил:

– Александра, прости, но… не думаю, что в этом есть смысл.

– Почему?! – на мгновение она даже забыла про мать, почувствовав себя глубоко уязвленной.

– Потому, – он перевел дух, – что ты милая девушка… но у нас ничего общего. К тому же ты постоянно обманываешь меня.

– Чушь! – выпалила Мака, покраснев до ушей.

– Да? – Она слышала, что Игорь не поверил ей. – Вот и прекрасно.

– Взрослые все такие твердолобые?! – выпалила она, понимая, что он собрался повесить трубку. – Надо поговорить об Инне!

– Уже говорили, – Варшавский зевнул.

– Ты ничего не понял. – Мака набрала в легкие побольше воздуха и выпалила: – Я ее дочь!

В трубке повисла тишина.

– Значит, вот как, – прошептал, наконец, Игорь, – я же чувствовал… черты лица… запах…

– Мама пропала, – не дала ему Мака опомниться, – приезжай!

Если Инна у него, он сейчас скажет об этом, и все наконец встанет на свои места. Да, она будет выглядеть полной дурой, эгоистичным ребенком, который по собственной глупости разыграл цирк с маминым телефоном, но это пустяк по сравнению с тем, что сейчас Мака понятия не имеет о том, куда подевалась Инна!

– Говори адрес, – произнес Игорь, и сердце Маки упало в пятки: мама не с ним.

Через час он уже сидел в кухне, глядя на лист бумаги, и беззвучно шевелил губами, с трудом разбирая неровные строчки. Лицо его мрачнело с каждым разгаданным словом.

– Что? – беспокойно спросила Мака.

Он сверкнул на нее грозовыми глазами и поднялся с места.

– Интернет в доме есть?

Мака торопливо кивнула и повела его за собой. Мамину комнату она успела прибрать: продукты перетаскала в кухню, сложила стол, а рабочие бумаги и карты собрала в стопку рядом с монитором.

Игорь начал шарить по новостным сайтам, а Мака нетерпеливо и испуганно переминалась с ноги за ногу за его спиной.

– Ты думаешь… – чуть не плача, прошептала она.

– Ничего я не думаю, – оборвал он, – если в течение трех дней Инна не появится, пиши заявление в милицию.

– Я не умею, – всхлипнула Мака.

– Помогу, – спокойно пообещал он.

– И что теперь будет?!

– Тебе сколько лет? – вместо ответа спросил он.

– Пятнадцать.

– Справишься! Я в четырнадцать остался один. – Игорь взглянул на часы. – Постараюсь подключить знакомых ребят.

– Зачем?

– Начнут искать Инну, – пробормотал он, – а то до полиции пока достучишься.

– А что, если уже…

– Не болтай! – прервал он ее и, отведя взгляд от монитора, начал перебирать стопку бумаг. – Что это?

– Без понятия, – Мака пожала плечами, – мама постоянно с этим возилась.

Игорь взглянул на нее осуждающе, но замечания делать не стал. Перетащил пачку на пол и начал раскладывать карты, читать записи. Мака смотрела на взрослого мужчину, затеявшего вслед за матерью непонятную игру, с удивлением.

– Забытый Мир, – улыбнулся художник.

– Что за бред? – удивилась девочка.

– Не важно, – отмахнулся он, – я возьму их себе ненадолго. Ты не против? Потом верну.

– Как хочешь.

Игорь аккуратно сложил каждую бумагу и упрятал в свой портфель. Теперь он снова смотрел на Маку.

– Родственники у тебя есть?

– Бабушка с дедушкой.

– А отец?

– Тебе что, Инна ничего не говорила? – Мака взглянула на Игоря с вызовом.

– Во‑первых, – желваки на его скулах заходили, – не называй при мне свою маму по имени. Во‑вторых, не отвечай вопросом на вопрос.

– Раскомандовался!

– Есть у тебя отец? – строго повторил он. – Кто‑то должен заняться тобой, пока Инны нет рядом.

– А она вернется? – спросил ребенок.

– Скорее всего, – ушел от прямого ответа он.

– Отцу не до меня, – пожаловалась Мака, – он паству свою воспитывает! Проходимец…

– Это еще что за термин по отношению к родителю?

– Бабушка его так называет.

– Имя его ты знаешь?

– Павел Семенович, – пробормотала она, – Стародубов.

– Ясно, – он помолчал, – а нового проходимца как зовут?

– Которого?!

– Что тут непонятного? – Игорь начал нервно кружить по комнате. – Ты сама о нем говорила! Присочинила, что это твой бывший парень. Бред. Какой сумасшедший двадцати девяти лет станет связываться с несовершеннолетней?

– А‑а‑а, – Мака инстинктивно отошла от Игоря подальше, – этот…

– Этот! – Он остановился перед ней в ожидании. – Она могла просто переехать к нему!

– Не могла, – пробормотала Мака, пряча глаза, – его никогда не было. Я все придумала, чтобы ты перестал встречаться с мамой.

– Зачем? – Игорь оторопело смотрел на девочку.

– Потому что! – крикнула она. – Потому что она любит тебя, а не меня!

Он плюхнулся на диван и, откинувшись назад, закрыл глаза. Мака видела, каких усилий стоит ему держать себя в руках: его лицо исказила гримаса ярости.

– Злишься? – заискивающе спросила она.

– Да!

– Почему? – пролепетала Мака, все еще стараясь держаться от Игоря на расстоянии. – Ты ведь не любишь маму.

– Откуда ты знаешь?!

– Я ведь не дура, – прошептала Мака, – ни в одном интервью ты не говоришь о ней. Ни на одной фотографии рядом с тобой ее нет. А вчера она вернулась такая…

– Знаю, – кивнул он и быстро поднялся с дивана.

– Так любишь или нет?

Игорь ничего не ответил. Отодвинув Маку со своего пути, он прошел в прихожую, быстро оделся и распахнул дверь.

– Звони, если буду нужен.

– Ладно.

– Не за что, – ответил он невпопад и переступил порог, – сообщи бабушке с дедушкой.

– Хорошо…

Полтора часа, пока старики добирались до квартиры внучки, Мака слонялась по комнатам, не зная, куда себя деть. Кусок в горло не лез, заняться было нечем. Она ругала себя за грубость, за то, что постоянно обижала Инну и чуть что срывалась на крик. Вчера нахамила снова. Но с кем не бывает? Ничего такого Мака не хотела! Сейчас она мечтала только о том, чтобы Инна скорее вернулась.

– Дай сюда записку, – потребовала бабушка с порога.

Мака молча протянула ей сложенный вдвое лист. Несколько минут над ними висела зловещая тишина.

– Ты ее доконала своими выходками, – вдруг завыла бабуля, потрясая кулаком перед лицом девочки, – она же… она же убьет себя! Если еще…

– Цыц! – резко оборвал дед.

– Читай, – заверещала она в истерике, – читай! «Расстаюсь с этим миром!» Надо срочно… в милицию! Знаю я свою дочь!

Мака застыла, прислонившись спиной к стене, ни живая ни мертвая.