Глава 28. После приговора врача воцарилась напряженная тишина

Триполи, май 1804 года

– Она умирает.

После приговора врача воцарилась напряженная тишина. Мурад проскользнул мимо разряженного в пух и прах коротышки, сел на край кровати и взял руку Алекс. Она лежала осунувшаяся, неподвижная. С прошлой ночи несчастная так и не пришла в себя. Мурад зажмурился и подумал: «Алекс не должна умереть!»

– Нет, она не умрет, – возразил Джебаль, заступая доктору путь. Принц был бледен и мрачен. – Она не посмеет умереть. Я не позволю!

Бородатый лекарь только пожал плечами. Его холеная физиономия побледнела от страха. Он был первым врачом, приглашенным к одру больной еще полгода назад, когда Алекс почувствовала себя так плохо, что не в силах была подняться с постели. За это время осмотреть вторую жену Джебаля пришлось всем известным лекарям от Триполи до Туниса.

– Но, мой господин, вы же сами изволите видеть, что больная с каждым днем становится все слабее, – промямлил мавр. – И я по‑прежнему не исключаю воздействие яда как причину недуга, вот только что это может быть за яд?.. Если мы не узнаем это как можно скорее, мы просто не успеем найти противоядие. Кроме того, неясно, кто мог ее отравить. Ведь раб клянется, что в последнее время ни кто не приходил к его госпоже!

По щекам Мурада текли слезы. Сердце сжималось от боли. «О Аллах всемилостивый, не дай ей умереть! – молился он. – Если хочешь, возьми мою душу вместо ее!» Раб был готов на все ради спасения хозяйки – единственной женщины, которую он любил и которая считала его своим другом.

– Нет, это невозможно! – Джебаль сжал кулаки.

– По крайней мере она не мучается, – прошептал лекарь.

– Если ты не можешь ничего сделать – убирайся прочь! – взревел Джебаль. – Все ваше племя – шарлатаны! Тут была целая толпа – и никто ничего не смог сделать! Больше ты не получишь от меня ни гроша, не надейся!

Коротышка подхватил свои врачебные принадлежности и быстро пошел прочь. У дверей он шепотом произнес:

– По крайней мере госпожа будет принята на небесах в объятия Всевышнего.

Джебаль лишь скрипнул зубами.

Мурад размазывал кулаками слезы. Он‑то знал, в чем причина болезни Алекс. Блэкуэлл бесследно исчез, скорее всего сейчас он уже был мертв. Он пропал три месяца назад на руднике.

Однако Триполи все еще лихорадило. Паша был в ярости из‑за потери «Жемчужины». Джовар, Фарук и Джебаль получили выволочку. Фарук оказался в опале, Джовар отстранен от командования, а Джебаль с отрядом янычар гонялся по пустыне за кочевниками, враждовавшими с Триполи.

И тут пошли слухи о побеге Блэкуэлла. О побеге, который казался совершенно невозможным. Алекс с Мурадом подслушали допрос охранников с рудника. Все как один клялись, что Блэкуэллу удалось бежать. Однако ничего подобного прежде на руднике не случалось, и Фарук заподозрил, что капитана просто втихомолку умертвили, а тело спрятали. Алекс чуть не упала в обморок, услышав эти слова, – визирь обращался с обвинениями к раису Джовару.

Пленнице ничего не оставалось, как ждать и ждать без конца. Вдруг Ксавье чудом выжил? Но никто о нем ничего не слышал. Алекс рассылала письма куда только могла – она написала даже самому Преблу. Пребл никакими сведениями не располагал. Последним пришел ответ из Бостона. Уильям Блэкуэлл ничего не знал об участи своего сына. И умолял Алекс дать ему знать, если ей первой посчастливится получить весточку.

Это отчаянное, полное горя письмо стало последней каплей. Алекс замкнулась в себе. Апатия становилась все сильнее: сначала несчастная отказалась покидать свою комнату, а потом – вообще подниматься с постели. Мурад понимал: сила любви лишила ее желания жить, когда стало ясно, что Ксавье погиб. Как все просто и страшно…

– Господин?

Джебаль повернулся к рабу и надменно сказал:

– Если она умрет, ты умрешь вместе с ней, недостойный!

– Если она умрет, мне все равно не жить, – промолвил Мурад, спокойно глядя в глаза принцу.

– Что это значит, Мурад?! – удивился Джебаль.

Вдруг раздался громкий детский плач. Джебаль подошел к окну, посмотрел в сад.

– Два дня назад Паулина родила мальчика, – хрипло сказал Джебаль, – но даже это не принесло мне радости. В сердце моем печаль. Я не хочу терять любимую жену.

Мурад промолчал. Он лишь посмотрел на Алекс. Нет, это не могла быть его госпожа. Его госпожа всегда поражала своей жизненной силой, отвагой и предприимчивостью.

– Итак? – вернулся к их беседе Джебаль. Плач новорожденного понемногу утих. В комнате были слышны только птичьи трели.

Однако и в этот раз Мурада перебили. В дверях появилась Зу.

– Она все еще не очнулась?

– Нет, – неохотно откликнулся Джебаль.

Выражение лица первой жены было безразличным. Она подошла к мужу, прижалась к нему, прошептала:

– Мне так жаль…

– Если я дознаюсь, что это ты отравила Зохару, то собственными руками отрублю тебе голову! – грубо оттолкнул ее Джебаль.

– Я ничего такого не делала! – Зу передернула плечами. – Я готова поклясться тебе на Коране, что ничего не сделала для того, чтобы Зохара умерла!

– Так знай, что она еще жива! – вскричал Джебаль.

– А выглядит как мертвая.

Мурада трясло от ненависти. Он с трудом удерживался от того, чтобы не ударить Зу. Джебаль рявкнул:

– Убирайся!

Зу изменилась в лице. Нервно облизнув губы, она в последний раз бросила взгляд на Алекс и вышла. Мурад успел заметить победную улыбку на ее губах.

Если Алекс все же выживет, эта красавица не оставит ее в покое. Ее ненависть к сопернице стала еще сильнее. И она не особо скрывала это. Хотя в том, что Джебаль больше ни разу не призвал к себе в постель первую жену, не было ни малейшей вины Алекс. За последний год через его покои прошла целая вереница наложниц. Сначала он слишком гневался на Алекс, чтобы соблаговолить пригласить ее к себе, а потом ее недомогание стало слишком очевидным.

– Я слышал про одну старуху бедуинку, – обратился Мурад к Джебалю. – Она колдунья и видит будущее. Если кто и способен исцелить Лили Зохару, то только она.

– Хорошо. Я в отчаянии и боюсь, что Лили Зохара не переживет эту ночь. – Принц повернулся и направился к галерее. Вознося молчаливые благодарственные молитвы за то, что удалось получить соизволение Джебаля, Мурад отправился на поиски старой ведьмы.

А что, если и колдунье не удастся спасти его хозяйку? С содроганием Мурад подумал, что тогда он последует за Алекс в сумеречный мир.

Ведьма была с ног до головы увешана амулетами и мешочками, полными каких‑то ароматных трав. Цветастое яркое платье выглядело чистым и опрятным, а поверх него она носила кроваво‑алый плащ, с брошью на плече и широким поясом. Оказавшись в комнате, колдунья прежде всего обошла кругом ложе, на котором лежала Алекс, не обращая внимания на больную. Мурад с Джебалем застыли у двери, следя за ее действиями с надеждой и недоверием.

Наконец ведьма остановилась, вытащила из мешочка щепотку травы и посыпала вокруг себя.

Застыв посреди комнаты, она устремила на Алекс горящий взор.

– Ну? – не выдержал Джебаль, не скрывавший своих сомнений. – Я велел привести тебя сюда, чтобы ты исцелила мою жену. Мне сказали, что ты можешь исцелить любого. Ты знаешь нужные заклинания?

– Я редко пользуюсь заклинаниями, – возразила ведьма. – Я скажу тебе все, что ты хочешь знать.

Мурад затаил дыхание.

– Она страдает не от яда, а от тоски. Она сама приговорила себя к смерти.

Джебаль охнул.

Ведунья снова окинула взглядом комнату и обратилась к Мураду:

– А еще здесь затаился дьявол. И ты знал об этом давно.

– Да. – Раб облизал пересохшие губы.

– С ним в сговоре не одна, а многие силы. Берегись, Мурад. Ты должен защитить и госпожу, и себя.

– О чем это она толкует? – вмешался Джебаль.

– У твоей жены слишком много врагов, – ответила ведьма.

– Но ты же сказала, что ее не отравили!

– Верно. – Колдунья подошла к кровати и всмотрелась в прекрасное умиротворенное лицо Алекс. Вытянув руки вперед ладонями вниз, она долго водила ими над лицом и грудью больной, а потом медленно опустила их Алекс на лоб. Лицо ведьмы искривилось от напряжения.

– Что ты делаешь? – капризно спросил Джебаль.

Ведьма не отвечала. Она задыхалась и обливалась потом.

Мурад молился, не спуская с нее глаз.

Наконец старуха отняла руки и упала на колени.

– Она будет жить. Я вызвала из сумеречного мира ее душу.

– Ее душа уносилась в сумеречный мир?! – Джебаль стал белее мела.

– Ее покинула только часть души, – ответила бедуинка. Она обращалась больше к Мураду, чем к принцу. – Покинула, но не успела погибнуть. Я вернула ей веру. И теперь она будет жить. У твоей госпожи очень сильная воля.

По спине у раба побежали мурашки. И непонятно почему, он был уверен, что ведьма намекает на Блэкуэлла.

– Я дам тебе целебный настой, – продолжала старуха. – Заставляй ее пить каждый день по три капли каждый час целую неделю. Завтра она очнется. А через несколько дней уже сможет вставать. Рука провидения очень крепко держит эту женщину.

Мурад и так уже почти поверил в то, что его госпожа из другого времени, а теперь еще и странные слова этой старухи…

– Провидение? – переспросил он пересохшими губами.

Но бедуинка уже стояла на пороге. Джебаль подошел к Алекс, встал на колени возле кровати и стал тихо молиться.

Мурад посмотрел на лицо госпожи. Как ни странно, ему показалось, что оно слегка порозовело и уже не такое безжизненное. «Рука провидения очень крепко держит эту женщину».

От порога раздалось тихое позвякивание амулетов на запястьях бедуинки. Оказывается, старуха еще не ушла, и снова она обратилась к одному Мураду:

– Она стоит в самом начале своего пути.

Мурад удивился. Что она такое говорит? Какой путь? Какое провидение? Или может… Да нет! А вдруг?.. Джебаль бормотал молитвы.

– Будь рядом с ней, помогай ей, защищай ее, – произнесла ведьма. А потом еле слышно добавила: – Он еще вернется.

И исчезла. Мурад, потрясенный до глубины души, смотрел в пустой дверной проем. Теперь он не сомневался, о ком было последнее предсказание. Блэкуэлл еще вернется.

Алекс возвращалась к жизни медленно, неохотно.

Ей вовсе не хотелось этого. Там, в мире грез, она была с Блэкуэллом. Они стояли рядом на борту «Жемчужины». Он обнимал ее. Свежий ветер и брызги касались их лиц. Ксавье прижал ее к себе. Их губы встретились.

Его поцелуй не был нетерпеливым и жадным. Он был невероятно, не по‑земному нежным.

Алекс прижалась к его широкой, сильной груди, сама толком не понимая, бред это или правда. В висках стучало. Она застонала. От этой ужасной боли раскалывалась голова и хотелось умереть. Туман забытья рассеялся.

Это все ей привиделось. Блэкуэлла больше нет. Его отправили на рудник, и там он пропал. А она здесь, в Триполи. Она по‑прежнему пленница и жена Джебаля.

Головная боль стала еще сильнее, как только Алекс постаралась открыть глаза. В спальне царил полумрак. Комнату наполняли какие‑то неясные запахи. Спину ломило. Интересно, долго ли она спала?

Впрочем, какая разница? Все во дворце уверены, что Блэкуэлл погиб, что его умертвили. И Алекс вся сжалась, ожидая, что, как всегда, от этой мысли грудь стиснет жуткой болью и она потеряет сознание. Но теперь этого не случилось.

– Алекс? Как ты? – Сильная ладонь погладила ее по лбу.

– Мурад, – выдохнула она, широко раскрыв глаза.

«Блэкуэлл жив!» – звучало у нее в голове. Блэкуэлл жив! Алекс и сама не знала, откуда взялась вдруг такая уверенность, но она оживила ее сердце и душу, все ее существо. – Мурад!

Ее лицо осветила робкая улыбка.

– Слава Аллаху, ты жива, а ведь могла и умереть, Алекс! – приговаривал он, гладя ее по щеке.

– Я была нездорова?

– Ужасно. Ты приговорила себя к смерти. – Серебристые глаза раба наполнились слезами. – И как ты до такого додумалась?!

– Прости. – Она погладила его по руке. – Я так виновата, Мурад. Не надо плакать!

Он неловко вытер слезы и улыбнулся дрожащими губами.

– Ты напугала меня, то есть нас, до ужаса, Алекс!

– Вас?..

– Джебаль не отходил от тебя днями и ночами!

Алекс не хотела, но и не могла не вспомнить. Да, их отношения вряд ли останутся все такими же дружескими. И будущее внушало серьезные опасения.

– Он все еще злится на меня? Не удивлюсь, если после всего он захочет от меня отделаться!

– Насколько я понимаю, он все еще любит тебя, несмотря на все твои выходки.

Она лишь вздохнула. Это было свыше ее понимания.

– Я ужасно ослабла.

– Ты встанешь на ноги через несколько дней, – ободряюще улыбнулся Мурад.

– А Блэкуэлл? Про него что‑нибудь слышно?

– Ничего.

– Он не погиб, Мурад. Он жив. Я знаю это.

– Я бы не хотел тебя обнадеживать, но… – нерешительно начал Мурад.

– Что?! Что такое?

– Колдунья сказала мне, что он вернется.

Через несколько дней Алекс перебирала свои старые вещи, которые были спрятаны на самом дне шкафа с одеждой. Когда она достала рюкзак, ее охватило странное чувство, какая‑то тоска. Вдруг очень захотелось домой. Маленькая косметичка, несколько пластинок жевательной резинки, расческа, авторучки, записная книжка, солнечные очки, наручные часы фирмы «Гуччи». Она не прикасалась к ним больше года. А сейчас почему‑то вспомнилась Бет. Подруга наверняка давно беспокоится за нее. Может быть, решила, что Алекс похитили и продали в рабство.

И она представила, как Государственный департамент США заявляет ливийскому правительству официальный протест и требует проведения расследования. Ей стало смешно.

Алекс раскрыла кожаный бумажник, полюбовалась на свои кредитные карточки, водительские права, аккредитивы и сто долларов наличными, которые оставались в кошельке. А потом отбросила бумажник в сторону. Достала американский паспорт. Придется ли ей когда‑нибудь снова им воспользоваться?

Вряд ли, если Ксавье Блэкуэлл вернется к ней. Теперь она свято верила в это.

Со вздохом пленница снова окинула взглядом кучку бесполезных здесь вещей. Голубая масляная лампа откатилась на самый край кровати. Алекс не притронулась к ней ни разу. Она не смела.

Но сможет ли эта вещь вернуть ее в двадцатый век?

Сердце испуганно забилось. Она ни в чем не могла быть уверенной и очень надеялась, что не придется выяснять это на деле. Ведь Блэкуэлл должен вернуться. Даже бедуинка‑колдунья сказала об этом Мураду, хотя он и считает ее сумасшедшей.

А сама Алекс считала дни. Сегодня было 15 мая 1804 года. Казнь Блэкуэлла, согласно хроникам, состоялась в конце июля. Как раз перед штурмом Триполи.

Ксавье казнили за связь с мусульманкой, невесткой паши. То есть с ней, с Алекс.

Ей снова стало не по себе, Слишком много происходило не так, как было описано. Конечно, она не очень‑то опасалась, что Блэкуэлл вернется из небытия только для того, чтобы сразу оказаться на плахе. И все‑таки, когда же он вернется? И что будет тогда? В учебниках написано одно, а в жизни все получается по‑другому. Сейчас случиться может все что угодно. Но нет, надо надеяться на лучшее. Если Блэкуэлл вернется в ближайшие дни, они успеют сбежать из Триполи. До предполагаемой казни осталось два с лишним месяца. Но где же он прячется? Жив ли он?

И тут в спальню ввалилась Зу.

– Здравствуй, Зохара! Говорят, что ты поправляешься.

Алекс вскочила, стараясь загородить рюкзак. Голубая масляная лампа с грохотом покатилась по полу.

– Эт‑то что такое?! – Зу наклонилась к лампе.

– Я хочу пойти с тобой за покупками, – настаивала Алекс.

– Алекс, – вздохнул Мурад, – всего неделю назад ты была больна и чуть не отдала Аллаху душу. Скажи, что ты хочешь, и я куплю тебе.

– Мурад, это было уже две недели назад, а сегодня я отлично себя чувствую! – с притворным гневом возразила Алекс. – Мне надоело сидеть взаперти. Не забывай, что я из будущего и привыкла все делать по‑своему!

– Перестань так шутить! – Раб вырвал руку. – Вдруг нас кто‑нибудь услышит! Разве мало того, что все эти странные вещи из твоей сумки видела Зу?

– Да, это было неприятно, Мурад. Представляешь, что могло бы случиться, если бы Зу взяла в руки лампу и перенеслась в будущее? О Господи! Страшно даже подумать об этом. – Алекс представила себе мусульманскую красавицу из девятнадцатого века, оказавшуюся на Бродвее 1996 года. – Подожди, я переоденусь, и пойдем.

– Алекс, Зу следит за тобой, вернее за нами. С тех пор как ты пошла на поправку, она стала слишком часто случайно проходить мимо твоих комнат.

– Ну и пусть. Ведь ты спрятал мои вещи в надежном месте. И теперь она ничего не докажет.

Мурад вздохнул.

Алекс поспешила к себе – переодеться. Как все‑таки здорово снова быть на ногах! Она чувствовала, как тело переполняет жизненная энергия. Ах, если бы только вернулся Блэкуэлл!

Вскоре два бедуина уже шагали по узкой улочке к рынку, на котором Алекс надеялась раскопать какую‑нибудь диковинку. Летний день был чудесным, однако Алекс не замечала прелестей окружающего мира. Как только они покинули дворец, на нее нахлынуло странное чувство. Возбуждение. Тревога. Алекс казалось, что что‑то должно случиться. Необычное. Невероятное.

Ей казалось, что Блэкуэлл где‑то рядом.

Алекс с Мурадом остановились на углу двух улиц.

– Рынок налево, Алекс, – потянул он хозяйку за руку.

Алекс постаралась встряхнуться. Что с ней происходит?

Может, она все еще не совсем здорова? Однако тревога и растерянность становились все сильнее.

– Да, верно. А бедестан в другую сторону.

– Там нам делать нечего.

Но Алекс не обратила на его слова внимания. Почему‑то ей вспомнилось в этот миг, как десять месяцев назад она впервые увидела Блэкуэлла. На бедестане. Она тяжело вздохнула.

– Алекс? Что с тобой?

– Я хочу попасть на бедестан. – И она повернула направо.

– Ты сама не знаешь, чего хочешь. Тебе нужен еще один раб? – обиженно спросил Мурад.

– Нет. – Алекс прибавила шагу. В ушах у нее звенело, в висках стучало. Теперь она была уверена, что Ксавье там, на бедестане.

Бедестан выглядел довольно уныло. Торговцы безуспешно пытались сбыть с рук свой жалкий товар, не вызывавший интереса у покупательниц – в основном сегодня здесь были богатые замужние горожанки с детьми. Алекс остановилась, пробежалась взглядом по лицам рабов и их хозяев. И чуть не расплакалась от разочарования. Блэкуэлла не было.

И все же она была уверена, что Ксавье где‑то здесь.

– Пойдем отсюда, Алекс.

Она хотела было согласиться, но вместо этого вдруг спросила:

– Это что, весь товар? Или есть еще кто‑то?

– Ты действительно собралась купить раба? – Мурад не верил своим ушам.

Однако ее вопрос услышал один из торговцев. К ним подскочил маленький сицилиец.

– У меня есть еще пять человек – там сзади. Совсем дешевые. Хотите взглянуть?

Алекс не обратила внимания на нерешительные протесты Мурада и кивнула.

Торговец засеменил вдоль возвышения, на котором выставляли рабов, Алекс – следом. Он указал на пятерых мужчин. Они лежали в чахлой тени фигового дерева и были прикованы друг к другу. Едва прикрытые лохмотьями, кожа да кости, они скорее напоминали мертвых, чем живых.

– Вряд ли они мне нужны, – непослушными губами произнесла Алекс. От одного вида этих несчастных становилось дурно.

– Пойдем отсюда поскорее, – нетерпеливо повторил Мурад.

Один из рабов застонал.

Алекс вздрогнула.

Один из этих несчастных приподнялся, опираясь на плечо соседа, и кое‑как встал на четвереньки. Некогда он был рослым широкоплечим мужчиной. Грязные волосы, когда‑то темные, а теперь наполовину седые, спускались ниже плеч, а большую часть лица скрывала борода. Оказалось, что это не негр, а обожженный до черноты европеец.

– Алекс, – окликнул Мурад.

Высокий раб снова застонал. У Алекс все перевернулось внутри. Не спуская глаз с раба, она стряхнула руку Мурада. В следующий миг весь мир исчез – остались лишь она и полумертвый раб, закованный в цепи. «О Боже!!!» Не веря своим глазам, полная страха и ужасных предчувствий, она бросилась к нему.

– Ксавье. – Всхлипывая, Алекс опустилась на колени рядом с ним.

Грязные веки, трепеща, приподнялись… их глаза встретились.

Изумрудные, полные слез – и темные, лишенные мысли.

– О Господи! – зарыдала Алекс.

Ксавье еще секунду стоял, смотрел на нее бессмысленным взглядом, а потом рухнул ей на грудь. Около Алекс опустился на колени верный Мурад. Лицо его хозяйки было влажным от слез, она дрожала от ужаса и гнева.

– Заплати за него, сколько ни запросят! – велела она. – Заплати сию же минуту!