Глава 21. За двадцать лет здесь все изменилось

За двадцать лет здесь все изменилось.

Миньон сидела в тени дерева, стараясь разглядеть сквозь скрюченные ветви яблонь и персиков серо‑голубые горы в туманной дымке. Солнце еще не палило в полную силу, птицы весело распевали на деревьях, и было сравнительно прохладно. Казалось, здесь царит неизменный покой, которого не посмеет нарушить ни один пришелец. Никто не проникнет за толстые стены, окружавшие ранчо.

Но там, за оградой, подстерегает смертельная опасность Да и здесь ей противно находиться.

Значит, Джон Линдси быстро нашел ей замену! Все это время жил с другой женщиной, имел от нее ребенка, в то время как Миньон спала одна в холодной постели. Ей следовало бы развестись с ним, как ни шокировано было бы общество таким поступком. Почему она ничего не знала и не подозревала? Будь у него сын, а не вторая дочь, вряд ли Джо; поспешил бы призвать Анжелику к себе. Наверняка напрочь позабыл бы о ней.

Господи, как трудно было сдержаться, когда Миньон узнала обо всем! И еще труднее не потребовать ответов от этой темнокожей девчонки, младшей дочери. Какое оскорбление, удар по ее гордости и положению законной жены! Даже после смерти он ухитрился ее унизить! И ведь наверняка понимал при этом, что Миньон должна испытывать, как будет страдать, и все же никогда не намекнул даже о ребенке от своего бесстыдного и незаконного союза с мексиканской крестьянкой! И остальные, включая Паттерсона, кому бы следовало пожалеть ее, ни словом не обмолвились. Какой позор! И что теперь делать с этой девчонкой? Впервые она, Миньон, не знает, как выйти из положения.

Миньон глубоко вздохнула. Нужно быть справедливой: Рита ни в чем не виновата, но пусть не ожидает ни уступок, ни компромиссов. Поместье принадлежит Анжелике, законной наследнице Джона Линдси, а не наглой особе в дешевых платьишках и с откровенно‑зазывной улыбкой, особе, которая к тому же предъявляет права на капитана Брейдена.

Горячий ветер шевелил зеленые листочки на яблоне, приятно овевал щеки, и Миньон нахмурилась было, но тут же постаралась разгладить лицо. Не дай Бог, соберутся морщинки!

Миньон улыбнулась. Неужели в ней все еще сохранилось тщеславие? Желание молодиться? Глупая привычка, все равно она ни о ком не думала, кроме Джона. Если не считать еще… нет, все это было так давно… правда, если верить его клятвам, он до сих пор находит ее прелестной. Может, так оно и есть. Хотя, если проживет в Нью‑Мексико еще несколько лет, ветер и палящая жара скоро превратят лицо в настоящую сушеную сливу, и уж тогда никто на нее не посмотрит.

Ах, какое это имеет значение? И без того ее время прошло. Теперь главное – Анжелика и ее будущее. Все, о чем мечтает Миньон, – увидеть дочь замужем за порядочным человеком, не похожим на Джона… или Джейка Брейдена, который не сводит с нее пристального взгляда. Он слишком напоминает Джона, жесток и неумолим, как эта земля, с пристальным взором неулыбчивых глаз и пугающей самоуверенностью. По мнению Миньон, Джейк Брейден еще опаснее Джона. Человек, который будит в окружающих страх, всегда опасен. Неужели она одна это понимает? Временами так и казалось. Но никто не желает ее слушать, особенно Анжелика. Правда, Миньон ничего другого не ожидала. Анжелика слишком упряма и своевольна.

– Капитан Брейден не джентльмен, – заявила Миньон Дейву Логану. Тот пробормотал вежливое извинение и оставил ее одну в саду.

Она закрыла глаза, вспоминая, как сажались эти деревья, тогда еще тонкие прутики, под жарким солнцем, которое должно было почти наверняка их сжечь. Но яблони выросли. И не только они. Все изменилось с тех пор, почти неузнаваемо. И она тоже. А Джон? Каким он был перед смертью? Анжелика не знала о том, что мать тоже получила письмо, трогательное напоминание о том, что было между ними. В нем Джон умолял разрешить дочери приехать в Нью‑Мексико. Но Миньон боялась не только этой неукрощенной земли, но и Джона… тех чувств, что питала к нему, схороненных в самой глубине души. Опасалась нарушить свой, как выяснилось, хрупкий покой.

Водоворот воспоминаний закружил ее с такой силой, что сердце сжало от боли. Миньон поспешно поднялась и направилась к дому. Ветер закружил маленький пыльный смерч по. самыми ее ногами, принося запах полыни и креозота. Как он, ненавидела этот смрад, напоминавший ей о прошлом.

И о Джоне…

Миньон тихо всхлипнула. С того момента, как она во шла в дом, муж мерещился ей в каждой комнате этой огромной асиенды, бывшей когда‑то трехкомнатной глинобитной лачугой. Теперь же в ней пятнадцать комнат, не считая кухни. Есть даже ванна и туалет в самой глубине дома, современное чудо, установить которое вряд ли пришло в голову Джону. Нет, это, несомненно, идея Риты. Джон Линдси, которого она знала, не заботился ни о чем подобном. Но он. должна признаться хотя бы себе, что дом с красной крышей сверкающими белыми стенами, утопающий в зелени, – со всем не та примитивная постройка, которую Миньон ожидала увидеть. Такие прелестные детали, как душистые травы благоухающие цветы, высаженные в укромных уголках и огороженные тонкими планками, придавали саду изысканность и элегантность. Настоящий рай… окруженный толстыми стенами.

Но за ними… все то же самое, злоба и смерть таятся в холмах и каньонах.

Но как примирить это место с ранчо ее воспоминаний?

Не успела она приблизиться к крыльцу, как из кухни вышел Джейк Брейден и направился к ней. Длинные ноги в мгновение ока поднесли его к Миньон. На талии Джейка перекрещивались два широких оружейных пояса; обе кобуры висели на бедрах достаточно низко, чтобы можно было сразу выхватить револьверы. Брейден был похож скорее на разбойника, чем на армейского разведчика, и Миньон снова задалась вопросом, почему Джим Паттерсон именно ему поручил доставить их в Нью‑Мексико.

И как всегда, при мысли о Джиме Миньон постаралась незамедлительно выбросить его из головы и приветствовала Брейдена холодным кивком.

– Доброе утро, капитан. Похоже, вы спешите.

– Как раз собирался вам сказать, мэм, что уезжаю.

– Неужели? Я думала, вы немного погостите.

– Нет, мэм. Здесь достаточно людей. Ни мне, ни Логану совсем ни к чему путаться у вас под ногами.

– А как насчет остальных?

– Спенсер, Хигдон и их спутники отправляются утром, но для обороны людей вполне достаточно. Норт – хороший человек, он сумел не только сохранить, но и укрепить ранчо. Не волнуйтесь.

– Понимаю.

Миньон поколебалась. За его внезапным решением что‑то кроется. Намеренное безразличие этого человека слишком очевидно.

– Ваш неожиданный отъезд каким‑то образом связан с моей дочерью, капитан? Я знаю, Анжелика иногда бывает неуправляемой, а последнее время всячески выказывает к вам неприязнь.

Выпад был сделан вслепую, поскольку Анжелика, наоборот, была явно заинтригована Джейком, но, должно быть, попал в цель: лицо Брейдена чуть побледнело.

– Простите за дерзость, мадам, но ваша дочь не просто неуправляема. Она слишком своенравна и может попасть в нешуточную беду, если будет и впредь пренебрегать здравым смыслом. Кто‑то должен держать ее в узде.

– Возможно. Но Анжелика всегда была капризна и свое вольна, а после того как получила письмо Джона, с ней совсем сладу не стало. Она словно чужая. С тех пор как мы выехали и Сан‑Антонио, я просто ее не узнаю, – пожаловалась Миньон но тут же сообразила, что Джейк ничего не выдаст, даже если у него и был роман с Анжеликой. И оказалась права.

Безразлично пожав плечами, он заметил:

– Все меняется.

– Да, но моя дочь, похоже, мгновенно повзрослела, капитан. Я нахожу это очень странным.

Джейк продолжал похлопывать шляпой по бедру, и Миньон ощутила его растущее нетерпение поскорее убраться отсюда.

– Ей двадцать один год. Давно пора стать взрослой, вы так не считаете, мадам?

– Взрослеть и набираться опыта – вещи совершенна разные, капитан.

– Не всегда, – бросил Джейк, глядя ей в глаза. – Иногда все происходит одновременно. Причина мгновенно рож дает следствие.

– Знаете, капитан, вы меня интригуете. Сначала я видела вас всего лишь грубого, примитивного приграничного жителя Теперь я не так уверена. Если пытаетесь скрыть, что получит образование, все же ваша речь и взгляды вас выдают.

– Но почему я стал бы скрывать, что получил образование, мэм? – насмешливо осведомился Брейден.

– Не знаю, если только у вас нет на это своих причин Однако вы достаточно знаете латынь, чтобы обмениваться остротами с другим наемником, и прекрасно говорите по‑французски. Только не утверждайте, что выучили его в Новом Орлеане потому что это неправда. Произношение совсем другое.

Джейк снова пожал плечами.

– Девушка, которая преподала мне основы французского, родилась в долине Луары. Мы долгое время были близки.

– Вне всякого сомнения, но я все же не верю, что вы так невежественны, каким хотите перед всеми предстать. И временами вы кажетесь мне смутно знакомым, словно мы встречались до моего второго приезда сюда.

– Нет, мэм, ошибаетесь. Возможно, вы знакомы с моими дальними родственниками, живущими в этих краях.

Он отошел было, но тут же оглянулся, и в его глазах блеснуло искреннее сочувствие.

– Постарайтесь тщательнее выбирать себе друзей, миссис Линдси.

– Я всегда так делаю, капитан.

Он кивнул и поспешно направился к загонам, где перекликались мужчины, объезжавшие лошадей. Да, интересный человек, и Миньон могла бы поклясться, что уже видела его раньше.

Ах, рано или поздно она все равно вспомнит, где и когда встречала Брейдена. Он ухитрился каким‑то образом стать частью их жизни, как и судьбы Риты Линдси. Будь ее воля, ноги бы его не было на «Дабл Икс», пока Анжелика не получит наследство и не вернется вместе с матерью во Францию. Все стало бы гораздо проще без его постоянного присутствия. Может, стоило потолковать с дочерью по душам, тогда между ними не было бы такого отчуждения.

Но теперь уже поздно сожалеть об этом. Необходимо что‑то срочно предпринять, пока не случилось беды.

Миньон стала осторожно пробираться по мощенной битым кирпичом тропинке. Юбка волочилась по беспорядочно росшим душистым травам. Зеленые растения с блестящими листьями были усыпаны красными перчиками, стебли чеснока и лука тянулись к небу, наполняя воздух острым запахом.

В небольшом огороде росли бобы, тыква, кабачки и кукуруза для домашних нужд. Из кухни доносился смех, прерываемый длинными испанскими тирадами Кончи, журившей одну из мексиканских судомоек. Да, кажется, не так уж многое здесь изменилось за двадцать лет. Если закрыть глаза, снова очутишься в прошлом.

Через несколько дней она встретится со своим старинным врагом, единственным, кто может посодействовать ей, и хотя она ненавидела самую мысль о том, что придется вновь иметь дело с этим человеком, другого выхода нет. Придется идти этим путем.

Анжи с вежливым видом слушала Темпа, но думала при этом о Джейке. Он действительно решил уехать?

Джейк тем временем седлал у загона лошадь скупыми, точными движениями, одновременно толкуя о чем‑то с Дейвом Логаном и стоявшими поблизости мужчинами. О, ей все равно, действительно все равно, пусть убирается! Почему она не может отрешиться от мыслей о нем? Ведь он ясно дал понять, что равнодушен к ней!

– Анжи, – тихо продолжал Темп, – я знаю, еще рано спрашивать об этом, но не согласитесь ли через две недели пойти со мной на праздник? Будет угощение, а потом танцы.

Анжи с трудом вернулась к действительности и вымучила улыбку:

– Конечно. С удовольствием. А что празднуют? Счастливая улыбка осветила лицо Темпа. Он и вправду красив. Если бы только…

– Я так и не смог узнать, но это не важно. Самое главное – хорошенько повеселиться. Праздник устраивает кто‑то из местных жителей. Приходят большинство ранчеро, женщины одеваются в праздничные наряды и становятся настоящими красавицами, напоминая нам, одиноким холостякам, о том, чего мы лишены.

Раздался звонкий женский смех, и Анжи увидела, что при соединившаяся к мужчинам Рита едва не повисла на Джейке. У Анжи неприятно закружилась голова, когда Джейк с небрежной фамильярностью обнял девушку за плечи. Правда, Рит тут же отодвинулась, но ничто не могло смягчить удара.

Едва Джейк посмотрел в ее сторону, Анжи застыла. Пуст лучше не пытается заговорить с ней после того, что сейчас было! «Подлый предатель! А я глупа как пробка!»

Она с легкой улыбкой повернулась к Темпу, взглянул на него сквозь скромно опущенные ресницы и, поддавшие неожиданному порыву, положила ладонь ему на грудь.

– Намекаете на то, что одиноки? – мягко осведомилась она.

Он нашел ее руку, поднес к губам и запечатлел на пальцах долгий поцелуй.

– Был, пока не встретил вас, Анжи. Хрипловато‑интимные нотки в голосе Темпа смутили Анжи, но она позволила ему задержать свою руку немного дольше того, чем позволяли приличия, и, играя глазами, кокетливо поинтересовалась:

– Но как вам может быть сиротливо среди стольких людей? Представить не в силах, что вам когда‑то бывает грустно. Скорее уж подумала бы, что иногда вам хочется уединения, ведь вы постоянно окружены солдатами!

– Человек может быть одинок в толпе, – грустно ответил он, и в голубых глазах мелькнуло такое отчаяние, что она не сумела отвести свои. – Я так устал быть один. И хочу разделить с кем‑то свою жизнь. Не до скончания же века мне служить в армии. У моего отца свое пароходство в Саванне, и я обещал стать его компаньоном, когда уйду в отставку. У нас будет все, Анжи. Мы сможем путешествовать, увидеть новые места. И Саванна прекрасна: голубой океан и теплый морской бриз. Вам понравится. Там столько зелени!

Ну почему он так серьезен? Неужели не отличает обыкновенного флирта от истинного чувства?

Анжи охватило раздражение, но не столько на него, сколько на себя. Угрызения совести не давали ей покоя. Вероятно, не стоило так бессовестно водить его за нос, потому что его намерения откровенны и честны, и она несправедлива по отношению к нему.

Отняв руку, она заставила себя беспечно покачать головой.

– Звучит чудесно, Темп. Но мне здесь нравится. О, – понимаю, что кажусь вам глупенькой, но вы здесь уже давно, а для меня все так ново и интересно…

Она запнулась, не находя слов, а Темп криво усмехнулся:

– Поначалу это место действительно кажется необыкновенным, я сам, помню, восхищался. Но теперь очарование несколько поблекло, особенно после беспрестанных набегов апачей и едва ли не каждодневных погонь за ними по горам и пескам пустыни.

– Неужели все обстоит так плохо? – осведомилась она, чтобы сменить тему разговора.

– Когда как. В основном по дорогам шарят исключительно бандитские шайки, остальные индейцы либо в резервациях, к востоку отсюда, либо рассеяны по всей Мексике. Но эти несколько банд руководствуются собственными правилами и не признают никаких законов белых людей. Вероятно, наглости им придают новые ружья, которые они всяческими путями ухитряются достать. Но мы не знаем, откуда поступает оружие и как положить этому конец.

Он нахмурился, глаза зловеще потемнели.

– Не поверите, но бандиты зачастую вооружены лучше чем регулярная армия.

– В таком случае здесь опаснее, чем мне говорили.

– Временами. Но не бойтесь, я стану вашим верным защитником, если позволите.

Но девушка, сама того не желая, уже снова смотрела сторону загона, где Джейк Брейден седлал коня. Не позаботившись вставить ногу в стремя, он одним грациозным движением вскочил в седло, снова напомнив Анжи индейского воина. И словно слился с животным, превратившись в настоящего кентавра прерий, опытного и способного на все.

Рита положила руку на его сапог, и он, глядя на нес сверху вниз, наклонился, чтобы поцеловать в лоб. Лицо Анжи горе.: от досады и волнения. Нужно бы отвернуться, но она так и не смогла. Неужели ему нравится выказывать свои чувства на людях?

Подъезжая к воротам, Джейк с иронической улыбкой осмотрел парочку, холодно кивнул и помчался догонять Дей Логана. Исчез, не сказав ей ни единого слова, ничего, кроме этой наглой, приводящей в бешенство ухмылки.

Девушка плотно сжала губы, чтобы не закричать от мучительного отчаяния.

– Анжи, так вы собираетесь на праздник? – допытывался Темп, и девушка с радостью ухватилась за возможность отвлечься.

– Праздник? Ну разумеется!

Ворота закрылись, неумолимо отсекая ее от Джейка.

– Уверена, что Бетт и Рита тоже захотят пойти, – пробормотала Анжи, не узнавая собственного голоса. – Может, мы сумеем убедить маму присоединиться к нам? Она наверняка знает всю округу.

– Возможно. Но прошло много времени, и с тех пор в окрестностях поселилось много новых семей. Правда, Ривера, Магуайры и Холты живут здесь с незапамятных времен. Еше с тех пор, как штат принадлежал Мексике.

Что она должна отвечать на это? Анжи не знала. Слишком далеко витали ее мысли.

Охваченная смятением, девушка все же старалась поддержать беседу:

– Неужели? А я думала, мексиканцы вернулись на родину.

– По большей части да, но не всегда добровольно. Правда, многие предпочли стать американцами.

– Буду рада познакомиться со всеми.

Темп не спешил прощаться, и Анжи удалось отделаться от него, только когда она рассыпалась в наспех придуманных извинениях, лепеча что‑то о необходимости устраиваться на новом месте. Все же перед отъездом он пообещал через две недели вернуться и, собрав своих людей, уже успевших оседлать коней, ускакал. На этот раз, когда ворота открылись и закрылись, Анжи испытала лишь чувство невероятного облегчения.

Позже, стоя на широкой стене ограды и глядя на зубчатые горные пики, подпиравшие небо, она подумала о том, что вряд ли поступает честно, поощряя Темпа. Она не питала к нему ответных чувств и не имеет права подавать молодому человеку напрасные надежды.

Может, стоило вежливо отклонить приглашение? Это порядочнее, чем изображать интерес, которого она в действительности не испытывала. Но фиеста – лучший повод познакомиться с соседями, людьми, знавшими Джона Линдси. Она не хотела упускать такой возможности. При встрече она тактично даст понять Темпу, что хочет остаться его другом, и никем больше.

И дело совсем не в Джейке Брейдене. Совсем.