Видел ли Карамзин гробницу графа д'Аркура?

«Письма русского путешественника» Николая Михайловича Карамзи­на - произведение во многих отношениях загадочное, и загадки начина­ются уже с самого названия. В самом деле, зачем было Карамзину, ми­стифицируя читателей, уверять их в том, что «Письма русского путе­шественника» — это собрание реальных писем? С подсказки Карамзина назывался и «адресат» этих писем — семейство Плещеевых. И долгое время читатели были уверены в искренности заверений автора. Только в конце XIX века профессор В. В. Сиповский доказал, что никаких писем Плещеевым не существовало, а свое произведение Карамзин создавал v Москве уже после возвращения из путешествия. В. В. Сиповский устано­вил и целый ряд источников (путеводителей, описаний), которыми поль­зовался Карамзин, создавая текст «Писем».

Далее. Для чего понадобилось Карамзину указывать в письмах вы­мышленные даты? В то время как реальный путешественник — Николай Михайлович Карамзин — уже находился в Петербурге, литературный Пу­тешественник осматривал достопримечательности Лондона. Почему Карам­зин в своих «Письмах» описывает порой то, чего он не видел, и, наоборот, ни слова не говорит о том, свидетелем чего он, безусловно, был? Разга­дать эти загадки сложно. И определить, что из описанного Карамзин в самом деле видел, было бы практически невозможно, если бы не... ошибки. [64]

Исследователи текста «Писем русского путешественника» обратили внимание на несколько вызывающих недоумение эпизодов. Например, отрывок из письма, озаглавленного «Дувр»: «Я сел отдыхать на вершине горы, и великолепный вид представился глазам моим. С одной стороны вся Кентская провинция с городами и деревнями, рощами и полями; а с другой бесконечное море, в которое погружалось солнце, и где пестре­ли разноцветные флаги; где белелись парусы и миллионы пенистых ва­лов» (Карамзин Н. М. Письма русского путешественника. Л., 1987. С. 328; курсив мой.- А.Е.). Ю. М. Лотман, комментируя этот эпизод, пишет: «Харак­терный пример литературного пейзажа, выдаваемого за личное впечат­ление: со скал Дувра Карамзин не мог видеть закат солнца, погружаю­щегося в море, так как Ла-Манш простирается на восток от Дувра, а на запад от него расположена зеленая равнина юго-восточной Англии, а не море» (Карамзин Н. М. Письма... С. 669).

Другой пример. Описывая виденный им в Виндзорском дворце порт­рет Петра I, Карамзин замечает: «это Марс в Преображенском мундире». Но на этом портрете, написанном Готфридом Кнеллером, Петр изображен не в Преображенском мундире, а в рыцарских латах. Принять латы за Преображенский мундир отставной поручик лейб-гвардии Преображен­ского полка Николай Михайлович Карамзин мог только в том случае, если портрета не видел.

Но на страницах «Писем русского путешественника» встречаются и неточности иного рода. Они не бросаются в глаза, но заставляют о многом задуматься.

Вот описание гробницы графа д'Аркура работы скульптора Пигаля. «Ангел,- пишет Н. М. Карамзин,- одною рукою снимает камень с могилы д'Аркура, а другою держит светильник, чтобы снова воспламенить в нем искру жизни. Супруг, оживленный благотворною теплотою, хочет встать, и слабую руку простирает к милой супруге, которая бросается в его объятия. Но смерть неумолимая стоит за д'Аркуром, указывает на свой песок, и дает знать, что время жизни прошло! Ангел гасит светильник...» (Карамзин Н. М. Письма... С. 281). Описание гробницы графа д'Аркура Карамзин, как это установил В. В. Сиповский (См.: Сиповский В. В. Н. М. Карамзин, автор «Писем русского путешественника». СПб., 1899. С. 304), заимствовал из книги Дюлора «Nouvell description des couriosites de Paris» (Paris, 1785). Причем описание Карамзина - это практически дословный перевод соответствующего места из книги Дюлора, хотя Ка­рамзин усиливает поэтичность описания и с этой целью, например, вво­дит в текст перифразу «воспламенить... искру жизни».

Но, пожалуй, более интересны заключительная часть описания (то место, где Карамзин говорит о смерти, стоящей за д'Аркуром) и фраза, следующая непосредственно за описанием, где Путешественник выражает свое восхищение работой скульптора: «...никогда резец Пигалев не дей­ствовал на мое чувство так сильно, как в сем трогательном, меланхоли­ческом представлении. Я уверен, что сердце его участвовало в работе» [65] (Карамзин Н. М. Письма... С. 281). Нетрудно заметить, что, выражая свое восхищение работой Пигаля, Карамзин как бы выступает в роли очевидца событий, стремится создать у читателей иллюзию, что и они испытали бы те же чувства, доведись им увидеть гробницу графа д'Аркура. Между тем есть основание считать все это литературной мистификацией.

Дело в том, что, заимствуя из книги Дюлора описание гробницы графа д'Аркура и внося некоторые изменения в текст описания, Карамзин при переводе французского текста допустил одну существенную неточ­ность. У Карамзина читаем: «Но смерть неумолимая стоит за д'Аркуром, указывает на свой песок, и дает знать, что время жизни прошло! Ангел гасит светильник...» Не совсем понятно, что имел в виду Карамзин, написав «указывает на свой песок»? Обратимся к тексту Дюлора. У него также присутствует слово «песок» («sable»). Однако в то время слово sable имело еще и значение «песочные часы». Во всяком случае, это зна­чение зафиксировано в четвертом (1762) и в пятом (1798) изданиях Словаря Французской Академии. Дюлор, по всей вероятности, употребляя слово sable, имел в виду именно песочные часы. В этом нас убеждает и фотография гробницы графа д'Аркура, помещенная в краткой художест­венной энциклопедии «Искусство стран и народов мира» (М., 1981. Т. 5. С. 108). Здесь ясно видна, что смерть держит в правой руке песочные часы.

Кроме того, если верить фотографическому изображению, граф д'Аркур «слабую руку к милой супруге» не простирает (вопреки тому, что утверждает Дюлор, а вслед за ним и Карамзин). Любопытно, что это не единственная и не самая серьезная ошибка автора путеводителя. Имен­но Дюлор приписал Людовику XIV фразу «Государство — это я!», заявив при этом, что король произнес это на заседании парламента в 1655 году. Впоследствии, когда был опубликован протокол упомянутого заседания, выяснилось, что Людовик XIV этой фразы не произносил.

Можно, конечно, допустить, что в данном случае мы имеем дело с попыткой Карамзина мистифицировать читателей — описать то, чего он, скорее всего, никогда не видел. Но, возможно, однако, и другое объяснение.

Говоря об этой неточности, следует иметь в виду, что текст «Писем» создавался на протяжении 10 лет. Карамзин начал публиковать свое произведение в 1791 году в «Московском журнале», а полностью «Письма» читатели смогли получить лишь в 1801 году (при этом текст парижской части был, вероятно, сильно переработан). Но Карамзин не прекращал работы над «Письмами» практически до конца своей жизни. Готовя их к каждому новому изданию (а последнее прижизненное издание сочине­ний Карамзина вышло в свет в 1820 году), Карамзин вносил изменения в текст своего произведения.

Говоря о неточностях и ошибках, едва ли следует связывать их с невнимательностью или рассеянностью автора. С другой стороны, необ­ходимо учитывать и то обстоятельство, что почти все ошибки встречают­ся в парижских письмах и письмах из Англии. Именно парижская часть [66] «Писем» подверглась, по всей вероятности, самой серьезной переработке. Первоначальный текст этой части до нас не дошел. Но о его содержании мы можем судить по изложению «Писем русского путешественника», которое было включено в статью Карамзина «Письмо в „Зритель" о русской литературе» (опубликована в 1797 году в № 10 выходившего в Гамбурге на французском языке журнала «Северный зритель») (См.: Карамзин Н. М. Письма... С. 449-456),

Второй вариант парижской части создавался, вероятно, уже после 1797 года. Полагаем, что Карамзин, работая над новым вариантом текста, вынужден был отказаться от значительной части написанного и заменить ее чем-то иным. Но к тому времени личные впечатления от увиденного во время путешествия в значительной степени стерлись. Освежить их можно было лишь одним способом (если, конечно, исключить возможность нового путешествия) - обратиться к путеводителям. Что Карамзин и сде­лал. Но плохо помня детали описываемой скульптурной композиции (по­пробуйте вспомнить детали того, что видели 7 с лишним лет назад!), Карамзин переводит слово «sable» словом «песок» (поскольку это его основное значение) и не замечает ошибки, допущенной Дюлором при описании гробницы. [67]

Date: 2015-07-11; view: 507; Нарушение авторских прав