О каких же битвах может поведать нам праобраз стрелка-громовержца?

Созвездие изображает Стрельца кентавром: всадником на коне, слившимся со своей лошадью в одно тело в едином порыве стремления. Человек оседлал лошадь в IV тысячелетии до н.э., и это способствовало тому, чтобы пассивная стадия развития сменилась экспансией завоеваний. Приручение лошади — и её подковы, ставшие сегодня юпитерианским символом удачи — подводят нас к эпохе выплавки бронзы и более позднему архетипу Солнца, связанному с образованием обширных империй. Но экспансия завоеваний проявилась уже в каменном веке.Сам образ царя в мифологии предполагает не только движение по вертикали (которое символизирует развитие общества и религии), но и горизонтальную экспансию во все четыре стороны света.

Экспансия — неотъемлемое качество Юпитера, которое подтверждают даже физические характеристики этой самой большой планеты Солнечной системы: на ней есть очаг термоядерной реакции, которая могла бы превратить её в звезду. Очевидно, этому мешает другое свойство Юпитера — умеренность (недаром в Стрельце экзальтируется планета Весов, символизирующая меру). Юпитер сдерживает процесс внутренней трансформации, и она не приводит к разрушающему взрыву. Недаром в мифологии эту планету символизирует бог, который умеет совладать с силами Хаоса, создает устойчивый мир и остается его единовластным правителем.

Это качество экспансии отражается и в общественном сознании, которое символизирует Юпитер. Коллективный разум стремится подчинить мир своим целям: определенной традиции, и главенствовать над сознанием как царь над подчиненными ему богами. Наш современный коллективный разум — это прежде всего разум индоевропейцев. История индоевропейцев являет интересный этнографический пример экспансии Юпитера.

После мадленской стадии расселения людей по Земле в мезолите вновь вернулась эпоха переселения народов, которые двинулись с юга на север. Катализатором её стали индоевропейские племена, которых сподвигло на миграции последнее таяние ледников на севере Евразии в 12-10 тысячелетии до н.э. О причинах новых переселений, как и их точной датировке, мало что известно. Их можно объяснить лишь пассионарностью этих племен (по Л.Гумилёву) или их более "мужской" юпитерианской ориентацией на дальнейший прогресс, который даже в животном мире самым естественным образом приносит перемена ситуации.

Название индоевропейцев — арии изначально значило " чужие: пришельцы ". Оно восходит к ностратическому 'al'A — " перевалить через гору " (этот корень сохранился в названии осетин " аланы " или имени Алла). Будучи чужаками для оседлых народов, они захватывали новые обширные территории и шли дальше, не принимая в расчёт более консервативное местное раннеземледельческое население, если оно им встречалось на пути. И судя по истории праиндоевропейцев, они, видимо, были по сути в большей степени охотниками, чем земледельцами. Обучаясь охотиться не только на зверей, но и на людей, они восторжествовали над оседлыми племенами, занятыми исключительно созиданием на своём ограниченном и скудном клочке земли. Их экспансия привела почти к исчезновению раннеземледельческих этносов и глобальной смене образа мысли и действия.

Но поскольку перемены не приносят немедленных достижений, культура в целом от этого пострадала. Новые хозяева земли не восприняли яркое искусство своих предшественников-земледельцев. Глядя на то, как узорчатые растительные орнаменты верхнего палеолита сменяет более схематическое и грубое творчество пришельцев, археологи вправе подумать, что и в самом деле золотой век Сатурна ушёл без возврата.

В чём было преимущество индоевропейцев? Победила подвижность действия, соответствующая подвижности мышления, оторванного от конкретных форм земной реальности. С точки зрения современного понимания свободы мысли процесс отрыва от сатурнианских хтонических корней был необходим. Сам разум мы сегодня понимаем как способность к абстракции. Отличие сложных, как сама жизнь, несимметричных рисунков ранних земледельцев от упрощённых повторяющихся символов новой культуры проливает свет на процесс развития абстрактной мысли. Память человека не могла вобрать в себя всю жизнь, и тогда она создала схему реальности. Древний художник, мышление которого уже можно соотнести с развитым архетипом Юпитера, начал пользоваться штампами, чего бы не смогла понять логика его предшественников, которые стремились к точному, а не упрощёно-схематичному отражению жизни.

Предопределённость Сатурна не есть механическое повторение: она всегда конкретна. Человек находится внутри её. Более современная логика Юпитера делает главным принцип обобщения, согласно которому мы глядим на мир сверху вниз. Детали жизни предопределяются нашим мышлением "сверху", и это создаёт повторение — штамп, который некогда помог человеку овладеть реальностью, но сейчас зачастую заслоняет её от наших глаз. И сегодня всё последующее развитие мысли и истории мы видим в рамках архетипа царя богов, хотя линии развития подчинённых ему божеств — и соответственно человеческие качества и возможности — выходят за эти рамки. Неслучайно до сих пор раннеземледельческий и индоевропейский пласты сознания, чуждые друг другу, cталкиваются между собой (что находит отражение, скажем, в германском геноциде евреев или исторической непокорности индоевропейцам-русским неиндоевропейской Чечни, сохранившей остатки родового строя).

Достоинство юпитерианского абстрактного, религиозно-идеологического мышления — в создании традиции, которая позволяет сохранить культуру. Но ради динамики развития традиции должны сменять друг друга, в чем заключается общественный прогресс. Создав слишком устойчивую модель разумности, упрощённую по сравнению с природно-родовой организацией жизни общественную структуру и идеологию, архетип Юпитера отрезал часть жизни от восприятия людей, как прежде это сделал архетип Сатурна. И это может нам напомнить то, как в мифах Кронос оскопил Урана, а Зевс — Кроноса.

И когда неполнота мироустройства Царя богов стала явной для мифологического сознания, этот архетип отпочковал от себя своё дополнение. Сделав акцент на динамическом аспекте образа Громовержца — его борьбе, которую живописует гроза, мифы породили образ Врага царя богов, разрушающего его устойчивый мир ради трансформации. Этот архетип вечного жизненного противоборства отражает в астрологии знак Скорпиона.

АРХЕТИП СКОРПИОНА
(Плутон, потенциал к трансформации)
Праобраз бога смерти и подземного мира

Развитие осуществляется за счет скопленного потенциала. И, рассматривая вопрос накопления возможностей для дальнейшей эволюции, мы вновь спускаемся с небес на землю, обращаясь к глубинам материи. Известно, что устройство, подобное социальному, есть в сообществе строителей-пчел или муравьев, а более или менее жесткое распределение ролей в коллективе присуще всем животным. Оно дано им раз и навсегда. Человек же меняет свою реальность: жизнь, от природы присущую его роду. Он разрушает отлаженные социальные механизмы Юпитера, неполадки в которых сразу привели бы к вымиранию рода пчел или муравьев. Но человеческий род на этом не кончается: поскольку имеет резервные силы, чтобы выстроить себе новый мир и новый взгляд на вещи. Сегодня мы называем эти силы духовными. За счет них человек, в отличие от всех прочих коллективных животных, способен выжить в одиночестве или долгое время обходится без еды и питья.

Эти скрытые ресурсы дают толчок той вечной трансформации, что уготована людям с древности и, очевидно, до конца дней. В астрологии и мифах её живописует символ Скорпиона, который в минуту опасности парализует себя своим ядом, чтобы на удивление другим созданиям земли воскреснуть вновь: и какое животное лучше бы отразило внутреннюю склонность людей к разрушению своей внешней жизни? Но что же было основой тех способностей человеческого рода, которые некогда не позволили ему остановиться на достигнутом, ломая устойчивость юпитерианского мироздания и создавая резерв для движения вперед?

Первая такая способность — это всеядность: и в частности мясоедение, которое позволило людям жить и там, где в холодное время растительности нет. Охота обеспечила переход человека к мясной пище, и это ускорило эволюцию. Связанная с мясоедением интенсификация обмена веществ привела к усилению процессов работы организма. 300 тыс.лет назад изобретение деревянного копья упростило охоту, в тот же период люди от слов перешли к фразам, и 250 тыс.лет назад, в обществе говорящих охотников, начался этап форсированной эволюции, который можно связать с накоплением внутреннего потенциала возможностей человечества, позволившим ему возвыситься над обстоятельствами. И до сих пор интенсивно живущим северным странам ближе понятие социального прогресса, чем спящему югу, питающемуся изобильными дарами земли.

Переход к мясной пище как важный шаг в развитии человечества фиксирует и мифология. Известно, что до того, как стать умелыми охотниками, люди ели падаль,— и в качестве тотемов-первопредков, научивших человека есть мясо, мог выступать Ворон (у американских индейцев) или шакал (преобразившийся в египетского бога царства мертвых Анубиса). Однако, научившись охотиться, человек продолжал питаться и растениями. Если добычи не было, то предлюди, в отличие от хищных животных, могли подолгу обходиться без мяса. Они были существами всеядными в полном смысле слова, что помогало им выжить в любых условиях.

Набор запаса возможностей человеческого организма этим не ограничился. Эволюционный переход к прямохождению имел и свои печальные последствия: он повысил смертность при родах (астрологически это соответствует плохой позиции в Козероге Луны, отвечающей за деторождение: её изгнанию). Женский организм долго не мог приспособиться к этому процессу, так что, согласно археологическим данным, во всех племенах пралюдей женщин было в среднем в три раза меньше, чем мужчин, хотя последние погибали на охоте. Нехватка женщин приводила к соперничеству между мужчинами, разрушая общину. И здесь биология человеческого организма встала на службу обществу. Самки предлюдей, как и у большинства животных, могли иметь детей не весь год, а лишь в его определенные периоды. Но у женщин пралюдей исчез период эструса — они стали доступны мужчинам круглый год. Это во многом способствовало решению проблемы и подняло коэффициент рождаемости на должный уровень.

В астрологии со знаком Скорпиона соотносится выделительная система, работа которой отражает интенсивность обмена веществ, и половые органы. Скорпион считается внутренне активным и сексуальным знаком, и в свете вышеизложенного такая аналогия нас не удивит. Хотя сегодня, ради ключевой идеи этого знака — накопления внутреннего потенциала, помогающего преодолеть зависимость от природы,— люди склонны, напротив, соблюдать пост или вегетерианскую диету, воздерживаться от секса или рождения детей. Что же происходит при этом? Очевидно, они стремятся затратить избыточные ресурсы, скопленные человечеством за миллионы лет, на приобретение новых возможностей человеческого организма, скрытых в недрах телесной материи. Именно в этом смысл духовности Скорпиона, и ни в чем ином. Недаром правит этим знаком планета недр Плутон, символ невидимых резервов человека и богатств материи земли.

Плутон — эпитет греческого бога Аида (" не-видимого "), чьё имя помогает нам понять механизм действия мирового принципа, символизируемого этой планетой. Плутон — планета невидимой реальности: того, что не имеет материальной весомости и тем не менее существует для нас. Такова, например, реальность денег: маленьких бумажек, за которыми невидимо стоит колоссальный человеческий труд. Такова реальность наших тайных мыслей и сокровенных желаний: инстинктов души, которые мобилизуют её к действию. Человек всегда желает то, чего у него нет.

Так чего же у нас нет? Неиссякаемой силы, неоспоримой власти, несметного богатства, нескончаемой жизни, неугасающего огня страсти. Всё это символизирует планета Плутон. Она всегда остается лишь символом этого, не давая его: отсутствием и противовесом жизни, которое рождает энергию жить. Плутон опровергает закон сохранения энергии, оплот устойчивого мира Сатурна: из ничего ничего не рождается (принцип "дашь на дашь", который некогда привел к возникновению жертвоприношений). Если Сатурн — это материя (видимая хотя бы в телескоп или под микроскопом), то Плутон — это невидимая энергия, лежащая в её основе. В этом смысле Плутон — это философское понятие "ничто", дающее возможность существования, и психологическая идея скрытых мотиваций.

А в мифах невидимая реальность — это потусторонний мир, где хранится богатство, на земле обратившееся в тлен, и продолжают жить те, кого мы любили. Образы подземных миров есть во всех мифологиях (это германское царство смерти Хель, финская страна Похьела, китайское загробное ведомство Ди-юй, индейский труднодоступный мир Миктлан и другие). Столь популярное представление о том, чего никто никогда не видел, изначально сформировали повсеместные ритуалы похорон, целью которых было препроводить умерших из мира живых куда подальше: впоследствии в иную, их особую страну. Поэтому в мифах подземным миром стали править боги смерти. И у многих народов существовали даже специальные божества, символизирующие эти погребальные обряды (римская Либитина, славянская Навь),— обряды, возникшие ещё до того, как появился человек современного физического типа.

Общинная жизнь предполагала заботу как о живых, так и о мертвых. Сначала умершего не хоронили: к нему продолжали относиться как к равноправному члену племени и клали рядом с ним причитающуюся ему еду. У древнейших людей страха перед мертвыми не было, как и у животных. Но потом забота общества о своих членах приняла иной характер. Когда люди осознали, что трупы могут распространять болезни, это привело к возникновению погребений, отделивших от земного мира живых подземный мир мертвых (недаром в мифах боги смерти — шумерский Нергал или балтийская Гильтине — нередко заведуют и болезнями). Похоронам стали сопутствовать религиозные ритуалы: которые, как показывают современные обряды первобытных племен, нередко настоятельно убеждали покойников не возвращаться к живым. Обычай кормить мертвых сохранился до наших дней: но тоже принял по-стрельцовски абстрактный характер ритуала. Умерших приглашают на пиршество несколько раз в год, чтобы в остальное время они не беспокоили живых и здоровых.

Люди стали бояться разрушительной силы мертвецов, именно потому их стремились закопать поглубже в землю или завалить камнями. Современный обычай класть на могилу тяжелый камень-монолит восходит к этому древнему страху. Хотя впоследствии, наполняясь содержанием сатурнианского архетипа, камень, как нечто незыблемое, стал символизировать неумирающую память о человеке. Камень запирал вход в царство теней Орка в мифологии римлян, и когда в торжественные дни его отодвигали в сторону, духи умерших выходили на землю и пользовались приношениями близких. Интересно, что остатки первобытных пиршеств в честь умерших сгруппировались вокруг 2-5 ноября — в зодиакальный период знака Скорпиона, связанный с умиранием природы: это дни поминовения умерших по всему христианскому миру. Эти ритуалы, как и другие обряды древних, демонстрируют нам пример синхронизма жизни людей с природным процессом.

Образы многих богов подземного мира — египетского Осириса, индийского Ямы — согласно своей мифологической истории ведут начало от почитания умерших людей. И в этом смысле архетип Плутона продолжает тему архетипа Сатурна, где возникает память о смерти. Однако здесь смерть предстает не неминуемой судьбой, но активным испытанием для людей, вступающих с ней в борьбу. Форсированная эволюция человеческого рода — результат этой борьбы. И в перемене отношения к смерти главную роль играет охота: во время которой человек сам выступает в роли бога-разрушителя, несущего смерть живым созданиям природы. Самый яркий пример этого — истребление мамонтов, самых удобных объектов охоты, каждый из которых являл собой большой запас мяса. Последние мамонты были съедены людьми на американском континенте к VII-му тысячелетию до н.э.

Человекообразные были травоядными, охота сделала из людей хищников. Это изменило их инстинкты. На определенном витке развития истории — ближе к появлению человека современного типа — люди оказались способны убивать даже себе подобных. Захоронения со следами людоедства свидетельствуют о столкновениях более развитых типов людей с более примитивными, где племена наших предков, обладая лучшим оружием (копьями с костяными наконечниками) одерживали победу над своими непосредственными предшественниками. Стихийно возникавшие сражения между людьми позволили использовать в пищу человеческое мясо: поскольку охота ещё оставалась трудным делом, в тот период это было отчасти оправдано.

Новый плутонический инстинкт разрушения во многом превзошел древнюю сатурнианскую тягу к самосохранению. И эти два качества в мире людей вступили между собой в сильнейший конфликт, поскольку первое обладало преимуществом динамизма, а второе — мощью инерции. Ведь память о себе и сопутствующая ей цель сохранения рода у человечества существует гораздо дольше, чем умение убивать ради пищи (и тем более в силу охотничьего азарта и стремления к лидерству). Астрологически столкновение архетипов Плутона и Сатурна сегодня проявляется в катастрофах, которые в нашей жизни обычно сопутствуют совместному влиянию этих планет.

Конфликт новых инстинктов и памяти о прошлом — причина естественного страха людей перед тем, что они делают. Ощущение вины, как осознание своей активной роли и ответственности за содеянное, заставляло древних почитать убитого зверя, а через сотни тысяч лет трансформировалось в понятие греха. Для нас сегодня эмоционально близки понятия смерти и раскаяния: и то, и другое позволяет ощутить мобилизацию внутреннего потенциала, которую символизирует Плутон. Уже 150 тыс.лет назад люди просили прощения у природы, хороня шкуру и кости медведя ради его будущего возрождения. С позиции утилитарного материализма это было бесполезно, но с точки зрения тесного энергетического контакта, который символизирует Плутон, кто знает? очень может быть, что эта связь людей и зверей реально помогала жить и тем, и другим. Ведь медведь всё-таки выжил, в отличие от мамонта! Рудиментом почитания медведя остался образ русского бога Велеса (" волосатого "), который, по гипотезе мифолога Б.Рыбакова, символизировал поначалу тушу мертвого зверя.

Почитание зверей предшествовало захоронениям человеческих мертвецов, найденным могилам которых — лишь 60 тыс.лет. Вряд ли потому, что люди уважали своих собратьев меньше, чем медведей. Отношение людей к смерти своих сородичей было менее сознательным, поскольку они в ней не участвовали. То, что убийство человека долгое время было очень сложным делом, подтверждают обязательные серьёзные очистительные обряды (пост, изоляция) в примитивных обществах после убийства врага (даже члена иного племени, которого по всем понятиям убить было необходимо). Также характерно, что в древнейшем мире каннибализм был гораздо менее распространен, чем в более позднем — древнем, где о нем во множестве повествуют даже самые изящные греческие мифы: и среди захоронений архантропов найден всего один пример поедания себе подобных. Когда же люди научились убивать своих собратьев, это несомненно дало толчок к развитию искусства провожать их в мир иной. Связь этих двух действий отражает библейская легенда о Каине, который сначала не знает, как похоронить убитого им брата, но потом учится этому у ворона.

Убийство родственников на охоте или благодаря вражде давало особое отношение к смерти — не как просто к природному факту свыше, но как к некоему событию. Умерший своей смертью просто переходил в лоно матери-природы, но убитый мог вернуться и отомстить. На этом этапе развития людей смерть впервые стала чем-то, что вторгалось в жизнь независимо от естественного хода вещей. Поэтому к мертвым надо было относиться с пиететом и должной дистанцией. Это провоцировало развитие культа мертвых. К умершим возникло особое отношение, страх перед ними, как чем-то неведомым. И это окончательно сформировало идею невидимой реальности: если человек не живет здесь явно, открыто, значит, он скрыто присутствует в другом месте. А потом и образ подземного мира, которым правит бог смерти. С одной стороны он не выпускает из своих тесных владений опасных мертвецов — с другой, наследуя их коварные черты, стремится завладеть живыми.

Каковы же основные черты бога подземного мира? Как владыка царства смерти, он исполняет роль разрушителя. Он проверяет на прочность налаженное громовержцем мироустройство, неся войны и болезни живому. Чтобы жизнь шла вперед, архетип, ответственный за динамику жизни, обращает во прах все, что не может выдержать испытания и потому должно быть разрушено. Отбирая у жизни всё, что у неё можно отобрать, планета Плутон оставляет лишь то, что не подвержено разрушению, и так накапливает возможности для будущей регенерации.

Поэтому вторая характерная черта невидимой реальности — это хранящиеся в ней несметные богатства. Имя самого известного владыки подземного мира — греческого Плутона — означает " богатый " (тот же индоевропейский корень в русском слове " полный "). Легко понять, почему властитель подземного мира, противостоящий царю богов, несметно богат: ведь ему принадлежит всё, что исчезло с лица земли. Небесные дары Юпитера и плоды земного труда Сатурна обращаются в тлен, и только смерть день ото дня становится всё богаче.

Функцией подземного мира является удержание и сохранение в недрах, скрытых от взора людей и даже небесных богов, земного потенциала. Архетип Плутона — это запас минералов, плодородие почвы, дающей силу растениям, и сама энергия, обеспечивающая жизнь всех живых существ. Это та скопленная внутренняя сила, которая даёт возможность человеку приподняться над миром и стать самостоятельным.

Планета Плутон связана с познанием глубочайших истин этого мира, и главная из них в том, что наша реальность построена на разнесенности полярных сил, а истина рождается в их борьбе. Поэтому царь мира вынужден поделиться своим всемогуществом с богом невидимой реальности. На примере римского Юпитера (Диовиса), выделяющего из себя ипостась антибога (Ве-диовиса: "анти-Юпитера"), мы видим, что сначала царь богов покровительствовал и земному, и подземному мирам: и живым, и умершим. Древние ориентировали могилы по сторонам света, и это показывает, что подземный мир, выделяясь в особую сферу реальности, мыслился отражением этого, хоть и негативным. Но потом властитель несметных сокровищ получает независимость от громовержца подобно тому, как и в современном мире с государственной властью соперничает право сильного, а с общественными нормами — власть денег. В социальном смысле мифологема Плутона отражает формирование внутренних рычагов власти и фондов возникающего на предшествующей стадии государства, которые стали его опорой (золотой запас, позднее банки).

Третья характерная черта подземного бога в том, что он часто имеет отношение к стадам, как самому яркому образу богатства, множащегося на глазах у человека. Это напоминает о том, как в IX-VII тысячелетии до н.э. скотоводство сменило охоту и стало источником питания цивилизованных людей: как прежде земледелие сменило собирательство. Скотоводство закрепило мясоедение и потому стало кульминацией развития архетипа Плутона. Оно придало мифологическому образу бога невидимой реальности черты пастуха стад.

В святилищах раннеземледельческих поселений во множестве находят бычьи или бараньи головы и рога, служившие объектом поклонения. Так в ближневосточном поселении Чатал-Хююке (VII тысячелетие до н.э.) раскопаны изображения быка, связанные с загробным культом: уже с тех пор предводитель стада покровительствовал потустороннему миру.

Образ животного стада хорошо отражает Скорпиона как знак инстинктов, жизненных страстей и страданий природной души человека. Недаром латинское слово anima ("душа") родственно слову animalis ("животное"). Типичный образ подземного мира — это образ пастбища, где пасутся души умерших: таковы греческие Елисейские (первоначально "Велисейские") поля. Их название связано с индоевропейским корнем wel, который обозначал противника громовержца. Оно родственно именам русского бога скота и богатства Велеса и балтийского Велняса, сражавшегося с богом грозы Перкунасом (и литовскому слову vele — "душа"). Порой пастух подземных стад и сам имеет признаки скота (например, Велняс — рога и копыта!). И как здесь не узнать христианского чёрта, кровно заинтересованного в том, чтобы наши души после смерти попали именно в его владения?

С противостоянием архетипов Юпитера и Плутона связан главный индоевропейский миф: он рисует сражение Царя богов и его подземного противника за стада. Змей глубин (индийский Вритра, индоевропейский Будх) похищает у Громовержца стада туч и держит их взаперти, не давая влаге небесных коров пролиться на землю. В живописной битве грозы Громовержец поражает Змея, и долгожданный дождь, несущий иссохшей земле плодородие, предстает как молоко возвращенных им туч-коров. В похищении Змеем стад отражается динамика природного круговорота. Богатство природы, которое символизирует бог невидимой реальности, пассивно. Громовержец, пробуждающий скрытое плодородие земли и стихийные страсти подземного бога, призван проявить новые ростки жизни из накопленного потенциала энергии. И подобно тому, как природный процесс циклически повторяется, борьба царя богов и его противника длится вечно.

Громовержец и Змей воплощают собой диалектику жизненного процесса в целом и противоположные силы как таковые: обычно такими силами мы мыслим добро и зло. И если миф о грозе кажется забытым и недостаточно современным, то ближе к нашему времени мистерию той же самой битвы отражает борьба Бога и Дьявола за наши души. И образ Георгия Победоносца, пронзающего Змея, тоже восходит к тем далёким временам. У борьбы Царя богов с похитителем стад был и исторический аналог, о котором мы уже говорили: реальные битвы народов между собой. Мифы говорят о том, что обычно столкновения происходили между оседлыми земледельцами и кочевниками-скотоводами. Скотоводство, возникшее позже раннего земледелия, служило основой кочевого образа жизни. И эти два способа хозяйствования долго соперничали между собой, что отражает упомянутый миф об Авеле и Каине, где скотовод Авель погибает от руки земледельца Каина. Борьбу земледельцев со скотоводами фиксируют ещё русские былины, где со змеем, олицетворяющим нашествие монголов, сражается богатырь-пахарь, защитник своей земли: прообраз Георгия Победоносца.

Змей — неслучайный символ подземного противника громовержца. В русском языке слово " змея " этимологически родственно слову " земля ", и змеи, меняющие свою кожу, в мифах являются символом смерти и возрождения, подобно скорпиону. Также образ змеи издревле близок образу воды — текущей извивающейся реки или струи дождя: археологи с неолита находят изображение змеи с сопутствующими знаками дождя. И это соответствует тому, что Скорпион — знак стихии воды. Ещё раньше появляются образы рогатых полузверей-полулюдей, напоминающих мифического пастуха стад. Есть гипотеза, что изначально они могли символизировать приносимых в жертву воде оленей. В первобытном творчестве змеи тоже могут иметь рога, и рогатых драконов мы во множестве находим в китайской мифологии.

* * *

Для современного христианского миросозерцания образы Змея, Дьявола с рогами и подземного мира как такового имеют устойчивые негативные ассоциации. И это несомненно выражает отношение нашего мирного оседлого юпитерианского образа жизни к разрушительному вмешательству архетипа Плутона. Бог смерти — враг жизни: он стремится разрушить устоявшийся мир безо всякой на то причины, ради трансформации как таковой: отчего сегодня мы воспринимаем этот архетип как образ всякого зла. Мы привыкли негативно относиться к противнику царя богов ещё и потому, что, символизируя невидимые стороны жизни, он обозначает всё неуничтожимое наследие до сих пор живущих в нас охотников каменного века — наши подсознательные инстинкты, из которых самым страшным оказывается сам инстинкт развития, потому что он граничит с тягой к разрушению и смерти.

В оправдание подземного мира можно сказать, что на самом деле бог царства мёртвых обслуживает насущные нужды жизни — которыми пренебрегает царь богов, созидая по сути лишь план действительности, но не обеспечивая его материальное существование. Инстинкты — это то, к чему естественно стремиться человеку, и их исчезновение обозначало бы его смерть. Именно поэтому Велес, в отличие от Перуна, как и планета Плутон, в отличие от Юпитера, покровительствует народной массе: которая природной инерцией всегда противостоит своим слишком зарвавшимся отцам-правителям, идеи которых идут вразрез с истиной матери-земли, хранящей своих детей.

В диалектике противоположных сил мировоззрение архетипа Юпитера воспринимается традиционным и консервативным, устаревшим и потому уже оторванным от реальности, слишком правильным, слишком обыденным и потому наскучившим взглядом на мир. По отношению к нему разрушительный и несправедливый нигилизм Плутона — первый, хотя ещё неконструктивный шаг к созданию чего-то воистину отличного от того, что было раньше. Он делит наше застывшее благополучие на этот мир добра и потустороннее зло, мышление — на ясный разум и тени бессознательного, и так формирует те резервы, откуда доброта и разумность могут черпать новые силы. Самостоятельная мысль рождается из стихии спора, разумное человеческое действие — из непреодолимого эмоционального недовольства естественным и привычным порядком вещей. Борьба полярностей — основа человеческой способности мыслить и созидать, что подтверждает экзальтация в Скорпионе планеты духа и безграничной свободы Урана.

У этой борьбы, имеющей глубочайшие природные корни и описываемой главной мистерией индоевропейской мифологии, нет конца. И человек более других созданий причастен к стихии разрушения, трансформирующей мир. Но именно поэтому он и становится его созидателем, сам творя гармонию и культуру, которая держит в рамках природную стихию трансформаций. Культурное творчество людей, восстанавливающее гармонию между враждебными полярностями мира, описывает следующий архетип Весов.

АРХЕТИП ВЕСОВ

(Вулкан/Хирон, планета гармонии отношений)
Праобраз законодателя и творца культуры

Как возникла человеческая культура? В праобществе людей передача навыков не отдавалась более на прихоть генетической памяти; оно отвело для них специальную нишу традиции, которой следовали все члены коллектива. Общественная, а не природная передача памяти, которую воплотил собой архетип Юпитера, стала основой культуры.

Пра-общество ограничивало биологический индивидуализм и преобразовывало природные инстинкты в социальные потребности. К архетипу Весов можно отнести начало общественной регламентации: первые законы, которые существовали в форме табу. Табу выполняло роль коллективной воли, это была первая мораль ради самозащиты общества. Табу призваны были сохранить племя в целом. Первый из них — запрет на лишение кого-либо из соплеменников куска мяса. Если биологический инстинкт требовал схватить кусок самому и не дать другим, то табу запрещало кому бы то ни было из праобщины отстранять кого-то от мяса. При введении этого запрета стали выживать все члены общества: и те слабые, которые не охотились, но имели время на другие занятия и потому оказывались самыми творческими людьми. Именно они совершенствовали орудия и сам способ жизни. Понятно, что это ускоряло социальную эволюцию.

Запрет собственнических инстинктов на мясо лишил приоритета физическую силу и уравнял в правах слабейших членов общества с сильнейшими. То, насколько высокой и прогрессивной для человечества в целом была эта идея, доказывает тот факт, что когда проблема выживания была решена, человечество надолго забыло о ней и смогло сознательно вернуться к ней лишь в наши дни. Идея равенства в выживании, о которой напоминают уравновешенные чаши созвездия Весов, была осознана лишь в идеале коммунизма "каждому по потребностям". Но характерно, что как в самом начале биологической эволюции именно физически слабые обезьяны спустились с деревьев, чтобы развить в себе разум,— подобно этому наиболее творческими и умными людьми на протяжении всей эволюции человечества оказывались слабейшие члены общества. Позднее, в мифологии и сказках мы нередко встречаем хромого кузнеца или увечного мастера, превосходящего других своими волшебными способностями. Таков хромавший на обе ноги Гефест, в древней Греции покровительствовавший знаку Весов.

Табу на мясо не было лишь неким формальным установлением, но живым законом, который послужил развитию заботы и милосердия, необычно высокого в тяжелых условиях жизни первобытных людей. Археологи находят останки калек, с рождения или в результате травм неспособных самостоятельно заботиться о себе, но доживших до 40-60 лет, то есть до глубокой старости по тем временам. Члены их общин изо дня в день кормили калек и ухаживали за раненными, хотя те были неспособны внести какой-либо существенный клад в обеспечение коллектива. Этим останкам — 60 тыс.лет! Сплоченность неандертальцев может послужить примером для современного человека. Эти факты подтверждают, что эволюция человека миллион лет идет по социальному пути,— хотя до сих пор порой всплывают рецидивы того, что на научном языке называется биологическим индивидуализмом[28] (примитивно понимаемая мораль капиталистического общества "каждый сам за себя" — тому пример).

Второе повсеместное табу, о котором напоминают и мифы — запрет инцеста: сексуальных отношений среди родственников. Поскольку из-за смертности при родах женщин долгое время было меньше, чем мужчин, это естественно вызывало соперничество между сильным полом, следы которого (и представление об особой ценности женщин своего рода) можно найти и в наши дни, когда количество тех и других сравнялось. Сражение за женщин внутри общины могло бы привести к её распаду и полному уничтожению. И единственным способом избежать этого было исключить брак внутри племени, поэтому он и был запрещен. Факты свидетельствуют, что в до-родовую эпоху убийство прощалось, а нарушение агамного запрета — нет, так как оно грозило разрушением общества.

Агамия способствовала осознанию принадлежности к своему роду, развитию родового общества и возникновению народов. Это иллюстрирует экзальтацию Сатурна в Весах: становится актуальным различение "своих", среди которых нельзя брать жену и мужа, и "чужих", среди которых это можно. И установление первых законов сохранили в памяти людей мифологические образы предков — культурных героев. Таков китайский Фу-си, учредивший ритуалы брака; или индейский Кецалькоатль, создавший райскую жизнь в построенном им городе Толлане. Но он нарушил свои запреты, вступив в брак со своей сестрой — и это привело к тому, что его город был разрушен.

В развитой мифологии Закон может даже выступать как бог. Это образы индийского творца Брахмы, по происхождению связанного с ритуалом жертвоприношений; или иранского строителя Вселенной Митры, изначально олицетворявшего мирный договор между враждебными сторонами. Его индийский родственник выступает покровителем браков вместе с судьбой- Бхагой, имя которого неслучайно созвучно русскому слову "бог". Образ законодателя Митры, имя которого звучит в нашем слове " мир ", напоминает о важнейшем табу более близких к нам времен — ненарушении территориальной границы между народами. Заключение соглашений и проведение границ фиксировало выход из непрерывных междоусобиц, история которых отразилась в мифе о борьбе громовержца со змеем. То, насколько священной была граница, иллюстрирует легенда об основателе Рима Ромуле, который убил своего брата-близнеца Рема только за то, что тот шутя перешагнул проведенную им на земле черту.

Исторически возникновение законов предопределяет эволюционный выбор человечества, который в астрологии символизируют чаши знака Весов. В этом архетипе установленные обществом законы осознаются законами высшими, космическими, что и делает связанных с ними мифологических персонажей богами. В людях знака Весов мы нередко видим те же черты примирителей и культурных законодателей, которые всегда имеют гармоничные отношения с людьми — хотя иногда слишком фанатично следуют принятым в обществе моделям поведения. В астрологии сегодня этот знак устойчиво ассоциируется с партнерством и браком.

Но наиболее раскрывает архетип Весов образ божественного Кузнеца: мастера-творца, владеющего самой непокорной из стихий — огнем. Укрощая природную стихию, Кузнец нередко связан с законом, и напротив, предания о легендарных культурных законодателях — китайском Фу-си или индийском сыне Брахмы Атхарване — указывают, что именно они научили людей добывать огонь. Образ кузнеца, являющийся кульминацией этого архетипа, говорит о том, что каменный век навсегда окончил своё существование, передав эстафету эпохе, когда человек уверенно взял в свои руки страшную стихию огня и достиг успеха в искусстве выплавки металлов.

В мифах эволюция человека неслучайно связывается с огнём. Впервые человек прикоснулся к огню, ощутив его своим хранителем и защитником, 700 тысячелетий назад — и легенда о Прометее утверждает, что тогда он и стал человеком. Огонь зажжённых молнией деревьев согревал людей в эпоху освоения северных просторов Водолея. Когда люди научились добывать огонь трением, он освобождал площади для первого землепашества Козерога. Он охранял человека от диких зверей и помогал охотнику-Стрельцу охотиться на них. В глубинных трансформациях жизни и смерти Скорпиона он посылал дух жертвы к небесам богов и жарил добытое мясо. Но до сих пор огонь делал только необходимое для человека, и люди не замечали его великого символического смысла, пока он не дал человеку возможность трансформировать неживую материю земли — плавить металл.

Искусство владения огнём поставило человека выше своей матери-Земли и сделало из него творца. Металлические орудия упростили земледелие и окончательно решили проблему выживания, дали возможность человеку оторваться от природы и стать демиургом своего мира, основанного не только на стихийных законах силы и богатства, но и на принципах разума. Сохранённые резервы сил бога недр Плутона, не востребованные царём богов и его детищем — патриархальным общественным устройством и идеологией каменного века, дали возможность человечеству сделать главный эволюционный шаг в своей истории — создать земледельческую цивилизацию, законы которой описывает архетип Весов. И слово " цивилизация " неслучайно восходит к индоевропейскому корню kei — " ковать ".

Изготовление сельскохозяйственных орудий и лёгких стрел, издали поражавших тех, кто посягал на чужое богатство или пытался с недобрыми намерениями проникнуть за стены мирных городов, склонили чашу Весов в сторону земледелия. Предпочтение земледелия стало эволюционным выбором человечества, связав развитие мышления и культуры с оседлым и мирным образом жизни, от которого некогда отошли индоевропейские племена. Всё это побудило обожествить искусство коваля и наделить его особым смыслом — так возник культ кузнеца. Подобно тому, как в жизни огонь стал главным другом и помощником человека, в мифах Кузнец выступает основным помощником Громовержца, кующим его чертоги и божественное оружие, которое позволяет ему одолеть своего потустороннего противника. Так, греческий Гефест куёт стрелы Зевса, а семитский Кусар-и-Хусас — палицы громовержца Балу, помогающие ему прогнать бога смерти Муту.

Именем римского Вулкана, персонифицирующего подземный огонь, которым владеет божественный Кузнец, названа невидимая планета-управитель знака Весов, символизирующая в астрологии принцип законности и равновесия сил (её условно помещают в кроне Солнца или считают центром тяжести солнечной системы). Возможно, этим именем когда-нибудь назовут реальное небесное тело: вторую планету за Плутоном, цикл которой гипотетически составляет 1515 лет. К независимому выводу о существовании такого цикла пришли исследователи-египтологи Петри и Ж.Бредфорд[29], выявившие 1500-летний цикл культурного развития цивилизаций. Если эта планета будет открыта, она, по всей вероятности, станет главным астрологическим управителем знака Весов.

Наступление бронзового века датируют IV-III тысячелетием до н.э. — также, как и первые государства Шумера и Египта, где появляются своды законов и которые уже являются цивилизациями в самом высоком, современном смысле этого слова. Этому времени предшествовал меднокаменный век, в котором расцветала и вторая профессия, связанная с огнём — ремесло гончара, обжигавшего глиняные сосуды. Недаром кузнец в мифах может выступать и гончаром (таков египетский мастер Птах, чье имя значит " ваятель "). Обожженная керамика на Ближнем Востоке распространяется в VII-м, а медь в V-м тысячелетии до н.э., и эти достижения гончара и кузнеца становятся вехами развития цивилизации. В Америке изделия из бронзы и золота появились во II тысячелетии до н.э., и тогда же они получили распространение в Египте.

Древние никогда не изобретали символов, а только списывали их с действительности. Поэтому мифический кузнец нередко хром или обладает другим изъяном: ведь в трудные времена племенных междуусобиц лишь человек, неспособный сражаться и работать, как все, мог тратить время на созерцание того, как в огне плавится случайно попавшая туда руда, и пытаться слепить из неё что-то заведомо бесполезное, незапланированное предками и непредписанное обществом. Кузнец лишён воинской силы, но ущербность открыла ему недоступное другим и сделала почти богом: он стал ценнее царя, ибо царя легко заменить, а кто заменит мастера? Кузнец мыслится сильнее жреца, пассивно передающего волю небес (так, согласно поверью бурят, кузнец может заколдовать шамана, а тот его — нет). И кузнечное искусство воспринимается магическим, священным: в мифах кузнец куёт не только орудия, но и все предметы мира вообще.

В этом его роль ещё раз смыкается с ролью Демиурга, которым мыслился бог Неба. Так, финский кузнец Ильмаринен куёт Солнце и Луну, а финикийский Хусор раскалывает мировое яйцо. Но Кузнец творит не мыслью, а руками, он создаёт готовый результат — и это сопоставляет его с богами Земли, что отражает экзальтация в Весах Сатурна. Он уже не только отделяет Небо от Земли, но и созидает всё свойственное цивилизации — подобно египетскому кузнецу- Птаху, чья роль наиболее возрастает в III-м тысячелетии до н.э., когда он начинает считаться отцом и Солнца-Ра, и бога умерших Осириса.

Кузнецы миролюбивы благодаря своей природной ущербности, и будучи одновременно связаны с творческим импульсом небес и энергией подземного мира, они примиряют два полюса мироздания, выступая посредниками между разумом и стихией. Кузнец успокаивает борьбу противоположных сил, каждый миг воссоздавая Вселенную заново своими руками, как индийский Тваштар, чьё имя значит " творец ". Разрушительные подземные силы самой непокорной и опасной для человека стихии начинают служить созиданию, и это становится залогом того, что человечество готово преодолеть и свои внутренние страсти, вступив на путь цивилизованного существования. Потому Кузнецы также покровительствуют браку, который обуздывает огонь эмоций и заставляет их служить обществу. Если знак Скорпиона символизирует инстинкты, то знак Весов — возобладание над ними, которое и дает возможность подчинить наши чувства творческому процессу. В теле органы Весов — почки и гормональная система, которая заведует общей гармонией организма и направляет резервные силы туда, где их недостает.

Покровительствуя ремеслам и искусствам, Кузнец куёт искусственный порядок культуры, отделяя ее от волчьих законов природного бытия. И подобно тому, как бог Неба надежно защитил сотворенный им Космос от вторжения Хаоса, строитель культурного мира создаёт границы цивилизации, в рамках которой человеку ничто более не угрожает. Характерно, что в IV-III тысячелетиях, когда люди овладевали выплавкой металла, ещё очень сильны были общинные настроения, типичные для всей предыдущей истории человечества. Так в Месопотамии регулярно объявлялась "справедливость" или "возвращение к матери", когда аннулировались все долги и отчуждения людей и земли: земля для древних мыслилась принадлежностью всей общины, несмотря на развитую уже торговлю. И неслучайно имя законодателя Митры, выражающее идею согласия, родственно также слову " ком-мунизм ": утопия коммунизма предполагает совместное строительство разумного мира, преодолевшего власть инстинктов и отделенного от хаоса стихий.

Если с богом Неба мы связываем развитие предвидения и интуиции мысли, то отрыв от практических нужд, ставший возможным благодаря искусству Кузнеца, развивает теоретическое и абстрактное мышление. Как и Водолей, Весы в астрологии — интеллектуальный знак стихии воздуха (раздувающей горнило творческого огня). Однако, удаляясь от реальности, абстрактное мышление Весов порождает утопии. С образом божественного Кузнеца в мифах нередко переплетается мечта о полёте на крыльях и летающих повозках, об отсрочке смерти и бессмертии. И здесь мифы подчеркивают искусственность рукотворного мира Кузнеца, которому не хватает изначальной энергии природных стихий. Так, Солнце и Луна, скованные Ильмариненом из золота, не светят, и природный творец Вяйнемёйнен достает из подземного мира настоящие светила.

Поэтому стихийный и культурный демиурги в мифах нередко составляют неразлучную пару. В индийской мифологии законодателя Митру сопровождает Варуна, повелитель космических вод. Образ двух сопутствующих друг другу путей творчества мы часто находим и в жизни. Так сегодня пример обустроенного мира Митры, живущего в узких рамках своих законов, являет западный мир. А стихийное творчество Варуны живописует жизнь нашей водолейской страны, образующая необходимый противовес западной мысли и идеологии — и способная реально воплотить в жизнь её утопии.

Весы — знак покорения природы человеком, и его утопии в мифах отражаются также в образах фантастических животных, обладающих разумом человека. Так мифы предвосхитили будущее превращение зверей из опасных врагов человека (таких, как ужасные псы Кербер и Орк, сторожащие подземелье Аида) в его союзников. В человеческой мечте животные содействуют людям так, как кузнец помогает громовержцу. Самый яркий образ такого божества — прирученный конь: кентавр Хирон (" искуснейший "), учитель Асклепия, Орфея и Геркулеса, по одной из легенд отдавший последнему свое бессмертие. В честь божественного коня назван планетоид, символизирующий в астрологии миролюбие и культурные навыки архетипа Весов. Он обходит Зодиак за 50 лет, и это цикл развития культуры, который мы почти не замечаем: настолько все перемены в цивилизованном созидании мягки и постепенны. Когда человек обретает независимость от природы, вся его жизнь превращается в искусство жить.

Не фантастических, а реальных прирученных животных в астрологии традиционно соотносят уже со следующим знаком Девы, описывающим природные процессы, которыми овладевает человек в процессе своего труда. Преодолевая оторванность культуры и цивилизации от изначального истока, он вновь приближает нас к физическому естеству мира, устремляя рационально понять законы природы.

АРХЕТИП ДЕВЫ

(Церера/Прозерпина, планета деятельности)
Праобраз кормилицы-земли и смены времен года

Есть много критериев того, чем человек отличается от животного. Практический знак Девы — знак стихии земли, символизирующий в астрологии преобразование материи и нашу непосредственную работу,— побуждает нас остановиться на самой известной фразе: "Труд создал из обезьяны человека". Правда, когда человек приручил животных — лошадь или собаку — это не сделало из них равных ему созданий. Конечно, прошло слишком мало времени: всего несколько тысяч лет, а не несколько миллионов! С другой стороны, наши питомцы ещё не сказали своего разумного слова потому, что трудятся они иначе, чем мы. Лошадь сама не впряжется в телегу, собака будет делать лишь то, чему её научили. Их труд является инстинктивным, каким он некогда был и у пралюдей, которых к действию побуждал внешний мир. Но уже питекантропы, создавшие первые настоящие ручные рубила, начали действовать самостоятельно.

С течением времени деятельность человека становится целенаправленной и всё более волевой — как если бы кузнец Вулкан, подчиняя людей законам человеческой жизни, выковывал их волю к действию. Человеческий труд — труд несмотря на обстоятельства. Воля к действию, о которой повествует архетип Девы и которой не менее 400 тыс.лет, потом становится основой производственного цикла человека, подчиняющего себе весь уклад его жизни. Его в астрологии описывает архетип Девы.

Развитию культуры во все времена способствовала эволюция орудий, и недаром изобретение металлических инструментов стало её кульминационным моментом (отчего в мифологии именно Кузнец выступает покровителем законов, искусств и ремесел). Роль орудий оказалась для людей столь велика потому, что на определенном этапе они начали оказывать обратное воздействие на мозг человека. Некогда человек стал таким, как этого требовала жизнь в обществе, далее эволюция пошла по пути приспособления к созданным инструментам. Одним из социальных факторов эволюции стал трудовой отбор. Производительная деятельность людей требовала развития сугубо определенных качеств, и 1 млн.лет назад у архантропов отмечают интенсивный рост в областях мозга, отвечающих за узко-человеческие функции (рука, мышление, язык) — при этом другие участки мозга отстают.

Человек умелый, которого мы можем сопоставить начальной стадии развития архетипа Девы, мог легко взять в руку любой предмет и ловко обращаться с ним. Таким образом, производственный фактор оказывает решающее влияние на развитие человека, и эволюция окончательно становится искусственной: происходит естественный отбор по признаку владения орудием — по признаку ума. Это ведёт к новому, не природному, а общественному совершенству не только всех, но и каждого. Это прежде всего совершенство людей, как инструментов созидания своего мира — как шестерёнок в общем механизме преобразующей себя природы. Но это великая роль людей, поскольку она ставит перед каждым личную задачу и в конечном итоге ведет к развитию его индивидуальных талантов и способностей, которое описывает следующий архетип Льва.

(Последняя идея перекликается с моралью строителей коммунизма, и неслучайно: социалистическое общество ставило во главу угла именно этот архетип. В гороскопе Октябрьской революции Солнце находится в соединении с астероидом Церера. На гербе СССР — атрибуты богини земледелия: серп и колосья, наряду с молотом божественного Кузнеца, кующего ей плуг. В гороскопе СНГ — то же сочетание!)

Инструменты, созданные мудрыми предками, поневоле тянут за собой ленивое мышление не столь выдающихся людей, заставляя его развиваться в определенную сторону. Те, кто не умеет пользоваться ими, выпадает из общества, занимая в нем нижнюю нишу. Эта тенденция сохраняется и по сей день. Так, сегодня в крупных городах общество требует от любого своего члена умения обращаться с компьютером — что является показателем активной деловой жизни.

Архетип земного знака Козерога ограничил мышление человека в первый раз — рамками закономерностей материального мира. И человек стал осознавать свой род, но забыл другие возможности существования. Дева, как второй знак стихии земли, производит следующее существенное ограничение беспредельности сознания. Биологический фактор лишь мешает делу выживания — и Дева остается Девой! В своем стремлении к созданию цивилизации этот знак омертвляет жизнь, он перестает её рождать, отдавая приоритет разуму перед инстинктивной интуицией.

Производственному фактору эволюции, который описывает архетип Девы, мы обязаны преимущественным развитием ментальной стороны сознания (что соотвествует экзальтации в Деве Меркурия, планеты проворных рук и интеллекта). Поскольку при этом другие участки мозга остаются менее развитыми, эволюция становится однобокой. В современной технократической цивилизации она зачастую делает человека винтиком в машине производства. Эту тенденцию ещё более усиливает, доводя почти до абсурда, разделение труда. Сегодня оно лишает нас понимания производственного процесса в целом, которое издревле наполняло смыслом трудовую деятельность человека.

Этот процесс для древних соотносился с жизнью всей природы, и потому был священным. Для земледельца все вещи образовывали в каждый момент четко упорядоченное и органическое целое. Сельское хозяйство обеспечивало регулярное воспроизводство необходимых человеку природных видов, следя за ежегодным ритма роста, цветения, созревания, посева и сбора урожая — который отражал ритмы Космоса, так как находился в прямой связи с циклами небесных светил и прежде всего солнечным календарем. Работами земледельца ведала мать-Земля: так римская Теллура (Terra Mater) покровительствовала циклу из 12-ти работ, соответствовавших 12-ти месяцам года.

Роль земледелия в образовании культуры и цивилизации нельзя переоценить. Само слово " культура " происходит от " colo "— "возделывать землю". "Культурами" называют дошедшие до нас археологические находки, связанные с раннеземледельческими поселениями.

Историю земледельческого хозяйства, с которой мы соотносим развитие архетипа Девы, обычно начинают отсчитывать с момента отступления ледника, когда появились возможности для оседлого существования. С XXV по X тысячелетие оледенение и таяние льдов заставляло людей перемещаться по земле, что мешало упорядоченному образу жизни. Известно, что население за это время уменьшилось: и значит, остро стояла проблема выживания, тормозившая прогресс. Тем не менее раскопанные стойбища, относимые к XII тысячелетию до н.э., указывают на применение лука и стрел и более интенсивный характер собирательства. А ближневосточные поселения X-IX тысячелетий до н.э. уже содержат ножи и серпы для жатвы злаковых культур — что говорит о переходе к земледелию.

На Ближнем Востоке насчитывают три очага, где зародились самые древние из найденных раннеземледельческих культур: горы Загроса, Палестина с Иорданией и юг Анатолийского плато. В поселении Загроса Шанидаре в X тысячелетии до н.э. жители обитали в домах из обмазанных глиной плетней, в суровые времена укрываясь в близлежащей пещере, которая некогда служила их главным убежищем. Они использовали кремневые топоры для плотницких работ, шили одежду костяными иглами и плели тростниковые корзины и циновки. Зерно они хранили в обмазанных глиной ямах — что характерно для всех культур, и опережая других, уже начали приручать овцу. Второй центр был очагом халафской культуры: там дома были более прочными, и раньше началось возделывание пшеницы и ячменя, но позже скотоводство. Третья культура Анатолии характерна добычей обсидиана и ранним появлением керамики.

В VII-V тысячелетии до н.э. в северной Месопотамии развилось поливное земледелие. В VI тысячелетии до н.э. поселки земледельцев и скотоводов с глинобитными домами, подобные ближневосточным, появились на Балканах. В это время на Кавказе находят жатвенные ножи и первые следы культивации местных злаков; в Индии, где люди жили уже 500 тысяч лет назад,— первые хранилища зерна; а в Средней Азии выращивают пшеницу и ячмень и разводят коз и овец. На Украине и в Молдавии в VI-м тысячелетии до н.э. приручают быка и свинью, а в IV-III тыс.до н.э. там возникает яркая раннеземледельческая культура, получившая название трипольской.

В Китае ранний этап сельского хозяйства относится к VI-V тыс.до н.э., а в IV-III тыс.до н.э. складывается культура яншао, возделывающая просо и чумизу. Возделывание съедобных растений в Перу: маиса и фасоли, а также хлопка — начинается в VI-V тыс.до н.э.. Ольмекскую земледельческую культуру индейцев центральной Америки относят к IV-III тыс.до н.э.. На Тайланде одомашнивание растений относится к раннему периоду — X-VII тысячелетиям, его культура развивается синхронно с ближневосточной. Китайская культура из-за худшего климата и отсутствия торговых связей отстает,— как и культура североамериканских индейцев, позже остальных пришедших из Азии в Америку: хотя ледник и там отступает в X тысячелетии. Однако в целом мы имеем достаточно синхронную картину развития основных культур, подтверждающую единый путь формирования мифологического сознания.

мелким шрифтом

Date: 2016-06-09; view: 474; Нарушение авторских прав