Глава 33. Казалось, мрачный взгляд Джебаля прожигает Алекс насквозь

Казалось, мрачный взгляд Джебаля прожигает Алекс насквозь.

Она опустила глаза.

– Чем ты занималась? – грозно спросил принц.

За его спиной стоял Мурад. Лицо раба исказилось от страха. Конечно, здесь была и Зу. У Алекс зашумело в ушах. Вот он, тот ужасный конец, который неотвратимо приближался с каждым днем!

– Я делала упражнения, – пробормотала Алекс.

Джебаль ничего не понял.

– Я делала упражнения. Видишь ли, мне стало немного легче сегодня. И я занялась «попрыгунчиками». – Ее голос, прерывистый и тонкий, казался необычно жалким.

Он небрежно кивнул и осмотрелся. Алекс следила за его взглядом, молясь, чтобы Ксавье успел уничтожить все следы своего присутствия. Но вот наконец Джебаль обратил на вторую жену испепеляющий взгляд.

– Почему ты сегодня утром посылала своего раба к Нильсену?

– Ч‑что?! – ахнула она.

– Значит, ты передаешь Нильсену секретные сведения?! – надвигаясь на нее, спрашивал Джебаль. – Чтобы он передавал их американцам? Ты была шпионкой, Зохара?

– Нет! – отшатнулась она. – Я не шпионка! Джебаль, я просто была вынуждена отдать Нильсену на хранение кое‑какие вещи, потому что не могла держать их в гареме, где у меня слишком много врагов. – Она покосилась на Зу. – Там не было ничего особенного. А потом я решила забрать их. И послала за ними Мурада. Вот и все, клянусь тебе!

– Это звучит слишком неубедительно, – процедил Джебаль.

– Но это правда!

– Покажи мне эти твои вещи.

– На Мурада напали, когда он шел от Нильсена. И мои вещи похитили двое янычар. Я не знаю, кто мог их послать, хотя и подозреваю кое‑кого. – И она снова с ненавистью посмотрела на Зу. Если первая жена признается, что подстроила нападение, то ей придется предъявить паспорт, и тогда все узнают про путешествие во времени. Но по крайней мере это не так страшно, как обвинение в шпионаже. Но если Джебаль узнает про Блэкуэлла!..

Джебаль повернулся к Зу.

– Ну почему ты все валишь на меня? – пропела та, невинно хлопая ресницами. А Джебалю сказала: – Разве тебе никогда не казалось странным, что Зохаре так много известно про корабли, и в особенности про американские корабли?..

Принц стал чернее тучи.

– Мой отец был моряком! – воскликнула Алекс.

– А еще Зохара хорошо знает дворец. И могла составить план для Нильсена…

– Ничего подобного я не делала! – ахнула пленница. Но на самом деле именно такой план она приложила к письму Блэкуэлла – в дополнение к описанию городских укреплений, составленных капитаном для коммодора Пребла. Обливаясь холодным потом, Алекс выпалила: – Джебаль, Зу ненавидит меня и старается навредить как только может!

Но Джебаль лишь молча смотрел на вторую жену.

– Неужели ты считаешь меня виновной во всех этих преступлениях только потому, что тебе сказала Зу? А доказательства?

И опять Джебаль ничего не ответил. Он метнулся в один угол, в другой – и вдруг выскочил в коридор. Услышав, как он приказал войти двум янычарам, Алекс еле устояла на ногах. Значит, он арестует ее! Но он сказал:

– Обыщите ее комнату. Переверните все вверх дном! Мне нужно все, что может показаться необычным, – надписи на английском, может быть, даже карты, словом, доказательства того, что моя жена поддерживает отношения с американцами.

Алекс судорожно вздохнула. Мурад подошел к ней.

А турки приступили к делу. Один стал вышвыривать из шкафа одежду, второй распотрошил кровать. Алекс с нарастающим ужасом следила, как янычар выхватил кривую саблю и мигом изрубил в клочья тюфяк и подушки. Ее трясло. Мурад поддерживал госпожу за плечи, не давая упасть.

От громкого треска она подскочила на месте. Второй солдат пустил в ход боевой топор и крушил мебель. По щекам Алекс заструились слезы.

Куда ни повернись – повсюду возрастал хаос, устроенный ретивыми слугами. Снова застонало и затрещало дерево. В воздухе летали перья из подушек. Не пожалели даже низенький столик, инкрустированный перламутром. Однако янычарам так и не удалось обнаружить ничего предосудительного.

И когда в комнате не осталось ни одного целого предмета, турки снова взялись за одежду: кромсая ее в клочья, они надеялись докопаться до какого‑нибудь потайного кармана.

Алекс едва не стало дурно. А что, если они не постесняются обыскать и ее? Сейчас, когда разодранные шаровары едва прикрывают лоно, полное семени Блэкуэлла?! Она взглянула на Мурада и поняла, что раб думает о том же.

Пока не поздно, надо было на что‑то решиться. И она прошептала непослушными губами:

– Может быть, этого довольно?

Принц стоял посреди учиненного разгрома, обратив взгляд немного помягчевших карих глаз на вторую жену. Казалось, на смену холодной ярости пришло сожаление. Алекс разрыдалась и повторила:

– Может быть, этого довольно?..

– Прости, – пробормотал он и приказал солдатам: – Хватит!

– Джебаль, тебе непременно надо обыскать и ее, – подскочила к мужу Зу. – Может, она припрятала тайные письма и карты где‑нибудь на себе? Или даже в себе? – Темные глазки зло блеснули.

У Алекс упало сердце. Зу знала, знала про Блэкуэлла!

– Нет, – сердито возразил Джебаль. – На сегодня хватит!

Алекс понимала, что вот‑вот упадет в обморок, и старалась дышать размеренно и глубоко, чтобы прийти в себя. Но Джебалю, видимо, этого было мало. Он сказал ей:

– Ты придешь ко мне сегодня вечером. И если посмеешь оттолкнуть меня и не докажешь, что готова душой и телом принадлежать своему супругу и господину, я буду считать тебя шпионкой. И поступлю с тобой, как со шпионкой.

Алекс застонала. Мурад подхватил ее сильнее. Джебаль ушел.

Зу осклабилась, повела плечами и выплыла за ним. Алекс повернулась и потеряла сознание на руках у Мурада.

Она сидела на тюфяке, служившем постелью для Мурада и Блэкуэлла, подтянув колени к груди и положив на них подбородок. Мурад убирал ее комнату.

Но никогда, никогда больше ей не знать покоя в этой комнате. Алекс все еще трясло.

На пороге возникла чья‑то тень, и Алекс вся сжалась, ожидая Зу или Джебаля. Но это была Паулина.

Она равнодушным взглядом скользнула по осунувшейся итальянке, державшей на руках новорожденного, и вздохнула. Ей еще нескоро удастся оправиться от налета, учиненного Джебалем и его первой женой.

– Как тебе удалось так разгневать Джебаля? – ошеломленно ахнула Паулина.

– Не важно, – буркнула Алекс. Она не собиралась что‑либо объяснять, тем более пустоголовой Паулине.

– Никогда в жизни не видела такого беспорядка, – удивилась итальянка. – А ты сама цела?

Алекс посмотрела на гостью повнимательнее. Пусть эта малютка и не блещет умом, по крайней мере она и не скрывает, чего хочет: подольше продержаться возле Джебаля и стать его третьей женой.

– Цела.

– На твоем месте я проплакала бы весь день, – сочувственно сказала Паулина. – Какая ты сильная, Зохара. И все же лучше бы тебе постараться улестить Джебаля этим вечером.

Алекс вся сжалась. Она не хотела, да и не могла думать о том, что предстоит ей сегодня.

– Благодарю тебя за доброту.

– Мы ведь соседи, – улыбнулась Паулина и исчезла.

Алекс зажмурилась. Как надоел этот шум в комнате.

Кто‑то пыхтел и ругался. Двигали мебель, Мурад что‑то приказывал сердитым громким шепотом. И тут она почувствовала его присутствие.

Вздрогнув, Алекс подняла голову и увидела Блэкуэлла. Он стоял на пороге каморки. Его взгляд был полон сочувствия.

Ей стоило большого труда не броситься с плачем к нему на грудь. Но в одном она могла быть уверенной: темные глаза больше не судили ее, они светились удивительной нежностью.

– Ты цела? – прошептал он, повторяя вопрос Паулины.

– А как по‑твоему?

Он поморщился, но не двинулся с места.

– Можно утешаться тем, что вот‑вот появится датский корабль.

– Да, – отозвалась Алекс, смахнув слезу. – Ты слышал?

– Я стоял на галерее. И слышал все.

– А что, если бы тебя поймали? – ужаснулась она.

– Мне оставалось полагаться на удачу. – Он все так же нежно глядел ей в лицо.

– Ну, значит, теперь тебе известно, что Джебаль тоже считает меня шпионкой, – заметила она, поднимаясь на ноги.

– Да. Тебе не позавидуешь.

– Это еще мягко сказано. – И она спросила: – Ты по‑прежнему считаешь меня лазутчицей?

– Я полагаю, что ты не шпионишь для Джебаля.

– И все еще предполагаешь худшее? – сокрушенно прошептала она.

– Я не знаю, что и подумать.

Зу чуть не прыгала от радости. Зохаре пришел конец. Теперь это лишь вопрос времени. Удачно посеянные семена раздора непременно породят подозрения в уме Джебаля. Теперь Зу может спокойно сидеть и наблюдать за тем, как затягивается петля на шее у соперницы, или же поторопить события и сказать, что в гареме Блэкуэлл.

Словом, она может раздавить Зохару в любой момент. Зу редко наслаждалась такой властью.

– Что это ты расхихикалась?

Зу подскочила на месте и увидела Джовара в дверях своей спальни. Она ждала его – но он уже опоздал на час – и нарочито надула губки и встала в обиженную позу, которая казалась еще более соблазнительной из‑за полупрозрачного наряда.

– Почему ты всегда заставляешь меня ждать?..

Он вошел и пинком захлопнул дверь. Холодные голубые глаза прошлись по почти обнаженной фигуре любовницы и задержались на пышных грудях с крупными темными сосками.

– Потому что я командую целой толпой пустоголовых болванов, именующих себя моряками, и потому что на носу война с американцами, черт бы их побрал. А еще потому, – он схватил ее за руку и притянул к себе, – что мне так нравится.

Зу извернулась, чувствуя, как нарастает его возбуждение.

– Отпусти меня, Питер!

– С какой стати? Ты позвала меня, потому что хочешь.

– Может, я хотела поговорить, – улыбнулась Зу, прижимаясь к нему всем телом. Он хохотнул и отпустил ее.

– Ну что ж. Давай поговорим. С чего это ты сегодня такая веселая? Какую новую пакость ты устроила?

– А может, я сейчас обижусь на тебя и ничего не расскажу? – Зу скрестила руки на груди, изображая гнев.

– А может, я сейчас уйду и ты не получишь от меня то, что хотела, – передразнил ее Джовар. – А я осчастливлю хотя бы ту немку, Хильду!

Зу кинулась на него, выставив вперед острые ногти. Но шотландец схватил ее за руки. Она тут же успокоилась.

– Зохаре остались считанные дни! – выпалила она.

– Неужели? Значит, ты сияешь от счастья потому, что наконец разделалась со своей любезной соперницей? Ну, милочка, я никогда не сомневался, что рано или поздно это случится. Мне‑то это безразлично.

– Тебе не должно быть безразлично, потому что слишком похоже на то, что она шпионка!

– Не понял.

– Ее раб постоянно бегает к Нильсену. А этим утром он отнес какое‑то письмо. – Зу не собиралась рассказывать про похищенную сумку, а также не собиралась уточнять, что Зохара могла оказаться вовсе не шпионкой, а путешественницей во времени. Зу и сама не была уверена. К тому же Джовар поднимет ее на смех, если поймет, что она приняла Зохару за гостью из двадцатого века.

– Ты не перехватила письмо? – недовольно спросил он.

– Мои шпионы только следили.

Джовар мерил шагами спальню. Растрепанные светлые волосы напоминали оттенком бледный лунный свет, льющийся в окно.

– Ничего удивительного. Нам необходимо узнать, что замышляет Пребл. И я собираюсь расставить своих лазутчиков повсюду, и в гареме тоже. У меня больше нет права на неудачу – после того, как это дьяволово отродье взорвало «Филадельфию»! – Джовар помрачнел. Зу догадалась, что раис вспомнил о публичной порке, которой подверг его паша. Ха, после этого он целых две недели и думать не мог о любви! – Джебаль уже знает?

– Он подозревает, но не уверен. – И Зу рассказала об обыске в комнате Зохары. – По‑твоему, она шпионит для американцев?

– Конечно. На кого еще она могла бы работать?

Зу было известно кое‑что еще: Блэкуэлл видит в ней врага и считает, что она шпионит для кого‑то другого.

– Питер!

– Что?

– А вот Блэкуэлл так не думает.

– Что? – остолбенел Джовар.

– Блэкуэлл, – деланно небрежно улыбнулась Зу. – Он хоть и считает ее шпионкой, но не американской.

Джовар подскочил и встряхнул Зу что было силы. Она вскрикнула, а шотландец рявкнул:

– Что за чертовщину ты несешь? Блэкуэлл сгинул год назад!

– Нет, – пропыхтела Зу. – Он здесь, в гареме!

– Это точно? Ты сама его видела?

– Да.

Камерон уставился куда‑то в пространство, думая про своего злейшего врага. Наконец он отпустил Зу. Тонкие губы растянулись в улыбке.