Рафаэлла, 1981

Через шесть месяцев Рафаэлле уже казалось, что она прожила в Рио‑де‑Жанейро целую жизнь.

– Мне здесь нравится, – сказала она Одиль. – Очень‑очень! Я не хочу уезжать.

Одиль мудро улыбнулась. Она ждала первого ребенка и была счастлива.

– Послушай, если бы вокруг не было такой нищеты, мне бы тоже не хотелось уезжать.

Рафаэлла понимающе кивнула. Справедливые слова. Богачи обитали в невероятно красивом городе, а рядом громоздились трущобы «фавелаз». Грязные холмы и невероятное количество убогих хижин. В них жили многие поколения. Рядом с канавами, полными бесчисленных крыс.

– Знаю, – согласилась Рафаэлла. – Это невероятно.

– Но нас сие не касается, – вздохнула Одиль. – Поэтому не стоит беспокоиться.

– Наверное, так, – неуверенно произнесла Рафаэлла, хотя в душе считала, что делать что‑то нужно.

В Рио они с Джон‑Джоном поселились в удобном доме Одили и Руперта, но через шесть недель Рафаэлла принялась искать собственную квартиру. Она позвонила матери в Англию и сказала, что остается. Юристы начали дело о разводе с Эдди.

Анна почувствовала облегчение.

– Я подозревала, что между вами что‑то не то, дорогая, – с симпатией сказала она. – Но зачем убегать так далеко? Ты ведь могла переехать к нам в провинцию.

Рафаэлле не хотелось объяснять, что ей нужны передышка и свежий воздух. Впервые в жизни она решила стать независимой.

С деньгами проблемы не было. В двадцать пять она получит большое наследство отца. Рафаэлле недавно исполнилось двадцать три, но адвокаты в Англии добились, чтобы ей выплатили часть этой суммы.

Она нашла современную квартирку с потрясающим видом на море рядом с пляжем Копакабана. Они переехали вместе с Джон‑Джоном и строгой няней Анной, которую прислали из Англии.

Наконец‑то свободна! Эдди не пытался связаться с женой, и это ее не удивляло. Что он мог сказать? Она застала его на месте преступления, значит нет смысла обсуждать совместное будущее.

– Что же произошло? – не переставала допытываться Одиль. Рафаэлла просто отмахнулась:

– Это не имеет значения. Я больше не хочу видеть Эдди.

– Хм… – ответила Одиль. – Он потребует встреч с Джон‑Джоном.

Рафаэлла знала, что не позволит этого.

– Поживем – увидим, – таинственно сказала она.

Рафаэлла никому не рассказала, что ее муж – гомосексуалист. Это секрет. И пока он не беспокоит ее, пусть так и останется. Муж молчал уже шесть месяцев. Приготовления к разводу шли благополучно.

В Рио Рафаэлла завела много новых друзей. Сначала она везде ходила с Одиль и Рупертом и их друзьями, в основном молодоженами. Рафаэлла отвергала приставания всех холостяков, которых не переставала поставлять Одиль. Вскоре ей все наскучило, и она нашла работу в художественной галерее. Это было именно то, чем хотелось заняться в Лондоне. Так она встретилась с другими людьми: художниками, дизайнерами и коллекционерами. Некоторые из них казались интересными, и Рафаэлла пару раз сходила на свидания. Но когда мужчине требовалось нечто большее, чем разговоры, все заканчивалось.

Владелица галереи, разведенная сорокалетняя женщина, предложила ей встречаться с более зрелыми мужчинами:

– Ты получишь большее удовольствие, моя дорогая. Мужчины в годах знают, как ухаживать за женщиной.

Рафаэлла неохотно согласилась на свидание с Джорджем Марако, который по возрасту годился ей в отцы. На этот раз ей повезло. Он не пытался затащить ее в постель в конце вечера. Они интересно беседовали, и Марако показался ей по‑своему привлекательным.

Они встретились еще раз. Рафаэлла узнала, что этот человек – миллиардер. Его жена покончила жизнь самоубийством четыре года назад после восемнадцати лет совместной жизни.

– Мне очень жаль, – тихо сказала Рафаэлла. – Такое пережить трудно.

Через шесть недель Джордж сделал ей предложение.

– Пора начинать жизнь заново, – заявил он. – И ты, Рафаэлла, как раз та женщина, которая мне нужна.

Ее отказ удивил Марако, прежде он всегда добивался своего. Он начал по‑настоящему ухаживать за Рафаэллой и забросал ее дорогими подарками, но она не приняла ни одного. Кроме того, он посылал ей дюжину красных роз ежедневно. Квартира все время выглядела празднично.

– Что происходит? – спросила Одиль, ожидая подробного отчета. – Он очень известный человек. Ты же это знаешь.

– И очень приятный, – откровенно ответила Рафаэлла, – но он не для меня.

– Наверное, слишком стар? Говорят, у него дочь твоего возраста.

– Дело не в возрасте.

– Конечно, в нем. Через неделю Одиль родила толстенькую девочку с голубыми глазками, но совершенно без волос. Рафаэлла ринулась в госпиталь. Руперту нужна была помощь, он переживал нервный стресс. Кроме того, когда ребенка привезли домой, обнаружилось, что у служанки, нанятой для ухода за ребенком, абсолютно нет опыта.

– Что нам делать? – выла Одиль.

– Не беспокойся, – ответила Рафаэлла. – Няня Джон‑Джона будет работать у тебя, а я возьму к себе эту девушку. Джон‑Джон большую часть дня проводит в детском саду, так что няня ему не очень нужна.

Разумное решение. Всем оно понравилось, кроме Джорджа.

– Как можно взять в дом незнакомку без опыта и надлежащих рекомендаций! – недоумевал он.

– С ней все в порядке, – настаивала Рафаэлла. – Ее тетя работает у партнера Руперта.

– Этого недостаточно, – заупрямился Марако.

Девушку звали Джоана. Маленького роста, худенькая, очень тихая, она честно трудилась, убирала квартиру и ухаживала за Джон‑Джоном, который сразу привязался к ней. В будние дни она жила у Рафаэллы, а на выходные уходила домой, чтобы вернуться в понедельник утром. Рафаэллу все устраивало. Она любила побыть с ребенком, ходить с ним на пляж, купаться и просто играть.

Джордж Марако остался в ее жизни, терпеливо ожидая, когда станет не просто кавалером. Рафаэлла познакомилась с его дочерью Кристиной и ее друзьями. Она проводила много времени в его великолепном, строго охраняемом особняке. Джордж безумно боялся похищений. С ним было приятно и спокойно. Этот человек защищал Рафаэллу от мира. Может, стоит выйти за него замуж, когда их окончательно разведут с Эдди. Почему бы и нет?

Она с ним не спала, и Джордж не настаивал. Этот терпеливый мужчина приготовился ждать.

Одиль и Руперт страшно возражали.

– Он стар для тебя, – настаивали оба. – Ты что, рехнулась? Зачем тебе его деньги? Что тебя так привлекает в нем, любовь?

Ха‑ха. Любовь. Это чувство было у нее к Эдди. И что же вышло?

В один из понедельников Джоана не явилась. К среде Рафаэлла забеспокоилась, потому что не знала, как связаться с девушкой. Правда, та говорила, что ее семья живет в «фавелаз».

– Слава Богу, что она исчезла, – как всезнайка, заявил Джордж. – Что она украла?

– Ничего, – огрызнулась Рафаэлла. – Нельзя так поспешно судить.

– Моя дорогая, ты не понимаешь, – напыщенно заговорил он. – Люди трущоб живут за счет воровства. Для них оно ничего не значит.

– Откуда тебе‑то знать?

– Я прожил рядом с этими крестьянами всю жизнь.

– Тогда стыдись, что не помог им деньгами и властью. Разница между богатыми и бедными в этой стране отвратительна.

– А ты, милая, ты‑то понимаешь, о чем говоришь?

– Я знаю то, что вижу.

– Мне кажется, что ты видишь то, что хочешь.

Разговор закончился ссорой, и Джордж ушел. Рафаэлла приготовила Джон‑Джону ужин, вымыла его и уложила спать. Маленького, кучерявого мальчика с ярко‑голубыми глазами. В нем ее жизнь, ее будущее. Она сделает все, чтобы сыну жилось лучше.

Мысли Рафаэллы вернулись в Лондон на четыре года назад, в тот холодный вечер. Крис Феникс, грубый и сексуальный, типичный повеса, которого ничто не волнует. Поездка по Бекерли‑сквер в лимузине. Поспешный секс, изменивший все…

Может, не стоит выходить замуж за Джорджа Марако? Рафаэлла решила, что еще не жила.

В дверь позвонили. Подумав, Рафаэлла решила, что вернулся раскаявшийся Джордж, она не посмотрела в глазок.

Открыв дверь, Рафаэлла впервые оказалась лицом к лицу с необыкновенно красивым мужчиной. Это был бразилец, приблизительно ее возраста, с длинными черными вьющимися волосами, зелеными глазами и ртом, до которого хотелось дотронуться. На нем были голубые джинсы, рабочая рубашка и шлепанцы. Рафаэлла удивленно заметила, что одеты они одинаково.

Какое‑то время оба молчали, разглядывая друг друга. Мужчину, видимо, также поразила внешность Рафаэллы. Она инстинктивно дотронулась до волос, завязанных в хвостик.

– Простите, вы миссис Ле Серре? – наконец, спросил он. Рафаэлла взяла себя в руки и кивнула. Ее давно уже не называли миссис Мейфэа.

Он улыбнулся. Белые ровные зубы. Пьянящая улыбка.

Когда‑то Рафаэлла считала Эдди красавцем, но он не шел ни в какое сравнение с этим мужчиной.

– Чем могу быть полезна? – сказала Рафаэлла, стараясь не пялиться.

– Я брат Джоаны.

– Кого?

– Джоаны, вашей служанки, она работала у вас.

– А, Джоаны, – как в тумане произнесла она.

– Вы, наверное, беспокоитесь, что она не пришла.

– Она заболела?

– Отравилась едой.

– Ужасно.

– Креветки, она поела их и раздулась, как шар.

Они вели обыденную беседу о Джоане и ее проблемах, но глаза сами разговаривали на каком‑то таинственном языке.

Рафаэллу бросило в жар. Она посмотрела на мужчину и увидела, что он чувствует то же.

– Хотите выпить чего‑нибудь холодненького? – быстро предложила Рафаэлла.

– Может быть, пива – согласился он. – А потом мне надо идти на работу.

– Чем вы занимаетесь?

– Я музыкант.

– Как интересно. На чем вы играете?

– На многом. Гитара, барабан, флейта. А кроме того, я пою. Рафаэлла ухмыльнулась:

– У вас так много талантов?

Он улыбнулся в ответ:

– Наверное, так.

– Я принесу пива, – сказала Рафаэлла, не понимая, почему так бешено бьется сердце. – Пожалуйста, входите.

Мужчина пошел за ней в квартиру, огляделся и присвистнул:

– Здорово!

– Мне здесь нравится, – сказала она и пошла к холодильнику. – Американское подойдет?

Мужчина кивнул и приблизился к высокому бару, который отделял кухню от гостиной.

Рафаэлла неловно открыла банку, и пиво тут же пролилось. Оба схватились за салфетки. Их словно обожгло от взаимного прикосновения. Она быстро отпрянула, налила пива в стакан и передала мужчине.

– Знаете, я не ожидал, что вы такая, – сказал он и сделал глоток.

– А чего вы ожидали?

– Джоана всегда рассказывала о прекрасной английской леди, у которой работает. Я думал, вы старше. И, кроме того, совсем не похожи на англичанку.

– Моя мать наполовину англичанка, наполовину француженка. А отец – наполовину американец, наполовину эфиоп. Он погиб, когда мне было семь. Мы жили в Париже, а потом в Лондоне.

Зачем рассказывать незнакомцу семейную историю? Мужчина посмотрел на нее ясными зелеными глазами и сказал:

– Джоана придет в следующий понедельник. Вас это устроит? Рафаэлла кивнула и не удержалась от замечания:

– Вы хорошо говорите по‑английски.

– Неплохо. Я учился сам.

– Это трудно.

Он пожал плечами:

– Иногда. Хорошее легко не достается. Так ведь? – он закончил пиво и направился к двери. – До свидания, миссис Ле Серре.

– До свидания, – сказала она и внезапно покраснела.

Когда он ушел, Рафаэлла поняла, что даже не знает, как зовут этого мужчину.

– Боже! – воскликнула Одиль. – Что за суета! И зачем нам идти в этот маленький клуб? Ты ведь сама там не была.

– Перестань корчить из себя сноба, – ответила Рафаэлла. – Говорят, там хорошо.

– Кто говорит? – поинтересовался Руперт. – Могу поспорить, что не Джордж.

«Слава Богу, она отложила Марако на запасную полку, – заметила про себя Одиль. – Ее квартира напоминает цветочную лавку».

– Бедняга не находит себе места, – сказала она вслух.

– Значит, теперь ты называешь его беднягой? – кисло заметила Рафаэлла. – Определись наконец‑то. На прошлой неделе ты считала, что Марако мне вообще не подходит.

– Он один из самых богатых людей в Латинской Америке, – заметил Руперт.

– Ну и что? – дерзко ответила Рафаэлла. – Вы мне оба надоели. То он плох, то хорош. Вы же говорили, что мне не нужны его деньги.

– Это так, – согласилась Одиль.

– Вот именно, – поддержал Руперт.

– Теперь мы можем идти? – беспокойно спросила Рафаэлла. Она узнала, как зовут брата Джоаны – Луиз Оливейра и название клуба, в котором он работал, – «Пасси Сатин».[1]Сия помойка соответствовала вывеске. Там часто бывали туристы, танцевали нагие танцовщицы, а в боковых комнатах погружались в азартные игры. Джорджа Марако туда не поведешь. Именно поэтому Рафаэлла уговорила родственников на этот культпоход.

Клуб был весьма не примечателен. Прокуренный, темный, многолюдный. Официантки в ярких прилегающих нарядах больше походили на женщин легкого поведения. Здесь были огромный переполненный бар, столики и маленькая сцена, на которой музыканты играли быструю самбу. На танцплощадке исступленно дергались пары.

– Боже сохрани! – воскликнул Руперт. – Ну и дыра!

– Привет, милый, – поздоровалась женщина в красных рюшах и тюрбане. Ниже лифа виднелась загорелая полоска кожи. – Нужен столик?

– Должно быть, так, – ворчливо ответил Руперт.

– На троих, – добавила Одиль, стараясь не смотреть на толстяка, призывно подмигивавшего ей.

Женщина в красном передала их заботам крошечного молодого официанта. Он отвел их к столику, вперед потребовал чаевые и спросил Руперта, не нужна ли ему подружка.

– Конечно, нет, – возмутился благочестивый Руперт. Официант безразлично пожал плечами. Ему было плевать на все, пока платили хорошие чаевые.

– Шампанского? – автоматически спросил он.

– Нет, – сказал Руперт.

– Да, – возразила Одиль, повернувшись с обезоруживающей улыбкой к мужу. – Давай повеселимся, коль мы здесь. Хотя бы для разнообразия. Так осточертели скучные деловые приемы, на которые ты меня водишь.

– Хорошо, – уступил Руперт. – Принесите бутылку «Дом Пери‑нон».

– У нас только местное шампанское, невозмутимо сказал официант.

– Все равно, принесите, – приказала Одиль.

Рафаэлла, словно невзначай, взглянула на сцену, надеясь рассмотреть музыкантов. Их было пять. Но Луиза среди них не было. Стараясь скрыть разочарование, она повернулась к Одиль.

– Я же говорила, что здесь по‑другому, – она изо всех сил старалась изобразить веселость.

– Меня не нужно уговаривать, – ответила Одиль. – Мне это место нравится. Какая‑то особая атмосфера, и музыка прекрасная.

– Хочешь потанцевать, красавчик? – на Руперта наседала потрепанная девушка с шестимесячной завивкой и в голубом платье.

Он презрительно сжал губы:

– Нет, спасибо.

– Да ладно, развлекайся вовсю, – рассмеялась Одиль.

– Да, давай, – подзадоривала Рафаэлла. – Ты ведь так давно не веселился. Ты становишься похожим на старого зануду!

– Большое спасибо, сестричка!

– Ну же, ну! – настаивала Одиль.

– Побоишься, – ехидно добавила Рафаэлла.

– Посмотрим, – Руперт подскочил. – Вы сами напросились, нюни.

Женщина в голубом платье расплылась в улыбке, обнажив кривые зубы и золотую фиксу.

– Пошли, миленький, – она призывно покачивала толстой задницей. – Сбацаем шейк!

Уже не колеблясь, Руперт отправился на танцевальную площадку. Куда делись добропорядочные английские манеры, когда он исполнял соло самбу!

– Пошли, – захихикала Одиль и вскочила на ноги. – Давай станцуем, а то он без нас во что‑нибудь вляпается!

Подчиняясь чувственному ритму, Рафаэлла встала и пошла танцевать. Неважно, что не было партнера. Музыки достаточно, бразильская мелодия вскоре полностью захватила ее.

Еще несколько бокалов шампанского, и все были навеселе. Руперт по очереди танцевал со всеми девушками из заведения, по пять долларов за танец, а Одиль и Рафаэлла с трудом отбивались от любвеобильных мужчин, которые не отходили от их стола. Когда мадам в красном объявила начало кабаре, никому не хотелось отдыхать.

– Я давно так не веселился! – вопил Руперт. – Надо всех приводить сюда.

Рафаэлла в изнеможении свалилась на стул, обмахиваясь меню, как веером. Когда она подняла глаза, Луиз уже сидел на стуле возле сцены и настраивал гитару.

– А теперь, дамы и господа, мы рады представить вам лучшую девочку заведения «Пасси Сатин» – несравненную Еву!

Из подвешенной к потолку клетки вышла высокая, сильно накрашенная женщина. На ней было серебристое одеяние, прикрывавшее ее с ног до головы, крошечная шляпка и туфли на очень высоких каблуках.

Луиз заиграл на гитаре «Девушку из Ипанема», а Ева принялась медленно раздеваться. Сначала шляпка, потом серебристый парик, и, наконец, остались только туфли на высоких каблуках, крошечные трусики и блестки, прикрывавшие грудь.

– Ничего себе штучка, – искренне залюбовался Руперт.

– Заткнись, – огрызнулась Одиль. – Это все парафиновые инъекции.

Ева сделала паузу, расставила ноги и начала призывно трогать блестки, скрывавшие грудь от застывшей аудитории. Затем внезапно она сорвала их, и зрители увидели темные, набухшие соски.

Руперт шумно вздохнул и чуть не подавился.

– Я же говорила, что парафин, – хмыкнула Одиль.

Ева многозначительно улыбнулась и незаметным движением сбросила трусики.

Так она стояла несколько секунд абсолютно голая, а затем свет погас.

Когда огни зажглись, Евы уже не было, на сцене остался Луиз. Он запел песню о потерянной любви и одиноких ночах. Голос оказался хрипловатым, но очень приятным.

Сердце Рафаэллы сжалось от жалости. Красавец с отличным тембром, но кому он нужен? Все присутствовавшие приходили в себя после Евы, этой огромной лошади. Луиз заслуживал большего.

Следующие несколько недель Рафаэлла довольно часто ходила в «Пасси Сатин», таща за собой тех, кто соглашался. У нее ни разу не было возможности поговорить с Луизом, но она не сомневалась, что он знает о ее присутствии. Их глаза вели свой разговор. Рафаэлла радовалась, когда видела Луиза, и огорчалась одновременно. Она то сходила с ума, то становилась удивительно спокойной. Боже! Ничего не получится. Они принадлежат к разным мирам. И все же…

Джордж продолжал ухаживать за Рафаэллой и не сомневался, что они будут вместе. От него было трудно отделаться, но Рафаэлла еще не созрела для окончательного решения.

Одиль с Рупертом и ребенком улетели в Англию, чтобы показать внучку семье. Рафаэлла и Джон‑Джон должны были ехать с ними, но в последнюю минуту она отказалась, разрешив взять с собой мальчика.

В этот вечер она наняла машину с шофером и в одиночестве поехала в «Пасси Сатин». Сердце прыгало, как мячик для пинг‑понга. Но Луиз не сделает первый шаг навстречу. Значит, все зависит от нее.

К этому времени Рафаэллу уже знали в клубе и дали столик впереди. Нервничая, она заказала шампанское и стала ждать.

Как только Луиз закончил выступление, он тут же подсел на свободный стул.

– Кажется, вам здесь понравилось, – сказал он. – Мне очень жаль.

– Почему? – дерзко спросила Рафаэлла.

– Это место не для вас и люди тоже.

– Боже! Надеюсь, что хоть вы не сноб. Мне достаточно Руперта.

– А кто такой Руперт?

– Мой брат.

– Наверное, он умный.

– Ерунда.

Не отрывая от нее глаз, Луиз сказал:

– Что вам нужно от меня?

– Проводите меня домой, и мы поговорим.

– Серьезно?

– Если хотите, серьезно.

– Не надо играть со мной в игры, английская леди.

– Я не англичанка, – взорвалась она. – Разве я похожа на нее? Луиз несколько смягчился.

– Вы прекрасны, – и с сожалением добавил, – слишком прекрасны и слишком богаты. Несмотря на чувства, мы никогда не будем вместе. Я это знаю.

Рафаэлла вложила в следующие слова всю себя:

– Пожалуйста, проводите меня, Луиз, и скорее… Приятная музыка, шампанское и никакого освещения в квартире, кроме уличных фонарей.

Так Рафаэллу никто не целовал. Губы у Луиза были холодными, а язык – горячим. Они изучали друг друга в темной квартире, вкладывая в поцелуи всю душу.

Он не торопился, и она тоже. Оба ждали слишком долго, и теперь спешка не требовалась.

Он гладил длинные волосы и ласково бормотал ее имя:

– Рафаэлла… Рафаэлла…

– Луиз, – прошептала она в ответ, поглаживая шелковые кудри на его затылке. – О, Луиз.

Его руки медленно сползли на плечи, они то снимали шлейки платья, то надевали их.

Рафаэлле хотелось, чтобы он сорвал одежду, хотелось почувствовать прикосновение его рук, она так жаждала Луиза…

Наконец, он опустил верхнюю часть платья, принялся ласкать грудь, сначала нежно, а потом все более грубо. Соски под его прикосновениями стали твердыми, и Луиз поцеловал их.

Рафаэлла вздохнула от удовольствия и расстегнула его брюки.

Они оба опустились на пол. Космические близнецы, страшно похожие друг на друга. Рафаэлла инстинктивно поняла, как доставить ему удовольствие, а он предвидел любое ее желание.

Они были вместе, и ничто другое для Рафаэллы значения не имело.

А утром он исчез. Она ждала, что Луиз либо зайдет, либо позвонит, но он так и не объявился. Рафаэлла отправилась в «Пасси Сатин» и узнала, что он там больше не работает.

Джоана собрала вещи и ушла без всяких объяснений.

Одна ночь – и все кончилось.

Луиз сбежал, и Рафаэлла его больше не найдет.