Смысл веры в сотворение сегодня

Пособие для 1 курса

(2 полугодие)

Грехопадение первых людей (продолжение[1])

При детальном рассмотрении Быт 1-2, мы видим, что человек как таковой связан со своим Творцом и имеет особое отношение к творению.

Для Священного Писания всегда существенным являются отношения: Бога к миру и человеку и, наоборот, человека к Богу и миру. Это можно изобразить так:

В рассказе о грехопадении наглядно показано взаимодействие всех связующих звеньев в этом треугольнике Бог–человек–мир. При этом важно, что повествование создает предельно объемную картину этого события, давая возможность увидеть многоплановую реальность происшедшего.

Со стороны Бога это, во-первых, проявление Его власти. Как Верховный Судия Он на основании проведенного расследования и выявления виновных выносит окончательный, не подлежащий апелляции приговор. Адам за содеянное изгнан из Эдема, качественные характеристики его проживания существенно понижены, и, самое трагическое, ему уготован смертный удел.

Однако юридическая сторона дела отнюдь не является исчерпывающей в уяснении этой истории. Нарушение запрета вызывает серьезные внутренние изменения в Адаме еще до произнесения Божественного вердикта. Трансформируется его сознание и восприятие. Состояние «невинности» («И были оба наги, Адам и жена его, и не стыдились» — 2,25) уступает место «стыду» («…и узнали они, что наги, и сшили смоковные листья, и сделали себе опоясания» — 3,7.10), «страху» («…голос Твой я услышал в раю, и убоялся» — 3,8.10), чувству «вины» — попытка Адама и жены оправдаться, перенеся вину на Бога и змея («…жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел…» — 3,12-13). Все это деструктивные переживания, разрушающе действующие на человеческую психику. Не все в порядке и с адекватностью восприятия и мышлением, о чем свидетельствует неразумная, ребяческая попытка спрятаться от Бога (!) за деревьями (3,8). Таков психологический портрет Адама после грехопадения, раскрывающий его новообретенные душевные качества.

Но, главное, происшедшее с Адамом вызывает существенные изменения во всем внешнем мире. Меняется сам облик земли: «…проклята земля за тебя; со скорбью будешь питаться от нее во все дни жизни твоей. Тернии и волчцы произрастит она тебе; и будешь питаться полевою травою. В поте лица твоего будешь есть хлеб…» (3,17-19). Эти слова в устах Бога относятся не только к приговору и наказанию, но и к фактической констатации происшедшего разрушения творения. И это разрушение — катастрофа вселенского, космического масштаба, затрагивающая самые глубинные устои мироздания. Изгнание Адама из Эдема (3,23-24) означает, что Эдем становится отныне данностью одного небесного плана бытия, утрату гармонии небесного и земного. Он перестает быть образчиком бытия земного, где теперь господствуют высвобожденные Адамом силы хаоса. Цветущий сад обращается в пустыню. Та скорбная юдоль, где предстоит теперь пребывать человеку, — результат его действий. В творении все взаимосвязано, и выполнение человеком, возложенной на него ответственности, не пустые слова или прихоть, но жизненно необходимое условие бытия мира. Грехопадение совершается как излом изначальных, установленных Богом отношений. Человек и мир в системе библейского мировосприятия находятся в резонансной связи, и история грехопадения наглядно показывает, что все, происходящее с человеком, накладывает свой неизгладимый отпечаток на весь облик мироздания. Лишаясь рая, человек лишается связи с миром и с Богом. После грехопадения нарушаются основные функциональные связи между человеком и Богом, и между человеком и миром.

Одна из сторон этой трагедии – потеря связи с Творцом. Текст показывает ее как пресечение доступа к «древу жизни» (3,23-24), символизирующему Бога как источника жизни твари. Однако и смертный удел человека после грехопадения — это не столько наказание, но возможность преодолеть трагические последствия греха. В святоотеческой экзегезе практически единодушно отмечается, что смерть становится естественным пределом греха, иначе он был бы неодолим. Когда Бог закрывает Адаму доступ в Эдем, Он фактически выступает и как Спаситель творения от неразумных дел человека. Эдем сохраняется как совершенный замысел Творца о творении.

Дерево жизни

Это одно из деревьев, произраставших, согласно библейскому повествованию, в Эдемском саду, где Господь поместил первых людей – Адама и Еву. Это дерево и дерево познания добра и зла были особо выделены в Эдемском саду (Быт 2,9). Первые люди получили от Бога разрешение вкушать от любого дерева в Эдемском саду, за исключением дерева познания добра и зла (Быт 2,16-17). Запрет на вкушение не касался дерева жизни. Человек лишился этой возможности только после нарушения запрета Божия относительно дерева познания добра и зла (Быт 3,22).

Вкушение от дерева жизни первых людей рассматривалось церковными авторами как символ бессмертия, от которого люди отказались, нарушив Божественную заповедь. Согласно прп. Иоанну Дамаскину, дерево жизни «было древом, имевшим силу, подававшую жизнь, или годным для еды только тем, которые были достойны жизни и не подлежали смерти». Человек вкушал от дерева жизни, душа же его наслаждалась созерцанием Божества, а «сладость божественного общения сообщает удостоившимся его жизнь, непрерываемую смертию».

В библейской литературе Премудрости образ дерева жизни встречается в описаниях добродетелей мудрого праведника, а также как символ присутствия Божия и помощи Божией. С деревом жизни сравнивается премудрость, которая ценнее богатства (Притч 3,13-18), исполнившееся желание мудрости (Притч 13,12), немногословие человека (Притч 15,4), оно – «плод праведника», идущего путем соблюдения заповедей и не надеющегося на мирское богатство (Притч 11,24-31).

Данный образ дерева жизни символизирует животворящее присутствие Божье. Плод дерева дает бессмертие (Быт 3,22). В пророческой эсхатологии будущая преображенная земля описывается как вновь обретенный рай, где «будут расти всякие дерева, доставляющие пищу: листья их не будут увядать, и плоды на них не будут истощаться; каждый месяц будут созревать новые, потому что вода для них течет из святилища; плоды их будут употребляемы в пищу, а листья на врачевание» (Иез 47,12). В книге Откровения (22,1-3) мы видим, что этот образ использует евангелист Иоанн: «И показал мне чистую реку воды жизни, светлую, как кристалл, исходящую от престола Бога и Агнца. ² Среди улицы его, и по ту и по другую сторону реки, древо жизни [2], двенадцать раз приносящее плоды, дающее на каждый месяц плод свой; и листья дерева — для исцеления народов. ³ И ничего уже не будет проклятого; но престол Бога и Агнца будет в нем, и рабы Его будут служить Ему».

Образ «дерева жизни» был хорошо известен в мифологической и иконографической традиции древнего Ближнего Востока. Еще в шумерской литературе дерево жизни представлено растущим рядом с реками («живой водой») в райском саду. Рядом с деревом жизни в саду гуляют боги. Вот как об этом написано в одном из древних текстов:

В Эриду [город] есть черное дерево кишкану,

Растущее в чистом месте,

Вид его как лазурит,

Оно посажено на Апсу [шумерское божество=подземные воды].

Энки [шумерское божество, жившее в подземных водах], когда проходит там, наполняет Эриду изобилием.

В его основании преисподняя,

Там покои Намму [матери Энки].

Там в храме есть тенистая роща,

В которую не входит ни один человек.

Посреди нее бог солнца и бог небес (Шамаш, Таммуз),

А между ними река с двумя устьями.

На многих древних рельефах изображены цари, возливающие воду на дерево жизни. Итак, нужно отметить, что тема о дереве жизни, а также конечно и темы о райском саде и живой воде играли важную роль в культуре древних цивилизаций и сохранялись на протяжении многих поколений.

Известно, что человеку всегда свойственно то, что все, что он видит, слышит и ощущает, объяснять разумно и апробировать своим разумом. Мы должны понимать, что те или иные религиозные ощущения людей в древнем мире на определенном этапе обретали ту или иную форму. И далее, конечно же, развиваясь, эти формы были подхвачены и тем или иным образом изменены другими народами и общностями.

На древнем Ближнем Востоке считали, что омолаживающими свойствами обладают различные растения. В эпосе о Гильгамеше[3] рассказывается о растении, носившем название «цветок вечной молодости», которое росло на дне первозданной реки. Герой эпоса с великим трудом добывает этот цветок, но на первом же привале на пути в Урук[4], когда он совершает омовение в водоеме, цветок утаскивает выползшая из своей норы змея. С отчаянием видит Гильгамеш, так и не вкусивший от цветка молодости, как уползает к себе в нору омолодившаяся, сбросившая свою кожу змея…

Смысл веры в сотворение сегодня

Естествознание не может ни подтвердить, ни опровергнуть того, что возвещают как свою определенную весть оба повествования книги Бытия (1 и 2 главы): в начале мира – Бог! То есть не: «в начале был взрыв», но: в начале было слово, воля, и стал свет – явилась энергия, материя, пространство и время.

В образах и притчах своего времени библейские повествования о сотворении отвечают на простые основные вопросы, которые задают себе и нынешние люди и на которые не может ответить естествознание с его методами и на его языке. В Библии даются ответы не на чисто теоретические, а на элементарные экзистенциальные [5] вопросы:

• Что было в начале? Благой Бог, причина всех и каждого.

• Является ли нечто иное (звезда, животное, человек) богом наряду с Богом? Нет, нет бога, кроме Бога.

• Но не борются ли в мировой истории, как это может показаться, доброе и злое начало? Нет, Бог – это благой Бог, не конкурирующий ни с каким злым или демоническим противоположным началом.

• Каково должно быть отношение к материи? Весь мир благого Бога-Творца, а тем самым и материя, и человеческое тело в принципе хороши: «И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма» (Быт 1,31).

• В чем цель процесса творения? Человек — не изолированный, но человек среди космоса – вот великая цель процесса творения. Не только спасение, но уже само творение означает, согласно Библии, благодатное обращение Бога к миру и человеку.

Можно задаться вопросом: абсолютная ли это случайность, что современное естествознание смогло развиться именно на фоне иудео-христианского учения о творении? Два основных понимания, несомненно, были тому весьма полезными предпосылками:

• Мир – не Бог, он сотворен и не свят сам по себе; он отдан в распоряжение человека.

• Мир – не хаос, но упорядоченный космос; он может использоваться, обрабатываться и исследоваться человеком.

Какой же смысл может быть сегодня в том, чтобы, когда заходит речь о начале мира, продолжать говорить не только – с естественнонаучной точки зрения – о Большом взрыве, моделях мира и теориях космоса, но и с полным правом – с точки зрения богословия – о Боге, сотворившем мир, как это всегда исповедовало бесчисленное множество людей, основываясь на еврейской Библии, то есть иудеи, христиане и мусульмане?

Умение распоряжаться миром было обогащено естествознанием; и вера в творение не дает никакой естественнонаучной информации. Но вера в творение дарует человеку – в особенности именно в эпоху быстро совершающихся научных, экономических, культурных и политических революций, ведущих к отходу от своих корней и потере ориентиров, – умение ориентироваться в мире. Она позволяет человеку открыть смысл в жизни и в процессе эволюции, она может дать ему в руки мерило для его деятельности и последние гарантии в этой огромной, необозримой вселенной. Человек и в космическую эру, осмысляя удивительные открытия астрофизики и всматриваясь, как он это делал всегда, в ночное звездное небо, спрашивает себя: Зачем все это? Откуда все это? Из ничего? Но разве ничто объясняет нечто? Может ли разум довольствоваться этим?

Единственная серьезная альтернатива, которую чистый разум, как это бывает во многих вещах, не может доказать, потому что она выходит за рамки его опыта, но для которой он имеет серьезные основания – то есть вполне разумный ответ – состоит в следующем: все в целом происходит не только из первовзрыва, но и из Перво-источника, из той первой творческой Основы основ, которую мы называем Богом, Богом-Творцом.

Если мы и не можем этого доказать, то мы имеем серьезные основания это утверждать – со столь разумным для нас, проверенным, просвещенным доверием. Ибо если существующий Бог – подлинный Бог, то Он Бог не только сейчас, для нас, здесь и сегодня, но Бог в самом начале, Бог от вечности. Представляется, что только так становится для нас достоверно объяснимым универсум в его существовании как космос: в его математически упорядоченном, чрезвычайно сложном и невероятно динамичном бытии. И ведь перед лицом величия нашей вселенной и сложности естествознания многие ученые также выказывали чувства удивления, благоговения, радости и даже ужаса, выражая этим вопрос: а не охватывает ли эта вселенная чего-то большего, чем видно глазу, – вопрос, на который не может ответить естествознание, но может разумное доверие, имеющее основания и называемое нами верою.

Итак, верить сегодня в Творца мира не означает верить в какие-то мифы; не означает также и представлять себе Бога как Творца, подобного тому, которого изобразил в совершенно человеческом виде художник Микеланджело на потолке Сикстинской капеллы. Здесь все представления заканчиваются.

Верить сегодня, находясь в горизонте научной космологии, в Творца мира, означает в просвещенном доверии утверждать, что мир и человек не остаются необъяснимыми в своем последнем «откуда», что мир и человек не брошены бессмысленно из одного ничто в другое ничто, но что они в целом обладают смыслом и ценностью, что они суть не хаос, но космос, ибо имеют свою первую и последнюю гарантию в Боге, своей Первопричине, своем Авторе и Творце.

И, если человек верит в это, то эта вера, конечно, изменяет его положение в мире и его отношение к миру. Тот, кто верит в Бога как в Творца, имеет все основания в полной мере утверждать, что и мир, и человек – творения Божии:

• уважать в первую очередь людей как равных нам людей (а не как низшие существа);

• но уважать и оберегать также и внечеловеческую природу, особенно животных, составляющих окружающий нас и живущий вместе с нами мир.

Не вопреки тому, что я сотворен Богом, но именно потому, что я, живущие вместе со мною люди и окружающий меня мир сотворены Богом, я, другие люди и даже – при всех различиях – животные обретают достоинство, которое требуется уважать. «Наполняйте землю и обладайте ею!» (Быт 1,28), – слова истории о сотворении мира нельзя понимать как «карт-бланш» на безоглядную эксплуатацию и разрушение природы и окружающего мира, тем более сегодня. Вера в Бога-Творца позволяет мне воспринимать мою ответственность за других людей и окружающий мир, ответственность за выполнение возложенных на меня задач с большей серьезностью, реализмом и надеждой.