Необходимое чтение: Абсурд

Прежде чем мы продолжим, Вам нужно прочитать эссе, написанное Шерли Джексон. И, также эссе Э.Б. Уайта[140]. Их не трудно найти, и, возможно, вам захочется иметь у себя экземпляр каждого эссе, чтобы читать и перечитывать их до конца своей жизни. Обе истории короткие, не более пяти страниц, скорее даже три или четыре, в зависимости от шрифта. И обе эти истории являются сногсшибательным примером быстрого темпа вхождения в поток повествования и такого же быстрого выхода из него.

Название эссе Джексон - Моя жизнь с Р. Х. Мейси.

История Э.Б. Уайта - Сумерки в жестокой пижаме.

Впрочем, давайте разберёмся, почему же эти истории так хороши. Это их мгновенная авторитетность, специфические детали, плюс темп и краткость.

В первом рассказе обратите внимание, как вся история построена из характерных моментов и задач. Авторитетность Джексон создается благодаря постоянному вводу новых деталей и отсутствия объяснений, в то время как юмор основывается на слишком серьёзном отношении к повседневным задачам и чрезмерной беспечности к задачам важным. Например, поклонение и обожание табельных часов, и при этом, присваивание денег полученных от покупателя. Бездумный сленг, аббревиатуры и числа, всё это заставляет читателя принимать каждое действия, оставляя его с того вида выученной беспомощностью, которую в нём развивает рассказчик.

Говоря о темпе, посмотрите, что эссе начинается с «И», подразумевая что уже что-то произошло до этого. «И» также намекает на все эти бесконечные, высохшие листы Ветхого Завета, кто породил кого, но при этом всё важное, уничижено в Библии поверхностным указанием поколений за поколениями, царями следующим за другими царями, и так до тех пор, пока всё это не начинает звучать как не более чем ля-ля-ля-ля. Не нужно захлопывать Библию, но Стейнбек также знал трюк с использованием «И» для получения эффекта Ветхого Завета. Посмотрите как Джексон использует Библейски тон ради юмора, а Стейнбек использует этот тон - особенно в Гроздьях Гнева [141]- для того, чтобы звучать серьёзно и проникновенно. Скажем так, никогда не стоит колебаться использовать «И» в начале предложения для создания быстрой взаимосвязи в происходящем.

Что ещё… обратите внимание, как Джексон делает всех своих второстепенных персонажей не совсем реальными. Их всех зовут «Миссис Купер». Они все носят деловые костюмы. Или им просто присвоен номер работника или это «покупатель». Никто кроме рассказчика не выглядит реальным, и поэтому читатель вынужден принять ту версию реальности, которую создаёт рассказывающий. И для Джексон нет нужды замедлять темп истории чтобы описывать новые действующие лица: это всегда обобщенная Мисс Купер или покупатель, вошедший чтобы, задать вопрос или оформить заказ.

Подумайте о том, что только ваши самые, самые важные персонажи должны иметь имена. Незначительным, можно дать клички отталкиваясь от их роли или физических данных. Мы редко запоминаем имена, вместо этого описывая людей как «тот мужик, который работает в химчистке, но не тот калека, а тот, что с обесцвеченными волосами». Или «Те соседи, которые паркуются слишком близко к стене». Обычно, последнее, о чём мы вспоминаем, говоря о ком-то – это их имена.

Сопоставьте всё это с историей Джексон Лотерея, где у каждого есть имя, где просто изобилие имён и история происходит в определённый день.

Во второй истории Сумерки в жестокой пижаме, Э.Б. Уайта, рассказчик также подавляет читателя специфическими картинками и деталями, собранными очень плотно и поданными с большой скоростью для того, чтобы они имели смысл. Также как и Джексон, Уайт бросается в абсурдность, но держит читателя вовлечённым, используя конкретные, легко воображаемые элементы. Одежда, архитектура и имена комбинируются в пародию глянцевого журнала. Бюрократия это путь Джексон к абсурду. Глянцевые журналы мод - путь Уайта.

В обоих историях, рассказчик «ненадёжен», у Джексон потому, что она не понимает мир, у Уайта потому, что он находится в болезненном бреду.

Пожалуйста, не обращайте внимание на неприятный штрих расизма, ведь это тот человек, что написал Паутину Шарлоты [142]. Повторюсь, способ с помощью которого можно удерживать второстепенные персонажи комичными - это абстрактное их описание – но чёрная медсестра/горничная Уайта устарела, особенно в сравнении с эффективным парадом идентичных Миссис Купер у Джексон. Что важно, так это то, как Уайт использует болезнь, чтобы постепенно разворачивать перспективу персонажа до момента, пока мы не увидим, как вещи, которые кажутся важными и грандиозными превращаются просто в бред и обман.

Недавно я смотрел видео с концертом Билли Айдола [143]где он говорил о сходстве между многими панковскими песнями. Айдол пошутил, что все песни начинаются быстро, длятся две с половиной минуты, а затем резко обрываются. Я был шокирован, когда он это произнес. В этот момент, мои предпочтения в коротких рассказах стали мне понятны. Мои любимые истории других авторов, а также мои собственные – те, которые быстро начинаются, движутся и заканчиваются в течении нескольких минут. «Два экрана в моей презентации Microsoft, я чувствую вкус крови и вынужден сглатывать…» Мне нравится панк-музыка, и ясно, что эта маниакальная эстетика течёт в жилах литературы, которую я люблю.

В качестве домашней работы, напишите свои собственные версии рассказов Джексон и Уайта. Пусть одна работа будет написана в рамках сложной системы работы или бюрократии. Во второй используйте иллюзию для ускорения чего-то обычного, ежедневного до момента, пока оно не превратится в абсурд. Используйте болезнь, наркотики или недостаток сна в качестве своего инструмента, любой стресс ухудшающий здравомыслие вашего рассказчика, до тех пор, пока обычные события не приобретут основательный вес и драму.

Помните о быстром вхождении в рассказ. Подобно панковской песне. Создавайте авторитетность, специфически описывая каждую деталь. Держите второстепенные персонажи расплывчатыми – пусть они делают свои дела и уходят. Создайте абсурд быстро и быстро закончите рассказ.