Глава 28. Джейк разбудил Анжи еще до рассвета

Джейк разбудил Анжи еще до рассвета. Девушка, недовольно бормоча, пыталась поглубже зарыться в одеяло, нагретое их телами. Но Джейк настойчиво прошептал ей на ухо:

– Нужно трогаться, Анжи. Пора в путь.

В голосе звучали непривычно тревожные нотки, и Анжи, мгновенно забыв о сне, потянулась к одежде. Она оделась быстро, вздрагивая на холодном ветру, и поспешно зажала лошади морду, чтобы та не шумела. Так велел Джейк. Девушка не задавала лишних вопросов, просто молча повиновалась. Джейк знает, что делает.

За ними действительно шли по пятам. Два человека, возможно, те, с кем они столкнулись в деревне, держались позади и ехали окольными тропками. Джейк, похоже, не слишком встревоженный, оставался на большой дороге, ведущей на юг от Лас‑Крусес, огибавшей Чок‑Хилл и УилдиУэлл, и не слишком подгонял коней.

Только когда они приближались к перевалу Сан‑Августин, он изменил тактику и, сделав круг, вернулся назад, так что теперь они оказались позади преследователей.

– Жди меня здесь, – сухо приказал он Анжи и оставил ее под защитой большого валуна. Она легла на одеяло, подремала немного, пытаясь не волноваться. Но испытала подлинное облегчение, увидев, что он возвращается.

– Все в порядке?

Джейк кивнул, но, не вдаваясь в детали, сказал только:

– Их наняли, чтобы найти нас. Очевидно, теперь я преступник и беглец от правосудия.

– Но почему?

– Похищение и насильственный увоз, – сообщил он, широко улыбаясь. – Твоя мать обратилась в полицию.

– Какая чушь!

– Может быть, но я не собираюсь рисковать. Охотникам за людьми приказано стрелять без предупреждения, и поскольку во всем этом деле видна рука дядюшки, я буду мертв задолго до того, как кто‑то позаботится задать соответствующие вопросы. Думаю, выжидать больше не имеет смысла. Пора вступать в игру.

– Джейк, но что ты будешь делать?

Но Джейк, не отвечая, притянул ее к себе и стал осыпать безумными поцелуями, и Анжи, как всегда, растаяла, возвращая страсть с удесятеренной силой. Конец дня они провели в маленькой пещере за валуном, спали, ели и любили друг друга. Ночью снова пустились в путь, и Джейк без труда находил дорогу в темноте.

Луна превращала землю в серебро, а небо – в черный бархат, и Анжи подумала, что никогда раньше не видела столько звезд. Они низко висели над головами, переливаясь хрустальным светом.

С этих пор они в основном путешествовали по ночам, а днями отдыхали в тени скалы или в сосновых рощах на вершинах гор. Несколько раз они останавливались в деревушках или домах крестьян, которых он знал, и обедали бобами и тортильями с острыми пряностями.

– Некоторым из них я спокойно доверил бы жизнь, – сказал он ей как‑то и слегка улыбнулся, когда Анжи удивилась. Она‑то думала, что он никому и никогда не доверяет. – Почему же! Есть и у меня близкие люди.

Позднее, прежде чем на землю спустились сумерки, они перебрались через узкий мелкий ручеек и поднялись на холм. Откуда‑то появились вооруженные объездчики, и страхи Анжи тут же улеглись, когда послышались приветственные крики и в воздух полетели шляпы.

– Это тоже твои друзья?

– Что‑то в этом роде.

– Дон Диего! – завопил один из мужчин, подъезжая ближе. – Мы не знали, что вы едете!

Джейк, широко улыбаясь, здоровался со всеми, хлопал по плечам, справлялся о здоровье, одновременно обмениваясь новостями. Анжи сначала было немного не по себе, но мужчины почтительно кланялись. Между собой они говорили по‑испански, и девушка молча слушала, только все шире раскрывала глаза, сообразив, что вот уже некоторое время они едут по землям Джейка. В сущности, это не должно было бы ее удивить, но почему‑то поразило.

– Это небольшое поместье вот уже двести лет принадлежит нашей семье, совсем как ранчо «Де Тезон», – пояснил он и, предупреждая вопросы, добавил: – Отец оставил его мне одному. Это единственное, чего не сможет получить дон Луис.

– Но если оно твое, почему же…

– Не остался здесь? Когда‑нибудь такой день настанет. Он не вдавался в подробности, а она больше ни о чем не спросила, но когда они приблизились к роще неохватных дубов, услышала собачий лай и ощутила, как мгновенной тоской сжалось сердце. Анжи вспомнила о маленькой французской деревушке Сен‑Дье, где провела детство, и поняла, что никогда больше не назовет ее домом. Теперь им стала Америка, потому что каждый раз при слове «дом» на ум приходило огромное ранчо, построенное отцом.

Впереди мелькнули огни, и Джейк громко объявил:

– «Каса эн Пас», Дом мира. Временами он становился для меня обителью покоя.

Многие посчитали бы здание совсем маленьким и непритязательным: все те же глинобитные, чисто выбеленные стены, красная крыша, а вокруг сплошные заросли, защищающие его от солнца. Тяжелый запах луноцвета наполнял воздух, а толстые лозы с листьями сердечком затянули низкие каменные стены.

Невысокое крыльцо тянулось по всей стене двухэтажного строения, увитого лианами и душистыми цветами. В окнах горел свет. Едва они въехали во двор, дверь распахнулась и на пороге возникла коренастая улыбающаяся мексиканка.

– Дон Диего! Наконец‑то вы дома! – воскликнула она по‑испански, и Джейк, немедленно спешившись, швырнул поводья мальчишке и обнял женщину:

– Si, Мария, и привез кое‑кого.

Он поставил Анжи на землю, взял за руку и потащил за собой. При виде вежливо‑вопросительного лица Марии Анжи покраснела. Что женщина подумает о ней, грязной, пропыленной, лохматой, в помятой одежде? В обществе, где правила этикета были крайне строги и за соблюдением их неусыпно следили, считалось, что только потаскушки путешествуют в таком виде, без дуэньи, в компании мужчины, с которым их явно связывают довольно близкие отношения!

Но Мария, ничем не выказав ни удивления, ни осуждения, вежливо приветствовала Анжи и повела в дом. Гостиная оказалась на удивление большой, обставленной сверкающей мебелью красного дерева, крепкой, но изящной и дорогой. Анжи скоро обнаружила, что падает с ног от усталости, и от души поблагодарила Марию, когда та проводила ее в спальню.

Кровать оказалась огромной, с ярким домотканым покрывалом и белоснежными простынями. Тяжелые шторы прикрывали двойные двери, ведущие на небольшой балкон. В комнате тоже стояло цветочное благоухание. Рядом помещалась ванна, и девушка долго отмокала в горячей воде впервые за несколько недель, утонув до подбородка в душистых пузырьках. Такой ванны она никогда не видела: утоплена в пол, с изразцовыми бортиками и окружена зеленью.

Позже, лежа в постели после легкого ужина, состоявшего из сыра, фруктов и холодного цыпленка, Анжи сонно подумала, что, будь она на месте Джейка, ни за что не покинула бы этот маленький, похожий на рай оазис.

Наконец она, расслабившись, погрузилась в сон и почти не слышала, как он пришел, лег рядом и притянул ее к себе, баюкая в объятиях.

Исполненная невероятного блаженства, покоя и чувства безопасности, она с довольным вздохом прижалась к нему.

Потянулись долгие, ничем не омраченные, исполненные блаженного покоя дни. Анжи почти все время проводила в прохладных комнатах или патио, тенистом внутреннем дворике, за бокалом ледяного лимонада. И часто‑часто обращала взор на голубеющие вдали вершины гор. Джейк пробыл дома всего два дня, прежде чем уехать. Исступленно впиваясь губами в ее губы, он что‑то неразборчиво бормотал, обещая вернуться как можно скорее.

– Не могу сидеть и ждать, пока они сделают ход, – бормотал он, прижимаясь к ее лбу своим. – Я должен их опередить.

– Джейк… не хочу, чтобы с тобой что‑то случилось.

– Знаю. Не бойся, все обойдется. Только дай слово, что останешься здесь, Анжи. Если сам не приеду за тобой, пришлю Дейва Логана. Не верь никому, кроме него.

– Почему?

– Хоть раз послушайся меня, хорошо?

И Анжи в конце концов поклялась, но безумно по нему тосковала.

Сначала она бродила по комнатам дремотно, как во сне, одна неделя перетекала в другую незаметно, неслышно, но по мере того как душевное равновесие постепенно восстанавливалось, возвращалась былая энергия, и Анжи стала изнемогать от вынужденного бездействия. Она начала выезжать верхом, правда, всегда в сопровождении вооруженных людей, каждый из которых, судя по виду, с радостью бы отдал за нее жизнь.

Здесь, у подножия гор Сан‑Андрее, расстилались чудесные пейзажи. Земля была покрыта густой и сочной растительностью, но невысокие, поросшие кривыми соснами горбы вершин служили постоянным напоминанием о том, как смертельно опасны горы для попавших в беду неопытных путников. Не будь рядом Джейка, вряд ли она осталась бы в живых.

Может, мама и была права насчет этой земли, но это не означает, что Анжи должна отказаться от своей мечты. Она еще вернется на ранчо и обязательно найдет способ бороться с доном Луисом и теми, кто хочет отнять у нее наследство. Может, именно этим и занимается сейчас Джейк? Он так мало открыл ей, сказал только, что должен оправдаться и опровергнуть выдвинутые против него обвинения.

Временами она грустила, плакала, и Мария утешала ее, как мать, уверяя, что дон Диего вполне способен позаботиться о себе.

– Никого не боялся с самого детства, даже когда мальчишкой был, а родителей зверски убили при налете.

Мария печально покачала головой, но Анжи осторожно попробовала выспросить у нее подробности.

– Расскажите мне, каким он был тогда, Мария. Вы его знали?

– Да, с тех пор, когда ему исполнилось четыре. Его отцом был дон Диего‑и‑Сандоваль Ривера, прежний вице‑мэр Санта‑Фе. Но все это было до того, как начались нападения и его обвинили в пособничестве бандитам, – всхлипнула Мария, вытирая катившиеся по пухлым щекам слезы. – Грязная, гнусная ложь. Вот его брат, дон Луис… плохой человек, и я никогда ему не доверяла. Он завладел почти всеми его землями, когда дона Диего нашли убитым вместе с женой, прелестной Сарой. Говорили, что с ними расправились апачи. Господи, как он обожал свою жену, сеньорита, никогда не видела подобной любви, ни раньше, ни потом. Может, даже к лучшему, что они умерли вместе, и только милость Господня уберегла маленького Диего от той же участи. Его нашли под перевернутой коляской. Индейцы так спешили, что не заметили ребенка. Правда, обычно они берут детей с собой и воспитывают как своих.

– Но Диего упоминал, что одно время жил с команчами.

– О да. С тех пор как его родители ушли на небо, бедняжка стал совсем диким, на каждом шагу дерзил дону Луису, то и дело убегал сюда с ранчо «Де Тезон». Когда дон Луис выпорол его, он скрылся и отправился в горы, где прибился к племени команчей. Даже такой маленький мальчик, как Диего, знал, что это единственное место, где дон Луис до него не доберется.

Анжи подумала о том, какие ужасы пришлось пережить четырехлетнему малышу. Неудивительно, что он не привык выставлять напоказ свои чувства и всегда бесстрастен внешне. Подумать только, иметь такого дядюшку, как дон Луис! Как же горько было Джейку, как тяжело на душе!

Постепенно, мало‑помалу она узнавала о детстве и юности Джейка. Рассказы Марии помогли ей лучше понять, почему он стал таким, и теперь Анжи все время повторяла про себя слова, которые скажет Джейку при встрече. В чем она признается? Что любит его? Но как поведать о том, что испытывает, что переживала все это время, если сама все поняла лишь сейчас?

Когда‑то, давным‑давно, она обязательно помчалась бы к Симоне поделиться своим счастьем, но теперь будет нема как рыба. Правда, временами ей казалось, что место кузины займет Рита, но для этого слишком поздно. И что же теперь делать? О, если бы мама была рядом!

Джейк пропадал уже две недели, когда вошедшая в патио Мария объявила, что прибыли посетители и спрашивают ее.

– Не знаю, что сказать, донья Анжела, но это армейские офицеры и настаивают на встрече с вами. Я их приму, – согласилась Анжела, поднимаясь со стула, в котором мирно дремала. Рядом валялась позабытая книга, выбранная из небольшой библиотеки. Пригладив волосы, девушка отправилась в гостиную.

– Мэм, – торжественно начал сержант Лопес, – простите, что беспокоим вас, но полковник Паттерсон потребовал вашего присутствия в Лас‑Крусес.

– Могу я спросить почему?

– Недавно арестовали человека по имени Джейк Брейден, и полковник Паттерсон настаивает, чтобы вы прояснили некоторые недоразумения.

– Арестован… о нет! Когда?

– На прошлой неделе. Если будете так любезны собрать немного вещей, мы проводим вас в Лас‑Крусес, к полковнику.

– Разумеется, – рассеянно бросила Анжи и попросила Марию уложить самое необходимое.

– Донья Анжела, вы не должны ехать с этими людьми, – твердила мексиканка, встревоженно хмурясь. – Неужели не помните, что обещали?

– Но с тех пор обстоятельства изменились, Мария. Кроме того, я хорошо знаю полковника Паттерсона. Он не только честный человек, но и друг Джейка. Пожалуйста, исполните мою просьбу. Нельзя медлить. Нужно как можно скорее освободить Джейка.

Несмотря на мольбы Марии, Анжи села на лошадь и отправилась в путь с незнакомыми военными.

На этот раз маршрут оказался короче: очевидно, они выбрали прямую дорогу и уже через два дня оказались в Лас‑Крусес. Анжи немедленно отправилась в отель, где, по словам сопровождающих, ее примет полковник. Ее почтительно проводили в номер рядом с главным вестибюлем. Время шло, но Паттерсон все не появлялся, и девушка принялась нервно метаться по комнате, но тут же сообразила, что он, должно быть, выехал из форта Селден или форта Филмор, как только ему сообщили о ее приезде, так что стоит подождать и потерпеть. Когда наконец дверь распахнулась, Анжи растерянно отпрянула при виде матери.

– Матушка! Что ты здесь делаешь? О, я так рада видеть тебя!

– Я тоже, Анжелика. Мне нелегко пришлось. Я сильно о тебе беспокоилась.

Закрыв за собой дверь, она с улыбкой двинулась навстречу дочери. Анжи поразили настороженные глаза матери.

– Разве ты не получала моего письма?

– Почему же? Получила весточку, что ты жива и здорова… но ты все не возвращалась… и… но все хорошо, что хорошо кончается!

– Да. Ты видела полковника Паттерсона? Я должна поговорить с ним, ведь Джейка арестовали!

– Знаю, малышка, – кивнула Миньон, усаживаясь на маленьком диванчике. – А ты ожидала, что ему сойдет с рук твое похищение?

– Но он ничего подобного не делал! – вскинулась Анжи. Поведение матери по меньшей мере странно: очевидно, ей не по себе. Недаром руки напряженно сжаты. – Кому как не тебе знать это, мама!

И тут на ум пришли слова Джейка. Тот был уверен, что Миньон знала о предстоящем набеге и похищении дочери. Правда, допускал при этом, что мать была одурачена доном Луисом.

Анжи устроилась рядом с матерью и сухо спросила:

– Мама, надеюсь, ты не советовалась с доном Луисом? Он не тот, каким кажется, и…

Но Миньон, настойчиво сжимая руку дочери, пробормотала:

– Не тревожься попусту! Все хорошо. Анжи с облегченным вздохом кивнула:

– Мне следовало бы догадаться, что ты не так глупа, чтобы ему доверять.

Уголки рта Миньон чуть приподнялись в улыбке. Она долго молча смотрела на дочь, прежде чем тихо сказать:

– Теперь мы уедем домой, Анжелика.

– Да. Мне не терпится вернуться. Надеюсь, все хорошо? Рита здорова?

Губы Миньон дернулись.

– Более чем. Она вышла замуж.

– Замуж?!

– Да, за лейтенанта Уокера. После того несчастного случая она не отходила от его постели, пока тот не поднялся. Очевидно, за это время между ними зародилась и расцвела любовь.

Потрясенная новостью, Анжи не знала что и сказать, но, немного опомнившись, улыбнулась.

– Я счастлива за нее, – искренне воскликнула она, – и надеюсь, что Рита тоже довольна!

– Думаю, так оно и есть. Теперь за ней присмотрит муж. Они собираются в Саванну, на родину лейтенанта, где у его отца свое пароходство. Но прежде всего она уговорила его отправиться в Европу, куда, как ты знаешь, всегда рвалась. Как только он окончательно поправится, они уедут.

Анжи грустно вздохнула.

– Я буду скучать без нее. Но у меня остались ты и Бетт.

– Совершенно верно. Я и Бетт.

– Но Рита и Темп все еще на ранчо? Я бы хотела повидаться с ними.

И снова на лице Миньон промелькнуло странное выражение. Она отвела глаза, потом резко вскинула голову, и Анжи невольно сжалась.

– Анжелика, ранчо продано.

Анжи не шелохнулась, ничего не сказала. Только непонимающе уставилась на мать. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем она недоверчиво выдохнула:

– Это невозможно!

– Я сказала правду.

– Но оно мое! Никто не имел права продать его без моего разрешения или подписи! Как это произошло?!

Ужасное подозрение обожгло ее еще до того, как Миньон спокойно объявила:

– Я сделала это, когда тебя похитили и посчитали мертвой.

– Если что‑то случится со мной, ранчо должно было перейти к Рите, и…

– И она отказалась от него. Сказала, что оно ей ни к чему. Я заказала билеты на пароход до Франции. Утром мы уезжаем, Анжелика.

– Кто купил его? – жестко перебила Анжи. – Немедленно говори, кому ты его продала, хотя я, кажется, уже знаю ответ!

– Дон Луис де Ривера предложил огромную сумму, и поскольку мы думали, что ты мертва, а я – твоя единственная наследница, то и действовала от твоего имени.

Потрясенная Анжи пыталась осмыслить слова матери, сопоставить их с тем, что сказал Джордж Шерман.

– Мама, но это незаконно, – возразила она, покачав головой. – Ты не имела никакого права. Ранчо мое. Мистер Шерман утверждает, что завещание никоим образом нельзя изменить. И что если мы с Ритой откажемся от ранчо, оно переходит кому‑то еще.

– Да, этих людей было трое, Анжелика. И двое мертвы.

– А третий?

– В тюрьме, за предательство, продажу оружия индейцам и похищение молодой девушки, – язвительно усмехнулась мать. – Говорят, что казнь назначена через два дня.

Анжи вскочила, но тут же пошатнулась. Значит, дон Луис все‑таки победил!

Теперь она знала, что делать. Игра еще не закончена!