Дары сердца

В больнице, примерно половина третьего ночи.

Я достала из багажника повседневную одежду, которую мы сняли, когда облачались в костюмы в доме Эйприл. Пока я возилась со своей рубашкой на заднем сиденье машины, я радовалась своей находчивости. Во‑первых, мы бы не прорвались через пост медсестер в столь поздний час, если бы выглядели как парочка эмо‑бандитов. Кроме того, мне не хотелось, чтобы папа увидел меня в таком наряде – тогда у него наверняка остановилось бы сердце. А я уже по горло сыта больницей.

Увы, мне не помог облик девочки‑паиньки. Посетителей пускали в отделение интенсивной терапии по ночам, но это не меняло того факта, что я была несовершеннолетней и, следовательно, не имела права после наступления темноты приходить сюда без сопровождающих. Вот о чем мне сурово напомнила медсестра из приемного отделения.

– Но моему другу исполнилось восемнадцать, – пробормотала я. – Он может считаться моим сопровождающим, правда? Мы не собираемся оставаться здесь на целую ночь. Дайте нам двадцать минут. Больше и не надо. – Я изобразила на лице величайшую грусть и пожалела о том, что не умею плакать по заказу. – Мне очень нужно увидеть папу. Ну, пожалуйста!

Сестра оставалась твердой как скала.

– К пациентам допускаются только родственники.

– Навестим его утром? – еле слышно прошептал Дэниел.

Я помотала головой. Я опасалась, что позже я растеряю свою храбрость. Значит, откладывать нельзя.

Я схватила Дэниела за локоть.

– Но он – мой жених, – заявила я. – Я читала ваши правила посещения. Такие люди допускаются.

Дэниел молча уставился на меня. Его глаза расширились от удивления. Или от шока. Потом он отвел взгляд.

Мое сердце упало. Значит, он действительно не помнит, что произошло?

Я стиснула его руку, намекая на то, чтобы он подыграл мне. Он ответил на мое пожатие.

– Понимаете, – начал Дэниел, покачиваясь с пятки на носок и обратно, – мы здесь, чтобы сообщить мистеру Дивайну добрую весть. И хотим, чтобы он первым услышал ее, когда очнется. Ну, или вторым, потому что вы уже в курсе.

И он одарил сестру своей самой очаровательной улыбкой, и та, хотя и была лет на двадцать старше, не устояла. Я поняла, что у нее не хватит духу отказать.

– Двадцать минут. И все. Ни секунды дольше, иначе я позову охрану и вам запретят посещать мистера Дивайна на весь срок, пока он находится в больнице.

– Спасибо, – поблагодарила я.

Медсестра вручила мне две карточки со словами «Посетитель» и глянула на мою руку в поисках кольца, когда я потянулась за ними.

Я потащила Дэниела за собой, пока она не передумала. Я быстро шла по коридору, но старалась не бежать. Когда мы добрались до отцовской палаты, я сделала то же, что и Гэбриел: практически полностью закрыла жалюзи на двери.

– Папа, мы поможем тебе, – произнесла я.

Он до сих пор был без сознания. Дэниел тихо приблизился к койке и встал рядом. Я сообразила, что сейчас он впервые видит его в таком беспомощном состоянии.

– Я не узнаю его, – с дрожью в голосе признался он.

Отек на лице отца спал, но зато синяки полиловели. Казалось, будто его кожа испачкана темной краской.

– Я рад, что ты привела меня к нему, – продолжил Дэниел. – Но я не понимаю, зачем я тебе понадобился.

– Мы будем лечить его.

Это изумило Дэниела сильнее, чем мое объявление о помолвке.

– Как?

Я взяла на себя роль Гэбриела и объяснила Дэниелу, что именно мы собираемся делать. Он сосредоточенно кивал.

– Тебе надо очистить сознание от отрицательных мыслей, – сказала я. – В первый раз, когда мы с Гэбриелом пробовали исцелить папу, я не смогла их прогнать, и в итоге только навредила отцу. Я боялась предпринимать еще одну попытку, но потом я именно таким способом вернула тебя в человеческий облик. Сейчас тебе придется помочь мне. Я верю, что у нас все получится.

– Сомневаюсь, что я наилучшая кандидатура…

– Ты – единственная кандидатура, – заверила я его. – Мне нужно, чтобы ты принял свою истинную сущность. Ты – Небесная Гончая, а не Пес Смерти. Отчасти твое призвание состоит в том, чтобы убивать демонов – исключительно для защиты невинных. Здесь же нам суждено выполнить свое предназначение. Вспомни, с какой целью изначально были созданы Урбат. Мы с тобой способны на многое, потому что мы не утратили свое умение любить. Именно это мы и должны отдать миру.

Я догадалась, что внутри Дэниела идет борьба. Он жаждал принять мои слова, но все еще убеждал себя в том, что он чудовище.

– Ты – не монстр. Ты перестал им быть. Ведь ты изменился. И, по‑моему, в глубине души ты знаешь, кто ты такой.

Ангел.

Я потянулась и нежно поцеловала Дэниела в губы. Когда я отстранилась, он на мгновение зажмурился, и я не смогла определить, продолжается ли эта битва или нет. Спустя секунду он распрямил плечи и открыл глаза.

– Думаю, ты права, – решительно произнес он.

– Ты согласен?

– Да, – и он перевел взгляд на папу. – Ради него.

Дэниел вытянул вперед руки, и я положила их на грудь отцу.

– Сконцентрируйся на положительном настрое. Ты должен направить на папу всю свою энергию добра и любви.

Дэниел опять закрыл глаза. Я последовала его примеру и погрузилась в самые счастливые семейные воспоминания. Спустя несколько мгновений я ощутила прилив силы. Она нарастала и пульсировала. Неожиданно перед моим внутренним взором предстала картина, которую я никогда не видела. Дэниел сидел на стуле напротив папы – по другую сторону письменного стола в кабинете. Они находились в комнате одни, и я поняла, что воспоминание принадлежало Дэниелу. «Ясно, – подумала я, – теперь между всеми нами вновь установилась связь». Видение было нечетким, но я слышала голос отца. Он говорил Дэниелу, что поддержит его и найдет способ преодолеть проклятье вервольфа. А я вдруг почувствовала благодарность, которую Дэниел испытывал в тот момент. А после этого передо мной прокрутился коротенький «ролик» из его жизни. Там была и я. Конечно, я сразу же отругала себя за то, что позволяла себе сомнения насчет Дэниела и его чувств.

Мое сердце переполняла любовь, мощная энергия проникала в каждую клеточку моего тела. Когда я больше не смогла удерживать ее, она огромной волной пронеслась во мне, прокатилась по рукам Дэниела и ворвалась в папу. В следующее мгновение я выпустила руки Дэниела и рухнула на пол рядом с койкой. Дэниел кинулся ко мне.

– Ты как? – обеспокоенно спросил он.

– Нормально, – еле слышно пролепетала я.

По барабанным перепонкам ударил хор каких‑то звуков. В конце концов я осознала, что пищат и надрываются мониторы, установленные в палате. Значит, случилось нечто ужасное.

– Проклятье, – прошептал Дэниел.

А я была уверена, что все сработает. Неужели я ошибалась?

– Проклятье! – закричал Дэниел. – Смотри, Грейс!

Я с трудом открыла глаза. Какой же урон я нанесла отцу, если мониторы одновременно спятили? Однако я отважилась взглянуть на койку. И обомлела.

Папа сидел на кровати и стягивал с лица кислородную маску – оказывается, его действия и привели к тому, что зазвучали сигналы тревоги.

– Грейс? – произнес он. – Что случилось? Где я?

Я не могла в это поверить. Папа бодрствовал. И разговаривал. Фиолетовые синяки исчезли с его лица и рук.

– У нас получилось, – выдавила я и расплакалась. – Правда…

Дэниел усадил меня на койку, и я бросилась к папе на шею.

– Ты жив, – проговорила я между радостными всхлипами.

Отец тоже обнял меня.

– Конечно. Но что случилось? Почему я здесь?

Прежде чем я успела ответить на его вопросы, послышался шорох отодвигаемой двери, и в палату ворвалась целая армия медиков.

– Что здесь творится? – заорала на меня какая‑то медсестра.

– Отойди от него, – потребовала другая и вдруг ошалело уставилась на моего отца, здорового и невредимого.

Она что‑то прошептала и перекрестилась. А затем заговорила по‑испански, однако смысл ее слов я смогла уловить.

– Это чудо, – бормотала она.

Date: 2015-06-11; view: 293; Нарушение авторских прав