Приемы источниковедческого анализа произведений литературы 3 page

Рассмотренными произведениями, естественно, не исчерпы-
вается вся оригинальная духовная литература древней Руси. Мы
остановились лишь на наиболее важных из них, с точки зрения
источниковедения.

Житийная литература

Самым ранним оригинальным древнерусским жи-
тием является Служба святым мученикам Борису и Глебу, атрибути-
руемая митрополиту Иоанну. Оно написано около 1021 г., а из-
вестно уже в списках XII в. Основные положения этого жития
были развиты в Сказании о святых мучениках Борисе и Глебе, создан-
ном во второй половине XI в. (возможно, печерским монахом
Иаковом, автором Памяти и похвалы князю Владимиру). Оно из-
вестно во множестве списков и входило, видимо, в круг наибо-
лее читаемых произведений древней Руси*. Несколько позже
Иаков написал Житие князя Владимира, встречающееся обычно
вместе с Памятью и похвалой.

*Всего дошло свыше 250 списков произведении борисо-глебского цикла. В их число
входят летописная повесть, Сказание и страсть и похвала святую мученику Бориса и Глеба.
Чтение о житии и погублении блаженную страстотерпца Бориса и Глеба, проложные сказа-
ния и паремийное чтение.

302 РАЗДЕЛ 1

Младшим современником Иакова был Нестор, которому тра-
диционно приписывается создание Повести временных лет. Од-
нако если в данном случае авторство Нестора оспаривают мно-
гие ученые, то принадлежность его перу житийных повестей,
посвященных Борису и Глебу (Чтение о житии и погубивши бла-
женную страстотерпца Бориса и Глеба), а также Феодосию Печер-
скому, не вызывает сомнений. Вопросы порождает в основном
соотношение летописной статьи, Сказания и Чтения об убиении
Бориса и Глеба, в которых к тому же находят отголоски чешско-
го жития св. Вацлава. Отмечается, что Чтение является более
«правильным», с точки зрения канонов агиографии, нежели Ска-
зание. В нем меньше конкретных элементов, больше назидатель-
ности, присутствуют традиционные для таких произведений мо-
тивы. Все это демонстрирует хорошее знание Нестором зару-
бежных образцов житийной литературы. Что же касается Жи-
тия Феодосия, то его создатель, видимо, опирался на утраченное
житие Антония Печерского, а также на образцы греческой агио-
графии. В то же время в нем сохранилось множество картин бы-
та киевских монахов и горожан конца XI в. Важно отметить,
что, описывая поведение Феодосия во время конфликта Яросла-
вичей из-за киевского престола, Нестор продекларировал не-
сколько положений, легитимирующих неподчинение деятелей
церкви светской власти князя. Впоследствии Нестерово Житие
Феодосия стало образцом для новых древнерусских житийных
произведений.

К концу XI - началу XII в, относится анонимное описание
жизни и чудес Николая Мирликийского, созданное каким-то рус-
ским книжником. Он, в частности, ссылается на чудеса в Царь-
граде и Киеве, свидетелем которых был.

В уже упоминавшихся посланиях Симона и Поликарпа содер-
жался ряд отдельных рассказов о печерских подвижниках (де-
вять в послании Симона и одиннадцать в послании Поликарпа).
Их объединение в сборнике создало основу Киево-Печерского Па-
терика. Туда вошел также фрагмент Повести временных лет
(Слово о первых черноризцах печерских). Первоначальная ре-
дакция Патерика не сохранилась. Самым ранним датированным
текстом его является редакция 140G г., составленная по инициа-
тиве тверского епископа Арсения. В нее вошли Сказание о нача-
ле Печерского монастыря (возможно, принадлежащее перу Нес-
тора), Несторово Житие, а также Похвала Феодосию Печерско-
му. Независимо от Арсениевской редакции в самом Киево-Пе-
черском монастыре в 1460 и 1462 гг. были созданы так называе-
мые I и II Кассиановские редакции Патерика. В них первона-
чальный текст был расширен несколькими статьями, восходив-

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ XI-XVII ВЕКОВ 303

шими ко времени до XIII в. Последняя, II Кассиановская редак-
ция получила на Руси широкую известность и легла в основу всех
последующих переработок Патерика.

В XIII в. список русских житийных повестей пополнился
Житием преподобного Антония Римлянина, написанным его
учеником и преемником Андреем, а также Житием Авраамия
Смоленского, созданным его учеником Ефремом.

К последней половине XIII в. относятся житийное сказание
о мученической кончине князя Михаила Черниговского и его
боярина Феодора, жития Александра Невского и Ростовского
епископа Исайи. Написанные вскоре после смерти своих геро-
ев, эти жития отличаются целым рядом конкретных фактов, по-
зволяющих восстановить многие детали упоминаемых в них со-
бытий. Точность описаний поддается проверке при их сличении
с современными летописными источниками и записками ино-
странных путешественников.

XIV в. пополнил список отечественных агиографических по-
вестей житиями Кирилла Туровского и митрополита Петра, а
также близкими к житиям сказаниями о благочестивых князьях
Довмонте Псковском, Михаиле Тверском и Дмитрии Донском.
Последние имеют светский характер и вошли в состав летопи-
сей.

К первой половине XV в. относится составление житий, ока-
завших самое серьезное влияние на все последующие агиографи-
ческие сочинения, писавшиеся на Руси. Это жития Стефана
Пермского, Сергия Радонежского, Дмитрия Прилуцкого и митрополи-
та Алексия. Первые два написаны Епифанием Премудрым, лич-
но знавшим и Стефана и Сергия. Кроме того, Епифаний был
учеником, а затем и духовником радонежского игумена. Все это
позволило ему создать повести, в которых, несмотря на заведо-
мо заданные жанром рамки, отразилось множество живых под-
робностей жизни и быта подвижников и их окружения. Вместе
с тем в новых агиографических произведениях появляются ви-
тиеватость и многословность, затрудняющие выявление досто-
верной исторической информации. Около 1440 г. Пахомий
Серб, или, как его иногда называют, Логофет (афонский иеромо-
нах, видимо, специально приглашенный на Русь создавать агио-
графические произведения), написал еще одно Житие Сергия
Радонежского, а несколько позже - жития митрополита Алек-
сия, Кирилла Белозерского, Варлаама Хутынского, Троице-Сер-
гиева игумена Никона и новгородских владык Моисея и Иоанна.
Кроме того, он написал несколько житий местночтимых святых.
При этом Пахомий использовал житийные повести, составлен-
ные его предшественниками (Епифания, Питирима и др.). Во

304 РАЗДЕЛ 1

второй половине 60- начале 70-х годов иеромонах Спасского
ярославльского монастыря Антоний написал житие князя Фео-
дора Ростиславича. Вскоре после смерти митрополита Ионы ка-
кой-то новгородец составил по воспоминаниям его житие. В
1495 г. под пером глушицкого инока Иринарха появилось житие
преподобного Дионисия Глушицкого, основанное на устных рас-
сказах-воспоминаниях и монастырских заметках.

Таким образом, к XVI в. набралось около 40 жизнеописаний
князей, митрополитов, епископов, настоятелей монастырей,
живших в XI - первой половине XV в. и - в большинстве своем
неофициально - причисленных к ликy святых, а также несколь-
ко десятков рассказов о печерских подвижниках XI-XIII вв., со-
ставивших отдельный сборник - Патерик Киево-Печерского мо-
настыря. Поскольку почти все эти произведения не были утвер-
ждены властью митрополита и Собора, почитание их было не
общерусским, а местным. В связи с этим в 1547 г. в Москве был
созван поместный Собор, на котором был придан общерусский
статус одиннадцати святым, а еще девять были объявлены мест-
ночтимыми. Основанием для такого решения, в частности, явля-
лось и наличие житийной повести о святом, соответствующей
канону. После этого Иван IV обратился к епископам с просьбой
разыскать в своих епархиях данные «о великих новых чудотвор-
цах». Через два года, в 1549 г., на новом Соборе были представ-
лены обнаруженные материалы о святых. Все материалы были
освидетельствованы Собором, после чего было принято реше-
ние о канонизации святых.

За четверть века до этих соборов председательствовавший
на них митрополит Макарий сам вел колоссальную работу по ко-
дификации «всех святых книг, которые в Русской земле обрета-
ются». Итогом этой двадцатилетней работы стали Великие Четьи
Минеи (т. е. месячные чтения). Они составили 12 больших книг
- по числу месяцев. В каждой из них были собраны краткие или
подробные (иногда даже обширные) жития святых, сказания об
открытии их мощей, об установлении дней их памяти, поучения,
похвальные слова, назидательные повести и изречения подвиж-
ников, иногда целые книги и т. д. В конце каждого тома были по-
мещены наиболее авторитетные христианские произведения
(Синайский и Египетский Патерики, Хожение игумена Даниила,
Шестоднев экзарха Иоанна, Пчела, Космография Козьмы Инди-
коплова, сочинения Григория Цамблака и др.), которые по тем
или иным причинам не могли быть отнесены к определенным
календарным датам. В 1541 г. все 12 книг были внесены Макари-
ем в новгородский Софийский собор на помин души своих роди-
телей. На этом, однако, работа Макария не была прекращена: в

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ XI-XVII ВЕКОВ 305

1552 г. ом пожертвовал новый список Четьих Миней московско-
му Успенскому собору, а еще один подарил Ивану Грозному.

Труд Макария в значительной степени дал основания реше-
ниям Соборов. После них работа по подготовке житийных про-
изведений стала организованной и велась под непосредствен-
ным контролем митрополита, а после 1589 г. - патриарха. Вме-
сте с тем с этого времени жития - жанр и без того жестко регла-
ментированный каноном - становятся гораздо более формаль-
ными, а заключенная в них конкретно-историческая информа-
ция сводится к минимуму. В связи с этим житийные произведе-
ния позднего времени представляют для историка минимальную
ценность.

Исключение составляет житийная Повесть о Петре и Февро-
нии, созданная Ермолаем-Еразмом и сохранившаяся в автографе
(середина XVI п.). Нарушая агиографический канон, она пере-
кликается с западноевропейским рыцарским романом и русским
фольклором. Видимо, поэтому Повесть не была включена в со-
став поздних редакций макарьевских Великих Четьих Миней.

Совсем особняком стоит Житие протопопа Аввакума, им са-
мим, написанное, которое, хотя бы формально, следует также от-
нести к жанру житийной литературы. Первая русская автобио-
графия (если не считать Поучения Владимира Мономаха) была
написана «огнепальным» протопопом во время пустозерского за-
ключения, по «понуждению» его духовника и соузника старца
Епифания: «да не забвению предано будет дело Божие». Житие
известно в двух автографах и множестве списков (не менее 45).
В обоих автографах фраза о «понужении» написана рукой само-
го Епифания, тем самым, возможно, с Аввакума снимались воз-
можные упреки в грехе гордыни - впервые писалось собствен-
ное житие, Списки Жития позволяют выделить три его редак-
ции. Первая была написана Аввакумом в 1672-1673 гг., третья -
не позже 1676 г. Наличие в Житии полемических и учительных
особенностей не позволяет однозначно отнести его к тому или
иному виду литературных произведений. Аввакумово Житие яв-
ляется уникальным памятником саморефлексии русского челове-
ка XVII в. Оно сохранило чрезвычайно ценную информацию не
только об обстоятельствах жизни своего автора и о том, как про-
исходил Раскол, но также о повседневной жизни, быте, поведе-
нии людей. В целом Житие Аввакума как исторический источ-
ник довольно далеко отстоит от прочих произведений жанра, из
которого оно выросло.

Изучение житий с источниковедческой точки зрения боль-
шинство ученых вообще признают малоперспективным. Фунда-
ментальное исследование древнерусских житий, предпринятое

306 РАЗДЕЛ 1

В.О. Ключевским, привело его к весьма скептическим выводам
относительно полезной информации, которую может почерп-
нуть исследователь прошлого из агиографических произведе-
ний. Справедливое в отношении конкретной темы, которой за-
нимался великий историк (колонизация русского Севера), оно
не вполне справедливо толкуется в расширительном плане. Од-
ним из следствий такого отношения к житиям стало то, что
большинство из них до сих пор не имеет научного издания.

Современное состояние источниковедения позволяет более
оптимистично взглянуть на возможности использования агио-
графии в исторических исследованиях. Нам кажется, что можно
шире использовать формулярный анализ при изучении житий-
ной литературы. Это, в частности, позволит точнее воспроизве-
сти представления о святости в древней Руси. Следует больше
внимания уделять тем нравственным нормам, которые пропаган-
дируются в житиях. Важно подчеркнуть, что «ряде случаев авто-
ры повестей о подвижниках - иногда в неявной форме - утвер-
ждали возможность девиантного (отклоняющегося от общепри-
нятых норм) поведения, в том числе неподчинения светским
властям, а также определяли условия, при которых подобные по-
ступки были не только возможными, но и желательными, Несмо-
тря на абстрактно-трафаретное содержание каждого жития, на
то, что многие агиографические повести были написаны спустя
десятки, а то и сотни лет после смерти святого, те из житий, ко-
торые принадлежали перу современников, сохранили ценные
исторические свидетельства. Часто они рассказывают о повсе-
дневной жизни монастырской братии, крестьян и горожан.
Большой интерес представляют жития основателей монасты-
рей. В таких памятниках можно найти сведения о местностях, в
которых основывались монастыри, о соседних селениях, реках,
урочищах, о князьях, дававших монастырям льготы. Это позво-
ляет установить, каким княжествам принадлежали земли, на ко-
торых поселялись монахи, каким образом они получали эти зем-
ли. Иногда прозвища князей, зафиксированные в житиях, даже
дают возможность судить о существовании определенных кня-
жеств. Так, по наблюдению В.А. Кучкина, в Житии Дионисия
Глушицкого содержится уникальное упоминание о князе Юрии
Бохтюжском, благодаря чему выясняется, что в конце XIV - пер-
вой четверти XV в, в бассейне р. Бохтюги, левого притока р. Су-
хоны, существовало особое княжество. Однако «ключа» к полно-
ценному использованию житийной информации в историче-
ском исследовании пока не найдено.

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ XI-XVII ВЕКОВ 307

«Хожения»

В древней Руси были широко распространены
оригинальные произведения, описывающие паломничества в
Святую Землю - так называемые хож(д)ения.

Самым ранним из них является Хожение (Паломник, или
Странник) игумена Даниила (1112-1115 гг.). В нем Даниил под-
робно рассказывает о своем путешествии в Иерусалим. В качест-
ве литературных источников можно назвать западноевропей-
ские описания Святой Земли Зевульфа, Иоанна Вирцбургского,
Фоки. В начале XIII в. описания своих «хожений» в Константи-
нополь и на Афон оставили новгородский архиепископ Антоний
(в миру Добрыня Адренкович) и киево-печерский архимандрит
Досифей. Особый интерес к Паломнику Антония объясняется
тем, что архиепископ побывал в Константинополе как раз нака-
нуне разграбления столицы Византии крестоносцами в 1204 г. и
оставил уникальные упоминания о русских реликвиях, хранив-
шихся в Царьграде. Досифей же основное внимание уделял рас-
порядку жизни афонских монахов.

С середины XIV в. возобновились путешествия русских лю-
дей к святым местам, а с ними возродился и временно угасший
жанр хожений. Около 1350 г. появился Странник новгородского
инока Стефания, в котором автор довольно подробно описывал
свое пребывание в Царьграде, но умалчивал о том, что побывал
и в Иерусалиме. Более обстоятельным оказывается «хожение»
смоленского иеродиакона Игнатия, также побывавшего (в соста-
ве свиты митрополита Пимена) в Константинополе и Иерусали-
ме (1389). Несколько более светский характер имеет рассказ о
путешествии «куплею» (т. е. по торговым делам) в Царьград дья-
ка Александра (конец XIV в,). К 1420 г. относится путешествие
иеродиакона Троице-Сергиева монастыря Зосимы в Иерусалим,
описанное им в Ксеносе (от греч. - гость). Довольно подробно в
нем повествуется о посещении Царьграда, Афона, Солуни, Иеру-
салима и других мест Святой земли. К жанру хожений примыка-
ют и два сказания о Флорентийском Соборе, приписываемые
суздальскому монаху Симеону: Повесть об осьмом, или Исидоровом,
Соборе и Путешествие Исидора митрополита па Флорентийский Со-
бор. Оба сказания представляют большой интерес как записки
очевидца события, непосредственно повлиявшего на Русь и на
ее международное положение.

В 1466 г. появилось описание путешествия некоего «гостя»
Василия, посетившего святые места Палестины. Оно очень крат-
ко и «отзывается всею детскою простотою веры»⁴⁵.

308 РАЗДЕЛ 1

Источником, можно сказать завершающим жанр хожений,
является знаменитое Хождение за три моря (1468-1475 гг.) твер-
ского купца Афанасия Никитина. Оно сохранилось в трех изво-
дах, или редакциях. Один из них содержится в составе Софий-
ской II и Львовской летописях и восходит к Московскому лето-
писному своду конца XV d. Другой вошел в состав сборника кон-
ца XV - начала XVI в. (Троицкий список). Третий включен в со-
став летописно-хронографической компиляции XVII в. Несмот-
ря на светский вид, Хождение Афанасия Никитина вполне можно
отнести к духовной литературе. Написанное как авантюрно-при-
ключенческое произведение, оно пронизано идеей сохранения
веры в условиях, когда христианин не только лишен привычно-
го окружения, но и не имеет возможности нормально отправ-
лять религиозные обряды. Недаром Афанасий Никитин столь
часто обращается к проблеме утери веры. Одновременно это -
серьезные рассуждения мирянина о единстве Бога для всех лю-
дей, независимо от того, кому и как конкретно они молятся. Вме-
сте с тем Хождение Афанасия Никитина - подробный и обстоя-
тельный отчет об увиденном в незнакомых странах, которые, по
представлениям того времени, вплотную примыкали к Раю: опи-
сываются внешний вид и обычаи людей, с которыми он сталки-
вался, природа и т. п. Еще одной важной стороной этого источ-
ника являются особенности восприятия древнерусского челове-
ка, которые косвенно говорят о его собственных привычках и
внутренних установках.

Смысл хожений до сих пор остается не вполне ясным. В ли-
тературе их часто называют «путевыми записками» или «своего
рода путеводителем» (Д.С. Лихачев). Представляется, однако,
что подобные определения - при всей их условности - значи-
тельно модернизируют хожения. Описания паломничеств явля-
ются важным источником для изучения не только деталей жиз-
ни и быта (например, систем измерения), но и общих представ-
лений о Русской земле и ее месте в мире.

Воинские повести

Особый раздел древнерусских литературных ис-
точников представляют так называемые воинские повести. Воз-
никшие в рамках летописания, они постепенно выделились в са-
мостоятельный жанр и обладают своей источниковедческой спе-
цификой. На его формирование оказали серьезное влияние пе-
реводные воинские повести и западноевропейский рыцарский
роман. Воинские повести - это не документальные описания
войн и сражений, а художественные произведения, образный

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ XI-XVII ВЕКОВ 309

язык которых довольно своеобразен и требует адекватного ис-
толкования. В отличие от летописцев, которых в основном вол-
новали проблемы передачи смысла, авторы воинских повестей
были озабочены созданием образа происходящего. Большинство
подобных повестей писалось через много лет после описывае-
мых событий, что не могло не сказаться на точности упоминае-
мых деталей, а иногда и на описании общего хода. Буквальное
понимание и прямое заимствование из них исторической ин-
формации может привести к серьезным ошибкам в историче-
ских построениях. Появление воинских повестей, естественно,
прежде всего было связано с событиями военной истории, оста-
вившими заметный след в сознании современников и ближай-
ших потомков.

Одним из самых ранних самостоятельных произведений,
близких к таким повестям, является всемирно известное поэти-
ческое Слово о полку Игореве. Список Слова (как полагают по кос-
венным данным XVI в.) был приобретен в середине 90-х годов
XIX в. известным собирателем раритетов А.И. Мусиным-Пушки-
ным, по его словам, у архимандрита Спасо-Ярославского мона-
стыря Иоиля Быковского. Текст был издан в 1800 г. Кроме это-
го, сохранилась копия, подготовленная А.И. Мусиным-Пушки-
ным для Екатерины II. В 1812 г. оригинал Слова сгорел вместе с
частью библиотеки А.И. Мусина-Пушкина во время московского
пожара, Это дало основания для сомнений относительно под-
линности данного памятника. Однако достаточно веских доказа-
тельств поддельности Слова до сих пор не найдено. Спорной яв-
ляется датировка текста Слова. Отсутствие в нем сколько-нибудь
точных датирующих признаков позволяет исследователям вы-
сказывать самые разные соображения на этот счет. Большинст-
во ученых считают, что Слово было создано непосредственно
вслед за походом 1185 г. на половцев, который оно описывает.
Встречаются, однако, и иные датировки. В качестве возможных
дат написания поэмы называют XIII, XVI и далее XVIII в. Неиз-
вестен и автор, создавший уникальный памятник древнерусской
письменности. Все предпринятые в этом направлении попытки
не увенчались успехом. Даже наиболее основательные проработ-
ки (скажем, атрибуция Слова боярину Петру Бориславичу) могут
рассматриваться лишь в качестве рабочих гипотез или догадок.
Работа со Словом как с историческим источником, с одной сто-
роны, облегчается наличием нескольких параллельных текстов,
повествующих о походе новгород-северского князя. С другой
стороны, оригинальная информация Слова не может быть под-
вергнута независимой проверке (тем более, что ранний список
утрачен, а надежные сведения о его происхождении отсутству-

310 РАЗДЕЛ 1

ют). Поэтому степень ее достоверности приходится оценивать
лишь с точки зрения внутренней непротиворечивости. Наличие
в тексте Слова «темных», трудных для понимания мест еще боль-
ше осложняет эту задачу. Кроме того, исследования последних
лет показывают, что в целом ряде случаев «Слово о полку Игоре-
ве» опирается на значительное число литературных памятников.
Это также должно учитываться при работе с этим источником.

Однако собственно воинские повести появляются как само-
стоятельные произведения только с середины XIV в. Именно к
этому времени относят создание Повести о разорении Рязани Ба-
тыем. Она непосредственно примыкает к рязанским агиографи-
ческим произведениям. Древнейшая редакция Повести отрази-
лась в Новгородской I летописи, однако впоследствии она вошла
в литературные сборники, что позволяет говорить о ней как о
самостоятельном произведении. Не теряя некоторых особенно-
стей стиля, характерных для летописных статей, Повесть вклю-
чает ряд фантастических моментов (например, в числе князей,
сражающихся с монголами, находится Всеволод Пронский, по-
гибший в 1208 г., Давид Муромский, скончавшийся за десять лет
до нашествия, и пр.) и отличается эпической обобщенностью об-
разов. Впоследствии Повесть была расширена путем включения
в нее некоторых эпизодов, отсутствовавших в первоначальном
варианте (например, рассказ о Евпатии Коловрате). В основе
Повести лежат устные предания, летописные, агиографические
и, видимо, еще какие-то письменные источники.

Мощным толчком к созданию цикла воинских повестей ста-
ла Куликовская битва 1380 г. Из подобных самостоятельных про-
изведений следует выделить Слово Софония Рязанца о Куликов-
ской битве (Задонщина) и Сказание о Мамаевом побоище.

Задонщина - поэтическое повествование о Куликовской бит-
ве, написанное, скорее всего, в 80-90-е годы XIV в. Она дошла в
шести списках 70-х годов XV—конца XVII в. Задонщина имеет
множество общих мест со Словом о полку Игореве. Собственно,
дискуссия о датировке Слова во многом упирается в вопрос о
том, какие чтения - Задонщины или Слова о полку Игореве - яв-
ляются первичными. Кроме Слова, Задонщина опирается и на
другие источники, в частности, как считает М.А. Салмина, на ле-
тописную повесть о Куликовской битве конца 40-х годов XV в.
(соответственно, дается и иная датировка Задонщины). Возмож-
но, что даже имя Софония Рязанца, которое упоминается в за-
главии двух списков, было заимствовано из какого-то другого, не
дошедшего до нас произведения Куликовского цикла. Очевидно,
автор поэтического сказания о Мамаевом побоище пользовался
и фольклорными источниками. Задонщина интересна прежде

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ XI-XVII ВЕКОВ 311

всего отраженными в ней непосредственными впечатлениями
современника от сражения русских войск с отрядами Мамая.

Сказание о Мамаевом побоище - самый большой по объему па-
мятник Куликовского цикла. Именно из него заимствуются под-
робности об обстоятельствах и ходе сражения на берегах Неп-
рядвы (например, о действиях засадного полка, о «контузии»
Дмитрия Донского и т. п.). Это не только самое подробное, но и
одно из самых поздних произведений о Куликовской битве. Его
создание чаще всего относят не ранее чем к первой четверти

XV в. В последнее время все чаще высказывается мнение о еще
более позднем ее появлении. Сложность вопроса о датировке
Сказания усугубляется тем, что оно неоднократно перерабатыва-
лось (вплоть до начала XVIII в.). Сохранилось множество спи-
сков этой повести, делящихся на восемь редакций и большое ко-
личество изводов. И все-таки большинство исследователей схо-
дятся на том, что, помимо различных письменных источников
(скажем, южнорусского летописания), автор пользовался устны-
ми источниками, в том числе воспоминаниями участников са-
мой битвы. Однако при использовании Сказания в качестве ис-
торического источника приходится признать, что для автора ху-
дожественные достоинства создаваемого текста, несомненно,
были гораздо важнее точности в передаче фактических подроб-
ностей.

Примерно в 1402-1408 гг. была создана Повесть о Темир-Аксаке,
рассказывающая о походе на Русь Тимура (Тамерлана). Разгромив
Золотую Орду и захватив Елецкое княжество, Тимур остановился
на границе Рязанского княжества, а затем неожиданно ушел из
русских земель. Отступление поиск Тимура связывается в Пове-
сти с перенесением в Москву иконы Владимирской Богоматери.
Повесть сохранилась в составе летописей (в частности, Софий-
ской II летописи), а также в сборниках литературных произведе-
ний. Впоследствии (во второй половине XVI в.) на основе не-
скольких редакций Повести и других источников было написано
Сказание об иконе Владимирской Божьей матери. Оба связанных па-
мятника интересны, кроме всего прочего, объединяющей их иде-
ей принципиально нового статуса Московского государства.

Падению Византийской империи под ударами турецких
войск посвящена Повесть о Царьграде Нестора Искандера. Она
также дошла как в составе летописей, так и отдельно. Мнения о
раннем происхождении Повести - вторая половина XV – начало
XVI в. - придерживаются почти все исследователи. Она написа-
на (если доверять сведениям, которые автор оставил о себе) не-
посредственным участником событий, причем рассказ ведется
как с точки зрения турок, так и осажденных греков. Причем,

312 раздел 1

кроме рассказов очевидцев, Нестор Искандер явно пользовался
другими древнерусскими воинскими повестями (скажем, Пове-
стью о разорении Рязани Батыем). Помимо всего прочего, По-
весть о Царьграде занимает важное место в обосновании теории
«Москва - третий Рим»,

К воинским повестям близка Казанская история (Сказание
вкратце от начала царства Казанского), созданная в 1564-1566 гг.
В то же время ряд черт роднит ее с краткими летописцами, по-
скольку автор Сказания в очень сжатой форме излагает всю ис-
торию Казанского ханства. Казанская история основывается на
множестве источников. Есть все основания говорить о связи ее
текста с Хронографом, Сказанием о князьях Владимирских, по-
сланиями Ивана Грозного, Повести о Царьграде Нестора-Искан-
дера, Александрии и Троянской истории. Все это затрудняет ра-
боту с Историей как источником. Особо следует отметить, что
именно в Казанской истории Москва впервые прямо называется
третьим Римом.

Многие источниковые особенности Казанской истории хара-
ктерны и для последней воинской повести XVI в. - О прихожде-
нии Стефана Батория па Псков. Она не только напоминает свою
предшественницу, но и опирается на близкий комплекс текстов,
в том числе на переводные литературные произведения (Алек-
сандрия, Повесть о Стефаните и Ихнилате).