Глава 6. Пророчество

Три вещи нельзя вернуть — пролитое вино, пущенную стрелу и сказанное слово.

Менелай Нексосский

Дорога к дому Македди была долгой. Под жарким солнцем кровь на шерсти у Таки начала запекаться, вокруг него роились мухи. Его походка была нетвердой, и, несмотря на все усилия, его мужество истощалось.

— Сколько еще идти?

— Немного, — ответил Муфаса.

— То же самое ты сказал в прошлый раз, — Така начал дышать прерывисто. — Мне больно. У него есть что-нибудь от боли?

— У него есть средства от всего, — сказала Сараби. — Не беспокойся, Така. Все будет нормально.

— Долго еще?

Сараби обогнала Таку и посмотрела ему в лицо. Его здоровый глаз смотрел в пустоту. Она поняла, что он шел на звук шагов Муфасы.

— Ты должен идти, — сказала Сараби. — Ради меня.

От потери крови и боли Така был в шоковом состоянии и плохо держался на ногах.

— Сэсси, я не думаю, что смогу…

— Ты сможешь, — сказала она, склоняясь над ним. — Така, ты слышал историю о двух гну и зебре?

— Нет.

— В общем, были двое гну, и один из них сказал другому: «Спорим, я смогу рассмешить ту зебру раньше тебя?» Он пошел к зебре и сказал: «Смотри!» А затем встал на голову и высунул язык. Но зебра не рассмеялась. Ты знаешь, что сделал другой гну?

— Какой гну? Я ничего не вижу.

Он споткнулся и растянулся на траве.

— Вставай, Така! Пошли, ты должен идти!

Она подтолкнула его бок носом, попыталась поднять лапами и даже потянула за ухо.

— Вставай!

— Я не могу.

— Ты должен! — она ущипнула его за лапу.

— Ой! — он посмотрел прямо на нее.

— Вставай, или я тебя опять ущипну.

Муфаса подсунул под Таку морду и подтолкнул. С помощью брата, Така поднялся и опять заковылял.

— Я уже вижу его дерево. Слава Богу.

Македди, мудрый мандрил, учил своего младшего брата Рафики предсказанию будущего с помощью миски с водой. Гадание на воде — лучший способ предсказания будущего. Ведь вода, как известно, поднимается выше, чем летают птицы, и возвращается на Землю, заряженная энергией богов. И поэтому любой лев может увидеть свежую зелень после дождя.

Увидев окровавленного львенка и его друзей, Македди немедленно бросил работу.

— Рафики, приготовь припарки, быстро! — Он внимательно посмотрел на глаз Таки. — О, господин Така, что вы наделали!

Македди положил руку сначала на одну, потом на другую строну лица Таки.

— С этой стороны глаз не видит. Плохо. Очень плохо. Но, возможно, я смогу его вылечить.

Македди взял у Рафики смоченную альбу и размял ее на земле. Мокрый порошок стал как мазь, и он аккуратно собрал ее.

— Это следы зубов медоеда, — сказал Македди. — Даже если я не вижу его самого, я хорошо чувствую его запах. — Он покачал головой. — Скажи на милость, что заставило тебя играть с медоедами? Ты же знаешь — они опасны.

— Это был белый медоед, — сказал Така. — Я хотел исполнения желания, как Н’га и Суфа.

— Я вижу, — он нахмурился, — ты не знаешь, чем отличаются белая львица и белый медоед! Так ты хотел желание?

— Это была моя идея, — сказал Муфаса. — Я хотел, чтобы мой брат был вместе со мной с великими королями прошлого, когда мы умрем.

Македди вздохнул.

— Благородная сентиментальность. Но все живое ценно для Айхею. Он собирает всех у себя независимо от силы и храбрости, но судя по бессмертной Ка, — он вымыл руки в чашке. — Если твоя Ка полна любви и мудрости, то не важно, что ты меньше, чем твой брат, — он похлопал Таку. — Маленький храбрец.

Така стиснул зубы, закрыл здоровый глаз и прижал уши.

Македди был нежен со львенком. Холодная грязь окружила раненый глаз Таки, не причиняя такой сильной боли, какую он ожидал. Затем нажатием руки Македди поставил чудом не поврежденный глаз на место. Македди зачерпнул воды и с предельной осторожностью, начал смывать грязь, по несколько зерен за раз.

— Не жмурься. Это мне мешает.

Когда вся кровь была смыта, и глаз прочистился, Македди взял ветку дви’дви и разломил ее. На изломе появилась капля каучукового сока, и Македди умело залил ей порез Таки, аккуратно сжимая рану пальцами. Он несколько раз дунул на рану, чтобы каучук застыл.

Рафики принес для Таки миску с водой. Македди добавил травы для снятия боли и улучшения кроветворения, а также щепотку корня тико для предотвращения заражения. Наконец, он добавил немного меда.

— Это не слишком вкусно, но после него будет лучше.

Така посчитал лекарство вполне терпимым; после потери такого количества крови на жаре его мучила жажда, и после лекарства ему стало лучше.

Сараби показалось, что прошла вечность, прежде чем Македди закончил с Такой. Она набралась смелости и спросила:

— Его глаз будет снова видеть?

— Рафики, — сказал Македди, — ты слышал леди. Что будет с Такой?

Рафики нервничал. Первый раз он гадал для кого-то другого. Задумчиво глядя в воду, он пытался вспомнить все, чему его учил брат. Подувший с запада ветер всколыхнул воду. Он принес с собой запах гниения. Рябь улеглась, и он раскрыл рот:

— Подождите, что-то появляется. Это говорит мне…

— Что? — нетерпеливо спросила Сараби.

Рафики смотрел в воду, как одержимый. Его голос стал низким и сдавленным.

— Дорога долгая и тяжелая. Те, кто улыбаются тебе в лицо, покажут зубы, как только ты уйдешь.

Он бросил чашку и встал перед Такой. Обвинительно показывая пальцем, он проговорил:

— Друзья придут откуда их не ждешь, а затем бросят тебя в час нужды. Тот, кто первый коснулся тебя, будет определять твою судьбу, и та, что дарила тебе любовь, будет ненавидеть тебя.

— Рафики! — прокричал Македди. — Контролируй это! Это злой дух!

— Гнев — твое единственное спасение, — пробормотал Рафики, потрепав Таку за шерсть на щеке. — Вооружись беспощадной ненавистью. Возьми то, что твое, поскольку это тебе не дадут по доброй воле.

Така вскочил и попытался спрятаться за Сараби и Муфасой. Он прижался к земле и дрожал.

— Нет! Это не так! Скажи мне, что это не так!

— Прекрати! — Македди грубо встряхнул Рафики. — Прекрати это во имя богов!

Рафики смотрел, вытаращив глаза, как будто он увидел привидение. Ему понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя.

— Брат, что случилось со мной? Я не мог ничего с собой поделать. Я был палкой, которой размахивала чья-то рука!

Муфаса был в ужасе.

— Это неизбежно должно произойти? И мы не можем это остановить?

Рафики обошел Муффи и Сэсси, чтобы посмотреть на съежившегося Таку.

— Не бойся, сынок, — он погладил дрожащего львенка. — О боги, это говорил не я. Это не я. Я люблю тебя. Я бы никогда не сказал такого. Ты должен любить, всегда любить так, как я люблю тебя. Прости меня. Пожалуйста, прости меня, — он зарыдал.

— Мой брат не знал, что он говорил, — строго сказал Македди. — Он не контролировал воду — вода контролировала его. Чувствуете зловоние смерти в воздухе? Злые духи часто приходят говорить, и они используют полуправду, чтобы нести беды в этот мир. Когда я увижу тебя одного, Така, я скажу тебе твое будущее и сделаю это правильно.

Така заплакал.

— Они действительно ненавидят меня?

— Нет, Така, — твердо сказал Муфаса. Он выглядел немного смущенным. — Мы все любим тебя, несмотря на то, что ты все время попадаешь в неприятные истории.

— Но что если это правда? — спросила Сараби. — Я хочу сказать, что если это полуправда, то значит ли это, что половина сказанного правда?

— Ничего из этого не является правдой, — сказал Муфаса. Он подошел к брату и положил лапу ему на плечи.

— Я — первый, кто коснулся тебя. Я твой самый что ни на есть, лучший друг во всем мире, так что можешь больше не беспокоиться.

— А я — та, что любит тебя больше всех, — громко сказала Сараби, не заботясь о том, кто еще это услышит. — Когда мы вырастем, я выйду за тебя замуж.

Не раздумывая, она лизнула Таку в лицо своим теплым языком. Вкус крови напомнил ей о ее ошибке.

— О Така, с тобой все в порядке?

Така пристально посмотрел на нее, затем повернул голову и улыбнулся.

— Я тебя вижу! Я тебя вижу обоими глазами! — он нежно прижался к ней. — Ты же никогда не обидишь меня, Сэсси?

— Никогда в жизни!

Така слабо лизнул ее.

— Мы всегда будем вместе, я обещаю. Ты именно это имела в виду, говоря, что выйдешь за меня замуж?

— Да, Така! Это и было моим желанием.

Он улыбнулся.

—Я знаю, что дома мне попадет, но оно того стоило. Ты пойдешь со мной домой?

— Конечно, пойду, — сказала Сараби.

— Папа не накажет тебя, — сказал Муфаса. — Нельзя наказывать тех, кому больно. Тебе действительно надо было выходить, когда я звал. Может, в следующий раз ты послушаешься.

— Да уж, — он вопросительно посмотрел на Муфасу. — Очень заметно? Как, по-твоему, мама заметит?

Муффи внимательно посмотрел на него, как будто что-то обдумывал, но все было ясно.

— Заметит. Я думаю, что останется шрам.

Львята убежали настолько быстро, насколько Така мог поспевать за ними. Когда они были на порядочном расстоянии от баобаба, Рафики произнес:

— Брат, я совершенно уверен в том, что я видел. Я не знаю, почему я сказал это, но я знал, что это так.

— Я знаю, — ответил Македди. — Но иногда именно разговор приводит к тому, что все сбывается. Ты не помолился перед гаданием и остался незащищенным. Злые духи ждут таких возможностей. Они высказывают то, что им нужно, наполняя маленькие невинные головы глупостями, чтобы вызвать беду. Иногда молчание — самое мудрое предсказание из всех.

Рафики склонил голову.

— Мне так стыдно. Могу я это исправить, брат? Могу ли я что-нибудь сделать?

Македди вернулся к чашке для гадания. Он посмотрел в глубину воды. Долгое время он ничего не видел, слишком уж много беспокойных мыслей было в его голове. Затем с востока подул легкий бриз, он принес приятный запах дикого меда. Ветер всколыхнул поверхность воды, и когда она успокоилась, силы духов рассеяли туман.

Македди стоял, будто в трансе.

— Рафики, если ты хочешь услышать слова Айхею — будь внимателен. Ибо малая правда подобна малой ветви, на которой так и не вырастет плода.

Молодой мандрил пал ниц.

— Говори, Повелитель.

— Зло, которое ты освободил, ты же должен и обуздать. Всю свою жизнь ты должен стараться исправить секундную оплошность. Молоко и грязь легко смешиваются, но так ли легко они разделяются? Твои слова сделали молоко непригодным для питья, но я не оставляю тебя. Поскольку молоко и грязь — мои творения, я могу указать того, кого я выберу разделить их, и это будет сделано.