Тень председателя Мао 4 page

Таково кривое зеркало сталинистской идеологии, пытающейся быть похожей на марксизм. Несмотря на все попытки маскировки это ей все равно не удастся - взгляд новых сталинистов на мир не ушел далеко от классического сталинизма. Несмотря на все революционные фразы их даже нельзя считать чистыми реформистами, так как в теории для них характерен явный ревизионизм, и только в силу ограниченного объема социальной практики они все еще не раскрыли свой буржуазный потенциал.

Часть 2. НОВЫЕ СТАЛИНИСТЫ:

ВЗГЛЯД ВНУТРЬ

БРАТЬЯ ПО РАЗУМУ

Древняя мудрость, давно ставшая банальностью, утверждает, что о человеке можно судить по его друзьям. Похожим образом можно судить о политической организации на основе оценки ее союзников и ближайшего окружения. Проделаем то же самое по отношению к новым сталинистам. Выяснив, кого они признают за себе подобных, мы более достоверно сможем оценить их классовую позицию.

Такой подход вполне обоснован, поскольку на страницах РК жестко действовал партийный фильтр. Редакция газеты, например, хорошо знала о существовании и деятельности троцкистов, как в Киеве, так и в Москве, так и в мире. Но о них на страницах газеты практически никогда ничего не говорилось, а те редчайшие отзывы, которые имели место, давались лишь в том случае, когда они были негативными. Например, в РК был упомянут известный шарлатан Олег Верник в связи с тем, что на выборах 2004 года он оказал поддержку Януковичу. Были также упомянуты троцкисты как участники антиимпериалистических демонстраций в Салониках летом 2003 г. При этом было подчеркнуто, что они не являются представителями классовых сил[186]. А то что сейчас новые сталинисты сотрудничают с группой троцкистов, объясняется стремлением последней не выпячивать свой троцкизм, т.е. встречный компромиссный шаг был сделан не со сталинистской стороны. Итак, абстрактной любви к единству всех левых сил новые сталинисты никогда не знали и писали и пишут только о своих, о тех, кто к ним близок.

Некоторые из этих политически близких сил уже не раз упоминались в первой части. Это белорусский батька Лукашенко, боливарианское движение во главе с Чавесом, различные левые непролетарские движения «третьего мира», маоисты и т.п. Из отдельных стран фигурировали также Северная Корея и Куба. Теперь список мы расширим.

Прежде всего, посмотрим, кого новые сталинисты считают коммунистами. Термин этот используется довольно широко, хотя в него никогда не попадали троцкисты. Зато коммунистами были признаны последователи Энвера Ходжи и Муамара Каддафи. По крайней мере, пропагандирующие их взгляды газеты (ходжистская «Москва – Садовое кольцо» и «Солнце», претендующее на следование идеям Каддафи) были отнесены к коммунистическим[187]. Это несколько экзотично, но последовательно и логично. Ведь в обоих случаях речь идет о движениях, которые в маоистском духе подменяют борьбу за социализм борьбой против империализма. Новые сталинисты верны себе при любых обстоятельствах.

Особенно показательно отношение новых сталинистов к наиболее крупным неосталинистским партиям в СНГ. Это Коммунистическая партия Российской Федерации, Российская коммунистическая рабочая партия, Коммунистическая партия Украины и Коммунистическая партия Республики Молдовы. За исключением РКРП, они являются ярко выраженными партиями парламентского типа. Потому критика и порой очень жесткая звучала в адрес неосталинистских партий неоднократно. Но несмотря на критику парламентаризма, РК всегда называл их все коммунистическими. Это уже навевает грустные мысли о том, каковы же новые сталинисты, если в подобных партиях они могут заметить нечто коммунистическое.

Вот какие любопытные оценки давались, например, КПРМ. После победы молдавских «коммунистов» на выборах в 2001 г. А.Глебов привел отрывки из интервью их лидера Воронина, которые показывают, что он и за рыночную экономику и за «настоящую» демократию, и что ставит своей целью улучшить нынешний молдавский капитализм, но в результате ПКРМ для Глебова это все-таки коммунисты, но с неправильными взглядами, отдающими горбачевщиной[188]. За годы своего правления КПРМ проявила себя как типичная буржуазная партия, которая отличается от остальных только большей социальной демагогией и смелостью в политической эксплуатации памяти о советском прошлом. Однако этих буржуазных деятелей РК продолжал называть коммунистами даже в программных документах. А в одной из передовиц 2004 г. редакция и вовсе продемонстрировала, как коротка ее память. В статье было написано, что Горбачев предатель, а Воронин, обвиненный прежде в горбачевщине, здесь был в очередной раз назван коммунистом[189].

Обычно критика неосталинистских партий не заходила на страницах РК слишком далеко. Чаще всего газета писала об их оппортунизме. При чем обычно братским компартиям доставалось за парламентские иллюзии, флирты с частным бизнесом и буржуазным режимом и нерешительность в борьбе за власть. В подавляющем числе случаев критика велась абстрактно, без указания на имена и фамилии[190]. Впрочем, это не удивительно. РК жил под крылом КПУ и вынужден был считаться с официальной линией партии. Лишь изредка газета называла оппортунистов поименно. В число таковых были записаны и КПУ и КПРФ[191].

Максимум, до которого дошли в своей критике новые сталинисты, это обвинение КПРФ в том, что она не коммунистическая и обслуживает интересы крупного капитала. Это заявили Шапинов и Дмитрий Якушев из РКРП[192]. При чем первому это не помешало считать КПРФ социал-демократической партией[193], а второму заняться прославлением политики Путина. За это последнее Якушев удостоился от нового сталиниста Пихоровича таких нелестных комплиментов, как «социал-шовинист» и «наследник полковника Зубатова»[194]. Стоит подчеркнуть, что эти замечания были вполне справедливы. Но в ответ Пихорович и РКРП получили такую звонкую оплеуху от заместителя главного редактора РК Белевского, что ее нельзя не озвучить: «Удивляет и манера, в которой тов. Пихорович защищает РКРП-РПК от "пошлой клеветы" Д.Якуше­ва. Дело в том, что Д.Якушев явля­ется членом этой партии. И если его позиция кардинально расхо­дится с позицией партии, более того, как показывает тов. Пихоро­вич, Якушев является, ни много ни мало, социал-шовинистом и наследником полковника Зубатова, то в отношении такого члена любая уважающая себя партия долж­на сделать соответствующие оргвыводы - исключить такого члена из своих рядов. До сих пор РКРП-РПК этого не сделала. Это означает, что либо Якушев - не тот, кем его представляет Пихорович, либо грош цена такой партии, которая терпит в своих рядах социал-шови­ниста Якушева. Думается, что руководители РКРП-РПК лучше, чем тов. Пихорович, понимают дей­ствительные корни позиции Д.Якушева (в т.ч. и корни его заблужде­ний) и потому воздерживаются от вульгарных оценок в духе Пихоровича»[195]. Не будучи в силах опровергнуть обвинения Пихоровича по существу, Белевский вынужден был воззвать к общему мнению редакции РК на счет всей РКРП. Ибо, как писал главный редактор РК Бондарчук ранее, «РКРП-РПК – наиболее последовательная марксистская партия на всей территории бывшего СССР»[196]. А Пихорович соглашался, что коммунисты в России – это в первую очередь РКРП[197]. Сходного мнения был и Шапинов. Для него РКРП это даже «левые коммунисты»[198]. Да и вся редакция РК любила РКРП, регулярно печатая статьи ее вождя Виктора Тюлькина. Таким образом, сам того не желая, Белевский показал, что грош цена не только такой партии, как РКРП, но и людям, которые ее поднимают на щит.

На этом фоне становится особенно показательным тот факт, что критика, которую давала РКРП в адрес КПРФ, в основе совпадала с той, которую обрушивал на нее РК. РКРП тоже обвиняла Зюганова и его единомышленников в оппортунизме. По этому поводу один из леворадикальных российских публицистов, Марлен Инсаров, проанализировав идейные позиции РКРП, сделал в свое время тонкое и очень верное наблюдение: «РКРП считает КПРФ социал-демократической партией. В этом подходе кроется глубокая истина - истина, непонятная РКРП, но истина эта не о КПРФ, а о самой РКРП.

Дело в том, что РКРП придерживается той нелепой позиции, согласно которой социал-демократы отличаются от коммунистов не в цели, а в средствах, хотят достичь той же цели, что и последние, но только не революционным, а реформистским путем, и именно из-за этой общности целей коммунисты могут идти на единый фронт с ними. На самом деле именно цели деятельности социал-демократов и коммунистов (не РКРПшно-КПРФных, а настоящих) противоположны: у первых - сохранение капитализма, у вторых - его уничтожение. Но речь сейчас не о том.

Называя КПРФ социал-демократической партией, а себя - коммунистической, РКРП тем самым признает, что цель (реальная, а не декларируемая) у нее с КПРФ одна, только средства достижения разные: радикальные - у первой, умеренные - у второй.

А какая цель деятельности КПРФ? Национальное буржуазное государство, ведущее империалистическую экспансию. И именно этой же цели собирается добиваться РКРП, но только не парламентскими, а радикальными, внепарла­ментскими средствами»[199]. Итак, будучи согласна с КПРФ в целях, РКРП расходится с ней в методах и потому критикует ее с позиций радикального сталинизма.

РК делал свои выводы в отношении КПРФ исходя из точно таких же мотивов. В качестве примера можно привести статью члена КПРФ М.Рейнова, которую РК поместил без комментариев. Рейнов критикует в ней КПРФ именно с радикально сталинистских позиций. Он себя считает представителем левопатриотического движения, верит в восстановление Союза, КПРФ называет компартией. Не устраивает же его сотрудничество с режимом, использование парламентской тактики[200]. Эта критика раздалась как раз в то самое время, когда КПРФ, почувствовав, как ее парламентские методы теряют всякую перспективу в удушающей политической атмосфере Путинского режима, резко изменила риторику и начала обосновывать старую политическую линию более радикальными фразами. Любопытства ради можно посмотреть помещенную в РК статью Зюганова «Смотреть вперед», где сперва сказано: «Х съезд КПРФ подчеркнул, что социалистическая революция в России необходима и неизбежна», а потом «Мы же считаем, что мирный путь революционного преобразования, использующий парламентские институты, возможен»[201]. И далее вся статья сводится к обоснованию новыми словами старого рецепта парламентской тактики. «Левого патриота» Рейнова, который хорошо знал КПРФ изнутри, эта мишура не смутила, а вот наивный Белевский немедленно клюнул на приманку и написал под псевдонимом Глебов юмористическую статью, где использовал для критики оппортунизма цитаты из Зюганова о перерождающем воздействии парламентаризма. «Так, Зюганов, который раньше говорил что-то невнятное о "лимитах на революцию", сегодня просит левые газеты не тиражировать его слова. Сегодня он говорит о том, что "социалистическая революция в России по-прежнему возможна». «Согласитесь, такого раньше от Зюганова слышать не приходилось»[202]. На самом деле, это был конечно, не переход КПРФ на марксистские позиции, а радикализация способов борьбы за власть: «Вы нас не пускаете к кормушке, так мы прорвемся силой». Об опрокидывании пирамиды буржуазного государства здесь по-прежнему речь не идет. Способы борьбы за место в государственном аппарате у КПРФ меняются, а цель остается прежней. А «революционное использование парламентаризма» по Зюганову (это выражение содержится в его докладе, помещенном в другом номере РК) недавно успешно реализовал Ющенко в ходе «оранжевой революции». Но еще раз подчеркнем главное. Именно намерение радикализовать методы политической борьбы поколебало сложившуюся в РК оценку КПРФ. Отличие новых сталинистов от позиции группы Бондарчука заключается лишь в том, что они не повелись на намерение.

Таким образом, выявленный характер критики позволяет распространить на отношение РК к КПРФ взаимосвязь установленную Инсаровым для пары РКРП-КПРФ. Учтем также, что российские марксисты давно определили КПРФ как правую буржуазную партию шовинистического толка[203]. Из чего следуют такие же нелицеприятные выводы для оценки общей позиции РК, как и те, к которым нехотя подтолкнул Белевский, взявшийся защищать Якушева от нападок Пихоровича. Мы имеем дело с буржуазным по сути политическим направлением, которое отличается субъективной революционностью и приверженностью более радикальным методам политической борьбы.

Теперь обратимся к тем, кого новые сталинисты считают братьями по разуму на уровне общественного строя и на государственном, а не на партийном. При чем и здесь важно не кому они симпатизируют, а как, т.е. каким образом оценивают те или иные силы. Все они оказываются борющимися за социализм, близкий к советскому образцу. О других там не пишут. Например, современный Китай у новых сталинистов явно не в почете. Они публиковали материалы, позволяющие оценить его как перерождающийся социализм[204]. От тайных поклонников маоизма другого ждать и не приходится, ведь в Китае уже более 20 лет идут рыночные реформы, направленные на размывание государственной собственности, прекратилась «культурная революция», давно не сыщешь хунвейбинов и т.п. Современный Вьетнам, идущий китайским путем, для них вообще не существует. Зато Северная Корея, где до сих пор держится заповедник сталинизма, не раз удостоилась похвалы, что уже и упоминалось ранее. Во-первых, новые сталинисты считают, что там таки существует социализм[205]. Во-вторых, они прославляли корейскую политику. В частности, по поводу одного из заявлений северокорейского МИДа, где осуждалось давление США, был дан такой неприлично бредовый комментарий: «Это прекрасное заявление не просто вскрывает лицемерие внешней политики империалистического гиганта. Одновременно оно выказывает природу стойкости социалистической Кубы и народной Кореи, суть которой заключена в твердой принципиальной политике, исходящей из действительных экономических интересов трудового народа своей страны»[206]. Товарищ Киричук, возглавляющий сейчас молодежное объединение «Че Гевара», лично написал заметку о вечере памяти Ким Ир Сена[207]. А в марте 2004 г. целая газетная полоса в РК была отведена бельгийскому сталинисту Боссойту, живописующему лубочные картинки Северной Кореи. Его особенно умиляла чистота в стране, отсутствие воровства и наличие у каждого пайки хлеба[208]. При этом существование там социализма было для него аксиомой, не требующей доказательств, хотя пайка хлеба и чистота это еще не признак социализма. Даже воровство не говорит в его пользу. Ведь нужно сперва выяснить, каким путем оно преодолено в КНДР. Известно ведь, что воровства не было и в княжестве Валахия в XV веке. Его правитель Влад Тепеш, ставший прообразом фольклорного графа Дракулы, достиг подобного результата при помощи жесточайшей системы наказаний. Очень подозреваю, что в такой бедной и при этом политически суровой стране как Северная Корея, возможность и желание воровать существуют, но подавляются именно указанным путем.

На одиозном северокорейском фоне рассуждения о том, что Куба идет по социалистическому пути развития и что защищать ее от империалистической агрессии надо именно как социалистическую страну, а не просто выступать против этого с антиимпериалистических позиций[209], выглядят как-то даже невинно. Хотя Куба в последние 15 лет уже свернула с того пути развития, который новые сталинисты считают социалистическим, и развивает частный бизнес. Правда, на Кубе эти реформы еще не зашли так далеко, как в Китае. Однако это не принципиально. Государственный капитализм во всех странах мира демонстрирует одну и ту же динамику: на определенном этапе он начинает разлагаться и превращаться в частный. Даже Северная Корея сделала первые шаги в эту сторону (в чем можно убедиться, внимательно прочтя вышеупомянутую статью Боссойта). Так что если новые сталинисты посмотрят на них через несколько десятилетий, они увидят то же, что было у нас в Союзе в 1980-е годы. Их «социализм» точно испаряется во времени.

Рассмотренные примеры позволяют заключить, что наибольшую симпатию у новых сталинистов вызывают страны, общественная система которых напоминает советскую. Но а кто эту систему выстроил? Под чьим руководством она расцвела? Правильно – это Сталин. Вот мы и вышли на эту центральную историческую фигуру, отношение к которой сразу показывает, кто есть кто среди левых. Эта мысль была сформулирована однажды в какой-то из второстепенных сталинистских газет, но она абсолютно точна. Из всех братьев по разуму, о которых писали сталинисты, это поистине Старший брат – отношение к нему есть вернейший тест на сталинистичность.

Настоящий сталинец должен быть твердо уверен в гениальности великого вождя и учителя. Эти не составляют исключения. При чем Сталин для них – четвертый классик марксизма. Его то ставят в один ряд с Марксом в отношении к товарному производству[210], то объявляют личностью такого же масштаба, как Ленин[211], то по традиции сталинской пропаганды повторяют: «Ленин высоко ценил Сталина и доверял ему больше других»[212], при этом напрочь забывая, какие убийственные оценки давал Ленин Сталину в своих последних письмах (см. 45 том 5-го издания ленинских сочинений), то провозглашают его достойным продолжателем революционного дела Ленина: «Революционером можно быть и тогда, когда до будущей революции очень и очень далеко. Чем же тогда занимаются революционеры? Для того, чтобы ответить на этот вопрос понагляднее, можно указать на таких известных революционеров как Ленин и Сталин»[213]. Сталин для них это вообще последний из могикан коммунистического дела: «Сталин был последним грамотным коммунистом среди руководителей КПСС»[214]. Некто Комиссаров, статья которого по стилю подозрительно напоминает творчество известного в кругах новых сталинистов А.Аркуши, и вовсе выстроил этот ряд классиков без обиняков: «Не все товарищи, искренне желающие возрождения и победы социализма, желают овладевать этим острейшим оружием познания и борьбы (это о марксистско-ленинской теории и методологии – Ю.Ш.). Хуже того: часть из нас вообще считает работы Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина устаревшими, не подходящими для анализа реалий современного мира... А вечером за чашкой чая прочтите короткую статью Сталина периода 17-го года, или ленинскую, более длинную, но нужную всякому сознательному чело­веку работу "Государство и революция". И тогда и настроение у вас появится другое, и новые помощники и работа сдвинется с мертвой точки»[215]. И конечно новые сталинисты не только читали произведения Сталина «за чашкой чая», но и перепечатывали их, цитировали, ссылались[216].

Абстрагируясь на время от социальной роли Сталина можно смело сказать, что такая высокая оценка Сталина как теоретика является, мягко выражаясь, преувеличенной. Несомненно, что Сталин начинал свою политическую карьеру как марксист и большевик, потому в его работах можно найти теоретически правильные мысли. Однако уровень теоретизирования Сталина никогда не отличался особой высотой. Максимум, он выступал как популяризатор марксистских идей. В частности известная работа Сталина о национальном вопросе была несамостоятельной. Ее тщательно отредактировал Ленин. Во-вторых, теория никогда не служила Сталину руководством к политическому действию. Она наоборот выступала у него как средство оправдания и рационализации уже совершенных практических шагов[217]. Это был политик-эмпирик, изворотливый и умный, но все же эмпирик. После серии блестящих книг В.З.Роговина, проанализировавшего внутреннюю политику Сталина в 1928-1941 гг., в этом уже трудно сомневаться[218]. Хотя сталинисты все равно не поверят, потому что Роговин был троцкистом.

Если мы на этом остановимся, то нам придется обвинить новых сталинистов максимум за чрезмерное преувеличение роли Сталина как теоретика-марксиста и преемника Ленина, а в остальном согласиться с их позицией. Но как раз таки остановка на этом рубеже для марксиста недопустима. Фигуру любого политика, тем более политика таких масштабов, нельзя анализировать, игнорируя его социальную роль. И если мы примем ее во внимание, то сразу станет ясно: какие бы правильные мысли не высказывал Сталин в том или ином случае, их пропагандирование со ссылками на Сталина является признаком неприличия. Ибо какова роль Сталина и его соратников в истории?

Они возглавили бюрократическую контрреволюцию, похоронившую власть рабочих и крестьян. Они развязали, выражаясь словами Роговина, гражданскую войну против трудящихся классов. Они взрастили номенклатуру и номенклатурщиков, ставших господствующим классом СССР. Они под клятвы в верности ленинизму расстреляли почти всех, кто совершил Октябрьскую революцию и победил белых в гражданской войне. Они превратили Коммунистический интернационал в инструмент подавления революционных настроений, перевода их в буржуазно-демократическую форму народных фронтов. Они помогли своими бестолковыми инструкциями поражениям революционных коммунистических сил в Китае, Германии, Испании. Они начисто лишили рабочий класс Советского Союза навыков самоорганизации, последствия чего мы пожинаем до сих пор. Они сделали все, чтобы не государство растворилось в гражданском обществе, а гражданское общество растворилось в государстве. Они создали систему всеохватывающего контроля и дирижирования, подавляющую волю трудящихся классов, и издевательски прикрывали ее фразой Ленина «Социализм – живое творчество масс». И это лишь часть того, что они сделали.

Но есть еще то, чего им сделать не удалось. Они так и не уничтожили в СССР капиталистический способ производства. Единственное, что они смогли – они изменили его формы. А потому даже ссылками на якобы случившееся построение социализма нельзя оправдать ни часть, ни тем более все деяния, совершенные под руководством Сталина. Сталин и советские сталинисты – это циничные буржуазные контрреволюционеры. Ничего не добавив к победе социализма, они зато уничтожили главное завоевание их предшественников – рабоче-крестьянскую власть – Советскую республику, появившуюся в ходе Октябрьской революции, и сделали это, клянясь в верности Октябрю. Налицо качественный разрыв между революционерами-марксистами ленинских времен и социальной практикой сталинизма.

Поэтому ставить в один ряд Сталина и Ленина, как это по-прежнему делают новые сталинисты, недопустимо. По тем же причинам пропаганда марксизма с помощью работ Сталина так же неприлична, как и, к примеру, критика буржуазной демократии при помощи сочинений Гитлера. Если в них покопаться, то там можно найти немало справедливых упреков в ее адрес. Например, в «Майн кампфе» Гитлер совершенно верно замечает, что, попав в парламент, политики забывают об обещаниях, которые они дали избирателям, и вспоминают о них лишь перед новыми выборами. Верно и то, что программы массы соперничающих партий оказываются во время выборов похожи до неразличимости, что депутаты в парламентах представляют не своих избирателей, а группы лоббистов и т.д. Но что вы сказали бы о человеке, который критикует парламентаризм, ссылаясь на правильные по существу мысли, однако такого политического деятеля как Гитлер? Ему бы было единственное имя – правый реакционер. Аналогично обстоит дело с пропагандистами правильных мыслей Сталина. Используя сталинский язык, их вполне обоснованно можно обозначить как подголосков буржуазной контрреволюции.

Жить со светлым именем Сталина на устах новые сталинисты могут только абстрагируясь от социальной сути его политики. Публикации о Сталине они либо наполняют стандартными штампами 60-летней давности, либо просто молчат о его социальной роли[219]. Таким образом, честь великого вождя требует выбрасывать за борт непредвзятый классовый анализ его политики. Эта общая закономерность проявляется не только на страницах прессы. Ее можно наблюдать и в живом общении. Помню, как один молодой сталинист, из числа вошедших в ОМ, на какое-то мое критическое замечание о Сталине ответил, что Сталин великая историческая личность, и потому ее нельзя игнорировать. На этом для него вопрос был исчерпан, и анализировать Сталина с классовых позиций он не собирался. Похоже, если бы мой собеседник стал главным редактором РК, освещение личности Сталина на страницах газеты ничем бы не отличалось от линии, проводимой при Бондарчуке. Не раз возвращаясь в мыслях к этому короткому разговору, я однажды внезапно понял, на каком уровне находится политическое сознание подобных «марксистов», стремящихся обходиться без классового подхода. Их интеллектуальных братьев описали Ильф и Петров в «Золотом теленке». Это знаменитые пикейные жилеты, которые в конце 1920-х годов собирались в городе Черноморске у кафе «Флорида», и с жаром обсуждали ведущих зарубежных политиков того времени: «- Читали про конференцию по разоружению? - обращался один пикейный жилет к другому пикейному жилету. - Выступление графа Бернсторфа.

- Бернсторф - это голова! - отвечал спрошенный жилет таким тоном, будто убедился в том на основе дол­голетнего знакомства с графом. - А вы читали, какую речь произнес Сноуден на собрании избирателей в Бирмингаме, этой цитадели консерваторов?

- Ну, о чем говорить... Сноуден - это голова! Слушайте, Валиадис, - обращался он к третьему старику в панаме. - Что вы скажете насчет Сноудена?

- Я скажу вам откровенно, - отвечала панама, - Сноудену пальца в рот не клади. Я лично свой палец не положил бы.

И, нимало не смущаясь тем, что Сноуден ни за что на свете не позволил бы Валиадису лезть пальцем в свой рот, старик продолжал:

- Но что бы вы ни говорили, я вам скажу откровенно - Чемберлен все-таки тоже голова.

Пикейные жилеты поднимали плечи. Они не отрицали, что Чемберлен тоже голова. Но больше всего утешал их Бриан.

- Бриан! - говорили они с жаром. - Вот это голова! Он со своим проектом пан-Европы...»[220]. Не правда ли, тот же уровень?

Однако же новые сталинисты слышали о той критике, которой дружно, хотя и с совершенно разных идейно-политических позиций, подвергается Сталин. Поэтому они нередко брали на себя неблагодарный труд защитить его от нападок. Один марксист-госкаповец как-то назвал подобные действия чисткой сапог генералиссимуса[221]. Прежде всего они защищали доброе имя Сталина-теоретика, хотя для любого нормального человека, принимающего во внимание фигуру Сталина-практика, этот вопрос должен казаться абсолютно не стоящим усилий. Но нет же: «…В последнее время стало модой среди откровенных врагов социализма, а особенно, среди всякого рода оппортунистов, брать себе Сталина в единомышленники, будто он - "государственник", "патриот" и т.п. А недавно пришлось прочитать, что он - еще и сторонник, так сказать, "рынка". Будто бы Сталин счи­тал, что "рыночные отношения должны работать при социализме"», - пишет какой-то аноним[222]. Как известно, Сталин считал, что товарно-денежные отношения в Советском Союзе существуют лишь из-за сохранения колхозной собственности, которая не имеет последовательно социалистического характера. Озабоченный подкопом под авторитет Сталина, аноним обширно цитирует его «Экономические проблемы социализма в СССР» и, разумеется, во всем соглашается. Поставив задачу избавить коммунистов от иллюзий «социалистического рынка», автор делает это путем насаждения сталинистских иллюзий. При этом подход автора к проблеме товарного производства в СССР типично догматический, потому что целиком сводится к копанию в наборе некоторых священных текстов. А как же иначе, если мы не смеем выйти на поле социальной практики?

Но на беду сталинистов их критики нередко на это поле выходят. Пусть далеко не все они это делают с марксистских позиций (а сталинизм, как известно, подвергают критике и буржуазные либералы), но все-таки указывают на факты, реальные общественные отношения, деятельность тех или иных социальных сил сталинского времени. Волей-неволей новым сталинистам приходится иногда совершать вылазки на это полностью враждебное для их идеологии пространство и пытаться, что называется, бить врага на его территории. Попытки эти неизменно имеют такой же жалкий успех, как одноименная сталинская военная доктрина, с той только разницей, что они, к счастью, не могут повлечь за собой трагедию сорок первого года.

Например, Ю.А.Жданов (сын А.А.Жданова) пытался оправдать подчиненное политическое положение трудящихся классов в СССР тем, что так и должно быть, и что таков их выбор. В доказательство было приведено социологическое наблюдение самого Сталина: «Массы сами хотят, чтобы ими руководили, и массы ищут твердого руководства»[223]. Видите, как все ловко? Массы хотят и ищут, а Сталин надо полагать, всего лишь пошел им навстречу. Правда, для тех, кто подобного руководства упрямо не хотел искать, если вы помните, существовал ГУЛАГ. Но это ж такая мелочь!

Хотя, глядя на современную ситуацию, когда массы из года в год выбирают на парламентских и президентских выборах одних и тех же кровопийц, и нередко открыто тоскуют по «твердой руке», приходится признать, что отчасти Жданов и Сталин на счет настроения масс правы. Но почему так происходит? Столетиями находясь в тисках эксплуатации, они вынужденно усваивают рабскую идеологию и психологию, а сразу выдавить из себя раба не так-то и просто. Впрочем, это отступление все равно не имеет отношения к делу, потому что главное в другом. Марксисты стремятся посредством организовавшейся части масс, уже убившей рабство в себе, помочь вырвать из уз рабства всех остальных, а сталинисты, как мы видим, стремятся оправдать наличием этого рабства его неизменность.

Были и более изощренные попытки оправдать Сталина и даже найти в его действиях достоинства. Так в одной из статей утверждалось, что в связи с новыми общественными потребностями Сталин создал новую партию из старой РСДРП. При этом данная авторитарная партия выступала как препятствие контрреволюции. «В стране, где подавляющее большинство составляло крестьянство, а не рабочий класс, после нескольких лет разрушительной империалистической, а затем и гражданской войны, в условиях враждебного капиталистического окружения, оказавшись единственной правящей партией в стране (меньшевики, эсеры и другие левые партии перешли на сто­рону контрреволюции), она не могла тогда сложиться иначе как сверхцентрализованная, иерархическая организация - основа и каркас государства диктатуры проле­тариата. Альтернативой этому в то время могла быть только более или менее быстрая реставрация капитализма…»[224]. Правда, эта пугающая версия бессильна объяснить, почему в трудные годы гражданской войны, когда Советская власть не раз была на грани падения, внутрипартийная демократия существовала, а в сталинское время она фактически отмерла, несмотря на то, что его режим был намного стабильнее. Заслуга сталинистов в достижении такого результата, конечно же, немалая. Но только реакционер оценит ее со знаком плюс.