Во всем мире – закон, у нас – инструкции.

Б. А. КОНСТАНТИНОВ, член-корреспондент АМН СССР, директор ВНЦХ АМН СССР, лауреат Государствен­ных премий СССР: Трансплан­тология в нашей стране раз­вивается в стороне от право­вых норм. В мире существует более 160 законодательных актов, касающихся трансплан­тации органов. У нас же пока все сводится к двум очень важным, но временным инструкциям Минздрава СССР.

Проблема донорства — од­на из наиболее острых и не­однозначно воспринимаемых с этических и правовых по­зиций в разных странах. В по­исках ее решения некоторые авторы за рубежом предлага­ют проект законодательства о заборе органов у всех доно­ров, исходя из того, что тело умершего рассматривается как часть социальной собственно­сти. Уместно вспомнить и о так называемом Унифициро­ванном акте анатомического дарствования, принятом в США в 1968 г. и ратифициро­ванном всеми штатами. Анало­гичные государственные акты или законы приняты и в других странах.

Но это не застывшие акты. Они совершенствуются, да­вая развиваться транспланто­логии. Так, в США требуется обязательное согласие чело­века на потенциальное донор­ство: когда исполняется 18 лет, он в присутствии двух свидетелей заполняет «Донор­скую карту». Оказалось, что этот путь не очень эффекти­вен, и общество пошло на некоторые упрощения: запись в водительских правах, на­клеивание специальной мар­ки и т. д. Есть еще форма так называемого предполагае­мого согласия: если в каких-либо юридических документах или истории болезни не сделано записи, что человек категорически возражает про­тив использования после смерти каких-либо его орга­нов, это дает право тем, кто занимается трансплантацией, исходить из его предполагае­мого согласия.

Безусловно, законодатель­ство по трансплантологии должно отражать конкретные условия страны, уровень ме­дицины и квалификации ра­ботников здравоохранения, готовность общества к его восприятию.

А. П. ГРОМОВ, директор НИИ судебной медицины Минздрава СССР, член-корреспон­дент АМН СССР: Все трудности, которые испытали зару­бежные трансплантологи, в значительной степени повторя­ются у нас. И надо прямо ска­зать, что отсутствие опреде­ленных законодательно-правовых и этико-деонтологических норм является тормозом в разрешении проблемы в це­лом. Многие кардиохирурги считают, что нерешенность у нас вплоть до 1985 года про­блемы «смерти мозга» затяну­ла и развитие пересадки серд­ца.

Хотя заключение о «смер­ти мозга» основывается на специальных исследованиях, но с позиций судебного ме­дика ясно, что эта проблема в наших официальных инструк­циях не отражена.

Необходим «Этический ко­декс», утвержденный на уров­не высшего руководства рес­публики, страны, в котором было бы записано, в частно­сти, что министру здравоохранения надлежит обеспечи­вать исполнение всех норм закона. Однако у нас факти­чески таких законов нет.

Сейчас готовится новое за­конодательство о здравоох­ранении, но проекты разделов, касающихся трансплантологии, пока что очень неубедитель­ны и юридически необосно­ванны.

Законодательство не долж­но быть тормозом прогрес­са, оно должно помогать ему, чтобы не возникало колли­зий, известных из недавней нашей истории: В. П. Демихов начинал пересадки, К. Барнард у него учился, а мы в результате на 20 лет отстали.

Б. В. ПЕТРОВСКИЙ, академик, председатель Всесоюзно­го научного общества хирур­гов: Трансплантация рожда­лась в тех странах, где был достигнут исключительно высокий уровень жизни. И наше отставание связано, безуслов­но, с этим фактором. Ведь сразу после пересадки Бар­нардом сердца такие опера­ции были выполнены и у нас, но безуспешно. Почему? Не было ламинарного кондиционирования воздуха и полной асептики в операционной, высокоэффективных средств пре­дупреждения криза отторжения, одноразовых инструмен­тов и всего остального, что обеспечивает высокий уро­вень подобных операций. Пе­ресадки почек, более простые, и те осуществлялись с огромнейшим трудом. Несомненно, за счет других совершенно неотложных проблем меди­цины.

Не менее сложны и мо­рально-правовые аспекты. Ряд стран сегодня вообще не со­гласен с пересадкой органов от живых людей. Доноры — «трупы с бьющимся сердцем» в ряде крупных стран и даже некоторых штатах США не признаются. Существует уже мнение ВОЗ, резко возража­ющей против коммерческого подхода к донорству.

Безусловно, нужно принять законодательные акты, и, преж­де всего о донорстве и смер­ти мозга.

А. Я. ИВАНЮШКИН, доцент кафедры философии АМН СССР, кандидат медицинских наук: Законы, прежде чем мы их примем на уровне цивилизованного современ­ного общества, должны быть подготовлены обсуждением всей совокупности возникаю­щих здесь этических проблем.

Ну, например, если в онко­логии есть традиционная эти­ческая доктрина «святой лжи», которая до сих пор у нас считается нерушимой, то трансплантологи — это самые откровенные люди в общении со своим пациентом, когда предлагают операцию, где шансов на длительную выжи­ваемость пока не очень много.

Подобные вопросы, как и о правах донора, ответственно­сти врача перед родственни­ками донора, должны обсуж­даться в «Этическом комитете» прежде, чем мы подойдем к формированию пакета зако­нов. Во Всесоюзном научном обществе хирургов, насколько я знаю, давно вынашивается идея такого комитета, пусть и с большим опозданием: во всем мире такие комитеты существуют уже 20 лет после принятия Токийской декларации. Далее на базе рекомен­даций комитета необходимо будет подготовить проекты нормативных документов.

У нас создан Центр био­медицинской этики, который как общественная организа­ция существует год. Мы пока не дошли до обсуждения про­блем трансплантологии. В ос­новном внимание сосредоточе­но на проблемах реанимато­логии. Но мы, имея уже ка­кой-то задел, могли бы вклю­читься и в создание целена­правленной программы по трансплантологии.

А. М. ГУРВИЧ, профессор, заместитель директора Инсти­тута общей реаниматологии АМН СССР: Я полностью согласен, что нужно вырабаты­вать по этим вопросам обще­ственную позицию. И, прежде всего о признании равноцен­ности смерти мозга и смерти человека. Ведь даже высоко­квалифицированные специалисты-врачи часто, говоря о смерти мозга, имеют в виду смерть коры головного моз­га. Это глубоко неверно. Че­ловек может быть декортицирован, может быть безнадеж­но потерявшим сознание, но он остается живым человеком, согласно всем правовым нор­мам всех стран мира. Смерть мозга — это необратимая ги­бель всего головного мозга, включая его ствол. И боль­ной с поврежденным мозгом, но без диагноза «смерть моз­га», если не установлена не­обратимость этого состоя­ния, не может рассматри­ваться как труп. Это катего­рическое условие.

Но всегда ли для медицины и общества смерть мозга эквивалентна смерти человека? Большинство стран и медиков это тождество принимают, значительная же часть обще­ства — нет. Что касается на­шего советского общества, то оно абсолютно не подготовле­но даже к такой постановке вопроса.

И тем не менее мы долж­ны исходить из позиции ра­венства повреждения всего головного мозга и смерти че­ловека как биологического существа. Это установлено нормами юридической комис­сии и президентской комис­сии США, рядом юридических и медицинских учреждений многих стран — Швеции, Франции и других.

Л. П. ЦЫГАНОВ, главный специалист Минздрава СССР: Сегодня впервые в истории советского здравоохранения поставлен вопрос, и он начал потихонечку продвигаться (у нас быстро ничего не дела­ется): нам предложено было разработать проект отдельной статьи о трансплантологии в новый проект закона о здра­воохранении. Мы хотели включить туда и положения о до­норстве. Если нам удастся законодательно регламентиро­вать трансплантологию, это существенно улучшит положе­ние дел.

Date: 2016-11-17; view: 242; Нарушение авторских прав