Час 41 мин 19 сек

Воскресенье – замечательный день. Для многих людей это, в первую очередь, последний заветный выходной. Драгоценные часы отдыха, заслуженного честным трудом, когда можно поваляться до двенадцати, отключив будильник. Которые приятно провести в компании семьи и друзей, занимаясь приготовлением шипящего на гриле, сочного говяжьего барбекю с тушеными овощами под соусом «Джек Дэниелс», напоминающим глазурь, как любят все соседи. Играя с детьми, смеяться, наблюдая, как лохматый пес Барни, виляя хвостом, с радостным лаем, подпрыгивая, гоняется по лужайке за бросаемой фрисби. Маленькие простые радости трудового среднего класса.

В то же время это конец уик‑энда, приправленный лёгкой горчинкой того, что завтра нужно опять на работу, и, в ожидании следующих выходных, придется как следует попотеть. Поужинав и обсудив последние сплетни, все, наконец, расходятся, и вновь наступает момент, когда ты остаёшься один на один с предстоящей неделей. Остается помочь жене убрать со стола, вымыть посуду и отправиться спать.

Но для некоторых это такой же рабочий день, как и все прочие. Вот и для рядового полицейского Саймона Ричмонда то утро началось, как и все прочие – спозаранку. Он уже не помнил, когда последний раз его дежурство не приходилось на выходные, и лютой ненавистью ненавидел пахать в воскресенье. Конечно, он любил свою работу и старался добросовестно её выполнять, но, будучи заядлым садовником, только досадливо скрипел зубами, возвращаясь домой по газону, трава на котором уже начинала доставать ему до щиколотки.

Ничего, наверстаем. Застегивая форменную рубашку, Ричмонд посмотрел на календарь, повешенный на внутреннюю сторону дверцы своего шкафчика, где красным маркером были обведены последующие смены. И суббота, и воскресенье там были свободны. Отлично! Вот тогда‑то он и возьмётся за свою лужайку.

Единственное, что терзало его – это предчувствие. Непонятное ощущение, что сегодня что‑то должно было случиться. Что‑то особенное, необычное. Не будучи шибко религиозным, Ричмонд не слишком уделял внимание всяким там символам и предзнаменованиям, в отличие от жены и её матери, которые обожали коротать время за раскладыванием Таро. Гадалки, медиумы, предсказатели… Собачья чушь!

Ричмонд всегда смотрел на это увлечение сквозь пальцы и каждый раз, когда во время семейных вечеров дело неизменно доходило до карт, с ироничной усмешкой удалялся в другую комнату, прихватив с собой бокальчик сдобренного льдом бренди.

Но на самом деле он нет‑нет, да и заглядывал на последнюю страницу «Садовника и огорода», где печатали гороскопы на месяц. Сначала просто из любопытства, а когда, со временем, пару раз внезапно сбылось, уже с затаённым интересом, который тщательно скрывал. Просто не хотел показывать жене, над которой добродушно посмеивался, что тоже всерьёз обращает внимание на всю эту галиматью. Это бы означало уступить и сдать свои позиции. А Ричмонд не любил уступать. А уж тем более в делах, которые касались жены. Хотя он внутренне её даже побаивался, но при этом безумно любил.

И не то чтобы он стал суеверным. Просто Ричмонд, с присущей его ремеслу наблюдательностью, стал внимательнее приглядываться к различным совпадениям и случайностям, казавшимся на первый взгляд незначительными.

Вот и сегодня утром, решив оставить машину дома, он, привычно спеша в управление, на мгновение задержался, обратив внимание на иссиня‑чёрную кошку с большими зелёными глазами, испуганно перебегавшую небольшой мостик через речку недалеко от его дома.

Таких в округе он никогда не видел. Даже у заядлой престарелой кошатницы миссис Норрис, что жила от них через два дома, от которого за версту разило кошачьим дерьмом, не имелось таких.

Будучи от природы обстоятельным и неторопливым, Саймон очень не любил, когда в его маленький и тщательно спрогнозированный, вплоть до пенсии, мирок вмешивались какие‑либо посторонние вещи, пусть это даже была какая‑то облезлая бездомная кошка.

Потом он, стоя на остановке, прикрикнул на группу мальчишек, с весёлым гвалтом баловавшихся с канистрой, в которой плескалось немного бензина, и пытавшихся поджечь засунутый в горлышко кусок тряпки.

Саймону, привыкшему добираться до офиса без приключений, всё это очень и очень не понравилось. Неприятное предчувствие росло с каждой минутой, как бы он ни старался его отогнать. Не помогал даже свежий выпуск любимого «Садовника и огорода», который он привычно почитывал, когда добирался до управления в автобусе.

– Хэлло, Саймон! – отвлекая от раздумий, приветствовал коллегу вошедший в раздевалку из душа молодой напарник Ститс, которого недавно прикомандировали к их участку из Чиктоваги. – Как дела, смотрел вчера игру?

– Да, знатно продули, – кисло откликнулся Ричмонд, застёгивая верхнюю пуговицу рубашки и прикрепляя на грудь значок.

– Как тебе пас наших в третьем периоде в нейтральную зону?

– Угу, – неопределённо согласился Саймон.

– А тачдаун?[75]

– Неплохо. Джефферсон красиво летел, но всё равно не спасло.

– Ты чего такой угрюмый? – поинтересовался Ститс.

– Семь утра, воскресенье, – одёргивая манжеты рубашки, ответил Ричмонд. – Я не дома в кровати с женой, а снова тут нагибаюсь. Опять, вот в какой уже раз, не пожарю мясо, не поиграю с детьми и не послушаю подколы соседа о запущенной парадной лужайке. Так как ты думаешь?

– Ну да, эти маленькие, честно заработанные радости трудолюбивого сына Америки, – понимающе фыркнул Ститс и, открыв соседний шкафчик, развязал полотенце на бедрах, тоже приступая к переодеванию. – Служить и защищать. Покой нам только снится.

Утреннее построение началось с того, что сержант, обстоятельно и не стесняясь в выражениях, как следует всыпал их коллегам Юджину и Гасу за патрульную машину, которую дети облили строительной краской, выбросив банку из окна на капот. Вообще Колмэк сегодня выглядел непривычно нервным и озлобленным.

– Вам университет, – добравшись до стоявших с краю Ститса и Ричмонда, иронично пошевелив усами, определил задание он.

– Что там случилось? – поинтересовался Ричмонд.

– Группа студентов, футбольных игроков, устроила дебош и перестрелку туалетной бумагой у арки на въезде в студгородок, – в ряду послышалось несколько сдержанных нестройных смешков, которые тут же затихли под косым испепеляющим взглядом Колмэка.

– И почему нам вечно достаётся всякое дерьмо, – негромко посетовал Ститс, но начальник его расслышал.

– Тебя что‑то не устраивает, Ститс? – с нарочитой ласковостью поинтересовался Колмэк.

– Нет, сэр.

– Вот и умничка. Вам всё ясно? – повышая голос, рявкнул сержант.

– Да, сэр, – уныло сникли напарники.

– Тогда ноги в руки, и вперёд!

Худшие подозрения Ричмонда насчёт увиденных по дороге на работу предзнаменований начинали постепенно оправдываться. Это обещал быть тот ещё денек. И геморрой, по всей видимости, только начинался.

Получив последние распоряжения от сержанта, они со Ститсом пошли в гараж, где их дожидался патрульный «Додж Коронет».

* * *

Над аркой при въезде в студенческий городок университета Буффало действительно хорошо «поработали». Набросанные кое‑как на кованый девиз «В здоровом теле здоровый дух», свисавшие до земли размотанные рулоны туалетной бумаги покачивались на лёгком сентябрьском ветру, словно бамбуковые занавески, какие обычно использовали в качестве межкомнатных дверей в бедных районах, которых за свою карьеру патрульного Саймон повидал немало.

А всё из‑за чего? Из‑за алкоголя и этого дурацкого ощущения вседозволенности. Последнее время молодёжь окончательно слетела с катушек, подумал Ричмонд и тут же одёрнул себя. Ворчит, как старик, а рановато на пенсию‑то вроде еще.

– И вот сколько нам ещё разгребать подобную хрень, а? – с тоской поинтересовался выбравшийся из машины Ститс, надевая на голову фуражку. – Гоняют по всякой фигне. Колмэку просто нравится издеваться над нами. Тоже мне, всемогущее начальство.

– Ладно, не стони. Делать‑то всё равно нечего. Ну, что тут у вас? – устало спросил Ричмонд, когда они неторопливо подошли к стремянке, на верху которой стоял человек в комбинезоне работника студгородка, один за другим снимавший рулоны и кидавший бумагу на землю, где её подбирал помощник и засовывал в мусорные мешки.

– Вы разве не видите, – раздражённо откликнулся рабочий, попутно отцепляя очередной рулон. – Молодёжь развлекается, а я потом возись с этим полдня. Столько рулонов перевели.

– Понимаю. Что‑нибудь ещё, жалобы, например?

– Да нет, угомонились уже, – пожал плечами работник, не отрываясь от своего занятия. – Перепились, как обычно, погорланили, и по койкам. Обычное дело.

– Ясно, – скучным голосом заключил Ститс и засунул большой палец за пряжку ремня. – Отличное начало нового отличного дня.

– Это «три‑восемь‑шесть», проверили студгородок, – вернувшись к патрульной машине, Саймон взял «луковицу» рации и нажал кнопку приёма. – Бытовое хулиганство, местные рабочие всё убирают. Так что порядок, ничего необычного.

– Зачинщиков нашли?

– Нет. Да и что это даст. Студентов за уши таскать?

– Понял вас, «три‑восемь‑шесть», – голосом девушки‑диспетчера откликнулась рация. – Побудьте там ещё некоторое время, на всякий случай. Мало ли что.

– О’кей, – подтвердил Саймон и отключил рацию, переглянувшись со Ститсом, который страдальчески закатил глаза. – Кофе?

– В самый раз, – сразу оживился напарник.

* * *

Небольшая закусочная с экстравагантным для подобного заведения названием «Старый башмак», которую содержал пожилой мексиканец Хосе и куда местные копы любили частенько захаживать во время патрулей, находилась в квартале от университета.

Взяв по стакану хорошего крепкого кофе и по порции дымящегося буррито в мягкой пшеничной тортилье, в которую была завернута всевозможная разнообразная начинка в виде фарша, пережаренных бобов, риса, помидоров, авокадо и сыра, напарники устроились в машине и, опустив боковые стекла, стали с удовольствием завтракать.

Решив с утра пораньше пожалеть свою язву, Ричмонд попросил добавить в свою порцию также салат и пару ложек сметаны с укропом для мягкости. Когда как Ститс, наоборот, велел «соорудить» себе двойную порцию чили, да «покрепче». Саймон на это лишь мысленно усмехнулся, ну‑ну, молодая кровь, посмотрим на тебя лет так через десять‑пятнадцать. Сам‑то он давно уже не ел ничего острее кетчупа с чесноком.

Вдобавок к «горячему» Саймон прихватил коробку с шоколадными пончиками, которые были его настоящей страстью, несмотря на постоянное ворчание лечащего врача. А когда на его сторону частенько вставала жена, Ричмонд только равнодушно пожимал плечами и, засунув руки в карманы, замечал, что он, в конце концов, полицейский, и ему положены пончики по долгу службы.

– Ты не лопнешь? – поинтересовался Ститс и, откусывая большой кусок от буррито, блаженно замычал.

– А что?

– Ничего. Просто ты каждый раз с утра так накидываешься, будто проводишь ночь на голодном острове.

– Люблю это дело, и всё. Нет ничего лучше свежего пончика, чтобы поднять себе настроение.

– Мы, кстати, с дочкой пару недель назад разучивали сказку про Джонни‑пончика, – глядя на коробку, вдруг вспомнил жующий Ститс.

– Джонни‑пончика? – переспросил Саймон.

– Угу. Ей домашнее задание дали в садике. Так я столько с ней мучился, что сам наизусть выучил.

– Что может быть интересного в сказке про тесто? – отдававший предпочтение технической литературе, где всё всегда было точно и разложено по полочкам, Ричмонд не очень любил все эти накрученные сказки и вымыслы. Под одну гребёнку попадали также фантастика и приключения. Нет, он не слыл занудой, и пока дети были маленькими, с удовольствием читал им «Мумми‑троллей» и «Волшебника из Страны Оз». Но максимум, на что его самого могло хватить, – это полистать какой‑нибудь ненавязчивый детектив, где уже с середины становилось ясно, кто виноват во всех несчастьях и злоключениях героев. И то только в том случае, если рядом не оказывалось ничего другого. Куда больше грели душу всякие научные передачи и альманахи «Науки и техники».

– Ну, не скажи. В сказках всегда присутствуют метафоры всякие, – ответил Ститс. – Поучительные ситуации там, мораль. Да и посмеяться иногда тоже не помешает…

– Пф! Брось. Это всего лишь развлечение для малышей, и всё.

– И ничего смешного. Люди ведь неспроста их веками придумывают. В каждой сказке так или иначе есть доля реальности. Вот послушай‑ка, – посмотрев на улицу через лобовое стекло, Ститс нахмурил лоб, вспоминая, и, куснув буррито, начал рассказ: – Жили‑были на свете старик со старухой, и был у них маленький сынок. Как‑то утром замесила старуха тесто, скатала пончик и посадила его в печку, чтобы он испёкся. Смотри за Джонни‑пончиком, пока мы с отцом будем на огороде работать, сказала она мальчику.

И родители ушли окучивать картошку, а сынишку оставили смотреть за печкой. Но ему это вскоре надоело. Вдруг слышит он какой‑то шум, взглянул на печку и видит – дверца печки сама собой открывается, и выскакивает оттуда Джонни‑пончик.

Как покатится Джонни‑пончик прямо к открытой двери! Мальчик бросился закрывать её, но Джонни‑пончик оказался проворнее – выкатился за дверь, перекатился через порог, скатился со ступенек и покатился по дороге. Со всех ног погнался за ним мальчик, клича родителей. Те услышали крик, бросили свои мотыги и тоже пустились в погоню. Но Джонни‑пончик уже был далеко и вскоре скрылся из виду. А старик со старухой и мальчик так запыхались, что уселись на скамью дух перевести.

Вот покатился Джонни‑пончик дальше и вскоре прикатился к двум рабочим, что рыли колодец. Они перестали работать и спрашивают:

– Куда спешишь, Джонни‑пончик?

А Джонни‑пончик им в ответ:

– Я от деда убежал, я от бабки убежал, от мальчонки убежал, и от вас я убегу!

– От нас? Ну, это мы ещё посмотрим! – сказали рабочие.

Бросили кирки и погнались за Джонни‑пончиком. Но куда там! Разве его догонишь? Пришлось рабочим сесть у дороги передохнуть.

А Джонни‑пончик покатился дальше и вскоре прикатился к двум землекопам, что рыли канаву.

– Куда спешишь, Джонни‑пончик? – спросили они. А Джонни‑пончик им:

– Я от деда убежал, я от бабки убежал, от мальчонки убежал, от двух рабочих убежал, от вас тоже убегу!

– От нас? Ну, это мы ещё посмотрим! – сказали землекопы.

Бросили заступы и тоже погнались за Джонни‑пончиком. Но Джонни‑пончик бежал быстрее. Увидели землекопы – не поймать им Джонни‑пончика, перестали за ним гнаться и присели отдохнуть.

А Джонни‑пончик покатился дальше и вскоре прикатился к медведю.

– Куда спешишь, Джонни‑пончик? – спросил медведь.

А Джонни‑пончик в ответ:

– Я от деда убежал, я от бабки убежал, от мальчонки убежал, от двух рабочих убежал, от землекопов убежал, и от тебя я убегу!

– От меня? – проворчал медведь. – Ну, это мы ещё посмотрим!

И медведь со всех ног пустился в погоню за Джонни‑пончиком. А тот бежал без оглядки, и вскоре медведь так отстал, что и сам увидел – не угнаться ему за беглецом. Ну он и растянулся у дороги, передохнуть захотел.

А Джонни‑пончик покатился дальше и вскоре прикатился к волку.

– Куда спешишь, Джонни‑пончик? – спросил волк. А Джонни ему своё:

– Я от деда убежал, я от бабки убежал, от мальчонки убежал, от двух рабочих убежал, от землекопов убежал, от медведя убежал, и от тебя я убегу‑у‑у!

– От меня? – огрызнулся волк. – Ну, это мы ещё посмотрим!

И волк пустился вскачь за Джонни‑пончиком. Но тот катился всё быстрей и быстрей, так что волк тоже отчаялся догнать его и улёгся отдохнуть.

А Джонни‑пончик покатился дальше и вскоре прикатился к лисе, что тихонько лежала в углу ограды.

– Куда спешишь, Джонни‑пончик? – спросила лиса ласковым голосом.

А Джонни‑пончик опять:

– Я от деда убежал, я от бабки убежал, от мальчонки убежал, от двух рабочих убежал, от землекопов убежал, от медведя убежал и от волка убежал. От тебя, лиса, я тоже убегу‑у‑у!

Тут лиса наклонила голову набок и говорит:

– Что‑то я тебя плохо слышу, Джонни‑пончик. Подойди‑ка поближе!

Джонни‑пончик подкатился к лисе и громко повторил:

– Я от деда убежал, я от бабки убежал, от мальчонки убежал, от двух рабочих убежал, от землекопов убежал, от медведя убежал и от волка убежал. От тебя, лиса, я тоже убегу‑у‑у!

– Никак не расслышу. Подойди ещё чуточку ближе! – попросила лиса слабым голосом. А сама вытянула в сторону Джонни‑пончика шею и приложила лапу к уху.

Джонни‑пончик подкатился ещё ближе, наклонился к самому уху лисы и прокричал что было силы:

– Я от деда убежал, я от бабки убежал, от мальчонки убежал, от двух рабочих убежал, от землекопов убежал, от медведя убежал и от волка убежал. От тебя, лиса, я тоже убегу‑у‑у!

– От меня? Ну нет! – тявкнула лиса и мигом схватила Джонни‑пончика своими острыми зубами.

– И съела? – спросил Ричмонд, когда напарник замолчал, и стало понятно, что продолжения не будет.

– Чего?

– Схватила зубами и съела его? – повторил вопрос Ричмонд.

– Да откуда я ж знаю, – удивился Ститс. – Схватила, и всё. А что дальше было, нам неизвестно.

– Странная сказка, – что‑то мысленно взвесив, рассудил Саймон.

– Ничуть не хуже других, – дипломатично заключил Ститс.

– А чего в ней поучительного? Парень сбегает из дома, всех чурается и в итоге попадает впросак.

– Он попадает к лисе, – поправил напарника Ститс.

– То есть получается, что всё зло от женщин?

– Да что ты до меня докопался, в конце концов! – не выдержав, взвился Ститс. – Сказка, она и есть сказка. Как придумано, так и придумано. Она должна быть весёлой и поучительной. И вообще, дай доесть…

– Вот я тебя и спрашиваю, что в этой истории поучительного…

Этот спор мог бы продолжаться бесконечно, если бы внезапно, пошуршав помехами, не ожила рация, зафиксированная в креплении на торпеде.

– Внимание! Перестрелка в кампусе Буффалского университета. Всем машинам немедленно…

– Что за хрень, – подавившись непрожёванным куском, вслушиваясь, пробормотал Саймон, с недоумением смотря на напарника. – Мы же там только что были.

– Говорит «три‑восемь‑шесть», – отложив еду и схватив рацию, Ричмонд сосредоточенно надавил кнопку связи. – Принято! Мы в квартале оттуда. Выезжаем!

– Вот это уже разговор! – азартно пристегивая ремень безопасности, Ститс в порыве эмоций уронил из тортильи на брюки толчёные помидоры с куском авокадо. – Ай, черт…

– Отстирается, только не три сейчас, – успокоил напарника заводивший машину Саймон. – Знаешь шутку? Один портной, первый раз в жизни увидев Ниагарский водопад, воскликнул: «Вот где можно отмыть все пятна с сюртука!»

– Юморист, – фыркнул Ститс, и машина, рванув с места, понеслась к Буффалскому университету, оглашая улицу воем сирены.

* * *

Проехав под аркой в студенческий городок, с которой к этому моменту успели снять всю туалетную бумагу, Ричмонд и Ститс припарковались у здания технических и прикладных наук, при входе в который их уже поджидал заметно растерянный охранник.

– Офицеры Ричмонд и Ститс! – выбравшись из машины, представились полицейские. – К нам поступил вызов о перестрелке.

– Да, да. Это я звонил, – поспешил им навстречу охранник. – Винсент Боклин.

– Что здесь произошло? – нахмурившись, спросил Саймон.

– Понимаете, – торопясь, начал сбивчиво объяснять охранник, сняв бейсболку с эмблемой университетской охраны и почесав макушку. – Это всё фэбээровцы! Нагрянули, словно снег на голову! Человек двадцать, наверное! Вроде облава! Ищут какого‑то маньяка! Прямо Буффало Билл какой‑то! Потом бах! Перестрелка! Дым, крики!..

– Покажите, где конкретно это произошло, – нетерпеливым жестом оборвав бессвязную речь охранника и переглянувшись с Ричмондом, потребовал Ститс.

– Конечно, идите за мной! – охотно пригласил тот.

Полицейские, следуя за охранником, прошли по коридору к аудитории, в которой проводили ремонт. Ещё с порога Ричмонд ощутил привычно защекотавший ноздри остаточный привкус пороха.

– Стрельба была вот тут, – стал объяснять охранник. – И ещё там, в коридоре, палили. Я покажу…

Побродив некоторое время в окрестностях аудитории, Ричмонд и Ститс всё тщательно осмотрели, поковыряли пальцами несколько пулевых отверстий в стенах (самих пуль не обнаружилось), вдоволь надышались постепенно выветривавшимся запахом пороха и больше ничего не нашли. За исключением двух этих вещей, помещение выглядело чистым, словно здесь вообще ничего не происходило. Ни пятен крови, ни каких‑либо других зацепок. Ничего.

Изучая коридор, где, по словам охранника, происходила б о льшая часть «операции», Ричмонд хмурился всё сильнее. Учитывая тот факт, что звонок из университета поступил на пульт диспетчерской не более двадцати – двадцати пяти минут назад, то с какой скоростью нужно было работать, чтобы так искусно замести следы? С другой стороны, это же фэбээровцы, от них чего угодно можно ожидать.

– Где вы находились всё это время?

– Сидел у себя в сторожке, – немного помявшись, ответил охранник. – А когда вышел, уже никого не было.

Ричмонд почесал переносицу. Чертовщина какая‑то.

– Да уж, не густо.

– Что имеем, сэр.

– Но если это была какая‑то там специальная операция ФБР, – сухо поинтересовался Саймон, чувствуя, как начинает медленно закипать, – то какого чёрта вы вызвали нас?

– Ну, так я поначалу не знал, кто они такие, – развёл руками охранник. – Они уже после представились. А что бы вы сделали, если вот так ни с того ни с сего к вам ввалилась орава парней с пушками и начала пальбу без разбора?

– Короче, мы тут ничего не можем сделать, – направляясь к выходу и спускаясь по ступеням к машине, категорически заключил Ричмонд и повернулся к охраннику: – Тем более если здесь работало ФБР. С ними связываться себе дороже, да это и не в нашей компетенции. Так что подождите, приедет детектив, разберётся.

– И на том спасибо, всего хорошего, – буркнул охранник и скрылся в дверях здания.

– Да что же это за день такой, – сдвигая фуражку на затылок, мрачно пробормотал Ститс и посмотрел на висящий в небе бледный диск сентябрьского солнца.

Date: 2015-07-17; view: 354; Нарушение авторских прав