Старинные друзья

СУМЕРКИ уже окрасили плывущие с запада облака в золото и розовый цвет, когда корабль из Боктерсы благополучно вошел в Серебряную бухту. Чистенький городишко в окаймлении высоких холмов раскинулся сразу возле порта. Сотни окошек теплились уютными отсветами очагов, отражаясь в воде залива и заставив Алека затосковать по Римини, который и был‑то всего в каком‑нибудь дне морского пути отсюда.

Серегил воспользовался одной из тросточек, чтобы дать знать Теро о том, что они прибыли, и чтобы через несколько дней тот встречал их в гостинице под названием «Узда и бубенец». Магиане было отлично знакомо это место, так что она могла бы подсказать Теро, как добраться туда.

– Давненько я не топтал этих дорог, – заметил Микам.

Серегил согласно кивнул.

– Лет десять? Двенадцать?

– Да, что‑то около того.

– Я был бы не прочь уже оказаться в какой‑нибудь приличной комнате с хорошей ванной, – вставил Алек, и в голосе его была надежда. – Ведь как ни крути, ехать дальше уже поздновато.

– Полностью согласен, – кивнул Микам и поглядел на первые звёзды, проступившие на ночном небе. – Где остановимся? В «Золотой рыбке»?

Сергил немного поразмыслил и покачал головой.

– Она больше подойдёт для наших славных матросов. Я бы предпочёл расстаться с ними здесь и отправиться к Мадлен, если, конечно, она ещё тут. Прости, Алек, но ванна немного откладывается.

– Кто такая эта Мадлен? – заинтересовался Алек.

Серегил поднял руку и сделал знак Наблюдателя: большой палец левой руки – на указательном. Столетиями Наблюдатели были рассеяны по всей Скале и Майсене, а некоторые обитали и в северных землях, за их пределами. То были маги, купцы, хозяева постоялых дворов, даже дризийцы, все те, кому неплохо платили, передавая мзду по тайным каналам, только за то, чтобы они хранили свои секреты в тайне ото всех, кроме своего предводителя. Впрочем, некоторые даже не представляли, кто он такой. После гибели Нисандера им был Теро. И несмотря на приказы Фории организация по‑прежнему оставалась в действии. Королева сильно заблуждалась относительно её масштабов, полагая, что дело ограничивается Серегилом и небольшой кучкой их приверженцев в Римини.

Серегил задержался на крохотной рыночной площади, озираясь по сторонам.

– Что‑то не припомню здесь этого, – Микам поскрёб щёку, покрытую густой, начинающей седеть щетиной и снова озадачился. – Даже думать не хочу, что мы настолько одряхлели, что забыли дорогу.

Немного подумав, Сергил снова приободрился, и скоро привёл их чередой грязных переулков к улочке, почти на самой окраине леса. Здесь было совсем мало домов, и они направились к самому дальнему из них, стоявшему немного поодаль от остальных. Алек с замиранием сердца увидел в его двух окошках отблески горящего очага. Едва они приблизились, им навстречу из полумрака выскочили два сторожевых пса, и припали на лапах, грозно рыча и вздыбив холки.

Серегил вытянул вперед левую руку и сделал свой особенный жест, усмиряющий собак. И, как водится, не успели они и глазом моргнуть, как собаки перестали проявлять агрессивность и радостно завиляли хвостами. Серегил потрепал их по головам, а затем двинулся к двери и постучался. А ещё чуть спустя раздался приглушённый голос.

– Кто там?

– Удачи во тьме, – негромко проговорил Серегил.

До них донёсся звук откидывающегося засова. Дверь приоткрылась и перед ними предстала старушка в длинной ночной сорочке и чепце.

– И при свете дня, – ответила она также полушёпотом. – Я должна была догадаться, по тому, как утихомирились собаки! Столько времени прошло, а ты ничуть не изменился, бессовестный негодяй. И каким ветром тебя занесло после стольких‑то лет? И Микам тут! Ох, Создатель. Ну хоть ты‑то выглядишь старше, чем был.

Микам рассмеялся и поцеловал её в щёку.

– А это что за юный красавчик? – требовательно спросила она, оглядывая Алека с ног до головы.

Серегил ответил ей с усмешкой.

– Этот юный красавчик – наш друг Алек. Он один из нас, так что можешь говорить при нём без опаски.

Мадлен сделала в сторону Алека жест наблюдателя. Получив от него нужный ответ, она окончательно удовлетворилась.

– Что ж, рада познакомиться с тобой, Алек.

И тут она заметила Себранна, осторожно выбравшегося из‑за ноги Алека.

Его капюшон сполз на спину, и глаза рекаро, а также широкие серебристые пряди в волосах блестнули металлом в свете камина. Большое белое пятно на его щеке казалось розовым в таком освещении.

– Да с вами дитя! – воскликнула Мадлен, прежде чем Алек успел накинуть капюшон обратно, впрочем, тот уже вряд ли мог служить надёжным укрытием для необычайной внешности Себранна.

– Бог мой, во что вы такое вляпались, парни?

– Не в то, о чём ты подумала, – хохотнул Микам.

Она игриво шлёпнула его по плечу.

– Может быть ты и поседел, но в глазах пляшут всё те же черти.

Серегил кивнул Алеку, что можно уже снять с рекаро накидку. Глаза Мадлен, уставившейся на него, на какой‑то миг округлились, а потом, прежде чем Алек успел остановить её, она вдруг подхватила рекаро, прижала к своей пышной груди и унесла к очагу. Серегил, забыв дышать, в ужасе глянул на Алека. Но Себранн преспокойно сидел на руках женщины и только оглядывался назад на Алека.

– Бедняжка! Да он совсем заледенел! – возмутилась она.

В свете очага глаза Себранна не выглядели такими уж неестественными.

– Только пощупайте эти несчастные ручки! И чей же это ребенок? Вряд ли он ваш, так почему он с вами?

– Меньше знаешь, крепче спишь, – отозвался Микам.

– Мы не украли его, – сказал Алек. – Он мой.

Мадлен слегка отклонилась назад, чтобы посмотреть в личико Себранна.

– А, ну да. Он же твоя копия. Но откуда у столь юного парня такой большой ребенок?

– Как уже сказал Микам, – вмешался Серегил, – чем меньше ты знаешь, тем для тебя же лучше. Ты не могла предоставить нам безопасное местечко переночевать?

– Ты же знаешь, здесь всегда тебе рады. Хотя, если ещё пропадешь так надолго, в следующий раз рискуешь застанешь меня уже в могиле. Ну а сегодня, воспользуюсь как я тем, что у меня в гостях три дюжих молодца. Натаскаете мне дров из сарая? – она указала на пустой дровяной ящик возле очага. – А я бы разогрела для вас отличную рыбную похлёбку, если она ещё не прокисла.

– Мы бы сделали это и даром, просто за радость быть рядом с тобой, – отозвался Микам. – Но когда тут ещё и твоя похлёбка!

Им пришлось сделать несколько ходок, и попутно объяснить, почему Себранн должен им помогать, но когда они вернулись с последней вязанкой дров и остановились стряхнуть снег со своих башмаков, их встретил накрытый к ужину полированный столик Мадлен. Серегила едва не захлебнулся слюной, придвинув к себе миску, полную ароматной молочной похлёбки с кусочками свиной поджарки, плавающей на поверхности, и взял в руки кусок чёрного хлеба со сливочным маслом.

Алек ловким движением изобразил, будто дал Себранну кусочек хлеба, а затем проглотил полную ложку похлёбки с куском рыбы и даже замычал от удовольствия.

– После корабельных харчей, на которых мы жили в последнее время, скажу, что это лучшее, что мне приходилось пробовать в жизни.

Мадлен, усмехнувшись, легонько дёрнула его за косичку.

– Комплименты принимаются. Но не заставляй своего малыша сидеть голодным.

Мало помалу, Серегил наелся и, отодвигая пустую миску, почувствовал блаженную сытую дремоту.

Как же, чёрт возьми, здорово было вернуться сюда, и снова очутиться под этим гостеприимным кровом!

Удовлетворившись тем, что все сыты и больше не могут съесть ни одной ложки, Мадлен придирчиво осмотрела их заляпанные туники.

– Вам нужна подобающая одежда. Пойду поищу что‑нибудь в своих запасах.

Через некоторое время она возвратилась, неся в руках охапку тряпья: туники, штаны, камзолы. Они разобрали её и нашли несколько вполне подходящих вещей. Там оказались даже туника и кафтанец по размеру Себранну.

– Что нового слышно о войне? – спросил Серегил.

Старушка всплеснула руками.

– Если верить герольдам, на данный момент Королева Фория держит верх. Но если вам нужно моё мнение – это всё зашло слишком уж далеко. Всё в дефиците. Маркитанты скупили мясо, муку, сахар, лошадей, кожу и даже свечной воск! Всё отправляется за море, в армию. И насколько я слышала, ювелиры в Римини не могут найти для работы ни золота, ни серебра. Не уверена, что такое положение вещей устраивает знать. Но худшее из зол – это наборы в армию. В наших деревнях не осталось молодых парней, да и девушек тоже. Все на войне!

Микам покачал головой.

– Вот и моя старшенькая там. Война уже стоила нам одной хорошей королевы. Если и Форию убьют, останется лишь её совсем юная племянница, если, конечно, не вмешается кто‑то ещё.

– Это должна быть Принцесса Клиа, – отозвалась Мадлен. – Сначала – бесплодная королева, затем несовершеннолетний наследник? Попомните мои слова… если – храни её Светоносный – королеву вдруг убьют, неизбежно начнутся беспорядки.

– Это было бы не так уж и плохо, – сказал Серегил.

Они ещё немного поговорили о войне, а затем Мадлен пожелала им спокойной ночи и удалилась к себе, задвинув шторку. Серегил и его приятели вскарабкались по лесенке на чердак и устроились там, по соседству с мышами и паутиной.

– А тебе удался твой трюк, там, внизу, – заметил Микам, когда Алек принялся вытряхивать кусочки хлеба из рукавов и раскидывать их вокруг.

– У меня был хороший учитель.

Покончив с этим, он проткнул себе палец и дал Себранну ту еду, которая была тому привычней.

– У меня чуть сердце не остановилось, когда Мадлен вдруг загробастала его, – прошептал Микам.

– У меня тоже, – сказал Серегил, покачав головой. – Но похоже, он неплохо отличает, кто ему друг, кто нет. Обычно, по крайней мере.

– Приятно слышать, что Фория побеждает, – сказал Алек.

– Возможно, ещё рано говорить об этом, – возразил Микам. – Быть может сейчас верховенство и за ней, но как только снова начнутся бои, а это может случиться очень и очень скоро, кто знает, как оно всё обернётся.

– Это тупик, – отозвался Серегил, покачав головой. – Если затянется надолго, проиграют обе стороны.

Микам кивнул, и вид его был угрюмый.

– А Бека сейчас там, в самом пекле.

Доверившись сторожевым псам Мадлены, они мирно проспали всю ночь и проснулись лишь поздним утром.

– Ох, и лентяи, – проворчала старушка, увидев, что они спускаются по лестнице вниз. – А я‑то приготовила им на рассвете завтрак, и уже успела сходить в город, приглядеть лошадей.

Серегил поцеловал её в щёку и уселся возле тарелки с остывшей кашей.

– Мне нечем расплатиться с тобой за лошадей.

– Ерунда. Мало ли кто мне должен! Расплатишься, когда приедешь в следующий раз.

И каждый отлично понимал, что этот следующий раз мог не нступить никогда.

К счастью для Алека, старушка отправилась кормить своих свиней и птицу, избавив его от необходимости снова проделывать фокус с кормёжкой Себранна. Серегил пр себя усмехнулся, представив, как Алек прячет в рукава кашу.

Мадлен нашла для них трёх крепких меринов, с седлами и всею положенной упряжью.

Серегил посмотрел на старушку, задрав бровь.

– А ты необычайно щедра!

– Не более, чем ты был со мной. Когда‑то. Просто отпустите их потом, их подберет тот, кому они сгодятся.

Она вытерла свои морщинистые руки о свой передник.

– Рада, что с вами двоими всё в порядке. А то я уже начала беспокоиться.

Микам обнял её.

– Ну разве тебе не известно, что мы – удачливые сукины дети?

– Ты искушаешь Четвёрку, похваляясь этим. Лучше прикуси‑ка свой язык.

Микам засмеялся и продемонстрировал ей прикушенный кончик языка.

– Вот тебе. Теперь нам опять ничто не угрожает…

Конечно, это был всего лишь обмен шутками, но Серегил вдруг ощутил суеверный страх, пробежавшийся по спине морозцем.

– Ну, довольно! У нас впереди долгий путь.

Они рассовали в карманы горячие лепешки из ямса. Позже, когда они замёрзнут, остывшие лепешки послужат для них хорошим подкреплением. Алек был рад ощутить их тепло, ведь утро выдалось суровым.

Когда они двинулись в путь, небо было ясным, однако к полудню начали сгущаться тучи, и вечером, к тому времени, когда они добрались до постоялого двора под названием Голова Погонщика, на небе почти не было видно звёзд.

– Что‑то не нравится мне оно, – сказал Алек, всматриваясь в небо. – Завтра будет ливень.

– Мы можем отложить поездку, – предложил Микам. – Теро же не знает точный день, когда нас ожидать. Если он и сам уже на месте.

– Посмотрим, – сказал Серегил. – Я бы предпочёл ехать дальше.

Голова Погонщика оказалась ветхой забегаловкой с ужасным элем и ещё более отвратительной едой. Единственным плюсом было то, что здесь оказалось не так уж много постояльцев, и ни один из них не собирался остаться тут на ночь.

Унылый хозяин проводил их в дальнюю комнатушку возле кухни, больше похожую на чулан. На корявых досках были разбросаны сучковатые лежаки.

– Погоди‑ка, – Серегил удержал Алека, собиравшегося кинуть мешок на один из них.

Он пнул ближайший к себе лежак, а потом отряхнул штанину. Как он и боялся, лежаки, за которые был уплачен целый сестерций, кишел блохами. А там, где блохи, там и вши.

– Ну уж нет, – сказал он, брезгливо оглядев комнатушку.

– Нет, – согласился Микам.

– Нет и нет, – скривился в гримасе Алек.

Собрав свои вещички, они перебрались в грязную кухоньку и накидали своих одеял возле очага, от горячих углей которого ещё шло приятное тепло.

Хозяин и его слуги, очевидно, ночевали в другом месте, а потому комната была пуста. Воспользовавшись этим, Серегил обследовал кухню и вернулся с куском чёрствого чёрного хлеба и кувшином кислого яблочного вина. Они уселись на своих подстилках и пустили по кругу еду, отламывая кусочки хлеба и размачивая их в сидре.

– Один день пути до Уздечки и бубенца, и пара – до Уотермида, – прикинул Микам.

– Думаешь, Бека и Ниал всё ещё там? – спросил Алек.

– Подозреваю, что да, – ответил Микам.

– И как оно, иметь зятем ауренфейе? – поинтересовался Серегил.

– Он хороший человек, – Микам уставился на огонь. – Они утверждают, что им неважно, что он увидит, как она стареет и затем умрёт. Но это пока они совсем молоды.

– Ну у него останутся дети, я’шелы, – сказал Алек.

– Да. Это так, но они и жена – совсем не одно и то же. Всё это вовсе не так, как должно было быть. Вам двоим чертовски повезло оказаться рядом и обрести друг друга.

Да, это воистину так, – подумалось Серегилу.