Польза из бесполезного

Шпионы Улана‑и‑Сатхила донесли, что Серегил и его компания, действительно, объявились в Боктерсе, и с ними некое дитя – светловолосое, с серебристыми глазами – которое, по словам очевидцев, никогда не ест. Выкрасть их оттуда представлялось делом весьма затруднительным, не говоря уже о том, что это преступило бы все законы чести. И пойди он на такое, последствия могли оказаться самыми печальными. Улан прожил на земле слишком много лет, чтобы быть готовым умереть, выбирая из двух чаш… особенно теперь, когда его цель была совсем рядом. С другой стороны, его добыча имела преимущество юности. Он же не мог позволить себе слишком длительных ожиданий. Быть может, весна выгонит их прочь?

Пока же он усердно боролся со своим недугом, пожирающим его лёгкие, а в промежутках, удивляясь самому себе, выхаживал Илара, пытаясь вернуть его к жизни и завоевать доверие. Называть Илара реальным именем было слишком опасно, ведь оставалась вероятность того, что кто‑нибудь ещё помнил его. Так что он решил использовать рабское имя – Кенир. Тот носил его так долго, что, кажется, откликался на него гораздо охотней. Он также узнал, что Илар был по‑настоящему предан своему хозяину‑алхимику, которого по‑прежнему называл «илбан» и говорил о нём так, словно тот был всё ещё жив. При этом он то и дело потирал светлую отметину на горле, словно страдал от отсутствия рабского ошейника.

Что он думал обо всех остальных, оставалось гораздо менее ясным. Было похоже на то, что он ненавидел Алека. Тем не менее, время от времени он с упоением вспоминал о приятных моментах – часах проведённых с ним вместе на вилле до их побега. А Серегил? Илар как‑то витиевато и с неизменным ожесточением выдавал своё желание обладать им, и порой создавалось впечатление, что он имел на то некие основания. В итоге выяснилось, что Серегил, в действительности был – на какое‑то очень короткое время – его рабом. И это было нечто такое, что Улан мог с большим трудом себе представить.

В первые недели Улан всерьёз опасался, что рассудок Илара так и останется помутнённым. Тот не выносил прикосновений, не желал покидать комнату, тщательно прятал свои шрамы, не подозревая о том, что приютивший его Улан мог наблюдать их не единожды в глазок из своей комнаты. В юности Илар был гордецом, что явно не пошло ему на пользу, когда он оказался в рабстве и свидетельством чему были многочисленные отметины и рубцы на его теле.

Улан навещал его каждое утро и каждый вечер, пытаясь уловить любую новую подробность. Поначалу Илар в основном лишь плакал, когда же он заговорил, он снова и снова возвращался к одному и тому же, припоминая разрозненные детали своего побега и зацикливаясь на том, что Сергил жив, всё ещё жив. Улан терялся в догадках, любит ли Илар Серегила или же люто ненавидит, и пришёл к выводу, что сам Илар тоже не знает на это ответа. Как бы ни было, тот был всё ещё одержим им. И кто знает? Это могло сослужить свою службу.

По мере того, как тело Илара заживало и к нему возвращались силы, рассудок его тоже крепчал. Сознание его становилось всё более ясным, он начинал замечать окружающее, однако страх и отчаяние по прежнему не покидали его. Все вопросы относительно рекаро и его создания оставались без ответа.

В конце концов Илар – который для всех домочадцев превратился в Кенира – позволил Улану вывести себя на прогулку по внутреннему дворику в доме клана. Спустя несколько дней Улану удалось вывести его подышать свежим воздухом в заснеженный сад. Краски постепенно возвращались на лицо Кенира, а вместе с ними – отчасти его былая красота. И пока Илар не снимал одежду, он выглядел всего лишь молодым человеком, восстанавливающим свои силы после долгой болезни. После таких многообещающих перемен Улан принялся задавать новые наводящие вопросы.

– Что же его не устроило в первом рекаро? – спросил он однажды, после очередного приступа донимавшего его кашля, когда они вдвоём с Иларом сидели на террасе, любуясь на гавань. – Почему после стольких усилий он взял и уничтожил его?

Илар уставился на суда, качавшиеся в заливе, и в его глазах отразилась такая неприкрытая боль, что Улан засомневался, не слишком ли рано задал подобный вопрос.

Однако молодой человек, наконец, вздохнул и ответил:

– Он пытался получить из его крови некий эликсир.

– Да, мне это известно. Но каким образом был создан этот рекаро?

– Я точно не знаю. Я всего лишь был на подхвате, когда требовалось, но знаю то, что он использовал кровь Алека, его плоть, слюну, слёзы… Илбан смешивал всё это с веществами, которые называл «элементами». И всё‑таки этого оказалось недостаточно. У него были большие надежды на второго, и казалось, он был им доволен, несмотря на то, что и у нового рекаро не оказалось крыльев. Но он так и не сумел найти разгадку тому, как использовать его кровь в полной мере. Зато оно умело выполнять несложные поручения в мастерской. Полагаю, он собирался держать его наподобие домашнего зверька.

– Ну а Алек… – Улан снова зашёлся в приступе кашля и ощутил во рту привкус крови.

Илар неуклюже похлопал его по спине, пока он не перестал кашлять. Улан снова откинулся в кресле и отёр губы.

– Алек был нужен ему чтобы делать новых рекаро. А что же Серегил?

– Его он отдал мне. И если бы только…, – Илар оборвал себя и больше не проронил ни слова. Вид у него был совершенно несчастный.

– Понятно. Что ж, быть может ты ещё увидишься с ним, когда придёт время.

Глаза Илара расширились:

– Но как это возможно?

– Время покажет. А пока что, не хочешь ли пожить здесь, у меня, под моей защитой?

– Да, Кирнари, – Илар преклонил перед ним колени и поцеловал ему руку.

– Ну же, полно, мой мальчик. Не стоит драматизировать. Наберемся терпения, а мои соглядатаи присмотрят за ходом событий. Боюсь, Алек и Серегил вряд ли двинутся куда‑либо до весны, если вообще решатся на это.

– Весны? – разочарованно произнёс Илар. – Так я увижу его весною?

– Возможно, и к тому времени ты как раз наберешься сил. А теперь мне хотелось бы ещё послушать про рекаро и то, как его получают. Откуда твой илбан черпал свои знания?

Илар воровато огляделся, так, словно всё ещё опасался быть подслушанным.

– Книги, – прошептал он. – У него были огромные толстые фолианты, которые он держал в небольшом шатре. Илбан корпел над ними задолго до появления Алека, когда Вы поведали мне о том, что объявился мальчик‑хазадриельфейе, я рассказал об этом илбану. В жизни не видел, чтобы он так воодушевлялся! Вот тогда‑то он и пообещал мне Серегила.

– Ага, теперь ясно. Ну а книги?

Илар снова сник и взгляд его потух.

– Они в маленьком шатре.

– А где тот шатёр?

– Он в самом дальнем конце мастерской, напротив кузнечного горна. Мне никогда не дозволялось совать туда нос, но я частенько видел, как хозяин достает оттуда свои книги.

– А ты видел, что было в них?

Илар тревожно поёжился. Теперь он выглядел виноватым.

– Иногда я заглядывал в них, если илбан уходил за чем‑нибудь в дом. Но я не смог прочесть, что там было написано. В основном книги были такие. Илбан говорил, что алхимики используют специальный код, чтобы сберечь свои секретные знания.

– Код? Но книги, которые он показывал мне были обычные.

– Тогда, наверное он показывал вам не настоящие. В одной из тех, что я сумел заглянуть, я не смог разобрать ни слова, но зато увидел великолепную гравюру, изображавшую крылатое существо. Илбан был сильно разочарован, что созданные им рекаро оказались бескрылыми. К тому же те, на рисунках, были гораздо больше размером – не меньше взрослого мужчины. По крайней мере те, что видел на рисунках я.

Всё это Улану было отлично известно. Он регулярно списывался с Чарисом Ихакобином, волнуясь, нет ли каких‑то обнадёживающих новостей, которых в итоге так и не дождался.

Нет, то, что его интересовало теперь, были эти самые книги. Он хотел говорить о них. Ведь коды можно как‑то расшифровать. А тогда?

Тогда я смогу узнать, как извлечь пользу из рекаро, и даже, быть может, создать собственного, для себя!

Конечно, это означало и необходимость заполучить юного Алека.

– Так ты полагаешь, что книги всё ещё там?

– Илбан не позволял никому прикасаться к ним. Я думаю, я и Ахмол были единственными в доме, кому было о них известно.

После того, как Илар ушёл в свою комнату, Улан сидел ещё какое‑то время в глубоких раздумьях. Похоже, только Илару и было известно как выглядят эти книги. И если их куда‑то переложили, только он смог бы их опознать. Так что, кажется Илар всё же мог оказаться весьма полезен.

От Элизира долгое время не было никаких вестей, из чего он заключил, что Серегил и Алек, а равно и их рекаро, всё ещё остаются в своём убежище в Боктрсе.

– Терпение, – прошептал он, окинув взглядом расстилавшийся перед ним пейзаж: город, который он так любил, и его тихая гавань. Нет, расстаться со всем этим он был пока не готов.

Однако всякому терпению однажды приходит конец.

Вернувшись в библиотеку, он уселся писать письмо своему племяннику.

Алхимики не единственные, кто пользуется шифром.