История с нуля: Акт первый.

Много лет тому назад, Айра Левин[160] написал мне очень вежливое письмо с отказом. Как автор книг Ребенок Розмари, Степфордские жёны и Смертельная ловушка Левин мой герой в плане создании плотного, быстро развивающегося сюжета. Я написал ему письмо с благодарностью за одобрение моей книги Дневник и попросил его дать какой-нибудь совет, основанный на его методе написания литературы. В ответ, Левин рассказал мне историю о очень, очень старом человеке с длинной бородой. Однажды кто-то спросил его спит ли он положив бороду на одеяло или прячет ее под одеялом, а старик не смог ответить. В ту же ночь отходя ко сну, старик был настолько поглощен своей бородой, что все его попытки положить бороду под одеяло или оставить ее сверху не давали ему успокоения. После этого он был настолько обеспокоен своей бородой, что он просто не мог уснуть. А так как он не мог спать, он умер.

Таким образом, Левин отказался обсуждать процесс написания книг, боясь, что начав изучать то, как он это делает, приведет его к чувству чрезмерного осознания своей работы. Я могу понять это.

С того момента, как я начал писать эти эссе о процессе, стили и техниках – как бы вы всё это не называли - люди просили меня дать им общие, развивающиеся от простого к сложному, шпаргалки о написании черновиков коротких рассказов. Мои первые черновики всегда настолько катастрофичны, что я никогда, до настоящего момента этого не делал. Книжный магазин Тёмные Деликатесы попросили меня о сотрудничестве с ними, предоставив им историю ужасов в 5000 слов к выпуску их следующей антологии, так что, в течение следующих трех месяцев я буду показывать вам наброски первой, второй и третьей части рассказа называющегося «Принеси!».История о приведениях. К каждой части истории я буду включать примечания, объясняющие ход моих мыслей. На курсах Тома Спанбауэра, Том иногда мог остановить автора посредине рассказа и попросить его или её объяснить, почему они использовали именно это слово или образ. Я всегда держал это в уме, идею того, что меня спросят и мне придется доказывать обоснованность каждой детали моей работы.

Предупреждаю, то, что вы будете читать, будет полным отстоем, как и подавляющее большинство любых других первых черновиков. Чтобы посмотреть на финальную версию, очищенную от неудачных экспериментов и лишних деталей, ищите этот рассказ в следующей антологии Тёмных Деликатесов. Подробней я сообщу об этом в следующем эссе. А сейчас, первый акт рассказа «Принеси!»

Примечание: Лет десять тому назад, в качестве совета по узнаваемости моих книг, мой редактор Гарри Ховард посоветовал мне при придумывании называний использовать одно единственное слово. Я предпочитаю использовать слова, которые имеют множественные значения, такие как «Удушье» или «Снафф». Особенно мне нравятся слова с твердыми «х» или «р» или длинные гласные как в названии книги Бойцовский Клуб или Пигмей [161].

Также, нет никаких правил о том, чтобы преподносить каждый рассказ в трёх актах, но в первоначальном черновике, для меня - это наиболее легкий способ для того, чтобы представить себе сюжет. Первый акт будет длиной около 2000 слов, второй порядка 1500 и финальный акт также 1500 слов. А теперь история…

*

Одна нога Хэнка стояла позади другой. В полу-приседе, на корточках с опорой на голень, его колени согнулись, туловище, плечи и голова сжались и сгруппировались, почти коснувшись носка выступавшей вперед ноги. В момент выдоха, его поджатая нога резко распрямилась, бедра напряглись и швырнули всё его тело вперед. Тело повернулось боком, так чтобы выступило плечо. Плечом он выбросил вперед локоть, а затем и запястье. В это же мгновение рука описала дугу, рассекая воздух подобно кнуту. Каждый его мускул напрягся, выбрасывая руку вперед, и в точке, где Хэнк должен был достать рукой своего лица, он отпустил мяч. Теннисный мячик, ярко жёлтый, летящий, словно бы выпущенный из пушки. Он устремился вверх, пока практически не исчез в голубом небе, оставляя за собой жёлтый след, устремляющийся к солнцу.

Примечание: Я предпочитаю всегда фокусироваться на физических действиях. Жесты всегда превосходят диалоги. Глаголы связываются с читателем более непосредственно, входя через структуру восприятия и резонируя с основополагающими структурами головного мозга. Так как это история, я буду использовать настоящее время, чтобы создать большую непосредственность и меньшее ощущение дистанцирования между читателем и происходящими событиями.

Хэнк бросил теннисный мяч всем своим телом, так как обычно это и должны делать мужчины. Дженнин лабрадор, бросился за ним, походя на черное смазанное пятно на линии горизонта, проносящееся меж надгробий, затем вернулся назад, повилял хвостом и уронил мячик к моим ногам.

Примечание: Рассказ будет идти от первого лица «Я», но мне нужно скрыть это «Я» чтобы оно в меньшей степени отвлекало читателя.

Теперь я бросил мяч, используя лишь пальцы. Может быть чуть-чуть кисть. Никто и никогда не учил меня делать это как-то иначе, так что мяч отскочил от первого ряда надгробий, срикошетил от мавзолея, покатился по траве и исчез за мемориальной доской. Хэнк усмехнулся, глядя себе под ноги, помотал головой и произнес «Отличный бросок». Из глубины горла Хэнк втянул харчок и выплюнул жирную, похожую на устрицу массу прямо на траву меж моих босых ног.

Примечание: Создание обстановки через действия, передвижение мяча ведет наш взгляд к надгробьям и траве, избегая непосредственного утверждения, что мы находимся на кладбище в солнечный день. Также здесь идёт описание языка тела, которое противоречит тому, что на самом деле произносится в диалоге. Харканье и плевание является моментом телесных, физических ощущений, демонстрирующих презрение, при этом в предложении используются повторяющиеся гласные, повторяющиеся друг за другом «Г» и «Б»

Пёс Джени, вполовину чёрный, вполовину глупый лабрадор, стоял здесь же смотрел на Дженни. Дженни смотрела на Хэнка. Хэнк же, смотря на меня, произнес, «Чего же ты ждешь парень, давай, принеси». Хэнк дернул головой в ту сторону, где среди надгробий исчез теннисный мяч.

Дженни крутила прядь длинных волос между пальцами одной руки, глядя позади нас, туда, где на пустой автостоянке стояла машина Хэнка. Солнце просвечивало сквозь её тонкую юбку, очерчивая ноги до самого верха, и она сказала: «Мы подождём. Клянусь».

Примечание: В первом акте необходимо создать соперничество между рассказчиком и Хэнком. Описать окружающую обстановку, действия и важные объекты

На ближайших надгробиях, все даты смерти были не позже чем 1880-е. Предполагаю, что после моего броска мяч приземлился где-то в районе 1930-х. Бросок Хэнка отправил мяч к временам Пилигримов и колонизаторов Америки.

Сделав шаг, я почувствовал у себя под ногой что-то мокрое, липкое и всё еще тёплое. Харчок Хэнка, измазал мои пальцы, я зашаркал ногой по траве, чтобы оттереть его. Дженни смеялась позади меня, пока я, неуклюже подволакивая ногу, двигался к первому ряду могил. Букеты пластиковых роз, воткнутых в землю. Маленькие американские флажки, трепещущие под дуновением ветерка. Черный лабрадор бежит впереди, обнюхивая мёртвые коричневые пятна в траве и метя их, поднимая заднюю ногу. Теннисного мяча нет в ряду могил за 1870е. И за 1860ми его также нет.

Примечание: Измерение расстояний сделано подходящим к ситуации.

Ещё один шаг и земля взрывается у меня под ногами, скошенные гейзеры травы, перемешанные с фугасами холодной воды, окатывают мои джинсы и майку. Мина-ловушка абсолютного замораживающего холода. Спрятанные под землю газонные разбрызгиватели поливают меня струями воды, бьющими мне прямо в зажмуренные глаза, волосы прилипают ко лбу. Холодная вода заливает со всех сторон. Из-за спины раздаётся хохот, Хэнк и Дженни смеются так сильно, что вынуждены схватиться друг за друга, чтобы не упасть. Затем они валятся на траву, всё ещё обнявшись, и смех замолкает в момент, когда их губы встречаются в поцелуе.

Тупой лабрадор Дженни, лает и огрызается на фонтанчики воды, кусая головки разбрызгивателей рядом со мной. Также внезапно, автоматические спринклеры втягиваются назад в землю. С меня капает. Вода, текущая с волос струится по лицу. Насквозь промокшие, мои джинсы кажутся жесткими и тяжелыми как бетон.

Через две могилы от меня, за надгробием лежит мяч. Указывая пальцем, я говорю псу «Принеси», и он бросается вперёд, обнюхивает теннисный мяч, рычит, а затем бежит назад без него. Подойдя, я поднимаю желтый некогда пушистый мяч, вымокший от разбрызгивателей. Когда я поворачиваюсь чтобы бросить его назад Дженни, травяной склон позади меня пуст. А за ним, видна пустая парковка. Ни Хэнка, ни Дженни. И машины тоже нет. Всё что осталось это лужа натекшего машинного масла из поддона двигателя Хэнка.

Одним сильным броском, каждой мельчайшей мышцей моей руки я бросаю мяч вниз по склону, туда, где Хэнк плюнул на траву. Я говорю собаке «Принеси», а пёс лишь смотрит на меня. Всё ещё подволакивая ногу, я начинаю спускаться, пока пальцы на ногах не чувствуют что-то тёплое, снова. В этот раз, собачья моча. В том месте, где я стою, трава огрубевшая. Мёртвая. Затем, я отрываю взгляд от земли и вижу мяч рядом с собой, словно бы он сам вкатился назад в гору. Везде, куда достаёт мой взгляд, кладбище выглядит пустым.

Снова бросаю мяч вниз по склону, и говорю «Принеси». Пёс лишь смотрит на меня, но мяч становится всё ближе и ближе. Возвращается ко мне. Катится по склону. Вверх.

Ногу жжёт, царапины и ранки на босой ноге разъедает собачья моча. На второй ноге пальцы опутаны мутным, серым харчком Хэнка. Мои ботинки у него в машине. Были. Я брошен здесь, нянчится с этой тупой псиной, в то время как сама Дженни смылась.

Идя назад меж могил, я подволакиваю ногу, стараясь оттереть её о траву. Следующим шагом, я волочу за собой вторую ногу. Шаркая ногами по земле, я оставляю волочащиеся следы на газоне, тянущиеся до самой автостоянки.

Примечание: Поддерживаю рассказчика в осознании совокупных ощущений своего тела. Описание походки рассказчика в терминах наводящих на мысль о зомби или монстре, бредущем через мрачное окружение. И упоминание о создания «следа», предвещающее следующую точку сюжета.

Этот теннисный мяч - пёс не хочет к нему приближаться. На стоянке, я останавливаюсь возле лужи натекшего масла и вновь швыряю мяч со всей возможной силой. Мяч возвращается назад, описывая вокруг меня спирали, заставляя поворачиваться за ним следом, так чтобы не упустить его из вида, он кружит меня до тех пор, пока у меня не начинается головокружение. Затем мяч останавливается у моих ног, и я бросаю его, снова. Катясь назад в этот раз, мячик решает сделать объезд, вверх по уклону, нарушая Закон Гравитации, мяч кружится в луже масла натёкшего из машины Хэнка, пропитываясь чёрной грязью. Испачканный чёрным, теннисный мячик подкатывается на расстояние удара к моей босой ноге. Петляя, подпрыгивая, словно запутывая следы, мяч оставляет за собой черные полосы перечеркивающие серое пространство бетона и затем останавливается. Чёрный теннисный мяч, круглый, словно точка в конце предложения. Точка в низу восклицательного знака.

Примечание: использование сравнений всегда менее эффективно, чем указание на схожие качества. Вместо того чтобы написать «теннисный мяч выглядел как точка в…» используйте момент как шанс чтобы выразить качества мяча – круглый, чёрный – а затем указывайте на сходство со знаком препинания.

Тупой, чёрный лабрадор встряхнулся, слишком близко, забрызгивая меня этой, собачей водой стекающей с его шкуры. Запах мокрой псины, и брызги грязи по всей поверхности моих джинсов и футболки.

Примечание: Пусть собака находится в сцене, но описывайте только её действия. Кроме этого, перевод внимания на собаку, создаст большее напряжение перед надвигающимся открытием.

Чёрные, масляные следы от мяча образуют буквы, буквы на бетоне парковки слагаются в слова, а слова в предложение «Пожалуйста, помоги мне!».

Мячик вновь возвращается к луже машинного масла, впитывает его в свой ворс, и катится, выписывая большими замысловатыми буквами «Нам нужно спасти её».

Как только я пытаюсь поднять его, просто присесть на корточки и схватить этот теннисный мяч, он тут же отскакивает от меня на несколько шагов. Я делаю шаг, и мяч отпрыгивает, снова, к самому краю парковки. Я иду за ним, а он, то катится, подпрыгивая, то полностью останавливается словно приклеенный, ведя меня за пределы погоста. Асфальт, горячий и едкий под моими босыми ступнями, я иду, перепрыгивая с одной ноги на другую. Мяч указывает путь, подпрыгивая, оставляет цепь черных точек на дороге передо мной. Следом за мной бредет лабрадор. Мимо проезжает патрульная машина шерифа, не останавливаясь. У знака STOP, там, где дорога к кладбищу пересекается с просёлочной дорогой, мяч останавливается, поджидая меня. С каждым отскоком, он оставляет за собой всё меньший и меньший след масла. Я, особо ничего не чувствую, я так увлечён этим видением невероятного. Мяч останавливается, подпрыгивая на одном месте. Следом за нами едет машина, ползёт с той же скоростью что и мы. Звучит автомобильный гудок, я поворачиваюсь, чтобы увидеть Хэнка сидящего за рулём и Дженни, сидящую рядом с ним на переднем сиденье. Открыв боковое окно, Дженни высовывает голову наружу, её длинные волосы свешиваются вниз по двери машины, и она произносит «Ты, что сошел с ума? С тобой всё в порядке?». Одной рукой, Дженни тянется на заднее сиденье, затем высовывает руку из окна, держа в ней мои ботинки и говорит, «На тебя невозможно смотреть без слёз, только посмотри на свои лапы…»

С каждым шагом, мои ободранные ноги оставляли за собой следы, становящиеся все более и более красными, кровавые отпечатки ног на дороге, отмечающие весь мой путь от кладбищенской автостоянки. Остановившись в этом месте, я стоял в луже своего собственного красного сока, не ощущая острый гравий и осколки битого стекла на обочине. Он прыгал передо мной, теннисный мяч ждал.

Примечание: Первая точка сюжета достигнута. История началась с чего-то достаточно знакомого – бросание мячика собаке на кладбище – и затем перешла к чему-то сверхъестественному, поднимая множество новых вопросов. Фраза о спасении «её» означает Дженни? Каким будет задание? Как управляется теннисный мяч? В этой точке, количество слов приблизительно 1500, так что есть место, чтобы добавить ещё деталей, которые могут понадобиться при последующих изменениях. Также здесь используется старый метод для создания симпатической, физической реакции у читателя: описывайте или то, что ощущает персонаж во рту или на подошвах ног. Еще один из старых методов гласит: если вы собираетесь что-то сделать в своей истории, делайте это трижды. Так что, здесь я использовал подошвы ног рассказчика в трех всё возрастающих по тяжести условиях: контакт со слюной, мочой и затем кровотечение. Все это дает хороший баланс между мячом, пишущим черным маслом и рассказчиком, отмечающим свой путь картой из красной крови.

В следующем месяце я представлю второй акт Принеси во всей красе своей отвратительности и неуклюжести первых черновиков.

В заключении, отдельное спасибо всем, кто пришел чтобы посмотреть фильм Кларка Грега Удушье. Посмотрев его четыре раза, я всё еще открываю связи и детали, которые если бы я мог, то включил бы в книгу.

Кларк и Сэм отлично поработали, показав как фильм может улучшить оригинальную версию истории.

Если вы ждете домашнее задание – посмотрите этот фильм. Затем прочитайте рассказ Девочка с любопытными волосами написанный Дэвидом Фостером Уоллесом[162]. Дэвид был среди тех авторов, чьи работы побуждали меня читать и писать. По-секрету, я всегда думал, что его запутанные критические ревю были необязательными гарантиями счастья, но не в этом случае.

Мы оба родились в один день, 21го февраля, 1962, и когда он умер я чувствовал такую же горечь как и когда умер Кен Кейси.

Я надеюсь, что все запомнят Дэвида за освобождающий хаос и веселье в его работах, а не за обстоятельства его смерти.