Сказка о голой черепахе

Жила-была черепаха. Она была морской черепахой и любила плавать в открытом море. Тогда она забывала, что на ней громоздкий панцирь, ее движения в воде были легкими, скользящими и стремительными. И только когда она выходила на берег (а ведь ей приходилось это делать, когда она откладывала на берегу свои яйца), то чувствовала изнурительный вес этого панциря, который с каждым днем становился все тяжелее и теснее. На берегу она могла только медленно ползать. Как же это – так чудесно чувствовать себя в воде и так ужасно неловко – на суше? Она говорила об этом знакомым черепахам, но они ее не понимали и были вполне довольны своей жизнью. Но нашей черепахе ее панцирь казался самым тяжелым и неуклюжим на свете.

Тогда черепаха пошла к морской ведьме и попросила избавить ее от панциря. Неужели она не сможет, как все нормальные морские и сухопутные животные обходиться без такой громоздкой защиты? В конце концов, у нее есть позвоночник, не то что у улиток. Да ведь даже ближайшие родственники улиток, слизняки, как-то обходятся и без хребта, и без домика-панциря. Черепаха сказала, что в награду за помощь она готова навсегда отдать ведьме свой панцирь, а из него можно сделать множество замечательных вещей – красивых и прочных, например, гребенку для волос или шкатулку для драгоценностей.

Ведьма только что проснулась. Ей приснился прекрасный сон про то, как она, маленькая девочка, сидит на берегу и играет в теплом песке, обсыпает себя с ног до головы, зарывается в песок – и это так приятно, что сладостно щемит сердце и перехватывает дыхание. Поэтому ведьма не стала торопиться помогать черепахе в ее опрометчивом решении.

Морская ведьма сказала черепахе:

- Сначала я сделаю твой панцирь невидимым, а через три дня ты придешь ко мне, и если захочешь, я заберу его.

Черепаха удивилась, но спорить с морской ведьмой – себе же дороже будет. Ведьма коснулась панциря черепахи – и в следующий момент его как бы не стало. Черепаха впервые увидела свое тело. Оно было удивительно маленьким и худым, полупрозрачным. Было видно, как пульсирует сердце, сокращается желудок, проходит пища по кишечнику.

- Ой, - сказала черепаха.

- А теперь иди, - велела ей ведьма.

Черепаха поплыла. Все было как прежде, только странно было видеть себя и свое такое беззащитное тело. Вдруг метнулась к ней крупной тенью какая-то рыбина и раскрыла огромную зубастую пасть. Черепаха в ужасе и по привычке вжала голову и лапки в панцирь и почувствовала, как щелкнули снаружи зубы чудовища. Потом отпустили ее и черепаха, открыв глаза, увидела, как в недоумении хищница уплывает прочь. Черепаха, справившись с охватившим ее страхом, продолжила свой путь, плавая на хорошо освещенных местах, там, где ее могли увидеть. Многие рыбы с удивлением смотрели на нее. Морской петух приблизился к ней и спросил:

- И что это за птица такая?

Морской конек ехидно добавил:

- Ни мышонок, ни лягушка, а неведома зверушка!

Черепаха обиделась:

- Хорошо вам – все уже привыкли, как вы выглядите.

- А кто ты все-таки?

Черепаха задумалась, кто она сейчас на самом деле, и решила сказать:

- Я черепаха, только у меня панцирь сейчас не виден.

- Ну да – дом без крыши, мозги без черепа, - не унимался морской конек, - подумаешь, красотка, на себя посмотри – все кишки наружу.

- Но у тебя тоже нет панциря, - возразила обиженная до слез черепаха.

- А вот и нет, у меня ничего не пульсирует, как у тебя. В тебя так и хочется ткнуть чем-нибудь. И он действительно ткнул в черепаху своим жестким плавником. И. конечно, сразу наткнулся на твердый, как камень, панцирь.

- Ну вот, чуть не сломал плавник, - рассердился конек. – Обманщица ты и аферистка. Врушка и дура.

Морской петух тоже колыхнул от смеха своими роскошными плавниками, и они с коньком отвернулись от черепахи и поплыли по своим делам.

Черепаха чертыхнулась про себя и вся залезла в панцирь, что было ее способом сосредоточиться. И было пока непонятно, что дальше делать. Вдруг ее что-то сильно тряхнуло и начало швырять в разные стороны. Она открыла глаза и чуть-чуть высунулась наружу. Какая-то сила неистово раскачивала ее. Эта сила оказалась огромным кальмаром, который принял ее за легкую и мелкую добычу. Когда ему это надоело, он отшвырнул черепаху прочь. Хорошо, что все это было в воде, а иначе не сосчитать бы было черепков ее невидимого панциря.

На второй день черепаха стала уже привыкать к своему новому обличью, и на всякий случай пряталась, если замечала кого-нибудь покрупнее рядом с собой. И все-таки один раз зазевалась, и … попала в пасть огромной акулы. Акула глотнула сравнительно небольшое существо, но, о ужас, это существо застряло в ее глотке и не проходило ни туда, ни сюда. Так бы и пропала черепаха, задохнувшись без воздуха в пасти чудовища, если бы растерявшаяся акула не попала сама в рыбацкие сети. Вовремя вытащили ее на палубу своего судна рыбаки. Потроша акулу, они увидели в ее глотке странное существо, ни на что не похожее. Оно оказалось в прозрачной и очень прочной оболочке.

- Видит око, да зуб неймет! – захохотал обросший щетиной крепкий мужчина в зюйдвестке.

Но другие скорее испугались, по очереди ощупывая невидимый панцирь.

- Не к добру это, не бывает таких существ на свете, - сказал длинный и худой рыбак с курчавой темной бородкой. – Похоже на черепаху, только почему панцирь невидимый? Надо отдать ее морю.

- Надо отдать ее ученым – пусть разберутся, бывает так или не бывает, - предложил третий.

Они заспорили между собой. Тем временем черепаха тихонько поползла к краю борта и шлепнулась оттуда обратно в воду.

Пришел третий день. Черепахе стали нравиться ее приключения, хотя раньше она пришла бы в ужас от таких передряг. Теперь она решила выйти на берег. Медленно, как обычно, она выползла на берег и быстро устала, задыхаясь в ставшем еще более тесном панцире. «Надо все-таки отдать ведьме панцирь», - почти решила она. Тут сверху на нее спикировал орел, нацелив когти на маленькое тело черепахи. Конечно, его когти скользнули по поверхности панциря. От неожиданности орел взмыл вверх и улетел. Черепаха оправилась от испуга и подумала, что в очередной раз панцирь спас ее от смерти. Тут надо хорошенько подумать, стоит ли избавляться от него.

На четвертый день надо было идти к морской ведьме, но черепаха не знала, на что ей решиться. И все-таки с ведьмой шутки плохи. Черепаха отправилась в ее подводный чертог.

Ведьма сразу увидела ее сомнения и сказала:

- Тебе придется принять решение сейчас.

- А можно я останусь в прозрачном панцире?

- Вот этого нельзя. Такие вещи больше чем на три дня не годятся. Или я возвращаю тебе твой старый панцирь, или забираю его совсем. Но у тебя есть еще одна возможность. Ты можешь вырастить на себе новый панцирь, если, конечно, останешься жива.

Ведьма коснулась невидимого панциря черепахи, и та вдруг почувствовала холод, который обтекал ее со всех сторон. Панцирь, даже невидимый, оказывается, хорошо удерживал тепло. Как страшно черепахе было покидать чертог морской ведьмы, но делать нечего – сама кашу заварила. И то сказать – невмоготу ей было дальше в панцире жить. То ли росла она внутри быстрее, чем надо, то ли панцирь ей какой-то жесткий достался.

Поплыла она быстро и украдкой, хоронясь под водорослями и в тени камней. Да ведь долго там не спрячешься – иногда ей надо было вдохнуть свежий воздух на поверхности воды. Черепаха выбирала удобный момент, чтобы рядом не было никакого хищника, и стремительно взмывала на поверхность и так же быстро возвращалась в свое укрытие. Так же трудно ей стало питаться. Ее пища, маленькие рыбки, быстро усвоили, что черепаха далеко от своей норы не могла уплывать, и держались от нее подальше, кроме самых маленьких, только что появившихся на свет. Пришлось черепахе перейти на водоросли. Сначала это было просто отвратительно, но голод не тетка - черепаха стала привыкать как к своей тайной жизни, так и к новой необычной пище.

Как-то она увидела вдали своих знакомых – морского конька и петуха. Черепаха вспомнила, как они ее дразнили, и поспешно спряталась за камень. Она была одна, совсем одна на всем белом свете. И ни одной живой душе даже сказать не могла, как плохо живется на свете голой черепахе. Тем временем она подрастала, округлялась, шея ее расправилась, потому что некуда ее было вжимать, лапы вытянулись, стали длиннее; она стала быстрее плавать. На ее голове выросло что-то вроде пышного длинного плавника. В него она стала закутываться, когда становилось особенно холодно.

Однажды черепаха пробралась совсем близко к берегу, лакомясь нежными водорослями, и вдруг к ней метнулась крупная тень, щелкая огромными зубами. Черепаха успела только выскочить на берег и забиться под большой камень. Хищник разочарованно щелкнул набором великолепных, но оставшихся без работы орудий пиршества и уплыл обратно. А черепаха осталась на берегу. Было тепло, песок был просто замечательно мягким. Черепаха зарылась в этот чудесный песок и не заметила, как уснула. Так с ней было, когда она еще не вылупилась из яйца и только ждала своего часа, чтобы устремиться к морю, пробив скорлупу. А теперь она очутилась вновь на этом берегу, откуда однажды уже начался ее путь. Куда же он приведет ее на сей раз?

Сколько времени черепаха провела в этом сне под камнем, зарывшись в теплый песок, никому неизвестно, но, проснувшись, она протерла глаза, потянулась, что было силы, и встала на ноги. С какой стороны на нее не посмотри – девочка и девочка, первая на этом острове. Она осталась жить на этом берегу. Говорят, что в свое время она встретила на берегу парня, который раньше был тоже черепахой, только сухопутной. Откуда мне это известно? Да на этом острове в теплом море до сих пор живет племя потомков их детей. И они тоже предпочитают жить без панциря, как самая первая на свете голая черепаха.

Ключевые слова: человек, «Я». Происходят от позднего скандинавского, означавшего «человек», английского Man (человек), готского Manna (Mannaz) – человек.

Манназ – повивальная руна, руна, символизирующая отношения человека и человечества, человека и Вечности, самого себя со своей Тенью и со своими масками-шкурами, а также волшебными дарами предыдущего периода Эваз.

Во многих волшебных сказках есть момент, когда главный герой, один из трех братьев, с помощью волшебного средства добывает красавицу (или молодильные яблоки) и возвращается к братьям. Те, полные зависти, сонного его или убивают, или сталкивают в погреб, а сами с братовой добычей быстренько домой скачут, чтобы подвиг за свой выдать. Человек остается сам по себе, без всяких волшебных кунштюков. А вот черепахе из сказки самой стало в тягость носить на себе панцирь, который служил ей и защитой и домом. И стоило ей только сильно пожелать освобождения, как все события стали работать на это ее желание, и не стало дороги назад… Так появлялись на земле ЛЮДИ. Так было раньше, так это происходит и сейчас.

В мифологическом аспекте предыдущий героический персонаж Тюр видоизменяется, приобретая черты весенних богов: египтянина Осириса, Адониса, возлюбленного Афродиты в греческой мифологии, азиатского Аттиса, скандинавского Бальдра. Общее у этих персонажей – их красота и совершенство, полная безвредность и отсутствие агрессивности. Они были рождены для любви. Сама богиня любви Афродита не устояла перед чарами прекрасного Адониса и даже забыла о своей собственной красоте, нарядах и золотых украшениях. О Бальдре из эддического наследия нам известно, что Бальдр Добрый славился своей справедливостью, и никто никогда не бывал обижен в его чертогах. Предсказания же его не сбывались. Существование возвышенное, духовное, просветленное и не действенное на материальном уровне. Как не от мира сего. И, действительно, мы еще в мире Прави, явленный мир нам дарует Лагуз вместе с воскресающим весенним богом.

Всех этих героев объединяет ранняя насильственная смерть и последующее воскрешение, что делает их божествами умирающей и возрождающейся природы. Они, ведя возвышенно-добродетельное существование на земле, еще и лишаются плоти, проходят через подземное царство. Затем Адонис по легенде возвращается к Афродите на полгода каждой весной, а Бальдр воскресает после Рагнарёка, сумерек богов.

Психологический смысл руны в самопознании, постижении своей сути, того главного, что является стержнем личности, того места, которое человек призван занимать в мире, своей миссии. Воспоминания об этом периоде в жизни никогда не оставят человека, хотя могут впоследствии показаться наивными. Это период начала буйного расцвета плоти и ее призыва, а с другой стороны – такого мощного импульса одухотворенности, какой бывает только весной нашей жизни. Психологический механизм этого периода – сублимация, т.е. вознесение и преобразование сексуальности в творческую энергию, жажду исследования мира внешнего и внутреннего. Этот механизм свойственен именно периоду юности, для больших талантов может быть спутником всю жизнь. По свидетельству биографов В.А. Моцарта его жена Констанция говорила о своем муже: «Моцарт пишет, значит, Моцарт опять влюблен».

Лошадиные силы предыдущего знака Эваз продолжают действовать, только теперь конь больше похож на Пегаса, выбивающего копытом Кастальский источник вдохновения поэтов.

В возрастной периодизации Манназ соответствует второму, позитивному, периоду переходного возраста, когда основные битвы за свое обособление от взрослых, за свою внутреннюю территорию, отшумели, когда мост в детство разведен или разрушен, и подросток облекся в «кокон» пубертата.

«Мне некуда деться,

Свой мир я разрушил.

По мне плачет только свеча

На холодной заре».

(рок-группа «Ария»)

Теперь можно заняться созданием своих миров. Они создаются в тишине одиночества, в своем мире-коконе, подальше от взрослых. Нередко подростки начинают увлекаться философией, мистикой, эзотерикой, другими духовными теориями и практиками. Именно к этому возрасту относится увлечение мирами Толкина (его «Властелином колец»), которые этот филолог-специалист по древнегерманской культуре, создал на основе изучения древней северной Традиции. В этот период юные увлекаются музыкой, которую взрослые воспринимают как шум. Рок, рэп, рэйв и т.д. и т.п. Пока не вслушаются в слова. А вслушаться надо, потому что создание кумиров похоже на посвящение маленького пажа служению прекрасной даме. Во многом это идеалистично, но и судьбоносно. Слушайте, о, родители, внимательно слушайте слова их песен. Вы очень много поймете тогда о своих почти выросших детях. Если тексты вам кажутся нечистыми, низменными, это не говорит о том, что они не могут быть полезны и необходимы. Еще Фрезер более ста лет назад высказал мысль, что древние предки наши не делали разницы между священным и нечистым. Это разделение произошло сравнительно недавно. Впоследствии большинство этнологов согласились с ним. Далеко не всегда увлечение подростка является светлым, жизнеутверждающим. Нельзя забывать, что прежняя ипостась однорукого Тюра все еще иногда кричит от боли, идущей из детства, если подросток не прошел, как надо было бы, период целительной Берканы. Много ран и боли в детстве – много гноя и крови в песнях юных, но когда-то же душе надо выпустить эту мрачную свою Тень, чтобы освободилось в ней место для света и радости.

В этом возрасте не только они сами сбрасывают маски и сдирают родительский камуфляж, но и их самих оставляют и подставляют прежние дары. Те же гормоны, которые раздвинули костяк мальчика и одарили девочку алыми цветами полнолуния, обозначив пересечение границы детства, теперь «кидают», украшая прыщами самые видные места – лицо и грудь, которую девочка только-только отдекольтировала. Их покидает собственное привычное тело, устраивая фокусы с превращениями, причем превращениями просто подлыми. У девочки этого возраста соотношение округлостей и угловатостей явно в пользу последних, прилив щенячьего жира еще не наступил. И вот сначала период мучительных многочасовых разглядываний себя в зеркало, нарастающая печаль, потом злость на «уродину» в зазеркалье. А со всех сторон все только и талдычат, что внешность это не главное, что важнее душа, чтобы она красивая была.

Душа! Идите вы все подальше со своей душой!

Душа. Да отстаньте, надоели.

Душа… А, может, и правда…

В классе кто-то прочитал «Алхимика» Коэльо. «Почитать, что ли?..». Почитали – поговорили. «А Баян Ширянов про нарков такое написал! «Низший пилотаж» не читал? … Ты че? И Пелевина не читал – «Затворника с Шестипалым»? Ну, ты даешь вообще…» Девочка переводит с английского грязные стихи Мерилина Мэнсона и плачет над ними, парень качает из Инета тексты Рамштайн и сидит со словарем. «А, может, и правда, есть душа?.. Интересно, где она находится у взрослых? Или она бывает только в переходном возрасте, а потом проходит, как детская инфекция? Нет, вот у бабушки она точно есть. И у мамы бывает иногда. А отца вообще дома нет... Как болит сердце. Может, это и есть душа?»

В календаре года период примерно с 8 по 22 апреля, все еще Овен в гороскопе.

Мантика и магия. Если Манназ в прямом положении, она сообщает о необходимости скромности и избегания излишеств. Даже ее графический символ напоминает позу человека со смиренно скрещенными на груди руками. Она зовет к тишине и внутреннему покою, отказу от суеты и навязанного цивилизацией сумасшедшего ритма жизни, переключения телепрограмм, суматошного побега от себя самого. Она предлагает: «остановись, присядь, смотри и слушай». Она подарит нам сон, о котором хочется думать и понять его, стихи и песню, от которых замрешь. Она подарит любовь, в которой ничего не надо, кроме счастья любимого человека. Она подарит тебе тебя. Ведь традиционно Манназ – повивальная руна. «Я не пытался останавливать свои мысли о суетном прошлом – их не остановить специально. Даю им зеленый свет, и они, пометавшись в пространстве ума и сообразив, что на них не обращают внимания, постепенно затихают и вскоре утихомириваются совсем. Я как будто перестаю существовать» (А. Сидоренко «Заяабари (Странствие через море Байкал)»).

В обратной позиции Манназ предупреждает о внутреннем «враге», с которым человек плохо знаком, о непознанной и неприрученной Тени, которая во многих сказках занимала место своего хозяина. Тени это удавалось именно потому, что сам человек не удосуживался уделить ей внимание.

В магическом отношении Манназ поможет постигать человеку самого себя и свою Тень, освободить свою божественную искру.