Глава 30. В комнате воцарилась тишина

В комнате воцарилась тишина.

Алекс не верила своим глазам. Она была потрясена.

Тем временем Зу злорадно улыбнулась и наградила Блэкуэлла многозначительным взглядом. Когда она проходила мимо Алекс, та грубо схватила шпионку за руку и закричала:

– Не смей совать нос в мою комнату!

– Какая ты грубая, Зохара, – невинно заморгала толстуха. – Разве я сделала что‑то нехорошее? – Она снова ухмыльнулась, стряхнула с себя руку соперницы и выкатилась из комнаты, наградив Ксавье еще одним страстным взглядом.

В наступившей тишине атмосфера сгустилась так, что вот‑вот могла сверкнуть молния.

Алекс с трудом сдерживалась. Перед глазами стояла Зу, прильнувшая к Блэкуэллу. А следом пришла новая мысль, совершенно выбившая ее из равновесия.

Жена Джебаля. Зу тоже была женой Джебаля – и невесткой паши!

От страха Алекс едва соображала. О Господи! Ведь могло случиться так, что Ксавье застали бы не с ней, а с Зу! Она задрожала от ужаса.

– Александра, – окликнул Блэкуэлл.

– Так вот как ты отплатил мне? – прошептала она.

– Ничего не было, – невозмутимо ответил он.

– Ничего? Но ведь Зу…

– Нет.

Тут до Алекс дошло, что они не одни: Мурад ловил каждое слово. Она сердито сказала:

– Ты не мог бы оставить нас вдвоем?

Раб обиженно кивнул и прошел к себе в каморку, со стуком захлопнув дверь.

Алекс, все еще потрясенная едва не состоявшимся у нее на глазах предательством Блэкуэлла, отвернулась к окну, невидящим взглядом уставилась на луну.

– Она красива? – наконец пробормотала она. И тут же напряглась всем телом, услышав, как он встал рядом.

– Конечно. Но почему ты ревнуешь? Ее красота в подметки не годится твоей. И ничего такого не случилось. Я даже не захотел ее.

– Не захотел? – Алекс резко обернулась.

– Нет, не захотел. – Его взгляд оставался спокойным и открытым.

И наконец она вновь ощутила ее. Возникшую между ними неразрывную связь. Связь, закаленную любовью и смертью. Связь, освященную судьбой. Раз возникнув, ей не суждено было ни прерваться, ни ослабнуть. Нет, Алекс ни на минуту не забывала о его мужской привлекательности. Да и он испытывал к ней сильнейшее влечение. Но с некоторых пор к этим чувствам прибавилось нечто большее. И он тоже отлично это понимал. Она протянула руку. Он отстранился и спросил:

– Она обыскивала твою комнату. Что ей нужно?

– Не знаю. – Алекс, не скрывая разочарования, опустила руку.

– Я ей не доверяю.

– Я тоже. – От возбуждения у нее пересохло во рту. Было уже поздно, дворец окутала ночная тьма и тишина, и впервые со дня возвращения Ксавье они оказались наедине. В голове у Алекс возникали самые заманчивые картины. Ведь судьба разлучила их почти на целый год. И этой ночью они могли бы наверстать упущенное.

– Почему? – не унимался Блэкуэлл.

– Она меня ненавидит. – Алекс с усилием подавила желание кинуться ему в объятия. – И постоянно грозится, что раскусит меня, что расскажет Джебалю обо всем, что я скрываю. Она мечтает уничтожить меня.

– И что же ты скрываешь, Александра? – Черные глаза Ксавье прожигали ее насквозь.

Она промолчала. Все мысли о любви моментально испарились. В голове был полный хаос.

– Ну что ж, давай начнем сначала. Мы уже знаем, что ты никогда не была замужем за английским дипломатом, умершим в Гибралтаре. Почему ты лгала?

– Когда я попала сюда, меня осмотрели со всех сторон. – Она устало уселась на кровать. – И узнали, что я не девственница. Тем не менее требовался предлог, чтобы не допустить Джебаля к себе в постель. И идея изображать убитую горем молодую вдову оказалась не такой уж плохой. Он на целый год оставил меня в покое.

– Да, это был разумный шаг, – согласился Блэкуэлл и тут же огорошил ее следующим вопросом: – И кто же он был? Тот, первый любовник?

Алекс выложила всю правду, кроме той мелочи, что с Тоддом они расстались на сто девяносто два года позднее, в будущем.

– Мне жаль тебя, – произнес Блэкуэлл. Его голос был полон сочувствия. Алекс, затаив дыхание, заглянула ему в глаза.

– Но теперь это не имеет значения. – Она медленно встала и приблизилась к Ксавье.

На этот раз он не отстранился. Алекс встала перед ним и погладила по широкой сильной груди. Он вздрогнул.

– Ксавье, – прошептала она, касаясь горячей, гладкой кожи. – Ксавье, я ужасно скучала по тебе.

Он взял ее за руки. Накатившая на Алекс волна страсти оказалась столь мощной, что у нее едва не подогнулись колени.

– Но почему? – спрашивал он. – Почему ты скучала без меня?

– По‑моему, ты должен это знать.

– То, что случилось между нами, было лишь удовлетворением физической потребности – не больше. – Он пытливо смотрел ей в лицо, которое исказилось от боли, словно он дал ей пощечину.

– Неправда! – вскричала она.

– Правда. – Он выпустил руки и отступил подальше. А потом, старательно избегая ее взгляда, спросил: – Что с моими людьми?

У Алекс не укладывалось в голове, что он совершенно, ни капельки ее не любит. Что она привлекает его только возможностью заняться сексом. Ведь в ту ночь, когда была уничтожена «Жемчужина», он защищал ее ценой собственной свободы – вместо того чтобы выдать охране и навсегда отделаться от нее. Может быть, он старается обмануть не ее, а себя? Он должен, он обязан влюбиться в нее. Только так. Иначе два года в рабстве в Триполи коту под хвост!

– Что с моими людьми? – повторил он.

– Работают в каменоломне, – машинально ответила она.

– Сколько их осталось?

– Погибли еще пятеро.

Капитан помрачнел и сел на кровать.

Алекс подошла к нему, сгорая от сострадания и нежности, позабыв про обиду. Обняв его, она зашептала:

– Ксавье, мы должны бежать отсюда – ты и я – и немедленно!

Он молчал.

– Нам никогда не удастся освободить твой экипаж, и ты должен это понять.

– Может быть, если я буду на свободе, мне удастся их выкупить, – упрямо сказал он.

– Переговоры о выкупе ведутся уже давно, однако паше доставляет удовольствие играть в кошки‑мышки с Нильсеном и консулами в Тунисе и в Алжире. Все в один голос твердят, что с этим дикарем невозможно иметь дело.

Блэкуэлл смотрел на нее. Она несмело улыбнулась.

– Устроить нам побег не так уж трудно. Из дворца можно выбраться через тайный проход. Помнишь, я говорила про него? Единственное, что нужно, чтобы нас тут же взял на борт какой‑нибудь датский корабль. А уже в море можно будет перебраться на американское судно.

– Александра, если ты могла вот так запросто бежать – почему до сих пор не бежала?

Алекс вздрогнула.

Он молча смотрел, ожидая ответа.

– Но я не могла бежать без тебя, – наконец прошептала она. – И это правда.

– Не верю. Я пропадал без вести почти целый год. А ты все равно сидела здесь. Почему? – Он вскочил.

– Ксавье, я знала, что ты вернешься. – Она тоже вскочила с кровати. – Я ждала тебя.

Он лишь хмыкнул, покачал головой.

– Александра, самое невероятное стечение обстоятельств забросило меня назад в Триполи – и ты не могла этого знать.

– Ты должен мне верить.

Он ничего не ответил.

– Ну хотя бы насчет моего плана побега ты согласен? – настаивала она. – И совершить его надо как можно быстрее. К примеру, на будущей неделе. К тому времени ты успеешь почти полностью восстановить силы!

– Да. На этом мы могли бы согласиться. – И он тут же подозрительно прищурился: – Только с какой стати ты вдруг так заторопилась? Ну, конечно, кроме того, что меня могут здесь найти?

Она не может сказать правду. Хотя с другой стороны, отмалчиваться тоже нельзя. Ведь на карту поставлена их жизнь, их свобода! О, безусловно, она не станет говорить о самом большом страхе. Что ему суждено быть казненным в середине июля. Однако она могла бы рассказать об остальном, чтобы суметь как‑то переубедить другим способом.

– Ксавье, ты ведь уже понимаешь: если тебя застанут здесь, то непременно казнят, – с отчаянием сказала она.

– Тебе известно что‑то, что неизвестно мне? – сердито спросил он.

– Нет, – солгала Алекс, нервно облизав губы. – Только то, что случилось за этот год. Ксавье, теперь американской эскадрой командует Пребл. В октябре «Филадельфия» села на мель недалеко от берега, и капитан сдался паше. Но через три дня ветер переменился, и морякам паши удалось освободить корабль. О, это отличное военное судно, Ксавье. На нем числилось около трехсот человек экипажа. И его захват сильно осложнил отношения между Триполи и Штатами.

– Представляю. – Он не спускал с нее глаз.

– Дальше, – продолжала Алекс, чувствуя себя неловко под его подозрительным взглядом. – До самой зимы Пребл пытался договориться о выкупе. Но паша, как и в переговорах о твоем экипаже, водил коммодора за нос. И тогда в феврале Пребл послал людей, которые должны были потопить «Филадельфию». Примерно так же, как мы потопили «Жемчужину». Вылазка была успешной. Корабль разлетелся в щепки. Паша возненавидел Штаты пуще прежнего. Я уже не говорю о том, что наши корабли курсируют в водах Триполи. Теперь и речи быть не могло о получении денег, несколько лет назад обещанных паше. А Пребл держал глухую блокаду, и ни одному корсарскому судну не удавалось ни вырваться из гавани, ни проскочить в нее. Потихоньку стала ощущаться нехватка продуктов. Теперь даже здесь, во дворце, во многом себе отказывают.

– Как ты все хорошо знаешь!

Неужели она правильно угадала ужасный намек, скрытый в этих словах?

– То, что я сейчас рассказала, знают все обитатели дворца.

– Тогда к чему ты клонишь, Александра?

Алекс смутилась. Он был так груб и подозрителен. Но ведь она спасла ему жизнь, и теперь он должен ей верить. Ведь она верит ему безоговорочно.

– Война стала затяжной, практически без активных действий. – Она чуть улыбнулась, сердце бешено колотилось. – Я не уверена, что правильно называю срок, но, по‑моему, в конце августа Пребл начнет штурмовать город. Он даже атакует дворец. Поэтому нам надо сбежать немедленно!

– Господи! – Блэкуэлл побледнел. – Так тебе известны наши планы?!

Алекс отшатнулась, также побелев как мел. Слишком поздно она поняла, какую грандиозную глупость только что совершила.

– Вот что я хочу спросить у тебя еще, – прошипел Ксавье, тряся ее за плечи, как куклу, – на кого ты работаешь, милейшая, прекраснейшая Александра? Или мне следует звать вас миссис Торнтон? А может, Лили Зохара?!

– Как ты смеешь по‑прежнему считать меня шпионкой?

– Для кого ты шпионишь? – Он едва не кричал.

– Я спасла тебе жизнь! – закричала она в ответ. – И ты все еще мне не веришь?! Может быть, я узнала это от Нильсена?

– Ты самая настоящая шпионка, и я не сомневался в этом с самого начала, – оттолкнул ее Ксавье. – Иначе ты бы не торчала здесь до сих пор, имея возможность сбежать, не располагала бы столь подробной тайной информацией. Скажи, ты работаешь на нас или против нас, Александра?

Алекс остолбенела. Как, разве Ксавье по‑прежнему думает про нее самое худшее? А она‑то решила, что его подозрительность и недоверчивость канули в прошлое! Как же она ошиблась!

И что прикажете теперь делать? А что она может сказать? Правду?

– Отвечай, – грозно потребовал он.

– Я не шпионка. Я люблю свою страну. И я люблю тебя.

Он лишь рассмеялся в ответ – зло, оскорбительно.

– Я говорю правду.

– Ты всегда говоришь правду! – передразнил он.

У Алекс сжалось сердце от отчаяния и страха.

– Ксавье, я не такая, как все.

– Это тоже было мне ясно с самого начала.

Она заставила себя гордо расправить плечи и смотреть ему прямо в глаза.

– Мое настоящее имя Александра Торнтон, я американка и никогда не предавала свою страну. Я не шпионка. Просто я…

– Ну?

– Я попала сюда из будущего.

– Не понял?

– Я родилась в Коннектикуте, в 1973 году. Когда я была в последний раз в Нью‑Йорке, был 1996 год. Я окончила Колумбийский университет. И моя специальность была – и есть – история военного флота США

Он, выслушав все до последнего слова, расхохотался:

– Ну и ну, Александра, могла бы придумать что‑нибудь поубедительнее!

– Клянусь тебе, я попала сюда из будущего! Клянусь чем хочешь, Ксавье! Поэтому мне известно так много! Я много читала про эту войну и про ту, что была раньше, между Штатами и Францией. И я прочитала про тебя. И тогда… – Она беспомощно умолкла. Он уже слышал о том, что она любит его, и вряд ли стоило ставить себя в еще более неловкое положение, повторяя это без конца.

– Чушь! – отрезал он. – Ты разочаровала меня, Александра. Ты вполне могла бы сочинить более убедительную историю – и даже рискнуть утверждать, что работаешь на нас!

– Но я не шпионка. – По ее щекам катились бессильные слезы. – И я люблю тебя!

– Этим меня не проймешь, – выпалил он.

– Мурад мне верит, – ухватилась она за соломинку.

– Пусть твой раб катится к дьяволу с тем, чему он верит, а чему нет! – Он снова кричал.

– Ты поднимешь на ноги весь гарем.

– И ты полагаешь, я должен поверить тебе про так называемый побег? – спросил Блэкуэлл, скрестив руки на груди.

Она набросилась на него. Замолотила кулаками по груди. Он схватил ее за руки.

– Да! – визжала она. – Черт бы тебя побрал, ты не можешь мне не верить! Или ты уже не помнишь, что я спасла тебе жизнь?

Его хватка ослабла. Выражение лица изменилось. В глазах промелькнула какая‑то тоска.

– Разве я смогу об этом забыть? – Он резко отвернулся.

Алекс, чей взор помутился от гнева, с трудом различила, как он потянулся к двери каморки Мурада.

– Ты хочешь уйти? Вот так просто повернуться и уйти?!

Даже не оглянувшись, он выскочил из комнаты.

Алекс задыхалась. Сердце болезненно сжималось. Почему все идет наперекосяк? Почему?! Почему он не полюбил ее – по крайней мере настолько, чтобы поверить на слово, чтобы прислушаться к голосу сердца? И как прикажете ей доказывать Ксавье, что она не шпионка, что она из будущего?!

Паспорт! Она же может показать свой американский паспорт, тот, настоящий, а не поддельный. Вот вам и доказательство, в котором он так нуждается! Она завтра же пошлет Мурада к Нильсену – пусть принесет паспорт со всеми вещами. Как только он увидит американский паспорт и другие вещи, он обязательно поверит ей, иначе и быть не может!

Однако сердце по‑прежнему ныло от тревоги и страха. Нельзя было дальше тянуть и закрывать глаза на правду. Ведь она всегда опасалась, что в действительности все будет не так, как ей мечталось. В глубине души всегда жил страх, что Блэкуэлл бросит ее и один вернется в Бостон, что они никогда не станут любовниками, что ее любовь останется безответной. И тогда ее ждет ужасная участь остаться вечной заложницей в Триполи, в девятнадцатом веке.

Алекс ужас как не хотелось оказываться обыкновенной восторженной дурой.

И тут она услышала какой‑то шорох в коридоре, у двери. Алекс тут же вспомнила, какой шум они подняли здесь с Блэкуэллом. Она подскочила к двери и распахнула. И оказалась нос к носу с Зу. Первая жена злорадно улыбалась.

Сколько она подслушивала? Боже милостивый, а они‑то на повышенных тонах обсуждали и побег, и планы Пребла, и происхождение самой Алекс!.. И она без конца обращалась к нему по имени.

– Мне что‑то не спится, – ухмыльнулась Зу.

Обе отлично знали, что это ложь. Алекс зажмурилась, дрожа от испуга. Что, если Зу подслушала все – от начала до конца?! В таком случае она может считать себя мертвой. И Блэкуэлла тоже.