Глава 4. Не время спать

Миншаса, белая словно облако, рожденная в сердце саванны, как воплощение любви. Кто из носящих гриву может остаться равнодушным, посмотрев на нее? Миншаса — голос, влекущий к себе. Миншаса — любимица богов. Опасайтесь ее ужасных чар, дети мои.

РАМАЛАХ, «ЛЬВИНАЯ САГА», РАЗДЕЛ «Д», ВАРИАЦИЯ 1

Акаси беспокоилась о Таке. Как львица, она чувствовала состояние своих детей и знала, что с Такой не все в порядке. Он хандрил, не находил себе места. Временами избегал ее взгляда. А временами, наоборот, так пристально смотрел ей в глаза, как будто пытался что-то увидеть внутри них.

Даже Ахади чувствовал: что-то не так. Он игриво подтолкнул львенка носом.

— Что-нибудь случилось, Така?

— Нет, сэр.

— Ты можешь рассказать об этом своему папе. Придумал! Как насчет хорошей истории? Знаешь, об одном Великом Короле Прошлого. Я когда-нибудь рассказывал тебе о Моко Длинной Гриве?

— Да, сэр, — Така глубоко вздохнул.

Ахади начал было что-то говорить, но Акаси тихо покачала головой: «Не надо».

Ахади нежно по-львиному поцеловал своего сына в щеку.

— Я люблю тебя, сынок. Ты знаешь, что нет ничего такого, о чем ты не мог бы рассказать своему папе, когда захочешь.

Така жалостливо посмотрел на него.

— Правда, папа? Ты все еще любишь меня?

Ахади прикусил губу.

— О боги. Разве ты этого не знаешь?

Глубоко потрясенный, он посмотрел на львенка, затем отошел на несколько шагов и сел, повернувшись к горам вдалеке.

Акаси была немного рассержена.

— Что заставило тебя это сказать? Посмотри, как ты обидел его! — Она несколько смягчилась: — Золотце, почему ты думаешь, что он не любит тебя?

— Ну, я… — Така мог сказать ей правду, но тогда она узнает, что он шпионил за отцом. Какое-то время он думал, что сказать, затем проговорил: — Я только спросил, вот и все. Прошу прощения.

Така перебирал в уме секретный список глупостей, которые он когда-либо совершал, пытаясь найти ту, что обрекла его быть вторым. Может быть та, когда он убежал, не сказав маме? Или когда он сыграл злую шутку над Узури, и она так на него разозлилась? Может, она рассказала папе, несмотря на то, что он просил ее не делать этого? Решиться спросить? Нет. Конечно, нет. Ведь он не должен был ничего знать об этом. Тем более после того, как папа сказал Муффи свое решение, уже ничего не изменить.

Был почти полдень — время сна для Таки, — когда Муфаса прискакал как резиновый мячик, настолько полный детского энтузиазма, что казалось, он сейчас взорвется. Его настроение было просто заразительным.

— Така, ты должен это увидеть!

— Что увидеть?

— Что это, сынок? — промурлыкала Акаси. — Еще один дикобраз? Или суриката[1]?

— Ну, это… — его хвост дернулся. — Ну да, суриката.

— Что интересного в сурикате? Мы постоянно их видим, — мрачно сказал Така. — Сейчас почти полдень. Жара такая, что у тебя, похоже, расплавились мозги, если, конечно, они у тебя есть.

— Но эта суриката особенная, — сказал Муфаса, лукаво подмигивая. Така заметил, что у Муфасы подергивается хвост — верный признак того, что он обманывает. На его лице появилась кривая зубастая улыбка.

— Особая, говоришь? — Это заставило Таку забыть про жалость к себе. — Ну, тогда пошли. Мам, ты не против?

— Только не надолго. Тебе сегодня нездоровилось.

Не успела она закончить фразу, как Муфаса и Така умчались со скоростью ветра, вспугнув по дороге стаю цесарок. Они бежали сквозь высокую траву, временами останавливаясь, чтобы выглянуть из нее, словно мохнатые «чертики из коробки».

Несмотря на то, что они были в высокой траве, маленькая Сараби заметила их и поняла, что они идут к чему-то, на что стоит посмотреть. Она пробежала по скалам, нырнула в зеленое море и вскоре, запыхавшись, догнала их.

— Что у вас? — спросила она.

— Ничего, — сказал Муфаса. — Мы учимся выслеживанию. — Его хвост дернулся.

— Каждый раз, когда у вас «ничего», — ответила Сараби, — у вас там что-то.

— Мы идем посмотреть на… сурикату, — признался Така.

— Сурикату? — недоверчиво переспросила Сараби. Она заметила, что его нос дернулся — верный признак того, что он врет.

— Ну, это особая суриката, — сказал Така.

— Тогда я тоже хочу посмотреть, — ответила Сараби.

— Молодец, куриные мозги, — прорычал Муфаса. Он звучно ударил Таку по щеке. Така зарычал и ответил тем же. Как и положено воспитанным львам, они не выпускали когти, но бороться начали в полную силу.

Муфаса был сильнее, и его удары были действеннее. Така был стойким противником и вскоре начал кусаться за уши и за хвост. Когда драка начала ожесточаться, Сараби в отчаянии забегала вокруг них.

— Прекратите! Прекратите немедленно! — Она негодовала. — Мы так никогда не увидим эту дурацкую сурикату, если она вообще существует!

Безрезультатно. Рычание становилось все более угрожающим. Така, как обычно, проигрывал, но сдаваться не собирался.

— Сдавайся!

— Не раньше, чем ты — ай! — прекратишь обзываться! Если ты сильнее, это еще не значит, что ты умнее!

— Если вы не прекратите, я скажу вашей маме! — закричала Сараби. — Иногда можно подумать, что у вас обоих куриные мозги.

— Мы просто развлекаемся, — сказал Муфаса, сидя на Таке.

— Да. Ничего серьезного, — подтвердил Така. Он вывернулся из-под Муфасы и напоследок с силой ударил его, выпустив когти.

Осмотрев Таку, Сараби заметила след крови на его правом ухе и по-матерински принялась вылизывать ранку языком.

Така всегда мог рассчитывать на ее сострадание, но сейчас он хотел выглядеть взрослее.

— Мне не больно.

— У тебя кровь.

— Ничего серьезного. Правда.

— Ага, точно, — сказал Муфаса, самостоятельно вылизывая серьезный укус на лапе. — Ладно. Раз уж ты так сильно хочешь пойти, у леса живет медоед^[2]. Он совсем белый — белее, чем облако. Помнишь как Н’га и Суфа дрались за белую львицу, потому что она была волшебная и могла исполнять желания?

— Ты имеешь в виду Миншасу? — Така на мгновение задумался. — А, да! Но ты же не можешь жениться на медоеде. Или можешь?

— Не хочу я на нем жениться. Я только хочу исполнение желания.

— Ну и чего же ты хочешь пожелать, Муффи?

Муфаса смущенно улыбнулся.

— Я потому тебя и позвал. Я хочу, чтобы ты был со мной, когда я присоединюсь к Великим Королям Прошлого. Папа хочет, чтобы я стал королем, когда он умрет.

— Я слышал. Я прятался за камнем, когда он разговаривал с тобой.

— Не хорошо шпионить за другими, — строго сказал Муфаса, но затем добавил: — Возможно, ты не будешь королем в этой жизни, но если медоед действительно исполняет желания, ты будешь королем, когда умрешь.

— Правда? — Така был в восторге. — Ты сделаешь это для меня? Прекрасная идея! — Не в силах сдержаться, он прижался к Муфасе. — Ты самый лучший! Ты сказал, что хотел бы отдать мне половину Земель Прайда. Я слышал это.

— Ага. Но раз этого не произойдет, никому не говори, что я сказал.

— Не скажу. Сейчас это уже неважно, но ты такой добрый. Ты самый лучший, Муффи! — Он засмеялся и несильно ударил брата. Оба бросились бороться, хихикая и извиваясь. Оба старались изо всех сил, но, как обычно, Муфаса быстро победил, прижав Таку к земле.

Муфаса в душе улыбался. Он был рад, что пожелал что-то не для себя. Продолжая прижимать Таку к земле, он сказал:

— Давай так, когда папа скажет тебе, что я новый король, притворись, что ты удивлен. Так будет лучше. Папа хорошо выпорет тебя за то, что шпионил за нами.

— Я хочу быть рядом с Такой, — сказала Сараби. — Или я буду с Такой, или я расскажу о вас обоих!

— Это и будет моим желанием, — сказал Така. Он вывернулся из-под Муфасы, подошел к Сараби и потерся мордой. — А что ты пожелаешь?

Сараби быстро лизнула Таку в щеку.

— Увидишь.

Придя к такому решению, три львенка направились к норе на окраине рощи акаций.