Как он догадался?

Курс.

– Только бы в Слизерин! Только бы в Слизерин! – отчаянно шептала я, сидя на неудобном табурете.
– Слизерин, говоришь? – проскрипела Шляпа. – Ладно, пусть будет Слизерин! – последнее слово услышал уже весь зал, и стол серо-зеленых огласили скупые аплодисменты.
Очередная урожденная Блэк поступила на Слизерин.

***

– Цисси! Цисси, постой!
– А? – обернулась я, моментально узнав говорившего – Люциус Малфой, мягко говоря, не самый любимый мой знакомый.
– Рад, что ты поступила к нам, – покровительственно сказал Люциус. – Ты сделала правильный выбор.
– С чего ты решил, что я выбирала? За меня все решила Шляпа, – гордо вздернув носик, ответила я.
– Ты слишком долго сидела на табуретке, Цисса, – ухмыльнулся Малфой и ушел.
Я удивленно замерла посередине коридора. Как он догадался?

2 курс.

– Тише ты! Она сейчас заметит! – пихнула я в бок хихикавшую Аманду.
Спрятавшись за колонной в факультетской гостиной, я пыталась досадить Белле, отлеветировав на ее голову грязный носок одного из Лестрейнджей. Сестричка как раз важно что-то рассказывала целой толпе прихлебателей.
Аманда подозрительно затихла. Самый ответственный момент – носок замер за диваном, на котором восседала Белла. Оставалось резко поднять его вверх, чуть сдвинуть вперед и отпустить. Что я и проделала.
Ох, какой же начался переполох! Белла заверещала – сначала от неожиданности, потом, надо думать, от вони – я об этом позаботилась. Грязный носок на ее блестящих волосах выглядел безумно смешно, но я взяла себя в руки и, с совершенно спокойным лицом вышла из-за колонны. Та находилась совсем рядом со входом, поэтому можно сделать вид, будто только появилась в гостиной.
– Белла! Что с тобой случилось? – я стремительно подошла к ней.
– А-а-а-а! – верещала та. – Уберите это!
Один из Лестрейнджей все же додумался помочь. Носок с позором улетел под диван.
– Если я найду того, кто это сделал, – прошипела Белла, – ему не поздоровиться.
– Беллочка, милая, пойдем, я провожу тебя в ванную, – мило сказала я. – Я думаю, тебе стоит вымыть голову.
– Да, Цисса, спасибо, – тепло отозвалась она. – Пойдем.

***

– А я и не знал, что ты такая... хулиганка, – я вздрогнула от неожиданности, услышав у самого уха противный голос Малфоя.
– Что за чушь ты несешь? – недовольно поморщившись, спросила я.
– Это ведь ты вчера напроказничала. Белла была очень зла, Цисси, не жалко ее? – протянул Люциус.
– Малфой, ты спятил? Я бы не стала так поступать с сестрой.
– Цисси, перестань, – щелкнул меня по носу. – Меня не обманешь.
И ушел. Как он опять все понял?

3 курс.

Я тихо кралась по коридору школы, неподалеку от Астрономической башни. Уже неделю меня не покидала идея застукать дорогую сестричку и Руди Лестрейнджа за поцелуями, запечатлеть все это на колдографии и отправить нашей любимой мамочке. Анонимно, естественно.
Сегодня ночью у сладкой парочки свидание. Шарахаясь от каждой тени, я пробиралась на башню, крепко сжимая в руках одолженную у Аманды камеру. Уже добралась до лестницы, пара сотен ступеней – и у цели.
Пыхтя, как Хогвартс-экспресс, поднялась наверх, отдышалась на верхней площадке – и заглянула за угол.
Увиденное поразило меня до глубины души. Я думала, что Белла и Руди, целомудренно держась за руки, разговаривают ночь напролет, изредка целуя друг друга в щечку, – и как же ошибалась!
За руки они не держались, нет. Белла, распустив шикарные волосы и шнуровку на декольте, прижималась к одуревшему от такого счастья Рудольфусу. Согнутую в колене ногу она закинула на бедро Лестрейнджу, и тот придерживал ее рукой – видимо, чтобы сестренка не перетрудилась. Обхватив Руди за шею, Беллатрикс начала страстно его целовать.
О таком компромате я даже мечтать не могла!
Быстро щелкнула камера – два раза, на всякий случай. Влюбленные ничего не заметили, слишком поглощенные друг другом. Я мстительно погрозила Белле кулаком, противненько улыбнулась и пошла назад.
Двести ступеней, вот черт.

***

Распечатанные колдографии лежали передо мной на столе, картинкой вниз, потому что я до сих пор не могла без смущения на них смотреть.
Написав свой адрес на большом конверте, воспользовалась заклинанием изменения почерка (конспирация – великая вещь!), вложила снимки в конверт и отправилась в совятню.
Я не стала отправлять свою Бестию – еще бы, так глупо попасться! Взяла школьную сову, привязала конверт и отпустила. Все, дело сделано, а Белла сама виновата – нечего было мне все лето про Руди рассказывать. Теперь замуж выйдет, наверное...
Я вышла из совятни, задумчиво теребя рукав мантии, и направилась в гостиную.
– Ай-яй-яй, маленькая Цисси, как же нехорошо подглядывать за взрослыми! – раздалось слева от меня.
– Люциус! – воскликнула я, резко обернувшись. – Ты чего так пугаешь? И что за чушь опять несешь?
– Не чушь, Цисса, и ты это знаешь, – даже лицо ему расцарапать захотелось, лишь бы стереть эту самодовольную ухмылку. – В очередной раз подставила Беллу? Ну что ж, растешь, девочка. Проделки уже становятся опасными. Ты ведь понимаешь, что Руди придется жениться?
– А нечего было мою сестру лапать! – огрызнулась я и в ужасе прикрыла рот рукой – это ж надо было так проколоться! – То есть, я хотела сказать... – ну что за лепет… И не придумаешь ничего.
Люциус тихо рассмеялся.
– Аккуратнее, Нарцисса. Я-то тебя не выдам, но с другими – аккуратнее.
И ушел, все еще посмеиваясь. Как он узнал?

4 курс.

Беллатрикс была в ярости. К концу прошлого учебного года матушка все же решила показать сделанные мною колдографии Лестрейнджам. Свадьбу назначили на конец осени – летом Белле исполнилось семнадцать, а значит, она уже могла выйти замуж.
Рудольфус, на свое счастье, школу закончил, а то Белла его прибила бы. Мне же приходилось выслушивать постоянное нытье сестрички. Правда, к ноябрю она успокоилась и с восторгом расписывала красоту подвенечного наряда.
Свадьбу решили играть в особняке Лестрейнджей. По этому поводу всех более-менее важных чистокровных отпрысков выписали на выходные из школы. Ну и меня в том числе.
И вот ранним ноябрьским утром я трясусь в шикарной карете, запряженной фестралами. Рядом со мной трясутся мама, папа, недовольная Андромеда и растрепанная и сонная Белла – наряжать ее будут только в замке.
Все утро в замке была жуткая суета. Меня, чтобы не путалась под ногами, отправили поправлять цветы, украшающие зал. Закончив с этим скучным занятием, я поднялась наверх – надо было переодеться.
Мама по случаю свадьбы разрешила мне самой выбрать платье. В ателье она, правда, долго настаивала на голубом, но я категорически отказывалась. Надоел этот оттенок, матушка всю жизнь меня в него наряжала.
Цвет ткани я выбирала долго. Красный? Нет, не пойдет. Зеленый? Слишком... по-слизерински, что ли. Остановилась на темно-синем с серебром.
Платье вышло замечательное. Буду выглядеть в нем как взрослая.
Через час я была готова. Платье надето, волосы уложены в изящный узел, глаза подкрашены. До полудня оставалось несколько минут, и я пошла в зал.
Длинные скамьи традиционно стояли в два ряда, оставляя проход для невесты. Весь зал был украшен только белым и зеленым – ткани, цветы, ленты.
В первом ряду сидели мы с мамой, родные жениха и какой-то странный темноволосый мужчина.
– Кто это, мама? – шепнула я.
– Это Том Риддл, друг Беллы и Рудольфуса, – спокойно ответила матушка.
Вот зазвучала музыка, открылись двери и появились сестра и отец. Они медленно шествовали по проходу.
Меня не интересовали подробности проведения церемонии. В какой-то момент в голове появилась мысль, что это я во всем виновата. Ведь сестра может не любить жениха.
С того момента я неотрывно следила за лицом Беллы. Она прошла мимо всех с гордо поднятой головой, ласково взглянула на Руди, счастливо улыбалась, стоя у алтаря. Я почти поверила, и если бы не один-единственный тоскливый взгляд, брошенный на этого странного Риддла…
Отчаяние толкнуло меня, в общем-то, приличную и послушную девочку, утащить со стола бутылку какого-то алкоголя, кажется, огневиски, найти закуток под лестницей и напиваться, давясь рыданиями.
Там меня нашел Люциус – заплаканную, с покрасневшими глазами, растрепанными волосами и невменяемую.
– Цисса, что такое? – он выглядел встревоженным, и отчего-то это меня позабавило.
Пьяно хихикнув, я ухватила его за шею. Люциус почему-то обнял меня и не спешил опускать. Я вспомнила про Беллу и расплакалась, неразборчиво рассказывая о своем горе.
Странно, Малфой меня понял. А потом я отключилась.

***

Очнулась в какой-то полутемной комнате от жуткой головной боли. Рядом сидел Люциус и вертел в руках свою палочку.
– Что... что случилось? – собственный голос узнавался с трудом, таким был хриплым. – Где мы?
– Я решил спасти твою репутацию и принес сюда, – Люциус даже не посмотрел на меня, – наложил отрезвляющее заклинание, и вот, ты проснулась.
Я молчала, не зная, что и сказать. Провела рукой по волосам – узел распустился, теперь они свободно лежали на плечах, спутанные после сна. Осмотрела платье – надо же, почти не помялось, только немного в пыли испачкалось.
– Голова-то болит, горе мое? – Люциус насмешливо смотрел на меня поверх книги.
– Болит, – смущенно призналась я. – Но даже если и горе, то не твое.
Малфой улыбнулся, ничего не сказав, подошел к комоду, и, выдвинув один из ящичков, взял какое-то зелье в зеленой склянке.
– Пей. Два глотка.
Я послушно выполнила его указания. Боль стала потихоньку утихать, мир стал ярче и радостнее.
Поднялась с кровати и прошла к зеркалу. Увиденное не обрадовало – глаза красные, нос распух, волосы спутаны.
– Я не могу в таком виде появиться перед гостями!
Люциус тяжело вздохнул.
Взмах палочкой – исчезли пятна от пыли на платье. Еще взмах – и глаза уже не красные, а вполне нормальные, да и нос не распухший.
А потом он взялся за расческу.
В общем, мои родители очень удивились, когда после долгого отсутствия я появилась в зале под руку с Люциусом, с распущенными, хотя и не растрепанными волосами и странно блестящими глазами.

Курс.

– А ты знаешь, что родители решили выдать тебя замуж? – невзначай спросила Беллатрикс как-то за завтраком.
Они с Руди гостили у нас. Были пасхальные каникулы, так что я "наслаждалась" обществом сестры.
– Нет, – невозмутимо произнесла я. – Матушка мне не говорила.
– Вот только я не знаю, за кого... Но помолвку хотели назначить на следующее Рождество. – Белла очаровательно повела плечиком, искоса взглянув на мужа. – Не переживай, Цисси, супружеская жизнь – это здорово, – сказала она, взяв Руди за руку.
– Да еще слишком рано думать о замужестве... – начала было я, скомкав в руках белую накрахмаленную салфетку, до этого спокойно лежавшую у меня на коленях.
– Ну, пока речь идет только о помолвке. Свадьба состоится только после твоего совершеннолетия, – ответил за нее Рудольфус.
Я резко бросила салфетку на стол и встала.
– Простите, я должна отойти.

***

Мысль о замужестве не давала мне покоя. Я ужасно боялась выбора родителей.
Что, если это будет Гойл? Или Крэбб? Нет, думаю, родители не позволят такому случиться со мной, я ведь их любимица.
И все же...
– Нарцисса, дорогая, что-то случилось?
Я вздрогнула от неожиданности и подняла глаза на мать, стоящую в дверях моей комнаты.
Друэлла Блэк была немолодой, но все еще очень красивой женщиной. Из трех дочерей более всего на нее походила Белла, Андромеда тоже унаследовала от матери многое, а я – разве что большие голубые глаза.
Тяжелые черные кудри Друэллы лишь немного тронула седина, фигура ее была все еще стройной, а осанка – гордой.
– Мама, а ты любила отца, когда выходила за него замуж? – внезапно спросила я.
– Впервые увидела его на свадьбе, – матушка тяжело вздохнула и присела на кровать рядом со мной. – Тебя Беллатрикс испугала? Не бойся. Не хочу, чтобы ты прошла через то, что пережила я.
Мама легонько поправила мои волосы, а потом обняла – это случалось очень редко. В нашей семье вообще не слишком приняты какие-либо выражения чувств.
– Нарцисса, знала бы ты, как я извелась за то время, пока ждала свадьбу... Но мне повезло, ваш отец – очень хороший человек. Я полюбила его со временем, и была благодарна родителям за такой выбор. Но не хочу, чтобы ты так же мучилась в неизвестности, как и я, – мама тихонько гладила меня по волосам, – пока мы с отцом еще не определились с выбором, но на следующее Рождество ты познакомишься со своим будущим мужем.
– Но, мама...
– Никаких «но», Цисса. Успокойся и не думай об этом до следующего Рождества.

6 курс.

Последний день в школе! Я беспечно гуляла у озера, дожидаясь ужина, наслаждалась теплой погодой и интересной книгой.
– Привет.
Я вздрогнула и резко обернулась – позади меня стоял Люциус и грустно смотрел на озеро.
– Привет.
Я давно перестала его ненавидеть. В последний год мы общались редко, но наши беседы всегда запоминались. Когда мне бывало тяжело, шла к нему – просто поговорить.
Я внимательно на него посмотрела, будто увидев впервые. Малфой, семикурсник, высокий блондин с отменной фигурой. Люциус, мальчишка, всегда знавший, о чем я думаю, вечно покровительственно ко мне относившийся. До конца его последнего учебного года оставалась еще пара часов.
Неужели мы потом не увидимся?
– Люциус, – неуверенно позвала я.
Он перевел на меня взгляд, несколько удивленный и все еще чуть грустный.
– Знаешь, меня скоро выдадут замуж, – невпопад сказала я.
– Знаю.
Я не удивилась – он, казалось, все про меня знал.
– Я боюсь, – и подошла к нему.
Люциус молча обнял меня, уткнувшись носом в макушку. Ему пришлось наклониться из-за разницы в росте.
Вот теперь я удивилась – он редко прикасался ко мне, а тут обнял.
– Нарцисса, я люблю тебя, – как гром среди ясного неба.
Я в безумном удивлении отстранилась, уперлась руками ему в грудь.
Люциус смотрел поверх моей головы, совершенно серьезный. Редко его таким увидишь.
– Ты шутишь? – глупо спросила я.
– Разве я похож на шута? – разозлился он, все же посмотрев мне в глаза.
И я пропала. Никогда еще не была так близко к нему, никогда не видела вблизи его серых глаз, не чувствовала его запаха. Внезапно появилась твердая уверенность, что так и должно быть, что только он может находиться рядом – никого другого я бы не потерпела.
Люциус наклонился и легко коснулся моих губ, но тут же отстранился и ушел, оставив меня в полной растерянности и недоумении.
Я так и не увидела его больше в этом году.

Курс.

Приближалось Рождество – страшное для меня в этом году. Я собирала вещи, в раздражении расхаживая по комнате, все было в страшном беспорядке – прямо как у меня в голове.
Я не получила ни строчки от Люциуса. Он не писал, не появлялся в гостях, не приезжал в Хогвартс – пропал, будто и не признавался мне в любви. Я ругала себя, что не так поступила тогда. Не сказала в ответ о своей привязанности, не ответила на поцелуй, не остановила...
Все лето и все эти месяцы в школе я ужасно изводила себя. Еще больше похудела, стала нервной и раздражительной. Мама снова говорила со мной о свадьбе – и она была отчасти права, подозревая, что я из-за нее переживаю.
До Рождества осталось совсем чуть-чуть, а я абсолютно не готова к встрече с женихом, страдая от ужасной любви к Люциусу Малфою! Кошмар.
Вдруг раздался стук в окно. Я с удивлением открыла его, впуская черного филина в комнату.
Неверяще уставилась на птицу – только у одного моего знакомого был черный филин.
Птица протянула лапку, и я негнущимися пальцами отвязала письмо. Хотя, письмом это было трудно назвать, так, записка.
«Ты выйдешь за меня замуж.
Люциус».
Именно так, не спрашивая, а утверждая.
Я счастливо рассмеялась, кружась по комнате. Не забыл!
Прижимая записку к сердцу, написала ответ на клочке пергамента.
«Как ты догадался, что я соглашусь?
Нарцисса».
Я даже не заметила, как успела собрать вещи, как доехала до платформы 9 и 3/4. Очнулась я только дома, когда мама пришла поздороваться.
– Мама, я выхожу замуж!
– Дорогая, я знаю.
– Нет, матушка, не думаю. Я выхожу замуж за Люциуса Малфоя!
Мама в шоке посмотрела на меня. Идиотская улыбка украшала мое лицо, глаза сияли от восторга, а руки немного дрожали от охватившего меня нервного возбуждения.
Мама тяжело вздохнула.
– Завтра ты знакомишься со своим женихом.
И вышла, веско наложив заклятья на окна и двери.
Я обессиленно опустилась на кровать.

***

Утром я долго не могла проснуться, а когда все же поднялась, была вялой и казалась даже нездоровой. Меня кормили, одевали, причесывали – но все это ускользало от моего внимания.
Кажется, на мне было белое с синей вышивкой платье и синяя мантия. Ах, да все равно.
Когда мы оказались возле камина, мама легонько пожала мне руку, ступая в камин.
Я даже к адресу не прислушивалась.
Мы оказались в парадной зале какого-то особняка. Она показалась мне очень знакомой, но это неудивительно – скорее всего, жених из числа наших знакомых, так что я наверняка уже бывала тут раньше.
Двери открылись, нам навстречу вышли хозяева дома. И мой жених.
Я заворожено смотрела на то, как мои родители здороваются с мистером и миссис Малфой. В полном удивлении я подняла взгляд на ехидно улыбающегося Люциуса.
– Что, испугалась, малышка Нарцисса? Я же говорил, что ты выйдешь за меня, – он обезоруживающе улыбнулся.
– Ты! Ты все знал! – яростно прошипела я и... поцеловала его.

Эпилог

Маленький Драко важно осматривался по сторонам. Он стоял в Большом Зале Хогвартса, и ждал своей очереди, чтобы подойти к Распределяющей Шляпе. Мальчик не выказывал своего волнения, но когда он подошел к табуретке, коленки его дрожали.
Тяжелая Шляпа опустилась на его голову.
– Только бы в Слизерин! Только бы в Слизерин! – отчаянно прошептал он, внезапно испугавшись.
– Где-то я это уже слышала... Слизерин! – прокричала Шляпа.
Следующим утром Драко получил почту.
«Что, Драко, нервничал перед распределением? Настоящий Малфой не должен никого просить, тем более старую Шляпу. Не спрашивай, откуда я узнал – ты слишком долго сидел на табуретке.
Папа».

А спорим она согласится?

Только что в замке закончился урок травалогии и, последовавший за ним, завтрак. Люциус Малфой вместе со своими друзьями по обыкновению совершал утреннюю прогулку по садам Хогвартса. Бал уже скоро приближался а у Малфоя - знаменитого слизеринского ловеласа - до сих пор не было партнерши. У Люциуса вечно были какие-то дела, он все вынашивал какие-то планы, ускользал от учителей... Времени на удовольствия женского общества у него почти не было. Даже сейчас он все еще размышлял над всем, что он и его друзья услышали на вчерашнем собрании. Думал, не пропалили ли его учителя. Рудольфус Лестрейндж и МакНэйр шли позади Люциуса и беседовали о чем-то своем. Парень не слушал их, мысли его были заняты другим. Однако мысли слизеринца, на одну треть были заняты именно балом. Не стыдно ли такому аристократичному и представительному красавцу-слизеринцу появится на балу без девушки? В это время они проходили мимо скамейки, стоявшей чуть поодаль, на которой сидела Нарцисса Блэк. Самая красивая слизеринка, которая больше всего нравилась Люциусу. Он не забыл, как они сначала повздорили и заревновали друг друга, но еще больше он помнил их бурное примирение, которое открыло в их чувствах друг к другу нечто новое.
Люциус на секунду остановился, остановив взгляд на лавочке, где сидела прекрасная слизеринка и читала какую-то книгу.
«- Какой подходящий случай,» - подумал он.
Рудольфус и МакНэйр насмешливо переглянулись, верно поняв причину, по которой их друг остановился недалеко от этой скамейки и устремил туда свои проницательные голубые глаза.
- Что, Люц? - шепнул Малфою на ухо подошедший Лестрейндж, - Пара нужна позарез? Ты ведь до сих пор одиноким гусем у нас ходишь?
- Да-да, - подхватил МакНэйр, - Плохо скажется на твоей репутации, дружище, если ты появишься на балу без образчика твоей нравственности.
Оба слизеринца негромко рассмеялись. Люциус повернулся к своим приятелям.
- Да пошли Вы, - огрызнулся он, - У самих до сих пор девушки нету.
- Ну, у меня на примете есть одна, и я думаю позвать ее сегодня вечером, - ухмыляясь, отозвался МакНэйр.
- Даже не мечтай, Уолден, - сказал Лестрейндж, пропуская мимо ушей слова Малфоя, - Уж с тобой то, точно никто не согласится идти на бал.
Увидев, как Люциус смотрит на Цисси, Рудольфус сразу понял о чем думает его друг.
- Хочешь пригласить ее, - спросил, кладя руку на плечо Малфоя и деловито горестно вздыхая, - Плохая идея. Вряд ли она согласится. Ты же знаешь, она такая нерешительная, и потом, тот инцидент...
Люциус круто развернулся к слизеринцу и в его взгляде мелькнул гнев.
- Спорим я уговорю ее пойти со мной на бал не позже, чем через пятнадцать минут? - спросил он, протягивая руку.
- Идет, - сказал Рудольфус, пожимая руку Малфою, - Если за пятнадцать минут она согласится пойти с тобой на бал, я съем свою бабочку от смокинга. А если проиграешь ты, будешь делать за меня задания по травалогии целую неделю!
- Идет, - согласился Люциус, - Уолден, разбей!
МакНэйр, тихо всхлипывавший до этого в сторонке от смеха, подошел к друзьям и "разбил" пари.
Уолден и Рудольфус отошли, а Малфой грациозно двинулся к лавочке, на которой сидела его "цель".
- Привет, - сказал он, усаживаясь на скамейку рядом с Нарциссой.
Та подняла глаза и лучезарно улыбнулась ему. Люциус искренне улыбнулся в ответ. Конечно, он действительно был влюблен в Нарциссу, по крайне мере, в тот вечер, когда они простили друг друга, он понял это. Он и помыслить не мог, что пойдет на бал с кем-то кроме нее, и в действительности хотел пригласить только ее, и надеялся, что она согласится. Но сейчас это желание наполовину смешивалось с желанием выиграть пари у Лестрейнджа и выпендриться перед друзьями. А Рудольфус ведь был прав, Цисс девушка аристократичная, пунктуальная и довольно строгая, а он не виделся с того самого вечера восьмого февраля. Однако то, что она по-настоящему рада его видеть и ласково смотрит на него, успокоило Малфоя.
- Что читаешь? - поинтересовался он.

Наконец наступила та самая долгожданная пятница. Но мысли были далеко не в ней, не в пятнице. Все они принадлежали только предстоящему празднику. Балу. Вроде до него ещё так далеко, почти месяц, но, если подумать, это же почти ничего. А нужно ещё придумать платье, маску. А ты всегда откладываешь это на самый конец, когда времени почти не остается. Но зато всегда у тебя все продумано до каждой мелочи. До каждой складочки, до каждого перышка на маске, до каждого оттенка, чем ты, несомненно, можешь гордиться.
Интересно, в кого ты пошла такая? Ведь в семье никогда не было дизайнеров, никто никогда этим не увлекался, а ты по другому. Это уже часть тебя... Мама никогда этим не «болела», что касается сестер… Посмотрите на Беллу… НУ разве так можно, простите ходить? Все на распашку, открыто… Кошмар! Нет,такая одежда была не по душе холодной девушке Нарциссе, она предпочитала что-то более аристократичное, и строгое.

На улице было пасмурно, но сидеть в замке все равно не было никакого желания. Тем более все новые идеи приходят только на свежую голову. А ты даже любишь такую погоду. Иногда. Слушать эту тишину, звуки ветра, смотреть на это серое, пасмурное небо. Ходить по цветным листьям. Осень это красиво. А ты ведь так это ценишь.
Сама не знаешь куда идешь. Лишь бы подальше от этого шума в замке. Все только и говорят о предстоящем событии и это даже немного бесит и выводит из себя, однако холоднокровие и прямой взгляд, помогают оставаться незамеченной, для других,чужих глаз, которые все хотят узнать, что у тебя в душе Нарцисса Блек.

Территория Хогвартса, наверное, сейчас самое идеальное место. Врятли в такой день многим захочется вылезать из своих теплых кроватей, чтоб подышать свежим воздухом. Нет, куда приятней полежать в мягкой постели, укрывшись ватным одеялом. Видеть свой выдуманный мир и улыбаться... Не заметно для самих себя.

Вдыхаешь полные легкие свежего воздуха и не спеша, делаешь шаг за шагом. Странно, сегодня даже не слышно птиц. Из озера и леса не доносятся никакие звуки. Будто все живое вымерло, с приходом дождливой осени. Замерзаешь. Нужно найти какое нибудь место, где можно согреться. Наверное, ты бы сразу же, даже не задумываясь пошла в Три метлы. Но нет. Только не сегодня. От этого сладкого запаха начинает кружиться голова, не хочется видеть знакомые лица... Твое внимание привлекают скамеечки возле замка, где уже сидят подружки, и о чем-то мило болтают. Так не хочется садится рядом и нарушать их идиллию, но поздно и уже замечена, а они манят тебя к себе.
- Привет, - вежливо поздоровалась Цисси и селя рядом с девушками, стараясь дальше быстро завладеть разговором и вклинится к ним. Но быстро теряешь нить разговора, и спасением будет книга, что прихватила с собой сегодня с утра из библиотеки.

Тепло, более-менее спокойно, и что самое главное врятли встретишь еще каких – то однокурсников. Тихо про себя читаешь и бегаешь глазами по строчкам.

И тут он. Невольно улыбаешься и так хочется сгореть изнутри от восторга, так хочется показать всем, что ты совсем не ледяная и жестокая, а такая же, как все. Простая примитивная и скрывающаяся за очередной маской. Но ты не можешь, ты Блек! Так нужно!
- Привет – улыбка, хотя должно быть наоборот – Хм… - ушла от ответа Цисси и закрыла книгу, переведя взгляд на Люциуса. Как никогда она чувствовала подвох, наверное он просто выпендривается перед дружками.

Малфой перевел удивленный взгляд на книгу, которую девушка только что захлопнула. Интересно...она не ответила ему и улыбка спала с ее губ.
«- Ну что опять? Снова я что-то не то ляпнул?»
- Что, секрет? - улыбнувшись, вслух спросил слизеринец, - Ну ладно... А то, если по учебе, я помог бы если что, ты же знаешь, я всегда рад.
Утро и впрямь было пасмурное и довольно холодное. На деревьях лежал уже почти последний февральский снег. Близилась весна, даже в воздухе уже пахло ею и чувствовалось скорое возвращение прекрасных голосистых птиц с Юга.
Люциус глубоко вдохнул свежий воздух морозного утра.
- Дааа, - протянул он, - Утро сегодня выдалось довольно прохладственное. Зато как свежо и красиво! В такое утро самое время изъясняться в прозе или в стихах. Особенно в обществе такой прекрасной девушки, как ты.
Люциус снова улыбнулся и посмотрел на девушку.
«- Какая же она красивая!» - с восхищением думал Малфой.
- Тебе не холодно? - встревоженно поинтересовался Люциус, - Смотри, можешь заболеть! Как же мы тогда все без тебя будем?
Юноша обнял Нарциссу, мягко прижимая ее к себе.
- Вот так будет теплее, а? - подмигнул он.

Нарцисса смотрела на Малфоя с нотками осторожности во взгляде. Истинная леди из древнего чистокровного рода никогда не позволит себе быть излишне эмоциональной, даже, если этот человек ей небезразличен, и даже, если он об этом знает.
«Выставление чувств напоказ не красит, а лишь дает очередной повод для сплетен, а также говорит о неуравновешенности и неспособности контролировать себя. Кажется, так говорила мама, - думала девушка, беззастенчиво разглядывая лицо блондина. – Но от чего так бьется сердце?»
- Спасибо, Люциус, - откликнулась она на предложение о помощи по учебным дисциплинам. – Но с учебой я справлюсь сама.
Ей хотелось согласиться, тогда бы у них был повод побыть наедине. Но девушка не могла позволить ему думать, что она не в силах сама справится с тем, с чем он уже когда-то справился. Возможно, она не самая лучшая ученица на курсе, но отнюдь не потому, что в ее знаниях есть пробелы. Просто Нарцисса иногда бывает непростительно рассеяна, когда мысли формируются в какие-то новые замысловатые идеи или фантазии. Люциус завел разговор о погоде. Это было забавно, складывалось впечатление, что он подготавливает почву для чего-то.
- Ты же подошел ко мне не для того, чтобы поговорить о погоде? – его комплимент она приняла к сведению. Нарциссе часто говорили о том, что она красива, но именно слова Малфоя были важны для нее. И тут он вдруг оказался близко, гораздо ближе, чем девушка рассчитывала. На ее лице тут же сменяя, тщательно сдерживаемую маску холодной отстраненности, возникло выражение удивления, смятения, радости. Но всего лишь на мгновение. На то короткое мгновение, которое потребовалось девушке, чтобы осознать, что именно произошло, и восстановить контроль над собой.
- Люциус, мне холодно, - холодно проговорила она, не шевелясь. Нарцисса начинала злиться. И на него, и на себя. Она не смогла сдержаться и показала ему истинные чувства, которые испытывала от его присутствия. И это он виноват. Потому что не подойди он к ней, ничего бы не случилось.
- Убери руку, - еще более холодным тоном попросила она, глядя в глаза Малфою.

Люциус посмотрел на свою девушку с некоторым предубеждением.
«- Почему она так холодна ко мне? Уж не случилось ли чего? Или может быть у нее появился другой... Хотя, нет. У моей Цисси далеко не распутный нрав...»
У "моей Цисси"... Малфой усмехнулся своим мыслям.
«- С каких это пор она твоя? Может быть, ты ей уже безразличен».
Юноша не мог понять, чем вызвана эта перемена в Цисси - ее холодность и надменность. Еще два дня назад, в тот самый вечер, им так хорошо было вместе, они обнаружили в своих чувствах друг к другу что-то новое, прекрасное. А сейчас?.. Быть может, это вызвано именно тем, что Люциус целых три дня не виделся с ней и даже не говорил. Вполне может быть. Или она каким-то образом догадалась, чем вызвано на данный момент появление Малфоя возле нее. Люциус кинул косой взгляд на своих приятелей. Они стояли неподалеку и о чем-то перешептывались, стараясь не глядеть, однако, на красивую пару, сидящую на лавочке, но при этом, приблизительно представляя себе суть разговора. Малфой заметил, как Рудольфус ухмыльнулся и показал на часы - оставалось еще семь с половиной минут. Парень ответил ему грубым жестом - который порой говорил гораздо красноречивее слов - стараясь сделать это так, чтобы не заметила Цисси.
"- Убери руку," - холодно промолвила девушка.
Люциус сощурил свои холодные голубые глаза и убрал руку. Несколько секунд он внимательно смотрел на Нарциссу. Он не привык, чтобы ему так отвечали, и далеко не от всех мог спокойно стерпеть такой тон.
«- Да что она возомнила о себе? И какого черта так разговаривает со мной? Нет, все-таки что-то случилось... Но что? Я разберусь в этом до конца, но не дам этой девушке делать из меня тряпку».
- Я могу уйти, - проговорил он довольно отчужденным тоном, - Раз тебе неприятно мое общество, или ты так занята, что даже не можешь поговорить со мной, пусть даже и о погоде, хотя, несомненно, можно было бы поговорить и о чем не будь другом. Но, раз так, думаю мне лучше будет покинуть тебя?
На секунду грубы Малфоя дрогнули, пытаясь искривиться в злобной гримасе. Он повернул голову в сторону и еще раз вдохнул свежий воздух. Перспектива делать за Лестрейнджа задания по травалогии целую неделю ему совсем не льстила, и он с грустью подумал об этом. Однако он не мог и впредь так унижаться перед девушкой, пусть она и была гораздо аристократичнее других и искренне нравилась Люциусу.

Нарцисса пыталась справиться со своим, внезапно возникшим, гневом. Каждый раз ей удавалось проделывать это все лучше и лучше, но сейчас было сложнее. И даже не из-за того, что при Люциусе ей сложно было справляться с собой, но и ввиду того, что он еще не пригласил ее на бал, а также не общался с ней несколько дней. Это не обижало, скорее, вызывало чувство досады. Нарциссе казалось, что, возможно, она что-то сделала не так. Девушка раз за разом мысленно проигрывала ситуацию их последнего общения, но не могла найти свою ошибку. И это раздражало еще сильнее. Если ошибки не было, то, что мешало Малфою перекинуться с ней парой слов? Дела? Да, возможно. Подготовка к экзаменам? Вполне может быть. Тогда, почему она злиться, если всему есть рациональное объяснение?
Нарцисса глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Волна гнева схлынула, и теперь девушка почувствовала легкий укол вины, что была груба с тем, кто ей небезразличен.
- Извини, Люциус, - уже без прежнего холода в голосе проговорила она, разглядывая профиль юноши. - Конечно же, я рада твоему обществу. Просто, я не думаю, что это правильно, - Нарцисса сделала паузы, пытаясь решить какое же слово будет более подходящим, но потом продолжила:
- Я не думаю, что это правильно, обниматься посреди сада, где слишком много нежелательных лиц. По моему мнению, это несколько неприлично. Ведь отношения двоих, это их личное дело. Я имею в виду, отношения не как статус, а как…, - она не совсем понимала, какое слово тут будет более уместным. Действие? Процесс? Контакт? В итоге решив совместить все три варианта, Нарцисса продолжила:
- Как действия, процесс или контакт. Тебе достаточно взять меня за руку, чтобы мне стало теплее, чем сейчас, - закончила она. Она умела флиртовать, любила внимание лиц противоположного пола, но с Люциусом все было иначе, по-другому. Флиртовать, с какой-то стороны, значит, притворятся, играть словами, пытаться показать себя более яркой, умной или независимой. С Малфоем Нарциссе не хотелось притворяться. Во всяком случае, притворяться в той степени, когда притворство грозит превратиться в игру в фальшь. Поэтому последняя фраза, произнесенная ею, казалась девушке более чем доверительной. Впрочем, все предыдущие фразы тоже.

Юноша облегченно вздохнул после слов Цисси. Ну конечно! Всему виной было то, что она не хотела раскрывать свои чувства и показывать свои эмоции на людях. Это грело парню душу. Губы Малфоя невольно тронула улыбка, мягкая и беззлобная. Люциус почувствовал, как его холодное сердце начинало теплеть и биться сильнее. Вот опять тоже ощущение, когда рядом она! Малфой гордился тем, что остановил свой выбор на такой красивой, гордой и независимой девушке. И даже при всей своей аристократичности, она умела просить прощение и быть нежной. Это тоже нравилось юноше. Он устыдился того, что пришел к ней сейчас не столько из-за любви к ней, сколько из-за дурацкого спора со своими дружками.
- Я понимаю тебя, - сказал Люциус, кладя свою руку на ее изящную ручку и, слегка сжав ее пальчики, - Прости, здесь я и в самом деле оказался безалаберным.
Он виновато ухмыльнулся. Ему хотелось открыть ей свои чувства, напрямую все высказать, но он тоже, как и она, не мог сделать это при людях. Одно дело вечером, в саду, где никого нет. И совсем другое здесь, где на двух лавочках, стоящих неподалеку сидят студенты и о чем-то беседуют, то и дело поглядывая на Цисси и Люциуса. Конечно, не многие знали о чувствах Малфоя к Нацриссе Блэк, однако, некоторые догадывались. И юноша старался как можно меньше демонстрировать их к этой девушке на глазах у посторонних, пусть даже и своих приятелей. Вдруг он вспомнил о времени. Что ж, пожалуй минуты четыре еще оставалось.
- Надеюсь, что так тебе станет теплее, - сказал он, посмотрев на девушку с толикой нежности и романтики во взгляде. Наконец настало решающее мгновение.
«- Откройся ей», - звучало у него в голове, «- Ну давай, трусишка, давай!».
Оставались считанные минуты, а Малфой все еще не мог сказать ключевых слов.
«- Пора!» - решил он.
- Нарцисса, - начал Люциус, снова чуть сжав ее пальчики, - Я надеялся, что ты...я подумал...
Он набрал в грудь воздуха.
- В общем, ты позволишь мне пригласить тебя на бал? - выдохнул он и с замиранием сердца стал ждать ответа.

Ей нравилось наблюдать за ним. За тем, как он двигается. Как меняется выражение его холодных, но, безусловно, красивых, глаз. Как губы складываются, то в улыбку, то в усмешку. Он накрыл ее ладонь своей, и это было для Нарциссы лучшим доказательством того, что ее услышали и поняли. Его кожа была теплее ее, и замерзшие пальцы тут же начали отогреваться. Кровь чуть ускорила бег по тонким ниточкам вен, сердце застучало быстрее. Это не было волнением в полном смысле этого слова. Это просто были те чувства, которые меньше всего хотелось скрывать, но которые больше всего требовали того, чтобы их скрывали.
Девушка заметила взгляды, которые бросали на них студенты, в этот час решившие также провести время на свежем воздухе, в котором застыло ожидание весны, пробуждения природы, тепла и солнечного света. Нарцисса была привычна к вниманию окружающих, впрочем, Люциус, наверняка тоже. Это не смущало, не доставляло неудобств. Это было правильно, совершенно естественно. Такие люди, как эти двое не могли не привлекать внимания, тем более, когда находились в непосредственной близости друг от друга.
- Можешь быть уверен, что стало, - дернула Нарцисса уголком губ, на высказанную юношей надежду на то, что он смог согреть ее в этот далеко не теплый день. Она поймала себя на мысли, что ей нравится сидеть рядом с ним, разговаривать, слышать его голос. Но это не вызывало шока, ступора и смятения, это было правильно. И ощущение этой правильности, которая присутствовала в их отношениях, лишь усиливало ее интерес к Люциусу Малфою.
Он сжал ее пальцы, его взгляд наполнился чем-то теплым и… милым? Именно это слово пришло в голову Нарциссе, когда она заглянула в глаза юноши. Когда он начал говорить, сердце пропустило удар, потому что его слова были именно такими, какие девушка хотела слышать. Были именно тем, чего она так ждала от него. Ждала достаточно долго, чтобы придумать повод для гнева. Теперь же гнева не было. Был лишь трепет в сердце, широко раскрытые голубые глаза и желание тут же ответить согласием, не оставляя себе ни секунды для раздумий. Но это тоже было бы неправильным. В конце концов, если девушка соглашается слишком быстро, это наталкивает на разные, не очень приятные или просто нежелательные, мысли. Поэтому Нарцисса помолчала, искусно делая вид, что хоть это предложение ее и заинтересовало, но она должна подумать. Впрочем, затягивать с ответом, тоже было бы не верным. Тем более, когда имеешь дело с Малфоем.
«Играй, но не заигрывайся», - решила для себя девушка. Ее голубые глаза сверкнули, а на губах расцвела улыбка, так не похожая на все те, которые бесчисленное количество раз были отрепетированы перед зеркалом.
- А ты позволишь мне ответить согласием на приглашение? – ответила она в его же манере.

В ожидании Люциус смотрел на Нарциссу. Было видно, что она о чем-то размышляет, что-то происходит в ней. Еще эти пару дней, когда он видел ее, в ней не было ничего такого, она выглядела по-прежнему такой же неприступной и аристократичной. Сейчас в ней что-то изменилось, Малфой чувствовал это, поскольку точно такая же перемена происходила в нем самом. Это была не только доля романтизма, хотя и Малфой и Цисси никогда не страдали внезапно грядущими приступами романтики. Безусловно, сейчас эта доля присутствовала. В их взгляде друг на друга помимо этого читалась нежность...доброта, которой ни она ни Люциус ни к кому не испытывали. И что еще?.. Может быть, любовь?.. Возможно. Юноша не убирал своей руки с прекрасной, мягкой ручки Нарциссы, поглаживая ее кисть. Люциус чувствовал бешеный стук своего сердца. Наконец последовал долгожданный ответ. Юноша снова облегченно вздохнул и улыбнулся. Конечно, это было в манере Цисси, и это означало только "да". Малфой посмотрел в красивые голубые глаза девушки.
- Я буду счастлив, если ты ответишь согласием, - сказал он.

Она кивнула. Его слова до сих пор эхом отдавались в ушах. Что ж, этот бал грозил стать одним из самых интересных событий. У Нарциссы в голове появились десятки новых идей насчет того, каким должен быть ее наряд. И девушке хотелось тут же начать рисовать эскизы бесконечных платьев, мантий. Ведь до бала оставалось всего три с половиной дня. Если сегодня она закончит и отошлет матери вид желанного наряда с указанием тканей, пометками как именно должна быть собрана юбка и обшит подол и мерками, то вполне успеет получить его к празднику.
- Хорошо, - проговорила Нарцисса, глядя на Малфоя. Стоило договориться, где и во сколько он будет ждать ее, но ей не хотелось проявлять большей инициативы, чем требуется от девушки.
- Я согласна, - она подвела итог их разговору и поднялась, с улыбкой глядя на Люциуса. – Прошу меня извинить. Но мне пора идти. Чтобы на балу выглядеть достойной кавалера, необходимо начать приготовления заранее, - Нарциссе уже не терпелось взять в руки перо и набросать парочку желаемых вариантов. Чуть ранее, когда у нее еще не было кавалера на предстоящем балу, девушка сделала пару эскизов, но они подошли бы, если бы ее сопровождающим был кто-то более приземленный и менее идеальный. А рядом с Люциусом ей хотелось выглядеть более, чем просто мило.

Нарцисса посмотрела юноше в глаза и улыбнулась, он искренне улыбнулся в ответ. У Люциуса потеплело внутри от ее ответа и взгляда с которым она смотрит на него.
- Что ж, Руди, я выиграл, готовься съесть свою любимою бабочку от смокинга, - злорадствовал про себя Люциус.
Он представлял себе, как презентабельно будет выглядеть, как будет внушать всем симпатию и уважением, как появиться на балу со столь очаровательной девушкой. Представлял себе как будет нестись вместе с Нарциссой в головокружительном танце, волнующим и расслабляющим душу одновременно.
- Спасибо, я очень рад этому, - прошептал он ей на ухо.
Она встала и сообщила, что собирается уходить. Малфой тоже встал и, взяв ее белую ручку, поднес ее к своим губам, слегка коснувшись ими ее пальчиков.
- Я надеюсь, мы с тобой еще увидимся до бала, - сказал он.
Он посмотрел на девушку. Ему вновь стало стыдно, что он пришел сюда отчасти только лишь из-за спора, не сумев сразу разобраться в своих чувствах и сделать это добровольно. Ему хотелось сказать: "Я люблю тебя", но слова застряли в горле и юноша промолчал, как-то виновато улыбнувшись. Повернувшись спиной к девушке, он, слегка опустив голову - казалось, будто он задумался о чем-то своем - прошествовал мимо своих друзей и повернул за угол здания, где начиналась другая аллея. Друзья догнали его. Малфой оглянулся, проверяя, не видела ли их Цисси.
- Ну что, Рудольфус? - спросил он Лестрейнджа, - Тебе с солью?
Тот промолчал и пошел вперед, понурив голову. Рассмеявшийся МакНэйр и усмехнувшийся Люциус последовали за ним.

Девушка проследила за тем, как Малфой скрылся из виду. Вслед за ним потянулись его дружки, на протяжении всего разговора стоявшие чуть поодаль. Нарцисса передернула плечами, перехватила поудобнее книгу и отправилась к замку, на ходу размышляя о том, какие взять ткани для платья, как обыграть их, какая будет мантия, и какие необходимы к ней туфельки. Размышления на эту тему должны занять остаток вечера. Ближе к ночи, она отошлет домой Винченцо с готовым эскизом самого желанного наряда. Она будет безупречной.
Нарцисса не заметила, как оказалась в комнате, принадлежавшей девушкам пятого курса факультета Слизерин, но ведь главное, что оказалась. Стянула с себя пальто, подхватила сумку, с которой ходила на учебу и спустилась в гостиную, где, опустившись в ближайшее к камину кресло, погрузилась в изображение всевозможных нарядов.