Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Предпосылки развития психики. Генотип и личность
1. Биологические предпосылки1
1 Здесь использован авторский материал из главы “Развитие психики и сознания” (см.: Общая психология/под ред. А.В. Петровского. – 3-е изд., перераб. и доп. – М., 1986. – С. 63-91).
Генотипические особенности принято называть предпосылками развития. К предпосылкам относят природные свойства организма человека. Ребенок проходит закономерный процесс развития на базе определенных предпосылок, созданных предшествующим развитием его предков на протяжении поколений вида Homo sapiens и поколений его непосредственных предков. Влияние биогенетического закона Э. Геккеля на представления о наследовании видовых признаков. Особый интерес к биологическим предпосылкам человека был проявлен во второй половине XIX – первой половине XX вв. Научным сознанием философов, биологов, психологов овладел сформулированный Э. Геккелем биогенетический закон (1866). Согласно этому закону каждая органическая форма в своем индивидуальном развитии (онтогенезе) в известной мере повторяет черты и особенности тех форм, от которых она произошла. Закон читается так: “Онтогения есть краткое и быстрое повторение филогении” (Геккель Э., Мюллер Ф. Основной биогенетический закон//Избр. работы. – М.; Л., 1940. – С. 169.). Это значит, что в онтогенезе каждый индивидуальный организм непосредственно воспроизводит путь филогенетического развития, т.е. происходит повторение развития предков от общего корня, к которому данный организм относится. Согласно Э. Геккелю, быстрое повторение филогении (рекапитуляция) обусловлено физиологическими функциями наследственности (воспроизведения) и приспособляемости (питания). При этом особь повторяет важнейшие изменения формы, через которые прошли ее предки в течение медленного и длительного палеонтологического развития, по законам наследственности и приспособления. Э. Геккель пошел вслед за Ч.Дарвином, который впервые поставил проблему соотношения онтогенеза и филогенеза еще в “Очерке 1844 года”. Он писал: “Зародыши ныне существующих позвоночных отражают строение некоторых взрослых форм этого большого класса, существовавших в более ранние периоды истории Земли” (Дарвин Ч. Соч. – М., 1939. – Т. 3. – С. 215.). Однако Ч. Дарвин отмечал также и факты, отражающие явления гетерохронии (изменения во времени появления признаков), в частности случаи, когда некоторые признаки возникают в онтогенезе потомков раньше, чем в онтогенезе предковых форм. Сформулированный Э. Геккелем биогенетический закон был воспринят современниками и следующими поколениями ученых как непреложный (Энгельс Ф. Анти-Дюринг. – М., 1957. – С. 70; Сели Дж. Очерки по психологии детства. – 2-е изд. – М.; СПб., 1904; Болдуин Д.М. Духовное развитие детского индивидуума и человеческого рода. – М., 1911. – Т. 1-2; Клапаред Э. Психология ребенка и экспериментальная педагогика. – СПб., 1911; Стерн В. Психология раннего детства. – Пг., 1915; Бюлер К. Духовное развитие ребенка. – М., 1924; Коффка К. Основы психического развития. – М.; Л., 1934.). Э. Геккель проанализировал строение человеческого тела в контексте всей эволюции животного мира. Э. Геккель рассматривал онтогению человека и историю его происхождения. Раскрывая генеалогию (филогению) человека, он писал: “Если бесчисленные растительные и животные виды не сотворены сверхъестественным "чудом", но "развились" путем естественного превращения, то "естественная система" их будет родословным древом” (Геккель Э. Мировые загадки. – М., 1935. – С. 137.). Далее Э. Геккель переходил к описанию сущности души с точки зрения психологии народов, онтогенетической психологии и филогенетической психологии. “Индивидуальный сырой материал детской души, – писал он, – качественно уже заранее ведь дан от родителей и прародителей путем наследственности; воспитанию представляется прекрасная задача превратить эту душу в пышный цветок интеллектуальным обучением и нравственным воспитанием, т.е. путем приспособления” (Там же. – С. 159.). При этом он с признательностью ссылается на труд В. Прейера о душе ребенка (1882), в котором анализируются наследуемые ребенком задатки. Вслед за Э.Геккелем детские психологи стали проектировать этапы онтогении индивидуального развития – от простейших форм до современного человека (Ст. Холл, В. Штерн, К. Бюлер и др.). Так, К. Бюлер указывал, что “индивиды приносят с собой задатки, а план их осуществления состоит из суммы законов” (Бюлер К. Духовное развитие ребенка. – М., 1924. – С. 71.). В то же время К. Коффка, исследуя феномен созревания в соотношении с обучением, отмечал: “Рост и созревание – это такие процессы развития, течение которых зависит от унаследованных особенностей индивидуума, так же как и законченный при рождении морфологический признак. <...> Рост и созревание, правда, не вполне независимы от внешних воздействий...” (Коффка К. Основы психического развития. – М.; Л., 1934. – С. 29.). Развивая идеи Э. Геккеля, Э. Клапаред писал, что сущность детской природы “в стремлении к дальнейшему развитию”, при этом “чем продолжительнее детство, тем длиннее период развития” (Клапаред Э. Психология ребенка и экспериментальная педагогика. – СПб., 1922. – С. 75.). В науке в период наибольшего доминирования какой-либо новой идеи обычно происходит крен в ее сторону. Так случилось и с основным принципом биогенетического закона – принципом рекапитуляции (от лат. recapitulatio – сжатое повторение бывшего прежде). Так, С. Холл пытался объяснить развитие с точки зрения рекапитуляции. Он находил в поведении и развитии ребенка многочисленные атавизмы: инстинкты, страхи, следы от древней эпохи – боязнь отдельных предметов, частей тела и т.д. “...Боязнь глаз и зубов... объясняется отчасти атавистическими пережитками, отзвуками тех долгих эпох, когда человек боролся за свое существование с животными, имевшими большие или странные глаза и зубы, когда далее велась долгая война всех против всех внутри человеческого рода” (Холл С. Исследование о страхе: Собрание статей по педологии и педагогике. – М., 1912. – С. 384-385.). С. Холл приводил рискованные аналогии, не подтверждавшиеся реальным онтогенезом. В то же время его соотечественник Д. Болдуин с тех же позиций объяснял генезис робости у детей. Многие психологи детства называли стадии, через которые должен пройти ребенок в процессе своего онтогенетического развития (С.Холл, В.Штерн, К. Бюлер). Идеей Э. Геккеля был заражен и Ф. Энгельс, который также принял онтогению как факт быстрого прохождения филогении в области психического. По-своему силу биологических предпосылок понимал З. Фрейд, который разделил самосознание человека на три сферы: “Оно”, “Я” и “Сверх-Я”. Согласно З. Фрейду, “Оно” – вместилище врожденных и вытесненных побуждений, заряженных психической энергией, не требующих выхода. “Оно” руководствуется врожденным принципом удовольствия. Если “Я” – сфера осознанного, “Сверх-Я” – сфера социального контроля, выражаемая в совести человека, то “Оно”, являясь врожденным даром, оказывает мощное влияние на две другие сферы (Фрейд З. “Я” и “Оно”//Труды разных лет. – Кн. 1 – Тбилиси, 1991.). Идея о том, что врожденные особенности, наследственность являются ключом к земной судьбе человека, начинает заполонять не только ученые трактаты, но и обыденное сознание людей. Место биологического в развитии – одна из основных проблем возрастной психологии. Эта проблема еще будет прорабатываться в науке. Однако сегодня о многих предпосылках мы можем говорить вполне уверенно. Генотип и судьба. Можно ли стать человеком с иным, чем у человека, мозгом? Самые близкие наши “родственники” в животном мире – это человекообразные обезьяны. Наиболее покладистыми и понятливыми из них являются шимпанзе. Их жесты, мимика, поведение порой поражают сходством с человеческими. Шимпанзе, как и другие человекообразные обезьяны, отличаются неистощимым любопытством. Они могут часами изучать попавший им в руки предмет, наблюдать ползающих насекомых, следить за действиями человека. Высоко развито у них подражание. Обезьяна, подражая человеку, может, например, подметать пол или смачивать тряпку, отжимать ее и протирать пол. Другое дело, что пол после этого почти наверняка останется грязным – все кончится перемещением мусора с места на место. Как показывают наблюдения, шимпанзе использует в разных ситуациях большое количество звуков, на которые реагируют сородичи. В экспериментальных условиях многим ученым удавалось добиться от шимпанзе решения довольно сложных практических задач, требующих мышления в действии и включающих даже употребление предметов в качестве простейших орудий. Так, обезьяны путем ряда проб строили пирамиды из ящиков, чтобы достать подвешенный к потолку банан, овладевали умением сбивать банан палкой и даже составлять для этого одну длинную палку из двух коротких, открывать запор ящика с приманкой, употребляя с этой целью “ключ” нужной формы (палку с треугольным, круглым или квадратным сечением). Да и мозг шимпанзе по своему строению и соотношению размеров отдельных частей ближе к человеческому, чем мозг других животных, хотя и сильно уступает ему по весу и объему. Все это наталкивало на мысль: что, если попытаться дать детенышу шимпанзе человеческое воспитание? Удастся ли развить у него хотя бы некоторые человеческие качества? И такие попытки делались неоднократно. Остановимся на одной из них. Отечественный зоопсихолог, мой учитель, Н.Н. Ладыгина-Котс воспитывала маленького шимпанзе Иони с полутора до четырех лет в своей семье. Детеныш пользовался полной свободой. Ему предоставлялись самые разнообразные человеческие вещи и игрушки, “приемная мама” всячески пыталась ознакомить его с употреблением этих вещей, научить общаться с помощью речи. Весь ход развития обезьянки тщательно фиксировался в дневнике. Через десять лет у Надежды Николаевны родился сын, которого назвали Рудольфом (Руди). За его развитием до четырехлетнего возраста также вели самые тщательные наблюдения. В результате появилась на свет книга “Дитя шимпанзе и дитя человека” (Ладыгина-Котс Н.Н. Дитя шимпанзе и дитя человека. – М., 1935.). Что же удалось установить, сравнивая развитие обезьяны с развитием ребенка? При наблюдении обоих малышей обнаруживалось большое сходство во многих игровых и эмоциональных проявлениях. Но вместе с тем выявилось и принципиальное различие. Оказалось, что шимпанзе не может овладеть вертикальной походкой и освободить руки от функции хождения по земле. Хотя он и подражает многим действиям человека, но это подражание не приводит к правильному усвоению и совершенствованию навыков, связанных с употреблением предметов обихода и орудий: схватывается только внешний рисунок действия, а не его смысл. Так, Иони, подражая, часто пытался забить гвоздь молотком. Однако он то не прилагал достаточно силы, то не удерживал гвоздь в вертикальном положении, то бил молотком мимо гвоздя. В результате, несмотря на большую практику, Иони так никогда и не смог забить ни одного гвоздя. Недоступны для детеныша обезьяны и игры, носящие творческий, конструктивный характер. Наконец, у него отсутствует какая бы то ни было тенденция к подражанию звукам речи и усвоению слов, даже при настойчивой специальной тренировке. Примерно такой же результат был получен и другими “приемными родителями” детеныша обезьяны, например супругами Келлог. Ученые пришли к выводу: без человеческого мозга не могут возникнуть и человеческие психические качества. Другая проблема – возможности человеческого мозга вне свойственных людям условий жизни в обществе. В начале XX столетия индийский психолог Рид Сингх получил известие, что около одной деревни замечены два загадочных существа, похожих на людей, но передвигающихся на четвереньках. Их удалось выследить. Однажды Сингх с группой охотников спрятались у волчьей норы и увидели, как волчица выводит на прогулку детенышей, среди которых оказались две девочки (одна примерно восьми, другая – полутора лет). Сингх увез девочек с собой и попытался их воспитать. Они бегали на четвереньках, пугались и пытались скрыться при виде людей, огрызались, выли по ночам по-волчьи. Младшая – Амала – умерла через год. Старшая – Камала – прожила до семнадцати лет. За девять лет ее удалось в основном отучить от волчьих повадок, но все-таки когда она торопилась, то опускалась на четвереньки. Речью Камала, по существу, так и не овладела, с большим трудом она обучилась правильно употреблять всего 40 слов. Оказывается, человеческая психика не возникает и без человеческих условий жизни. Ученые пришли к выводу: чтобы стать человеком, необходимы определенное строение мозга и определенные условия жизни и воспитания. Примеры с Иони и Камалой в этом смысле весьма характерны: обезьяна, воспитанная человеком, и ребенок, вскормленный волком. Иони вырос обезьяной со всеми присущими шимпанзе особенностями поведения. Камала выросла не человеком, а существом с типичными волчьими повадками. Следовательно, черты обезьяньего поведения в значительной мере заложены в мозгу обезьяны, предопределены наследственно. Черт же человеческого поведения, человеческих психических качеств в мозгу ребенка нет. Зато есть нечто другое – возможность приобрести то, что дается условиями жизни, воспитанием, пусть это будет даже способность выть по ночам. Сегодня, говоря о генотипе человеческого в человеке, мы имеем в виду специфику морфологии Homo sapiens, которая в норме неизменно передается из поколения в поколение. Наш человеческий мозг имеет особую структуру и зоны, способные присваивать высшие психические функции и через знаки – орудия психической деятельности – формировать таинственные и восхитительные интегративные связи между хранителями образов, знаков и пережитых эмоций – нейронами. Нейрофизиологи полагают, что межнейронные и межструктурные взаимодействия в мозгу воспроизводят (извлекают из памяти) образы, знаки, переживания, обеспечивая тем самым сложную психическую деятельность. С.Н. Раева выявила в мозгу человека особые клетки – нейроны вербальных команд (Раева С.Н. Микроэлектродное исследование активности нейронов головного мозга человека. – М., 1977.), которые избирательно реагируют на значимые в функциональном отношении стимулы (команды типа: “Внимание!”, “Приготовились!”). Нейроны вербальных команд активизируют селективное (избирательное) внимание человека. Хотя нейроны вербальных команд и развиваются в онтогенезе каждого отдельного индивида, но нейрональная основа многих функций передается по генотипу. Помимо морфологии мозга человек оснащен огромным набором специфических свойств в сфере чувствования (зрение, слух, обоняние, мышечные чувства, тактильные чувства, а также интуиция и др.), набором свойств, который презентирует его в мире как человека. Сюда же относится фантастическая, в сравнении с высшими животными, возможность к развитию в течение всей жизни человека. У человека, как высоко стоящего в эволюционном ряду представителя высших животных, обнаруживаются наиболее сложные условные связи, которые могут оказаться более пластичными, чем у других представителей животного мира. Именно у человека возможно формирование более сложных форм пластичного индивидуального поведения, основанного на самостоятельной выработке новых критериев поведения. Рядом с индивидуально-изменчивыми формами поведения – навыками – развивается способность к интеллектуальным действиям. Основу интеллектуального поведения составляет отражение сложных отношений между отдельными предметами и отношения к возникшей ситуации как проблемной. У человека несравненно в высшей степени развита способность к восприятию и пониманию множества ситуаций как проблемных. Наши ближайшие биологические родственники – приматы. В отличие от большинства других млекопитающих приматов привлекает манипулирование не только с пищевыми объектами, но и со всевозможными предметами, не связанными с удовлетворением чувства голода. Подобный интерес был назван “настойчивой” и “бескорыстной” любознательностью (И.П. Павлов), “исследовательским импульсом” (Н.Ю. Войтонис). Активность этого рода деятельности у обезьян, наряду с высоким развитием зрения, необычайно расширяет круг их восприятия, чрезвычайно увеличивает запас опыта и создает гораздо более мощную, чем у других животных, базу для формирования навыков и развития более сложных форм поведения. Интеллект обезьян характеризуется не только сложностью решаемых ими задач, но и направлением их деятельности. Обезьяны могут часами расщеплять попавший им в руки предмет, всевозможными приемами подманивать к клетке человека, следить за ползающими насекомыми и т.д. В природных условиях существования во время поиска пищи обезьяны должны непрерывно заниматься “обследовательской” деятельностью. Разнообразный характер пищи обезьян изощряет их аналитические способности. Всякий раз обезьяна должна обследовать все и вся вокруг себя. Наблюдения за обезьянами показали, что они могут осуществлять практический анализ при выборе плодов и строительного материала для своих гнезд. Высокий уровень развития такого рода поведения обезьян по сравнению с другими животными обусловлен и наличием у приматов передних конечностей типа руки. Благодаря наличию руки обезьяны имеют возможность вступать в очень сложные отношения с окружающими предметами. И все-таки индивидуальный опыт животного строится прежде всего на инстинктах и навыках (условных связях), а не на обнаружении проблемных ситуаций и разрешении их. Обычно обезьяна переносит усвоенный ею способ действия (навык) в новую ситуацию. Такое действие, конечно, оправдано биологически: если ситуация решается усвоенным способом действия, то неэффективно относиться к ней как к проблемной. Лишь в серии однотипных неудач на одну и ту же ситуацию животное может отреагировать наиболее высоким по уровню способом действия – интеллектуальным решением задачи, ставшей проблемной. Однако все же интеллектуальное поведение остается для животных скорее потенциальной возможностью, а не постоянно применяемым способом действия. Интеллектуальное поведение человека закладывается в биологических предпосылках возникновения сознания. Можно сказать, что морфология мозга человека – продукт общественных отношений людей. Воздействуя на природу, изменяя ее, человек изменяет и свою собственную природу. О принципиальном значении труда для развития потенциальных возможностей психики человека в свое время убедительно писал К. Маркс (Маркс К. Капитал//Маркс К. и Энгельс Ф. Избр. соч.: в 9 т. – М., 1987. – Т. 7. – С. 169.). Под влиянием деятельности с предметами природы и рукотворными предметами постепенно развивались и закреплялись новые функции руки: рука приобретала ловкость движений за счет того, что постепенно совершенствовалось ее строение. Менялось соотношение плеча и предплечья, увеличивалась подвижность во всех суставах, особенно кисти руки. Рука развивалась не только как орудие для удерживания предметов, но и как орган познания объективной действительности. Трудовая деятельность привела к тому, что активно движущаяся рука постепенно превращалась в специализированный орган активного осязания. Осязание – специфически человеческое свойство познания мира. Кисть руки есть “тонкий орган осязания, – писал И.М. Сеченов, – и сидит этот орган на руке, как на стержне, способном не только укорачиваться, удлиняться и перемещаться во всевозможных направлениях, но и чувствовать определенным образом каждое такое перемещение” (Сеченов И.М. Участие органов чувств в работах рук у зрячего и слепого//Избр. произведения: в 2 т. – М., 1952. Т. 1. Физиология и психология. – С. 523.). Рука является органом осязания не только потому, что чувствительность к прикосновению и давлению на ладонь и кончики пальцев гораздо больше, чем на других участках тела (например, на спине, плече, голени), но и потому, что, будучи органом, сформировавшимся в труде и приспособленным для воздействия на предметы, рука способна к активному осязанию. Поэтому она дает человеку ценные знания о существенных свойствах предметов материального мира. В процессе эволюции человека рука приобрела способность к разнообразнейшим функциям, совершенно несвойственным конечностям предка человека. Развитие руки побуждало развитие всего человеческого организма: изменялось строение тела, специализация руки как органа труда способствовала развитию прямохождения, органы чувств все более тонко корректировались тонкими действиями пальцев. Действия работающих рук постоянно контролировались зрением. В процессе познания мира, в ходе трудовой деятельности между органами зрения и осязания образуется множество связей, в результате которых изменяется эффект действия раздражителя – он более глубоко, более адекватно сознается человеком. Особенно большое влияние функционирование руки оказало на развитие мозга. У руки, как развивающегося специализированного органа, должно было формироваться и представительство в головном мозгу. Это послужило причиной не только увеличения массы мозга, но и усложнения его структуры. В труде развивались все новые потребности людей в пище, в крове, в вещах и предметах, удовлетворяющих духовные запросы, а также в общении друг с другом. Морфология мозга стала развиваться не только в направлении совершенствования отражения действительности, но и в направлении преобразования мира. Развивая язык как знаковую функцию речи, человечество развивало и строение мозга. Ребенок, появляясь на свет, наследует общечеловеческие морфологические и функциональные особенности строения тела, органов чувств и мозга. Именно эти особенности выступают как предпосылки развития психики. Помимо общечеловеческих наследуемых признаков ребенок наследует особенности ближайших кровных родственников. Показано, что удельный вес генетической информации в развитии особи очень велик (Дубинина Н.П. Общая генетика. – 2-е изд. – М., 1976. – С. 107-109.). У человека различия пола, т.е. рождение мальчика или девочки, цвет глаз и другие признаки неуклонно определяются генотипом. Степень эффекта факторов среды также обусловлена степенью генотипической предрасположенности к их восприятию. В появлении многих телесных и душевных заболеваний роль генотипа вполне очевидна. В XXI в. мы должны быть особенно разумными при решении произвести на свет ребенка. Сегодня медицина готова и может помочь определить возможную патологию, наследуемую от будущих родителей. Нормально наследуемый генотип здоровых родителей – потенциальная возможность к развитию в многообразии условий. Патологически наследуемый генотип может предопределить несостоятельность психики человека. Изучая проблему будущего человеческой природы, современный немецкий философ Ю. Хабермас рассматривает вопросы, связанные с внедрением практики клонирования, и поднимает морально-нравственные проблемы генной инженерии (Хабермас Ю. Будущее человеческой природы. – М., 2002.). Философ ратует за этическое самопонимание человеческого рода. В конце XX в. (1973) впервые удалось отделить друг от друга элементарные составные части генома и затем соединить их снова. После этой искусственной рекомбинации генов генные технологии особенно заметно продвинулись в области репродуктивной медицины. Эти достижения были внедрены в практику вместе с методами пренатальной диагностики и искусственного оплодотворения. Метод соединения яйцеклетки и сперматозоида “in vitro” (в пробирке) делает стволовые клетки человека объектом генетических исследований и экспериментов вне тела матери. “Репродукция с помощью медицины” уже создала практики, будоражущим образом вторгшиеся в отношения между поколениями и в общепринятую связь социального родительства и биологического происхождения. Имеется в виду “донорское материнство, анонимное предоставление спермы, использование чужой яйцеклетки, позволяющее женщине забеременеть и после менопаузы, или извращенно отодвинутое во времени использование замороженной спермы” (Там же. – С. 27.). Соединение репродуктивной медицины и генных технологий привело к возникновению метода преимплантационной диагностики, а также породило идеи искусственного выращивания органов и изменяющего генетическую структуру вмешательства с терапевтическими целями. Ю. Хабермас пишет о том, что сегодня, по-видимому, уже многие сталкиваются с вопросами, моральный вес которых намного превосходит те, что обычно становятся предметом политических дискуссий. Преимплантационная диагностика позволяет подвергнуть эмбрионы на восьмиклеточной стадии развития предупреждающей генетической проверке. Этот метод помогает прежде всего родителям исключить возможность риска передачи плоду наследственных заболеваний. В случае диагностирования опасности развития заболевания исследуемый “в пробирке” эмбрион не возвращают обратно в тело матери. Исследование тотипотентных стволовых клеток (Стволовые клетки, из которых формируются клетки всех тканей организма.) также ориентировано на медицинскую перспективу заботы о здоровье. Наука, индустрия лекарств и политика территориальной безопасности “колдуют” над перспективами скорейшего преодоления узких мест трансплантационной хирургии путем выращивания из эмбриональных стволовых клеток специфических для тех или иных органов тканей и в ближайшем будущем исцеления тяжелых моногенетически обусловленных заболеваний посредством коррекционного вмешательства в человеческий геном. Ссылаясь на практику длительного сохранения искусственно оплодотворенных яйцеклеток, разрешенное использование препаратов, снижающих способность оплодотворенной яйцеклетки укореняться в матке (спиралей, препятствующих не только зачатию, но и мешающих прикреплению плода к стенкам матки), и существующие правила прерывания беременности, ученые объясняют, что “рубикон в этом вопросе был перейден с внедрением искусственного оплодотворения, и поэтому было бы нереалистично полагать, что наше общество, находясь в атмосфере уже принятых по вопросу о правах эмбриона на жизнь решений, может вернуться назад к некоему статусу pro ante (До (лат.).)” (Хабермас Ю. Будущее человеческой природы. – С. 29.). С достижением прогресса в сфере биотехнологий и успехов в области генной терапии разрешение на практическое применение можно распространить и на генетическое вмешательство в клетки тела пациента (или даже клетки зародыша) с целью предотвращения данных (или подобных им) наследственных заболеваний. С этим вторым шагом, который в условиях принятого прежде решения представляется не только вероятным, но и следующим из первого, возникает необходимость отграничить эту “негативную” евгенику (она воспринимается как правомерная) от евгеники “позитивной” (рассматривается прежде всего как неправомерная). Речь идет об ослаблении социально-моральных пут. Ю. Хабермас полагает, что за фантазиями людей в “борьбе между культивированными ничтожными и культивированными великими представителями человеческого рода” усматривается основной конфликт будущего. “Это проливает свет на едва заметную нормативную взаимосвязь между морально заповеданной и гарантированной правом неприкосновенностью личности и неподчиненностью другим лицам естественно растущего модуса ее телесного воплощения” (Там же. – С. 32.). В XXI в. появляются новые проблемы, произрастающие из конгломерата биологических, социальных, гуманитарных и политологических наук. Взаимная заинтересованность друг в друге и взаимные противостояния разных точек зрения взывают к решению проблем генетики с точки зрения традиционного и нового подхода к моральным проблемам. Следует принять обязательную воссоединенность биологических и социальных факторов. Проблема морфологии, генетики и судьбы человека остается открытой.
Date: 2016-05-16; view: 1986; Нарушение авторских прав |