Послесловие переводчика

В 1984 году Жак Деррида. с именем и делом которого прочно связан в нашем сознании термин «деконструкция», читал серию лекций в Калифорнийском университете (Ирвайн). Организаторы этого лекционного курса предполагали, что его темой станет деконструкция в Америке, но. Деррида отвергнул предложенную ими тему, обосновав свое решение. В противовес существующей точке зрения он укзал на внутренние, необходимые взаимоотношения между деконструкцией и Америкой, не позволяющие говорить о том. что деконструкция будто бы завезена в США из Европы. Сославшись на то. что многие европейцы (и в том числе Умберто Эко) считают деконструкцию чисто американским способом рассуждения. Деррида дал определение деконструкции, близкое многоязычной и культурно неоднородной Америке: «Если уж нужно рискнуть и дать одно определение деконструкции, настолько же короткое, экономное и эллиптичное. как пароль, я просто и ничуть не преувеличивая сказал бы:..plus d'une langue"»[345].

Слова Деррида свидетельствуют, по меньшей мере, о том значении. которое он придавал работе своих американских единомышленников. Памяти одного из них. Поля де Мана. скончавшегося 21 декабря 1983 годэ, и были посвящены лекции в Ирвайне [346]. За свою жизнь де Ман успел издать всего две книги[347]. еще несколько он готовил к печати; усилиями его друзей и учеников они были изданы; и так уж вышло, что де Ман. последний сборник которого («Эстетическая идеология») вышел в свет в 1996 году, стал автором последнего десятилетия этого века.

История деконструкции связана с судьбой де Мана. Упадок интереса к ней в конце 80-х годов, по крайней мере, внешне совпадает с открытием бельгийским исследователем Ортвином де Грефом (Graef) около 200 статей за подписью де Мана. опубликованных в контролируемой нацистами бельгийской прессе (преимущественно в брюссельской «Le Soir») в 1940-1942 годах. Все те. кому пришлось серьезно изучить эти тексты де Мана (сам де Греф [348]. Деррида. Шо- шана Фелман. Джеффри Хартман и др.). вслед за юристами, которые. как выяснилось, дважды (в Бельгии в 1946 году и в США в 1955 году) обсуждали «дело де Мана» и дважды оправдали его. не усматривают в этих статьях молодого литературного обозревателя ничего такого, что нельзя было бы объяснить крайней неопределенностью будущего Бельгии и Европы сразу после нацистской оккупации. Тем не менее сегодня этот эпизод вынуждает любого пишущего о де Мане автора уделять чрезмерное внимание биографии человека, стремившегося деперсонализировать свое творчество настолько, насколько это вообще возможно.

Поль де Ман родился в Антверпене 6 декабря 1919 года в обеспеченной и свободомыслящей семье и. благодаря самому месту своего рождения, с детства свободно владел французским, голландским, немецким и английским языками. К моменту оккупации страны нацистами де Ман был студентом Брюссельского университета, только что опубликовавшим свои первые статьи в университетских изданиях. Авторы, пишущие о «деле де Мана». называют разные причины, побудившие его стать литературным обозревателем контролируемых нацистами газет и писать вполне соответствующие их новому курсу статьи: как правило, говорится о влиянии дяди, известного социалиста Хендрика де Мана. усмотревшего в оккупации предпосылку построения фламандского социализма и призвавшего к сотрудничеству с оккупантами; упоминается о необходимости содержать только что созданную семью; описывается общая атмосфера, вынудившая многих европейцев быть одновременно коллаборационистами и подпольщиками. Однако, по-видимому, настоящей причиной публицистической деятельности де Мана стало непреодолимое искушение приобщиться к прямому и непосредственному действию. По прочтении публицистики де Мана начала 40-х годов Дж. Хартман заметил: «Меня поражало радикальное терпение де Мана: теперь же ранние его статьи показали, что он пережил период радикального нетерпения»[349].

Летом 1942 года де Ман прекращает всякое сотрудничество с контролируемой нацистами прессой, а в 1949 году уезжает в США. где и получает гражданство в 1955 году. С 1953 года он — студент Гарвардского университета, в котором в 1960 году защищает докторскую диссертацию по сравнительному литературоведению, посвященную творчеству С. Малларме и У. Б. Йейтса. С самого начала 50-х де Ман постоянно сотрудничает во французских журналах, причем положение европейца в Америке и профессия литературоведа вынуждают его к попыткам установить новые связи между французскими и американскими философами и литературными критиками из числа его знакомых, связать авторов круга «Critique», в котором он публикуется с 1953 года, с авторами круга «Partisan Review»: в 50-е годы попытки эти остаются в основном безрезультатными, но они предопределяют некоторые важные для будущего творчества де Мана темы[350].

Внимание к биографическим подробностям творчества контрастирует с безличностью, характерной для письма де Мана и унаследованной им от авторов, творчеством которых он восхищался сильнее всего. В начале 80-х. когда интерес к деконструкции был велик, а представление о ее корнях — довольно расплывчато. Ф. Лентриккья в книге, исследующей судьбы наследия американской «Новой критики». высказал предположение о том. что решающее влияние на творчество де Мана оказали работы Ж.-П. Сартра «Психология воображения» и «Бытие и ничто»[351]. Комментируя это высказывание Лентриккья. де Ман признался интервьюеру, что в своем образовании он исходил из «экзистенциально-философского модуса дискурса, использовавшегося на Континенте такими литературными критиками, как Бланшо, и такими философами, как Хайдеггер»[352]. В другом интервью, комментируя то же самое предположение, де Ман открыто противопоставил Сартра Бланшо и. упомянув о послевоенном споре о сущности литературы, заметил: «Я чувствовал, что я — если можно выразить это такими простыми словами — нахожусь, скорее, на стороне Бланшо. а не Сартра» — и добавил, что. участвуя в обсуждениях работ Хайдеггера и Сартра о гуманизме, «тоже чувствовал, что мне ближе все. что говорил Хайдеггер»[353]. Появление гипотезы о близости де Мана к ранним работам Сартра можно объяснить зависимостью того и другого автора от французских гегельянцев, но Сартр конца 40-х годов с его субъектом, делающим ничем заранее не предопределенный выбор, и с его писателем, насыщающим книгу жизнью вследствие приближения ее к собственной реальной жизни, чужд де Ману. выбирающему Хайдеггера. подчеркивающего проблематичность всякого понимания деятельности, сутью которой оказывается осуществление[354]. и Бланшо. разоблачающего литературу действия как величайшего мистификатора [355]. Выбирая себе предшественников из числа европейских философов и писателей, де Ман выступает против антропологизма.

В середине 60-х де Ман в статье, посвященной литературному критику, более других повлиявшему на его манеру письма, и программно озаглавленной «Безличность в литературной критике Мориса Бланшо». исследует способ чтения, чрезвычайно близкий его собственному. Рассматривая вслед за Бланшо литературу как место, где умирает автор («Принимая произведение в его позитивности, читатель превосходно может не обратить внимание на то. что вынужден был забыть автор: на то. что произведение фактически утверждало невозможность его существования»[356]), де Ман описывает критика, стремящегося воспринять произведение как голос «самих вещей»: «В аскезе деперсонализации он пытается постичь литературное произведение не так. как если бы оно было вещью, но как независимое сущее, как..сознание без субъекта"»[357]. Эти слова вполне можно считать и автохарактеристикой: Н. Херцзамечает: «...субъект, амбивалентно виновный и невинный [в устранении автора], попеременно присутствует и отсутствует в дискурсе де Мана»[358]. Отказываясь от проявления своей личности, скрываясь в лабиринте ссылок и аллюзий, критик персонализирует текст, которому отныне суждено оставаться единственной реальностью, наделенной «сознанием» и «личностью».

Но не стоит говорить о де Мане, сравнивая его только с Хайдег- гером и Бланшо. Несмотря на тесные связи с Европой, де Ман — американский литературный критик, и для него проблемы «Новой критики». ведущей школы англо-американского литературоведения, важнее всего, происходящего в интеллектуальной жизни Континента. Еще в 1955 году в «Critique» была опубликована статья де Мана «Тупик формалистической критики», в которой он связал кризис «Новой критики» вообще и школы А. А. Ричардса в частности (именно к этой школе был близок гарвардский профессор Р. Брауэр) с неспособностью решить проблему двусмысленности. Обнаружив, благодаря установке на «тщательное чтение» («dose reading»), многочисленные разрывы и непоследовательности литературного языка, формалистическое литературоведение, обоснованное романтическим учением об органической аналогии, игнорирует свои собственные результаты и упрямо придерживается веры в объединяющую силу поэзии; для такого литературоведения характерна тенденция «ожидать от поэзии, что она примирит противоположности; видеть в ней возможность заполнения пропасти, рассекающей бытие»[359]. Сохраняя верность установке на тщательное чтение, де Ман создает вариант литературной критики. основанной на разрыве с подобными иллюзиями.

Центром его литературной критики становится переосмысленная риторика, в рамках которой особое значение приобретает теория аллегории. Рассматривая поэзию Ш. Бодлера, де Ман со ссылкой на В. Беньямина формулирует свое понимание аллегории: «Эта аллегория не имеет ничего общего с аллегорией соответствий [между материальным и духовным]... Она не имеет никакого отношения... к возможному единству с природой»[360]. Такая аллегория не скрывает, но подчеркивает отличие литературы от жизни, и потому становится механизмом беспредельного текстопроизводства. причем текст устанавливает с жизнью отношение иронии, которую де Ман определяет, следуя романтической традиции: «Ирония появляется именно тогда, когда самосознание теряет над собой контроль... ирония — не фигура самосознания. Она — слом, вторжение, разрыв. Это тот миг. когда теряет контроль не только автор, но вместе с ним и читатель»[361]. В соединении аллегорического повествования с иронией, посредствующей в отношениях между поэзией и жизнью.— тайна всякого текста, вызывающего на чтение и остающегося непрочитанным и даже «нечитабельным».

К тому моменту, когда в октябре 1966 года де Ман познакомился с Деррида и его деконструкцией, он был состоявшимся литературным критиком и теоретиком, не искавшим посторонней помощи и не нуждавшимся в заимствованиях. После некоторых сомнений и споров[362]де Ман принял теорию Деррида и стал одним из активнейших участников деконструктивистского движения. Но его понимание деконструкции оригинально и во многом расходится с пониманием деконструкции. высказанным Деррида[363]. Конечно, полное представление о том. что такое деконструкция Поля де Мана. можно получить лишь в ходе чтения созданных им прочтений, но сам он однажды дал такое определение деконструкции: «Внутри текста можно подвергнуть сомнению или отменить утверждения при помощи элементов, содержащихся в самом тексте, а они чаще всего оказываются теми самыми структурами, что противопоставляют риторические элементы грамматическим»[364]. Эта немыслимая без риторики деконструкция конституирует особый модус литературной критики, постоянно пребывающей на грани философии и литературы, связанных воедино и противопоставленных друг другу так. как то выразила одна из учениц де Мана: «Философия определяется своим отказом признавать себя литературой: литература определяется как риторическое самопреодоление философии»[365]. Из постоянного взаимного отрицания проистекает необходимость возвращаться к тексту, снова и снова возобновляя простые действия чтения и письма.

Сергей Никитин

[1]Ohman R. Speech. Literature, and the Space in Between // New Literary History. Autumn 1972. № 4. P. 50.

[2] Персонаж популярного в 70-е годы телесериала «Все в семье» («All in the Family»), грузчик из Квинса, совершенное воплощение «синего воротничка», сыгранный Кэрролом О'Коннором.— Пер. Здесь и далее примечания переводчика выделяются курсивом.

[3]Beardsley М. The Concept of Literature I I Literary Theory and Structure: Essays in Honor of William K. Wimsatt/ Ed. F. Brady.J. Palmer. M. Price. New Haven. 1973. P. 37.

[4] Четыре последних строки последней строфы стихотворения Йейтса «Среди школьников» («Among School Children»), вошедшего в его сборник «Башня» (1928). См.. напр.: Yeats W. В. The Works. Ware: Wordsworth. /996. Р. 185.

[5] Строка из той же строфы того же стихотворения. Де Ман также имеет здесь в виду следующее место из стихотворения Йейтса «Vacillation»:

Есть дерево, от комля дo вершины

Наполовину в пламени живом.

В прохладной зелени наполовину;

Бушует древо яростным костром

И кроной шелестит на всю долину;

Но тот. кто меж листвою и огнем

Повесил Аттиса изображенье.

Далек от скорби и от сокрушенья.

(Пер. Г. Кружкова: цит. по: Йейтс У. Б. Избранные стихотворения. М.: Наука. 1995. С. 136.) Принято считать, что этот образ дерева восходит к сборнику валлийских народных легенд «Мабиногион». за тем. разумеется, исключением. что на Древе Мабиногиона не висело изображение Аттиса. фригийского бога, культ которого связан с культом Великой Матери и в преданиях о котором говорится о его самооскоплении и распятии.

[6]Proust M. Du cote de chez Swann. Paris: PlЈiade. 1954. P. 83. Пер. H. M. Любимова; цит. по: Пруст М. По направлению к Свану. /VI.: Республика. 1992. С. 73-74.

[7] Англ.: 1) голос: 2) залог.

[8]Письмо Рильке княгине Турн-унд-Таксис от 24 февраля 1915 года. Rilke R. M.. Thurn-und-Taxis M. Briefwechsel. Zurich, 1951. Bd. 1. S. 399.

[9]«...des Lebens Fast-Unmoglichkeit». Там же.

[10]См.. напр.: Demetz P. Rene Rilkes Prager Jahre. Dusseldorf. 1953: Simenhauer E. R. M. Rilke. Legende und Mythos. Bern. 1953.

[11] См.: Рильке Р. М. Записки Мальте Лауридса Бригге. /И.: Известия. 1988. С. 59-63; Рильке Р. М. Новые стихотворения. /И.: Наука. 1977. С. 134-135: Рильке Р. М. Ворпсведе. Роден. Стихи. М.: Искусство. 1971. С. 342-346.

[12] Пер. В. Микушевича (девятая и пятая элегии): цит. по: Рильке Р. М. Ворпс- веде... С 352.350.342: пер. Г. Ратгауза (восьмая элегия): цит. по: Рильке Р. М. Новые стихотворения. С. 295.

[13]Пер. В. Микушевича: цит. по: Рильке Р. М. Ворпсведе... С. 347. 351. 352.

[14] Пер. Г. Ратгауза (12-й сонет из второй части «Сонетов к Орфею»): цит. по: Золотое сечение. М.: Радуга. 1989. С. 249: пер. В. Микушевича (девятая элегия): цит. по: Рильке Р. М. Ворпсведе... С. 351.

[15]См.: Heidegger М. Wozu Dichter... // Heidegger М. Holzwege. Frankfurt/ Main. 1950.

[16]Ближе других к этому вопросу подошли Беда Аллеман (Alleman В. Zeit und Figurbeim spaten Rilke. Pfullingen. 1961) и Морис Бланшо, чьи размышления вошли в книгу «Литературное пространство» (Blanchot М. L'espace litteraire. Paris. 1955).

[17]Mdrchen Н. Rilkes Sonette an Orpheus. Stuttgart. 1958. S. 20.

[18]to Ibidem. Op. cit. S. 21. См. также: Ibid. S. 15.

[19]Morchen Н. Op. cit. S. 21.

[20]С некоторыми оговорками, которые здесь перечислить невозможно, речь идет о работах Хайдеггера, Гвардини. Болльнова, Мезона и Якоба Штайнера.

[21]Таковы, например, книги: Belmore Н. W. Rilke's Craftmanship: An Analysis of His Poetic Style. Oxford. 1954: Fulleborn U. Das Struktur- problem der spaten Lyrik Rilkes. Heidelberg. 1960: Wood F. H. Rainer Maria Rilke: The Ring of Forms. Minneapolis. 1958: Bradley B. L. Rainer Maria Rilkes neue Gedichte: Ihr zyklisches Cefuge. Bern. 1968.

[22]Это разделение его творчества на две части не соответствует строгой хронологии написания стихотворений. Тексты, составившие вторую и третью части «Часослова» («Книга о паломничестве» и «Книга о нищете и смерти»), датированы сентябрем 1901 года и апрелем 1903 года соответственно, тогда как некоторые тексты, включенные в «Книгу образов», восходят еще к июлю 1899 года и. таким образом, предшествуют даже «Книге о житии иноческом», написанной в сентябре 1899 года. И все же. считая манеру и стиль последующего творчества нормой, придется, вне всякого сомнения. рассматривать «Книгу образов» как более «позднюю» в сравнении с «Часословом». Перед нами предстает не генетическое развитие, но наличие двух способных сосуществовать манер поэтического творчества. Сохраняя верность тем же стилистическим критериям, следовало бы отнести написанную в 1912 году «Жизнь Марии» к юношеским произведениям Рильке. Из этого примера ясно, что различие между тем творчеством, которое зовется «ранним», и тем. которое называется «поздним», часто не такое простое, каким его представляет генетическая терминология. И все- таки разрыв, о котором идет речь.— удобная отправная точка для организации работы. Если не приписывать этому разделению силу, присущую истоку, оно приобретет некоторое значение.

[23]Как. например, фигура мяча в стихотворении из «Книги о житии иноческом». которая служит метафорой для Бога и к которой обращаются: «Ding der Dinge» (см.: Rilke R. M. Werke in 3 Bd. Frankfurt/Main: Insel, 1961. Bd. 1. S. 21. Все цитаты из стихотворений Рильке приводятся по этому изданию [с/и.: Рильке Р. М. Часослов. СПб.: Азбука. 1988. С. 32.\). Это место вполне возможно прочитать как ранний вариант одного из «Новых стихотворений».

[24]Ильзе Буддеберг (Buddeberg E. Reiner Maria Rilke. Eine innere Biographie. Stuttgart. 1954). имея в виду «Часослов», замечает, «что оценка [его] достоинств все же и поныне спорна», и цитирует произведения двух литературных критиков, для того чтобы показать разнообразие мнений. Один из них говорит об «отказе от себя во имя Бога... подобного которому со времен Гельдерлина не знала немецкая литература», тогда как другой утверждает, что было бы «сентиментальным недоразумением... усматривать малейший след серьезного религиозного чувства в этой книге» (Buddeberg Е. Op. cit. S. 531).

[25] Люблю тебя. Закон сладчайший. Ведь

с тобой сражаясь, мы росли и зрели:

тоска по дому Ты — мы с ней посмели

тягаться, но ее не одолели:

Ты — песнь, которую мы молча пели.

Ты — лес. откуда выйти не сумели.

Ты — сеть.

в которой чувства-беглецы засели.

С каким величьем приступил Ты к делу

в тот день, когда замыслил Свой посев!

Мы разрослись под солнцем без предела —

корнями вглубь, а ветви так воздев,

что завершиться можешь ныне смело

средь нас. и ангелов, и Приснодев.

На скате неба руку укрепи,

и то, что в нас темно Тебе.— терпи!

(Пер. С. В. Петрова: цит. по: Рильке Р. М. Часослов. С. 37.)

[26]Сложность перевода стихотворений Рильке, особенно ранних, совершенно очевидна в том варианте, который предложен Дж. Б. Лейсманом (Rilke R. М. Selected Works. London. 1960. Р. 38):

I love you, gentlest law, through which we yet

were ripening while with it we contended,

you great homesickness we have not transcended,

you forest out of which we never wended,

you song that from our silence has ascended,

you somber net

where feelings taking flight are apprehended.

You made yourself a so immense beginning

the day when you began us too.— and we

beneath your suns such ripeness have been winning

have grown so broadly and deep-rootedly,

that you. in angels, men, madonnas inning,

can now complete yourself quite tranquilly.

Let your right hand on heaven's slope repose

and mutely bear what darkly we impose.

[27]Единственное исключение содержится только в седьмой строке, где третье лицо [die Cefuhle] прямо указывает на чувства, на внутренний мир субъекта.

[28] См.: Рильке Р. М. Часослов. С. 31.

[29] Гераклитовец Кратил. известный истолкованием слов своего учителя о реке, в которую невозможно войти дважды (см.: Аристотель. Метафизика. Г 5. 1010 а 13-15). создал также оригинальное учение об именах вещей, в котором утверждал, что имена вполне соответствуют природе вещей, а следовательно. столь же изменяемы и текучи. как вещи, и так же одновременно истинны и ложны. как они (см.: Платон. Кратил. 428е-430а).

[30]Эта первая версия «Книги о житии иноческом» появилась под заглавием «Die Gebete» в третьем томе полного собрания сочинений в шести томах. вышедшего под редакцией Эрнста Цинна. См.: Rilke R. M. Samtliche Werke. Frankfurt/Main: Insel. 1955-1966. Bd. 3. S. 305-373.

[31]Насколько это возможно, буквальный перевод: «Моя комната и этот широкий простор. /стерегущий ночную страну — /одно. Я — струна. / натянутая над широкими, ревущими резонансами. // Вещи — пустотелые скрипки. / и внутри их — стонущая тьма: / жалобы женщин. / гнев поколений. / мечта и смятение... / Я должен дрожать / и петь, как серебро: тогда / Все будет жить во мне. / и то. что ошибочно в вещах. / будет бороться за свет. / что из моей танцевальной песни. / над которой клубится небо. / сквозь узкие жаждущие щели / падает / в древние глубины / без конца...»

[32] Пер. см.: Бодлер Ш. Цветы зла. /И.: Высшая школа. 1993. С. 54.

[33] Твои глаза...

неспешно поднимают взгляд, и в нем

беззвучно дерево растет, и тень

его хранит зеркальный водоем.

Ты создал мир...

(Рильке Р. М. Вступление / Пер. Е. Борисова // Рильке Р. М. Стихи. Истории о Господе Боге. Томск: Водолей. 1994. С. 5.)

[34]Ты создал мир. Он твой. И он велик.

И он. как стебель, погруженный в воду.

И ты постигнешь смысл его и в миг

прозрения отпустишь на свободу.

(Там же.)

[35]...светло-вечерних вод

где...

зеркальный мир встает ясней и четче,

так жизненно. как въяве — никогда.

(Пер. А. Биска: цит. по: Рильке Р. М. Новые стихотворения. С. 468.)

[36] Маленький кабачок или кафе «Эстаминет» в варианте А. Виска (Там же. С. 469) или «рестораны» в варианте К. П. Богатырева (Там же. С. 82).

[37] Здесь переулки вкрадчиво идут

...

и те, что к площадям приходят,.— ждут,

пока один решительно шагнет

через канал светло-вечерних вод...

(Пер А. Биска: цит. по: Там же. С. 468.)

[38] Там же. С. 468-469.

[39] Слово «Брюгге» женского рода.

[40] Сам Рильке говорит почти что прямо противоположное в прозаическом отрывке. озаглавленном «Fumes» (Rilke R. M. Werke in 3 Bd. Bd. 3. S. 498), открывающемся описанием города Брюгге. Прозаический текст едва ли покушается на предложенное нами прочтение поэтического текста. Все. что он доказывает.— это то. что сам этот текст, представляющий собой вариант путевых заметок, не говорит о том же самом (в данном случае — о Брюгге) то же. что и поэзия. Этот отрывок представляет собой хороший пример опасности, подстерегающей тех. кто чересчур буквально воспринимает «источники», обнаруженные в прозе или в письмах. Но и в прозаическом отрывке появляется нечто такое, что Рильке стремился сохранить для будущего стихотворения: «Он беспрестанно исчезает, как фреска, поедаемая разводами сырости...» (Ibid. S. 498). «Fumes» содержит также открытые ссылки на роман фламандского (писавшего по-французски) поэта-символиста Жоржа Роденбаха.

[41] А наверху? Там тишина вздыхает

над тайнами курантов вековых

и ягоду за ягодой вкушает

из грозди перезвонов часовых.

(Пер. А. Виска: цит. по: Рильке Р. М. Новые стихотворения. С. 469.)

[42] См.: Рильке Р. М. Новые стихотворения. С. 30.

[43]Тотализация подъема и падения — один из фундаментальных тропов поэзии Рильке. Он становится темой в конце десятой элегии, но постоянно возникает на протяжении всего его творчества. «Das Kapital» (1:257: пер. см.: Рильке Р. М. Новые стихотворения. С. 37). помимо всего прочего.— хорошее подтверждение этого тезиса. Эта тема присутствует и в «Книге о житии иноческом», хотя говорить о тотализации в данном случае было бы несколько поспешно.

[44]Вне всякого сомнения, движение, описанное в строках: «...was in den Gegenstanden / nicht bleiben kann... / das glitt in dich...» («...что плотью/...не в силах обрасти /...в тебя вошло...». Пер. К. П. Богатырева: цит. по: Рильке Р. М. Новые стихотворения. С. 213).— т. е. вошло в мяч. объект апострофы — значительно сложнее в стихотворении, чем в том кратком пересказе его. который мы приводим здесь, чтобы сэкономиить место. Детальное прочтение «Der Ball» показало бы. что здесь мы и в самом деле встречаемся с таким обращением субъективного «содержания».

[45][Мяч]..замер, игрокам другое

внезапно выбрав место для игры,

как будто приглашая к танцу всех...

(Пер. К. П. Богатырева: цит. по: Рильке Р. М. Новые стихотворения. С. 213.)

[46]...не сиял сквозь все свои изломы

звездою...

(Там же. С. 107.)

[47]См.: Там же. С. 198.

[48]Ы> См.: Там же. С. 36.

[49]Как. например, проницательнейший толкователь «Новых стихотворений» Ханс Берендт. См.: Berendt Н. Rainer Maria Rilkes Cedichte: Versuch einer Deutung. Bonn. 1957. Недавно появившееся исследование Бригиты Брэд- ли (Bradley В. Rainer Maria Rilkes Neue Gedichte: Ihr zyklisches Gefuge. Bern. 1968) — по духу не мессианское, но она и не пытается истолковать весь сборник в целом.

[50]Незаменимым для любого рассмотрения концепции фигуры в творчестве Рильке остается исследование Беды Аллемана (Alleman В. Zeit und Figur beim spaten Rilke: см. выше прим. 9).

[51]Он в чувствах ощущал своих разлад:

как пес. что взглядом забегал вперед

и возвращался, чтоб умчаться снова

и ждать у поворота вдалеке, —

но слух его. как запах, отставал.

(Пер. К. П. Богатырева: цит. по: Рильке Р. /И. Новые стихотворения. С. 93-94.)

[52]Она — любимая столь, что из лиры

одной шел плач всех плакальщиц на свете,

что создан был из плача целый мир,

в котором было все...

(Там же. С. 94.)

[53]Выражение восходит к Ролану Барту и появляется на обложке его книги: Barthes R. S/Z. Paris. 1970.

[54]Якоб Штайнер. автор самого всестороннего истолкования «Элегий» (Steiner J. Rilkes Duineser Elegien. Bern. 1962), постоянно предупреждает против тенденции слишком буквально читать многие места, позволяющие рассматривать «Элегии» как своего рода рецепт спасения в миру (см.: Steiner J. Op. cit. S. 160. 210. etc.). Но и Штайнер считает неоспоримым фактом взаимопроникновение поэтического свершения и экзистенциальной глубины. Окончательное утверждение рассматривается во всей его сложности, вплоть до того, что его формулировка оказывается невозможной, но это лишь подтверждает его силу убеждения.

[55] Всадник... Странно: разве в безднах неба

нет созвездья с именем таким?

Тот ездок, гонец — он был иль не был?

Был ли гордый круп коня под ним?

Ведь не так ли — шпорой и уздою —

бытие само напряжено?

Путь. Распутье. Повод тронь рукою —

снова даль. И оба суть одно.

Да одно ли? Вправду ли обоим

цель одна — не только путь един?

Стол и луг безмолвною судьбою

Их уже разводят. Все обманней

звезд чертеж. Но хоть на миг один

дай поверить в это сочетанье!

(Пер. А. Карельского: цит. по: Золотое сечение. С. 243.)

[56]Синтаксис этого отрывка сложен и делает задачу комментаторов и переводчиков трудноразрешимой. Вслед за Якобом Штайнером мы читаем «Dieser Stolz aus Erde» как «эта гордость, созданная из земли» и как обозначение лошади. «Ein Zweiter» тогда относится к всаднику. Буквальное значение — «и второй (всадник), пришпоривающий и правящий (конем), несущим его». Все остальное в нашем истолковании несколько отличается от толкований Штайнера и Мерхена.

[57] Судьбой зовется это: быть вблизи.

вблизи, вблизи — ив вечном отдаленьи.

(Пер. Г. Ратгауза: цит. по: Рильке Р. М. Новые стихотворения. С. 293.)

[58] Чертежи... Воистину они

Наше бытие определяют.

(Пер. А. Карельского; цит. по: Золотое сечение. С. 243.)

[59]Morchen Н. Op. cit. S. 122.

[60]..звон

как глубочайший слух,

слушающих нас...

(Пер. Е. Борисова: цит. по: Рильке Р. М. Стихи... С. 91.)

[61]Странника взгляд вдаль.

дверь распахнулась в ночь. Гонг.

(Там же.)

[62]«Нам нужно закрыть глаза и отказаться от ртов. / остаться немыми, слепыми. ослепленными: / Вибрирующее пространство, касающееся нас. / ничего от нас не требует, кроме уха».

[63]«Маска? Нет. Ты полнее. / ты лжива, у тебя звучные глаза».

[64]См.: Poulet G. Proust prospectif // Poulet G. Mesure de I'instant. Paris. 1968: Poulet G. L'espace Proustien. Paris. 1963.

[65]Цитаты Марселя Пруста приводятся по изданию: Proust M. A la recherche du temps perdu. Paris: Gallimard (Bibliotheque de la Pleiade), 1954. Страницы 82-88 первого тома пронумерованы построчно. Романы Пруста цит. в пер. Н. М. Любимова. В том случае. когда используется изд.: Пруст М. По направлению к Свану. М.: Республика. 1992.— указывается только номер страницы.

[66]Посредством «шибавшего в нос затхлостью» запаха общественной уборной (1:492: Пруст М. Под сенью девушек в цвету. М.: Республика. 1993. С. 63). упоминанием которого открывается подробное повествование о смерти бабушки.

[67]Почти двумя страницами выше (1:80. 1.21: 71) Франсуаза сказала: «Я велю судомойке готовить кофе и подать горячей воды...»

[68]Подобные фигуры, как правило, поляризованные системами свет/тьма и внутреннее/внешнее, встречаются столь часто, что. можно сказать, оформляют весь роман. Они появляются в первом же его предложении, говорящем о свете и тьме, истине и заблуждении, бодрствовании и сне. восприятии и мечте и приступающем к буквализации основной эпистемологической метафоры, представляющей понимание — видением. Один из самых интересных примеров, тоже использующий образы Джотто. появляется в последней части романа, в отрывке из «La fugitive», описывающем посещение Марселем и его матерью Венеции после смерти Альбертины (3:648). Жерар Женетт (Genette G. Metonymie chez Proust // Genette G. Figures 3. Paris. 1972. P. 48. Пер. E. Гальцовой см.: Женетт Ж. Фигуры. М.: Изд-во им. Сабашниковых. 1998. Т. 2. С. 43-44) приводит этот отрывок как пример диегетической метафоры, метафоры, в которой выбор носителя продиктован близостью детали, случайно присутствующей в повествовательном контексте. Голубой цвет заднего плана фресок Джотто в капелле Арена в Падуе «таков, что чудится, будто через порог вместе с посетителями переступил лучезарный полдень и словно захотел оставить на мгновение в тени и прохладе свое чистое небо, едва ли чуть более темное, если его и не золотили солнечные лучи, как во время этих коротких перерывов, когда на небе не видно ни облачка, вдруг солнце на мгновение отворачивает свой лик (букв.: «солнце на миг отводит свой взгляд» [le soleil ayant tourne ailleurs son regard]), нежная небесная лазурь становится темнее» (цит. по: ЖенеттЖ. Фигуры. Т. 2. С. 43-44). Сравнение той и другой голубизны (задников фресок Джотто и неба) в самом деле происходит вследствие близости к предыдущему повествовательному обрамлению, к фразе «после того, как мы пересекли сад капеллы Арена в ярком солнечном свете» (3:648). и может, таким образом. законно называться диегетической метафорой. Но ясно, что этот отрывок стремится к большему. Изначальная ситуация вполне схожа с ситуацией, описанной в том отрывке, о котором идет речь у нас. поскольку позитивная оценка прохлады и крова (отмеченная, например, негативными коннотациями слова «dЈbrassЈ». характеризующего нежелательность яркого света) выявляет попытку метафоры согласовать такие несопоставимые полярности, как горячее/холодное, внутри/снаружи, а также природа/искусство. Ибо свет искусства, избавленный от естественной теплоты, а потому, возможно, и от жизни, для того чтобы быть природным. должен по аналогии заимствовать у солнца его теплоту, не теряя при этом свою собственную желанную прохладу. Естественный свет должен пересечь порог своего зеркального отражения: эта иллюзия довольно убедительна, поскольку по крайней мере некоторый естественный свет, хотя бы и затененный, должен проникнуть в здание с фресками, чтобы их можно было видеть. Поэтому задача этого отрывка не столько в том. чтобы привнести теплоту в искусство, сколько в том. чтобы привнести прохладу в природу: в противном случае не явилась бы на свет симметрия тотализирующего хиазма. Отсюда необходимость в аналогическом описании, в котором жар солнечного света можно было бы сопоставить с некоторой прохладой. Пейзаж становится примечательным и выходит далеко за пределы модели согласованной системы метафоры и метонимии, описанной Женеттом (модели «связи» и «брака») как раз потому, что Пруст отказывается ограничиться простой естественной аналогией, которая сама собой приходит в голову, и идет своим путем, настаивая на том. что прохладное затмение солнца не вызвано набежавшим облаком. Предложение «1е soleil ayant tourne ailleurs son regard» кажется чистой бессмыслицей с натуралистической точки зрения, которой требует логика отрывка, структурированного диалектикой природы / искусства. Следствия весьма значительны не только для предлагаемой Женеттом модели счастливой тотализации. но и для всего понятия тропологии как закрытой системы. Такие системы зависят от необходимой связи между существованием и знанием сущностей, от неотразимой силы уз. объединяющих солнце (как сущность) с глазом (как знание сущности). Предложение «солнце на миг отводит свой взгляд» — это. таким образом, с тропологической точки зрения, самое невообразимое предложение. Его абсурдность отрицает умопостижимость не только природных метафор, но и всех тропов: это — фигура нечитабельности фигур, и потому уже более, строго говоря, не фигура.

[69] В русском переводе это выражение отсутствует.

[70]Изучение этой полярности мастерски начато Жераром Женеттом (см. прим. 5. выше). Сам Пруст временами пользуется такими риторическими терминами, как метафора, аллитерация или анаколуф, но. насколько мне известно, нигде не использует термин «метонимия».

[71]Учитывая цели нашего прочтения, мы воспринимаем «камерный концерт» в прямом смысле. Но в романе это, конечно, подчеркнуто маркированный терм, выделяемый с первых же страниц («un quatuor» [1:3]) и вплоть до разнообразных ключевых эпизодов, связанных с сонатой и с септетом Вентейля, с Морелем и т. д. В этом абзаце нам достаточно подчеркнуть утешительные коннотации музыки, изгоняющие из памяти все неприятные ассоциации, которые только могут вызвать тучи жужжащих мух: образ функционирует как классическое согласование искусства и природы.

[72]Классическая риторика обычно характеризует синекдоху как метонимию. что приводит к трудностям, характерным для всех попыток создания таксономии тропов: тропы — это трансформационные системы, а не системы координат. Отношение части и целого может быть понято метафорически, как в случае, например, столь дорогих сердцу Гете органических метафор. Синекдоха — одна из пограничных фигур, создающих амбивалентную зону между метафорой и метонимией и вызывающих своей пространственной природой иллюзию синтеза через тотализацию.

[73]Использование термина «действие» (заимствованного из текста Пруста) не означает, что метафора здесь воспринимается как речевой акт. «Activite» имеет значение actus exercitus классической полярности духовного созерцания и физического действия. Прочтение Пруста в контексте теории речевых актов производилось бы иначе.

[74]И, таким образом, иллюстрирующая тройственную структуру всех метафор. часто подчеркиваемую теоретиками риторики, но явно не воплощенную в повседневном английском, лишь смутно различающем буквальное и «собственное» значение. Когда Гомер называет Ахиллеса львом, буквальное значение этой фигуры означает животное желто-коричневого цвета, живущее в Африке, имееющее гриву и т. д. Фигуральное значение означает Ахиллеса, а собственное значение — атрибуты храбрости или силы, которые присущи Ахиллесу и льву и которыми они поэтому могут обмениваться. В клише «torrent d'activite» (как когда я говорю о сверхактивном м-ре X.. что он — «torrent d'activite») буквальное значение потока утрачено и сохраняется только общий атрибут «изобилия». Введенное А. А. Ричардсом различение основы, содержания и оболочки описывает эту самую структуру. Частью нашей аргументации становится утверждение, что. учитывая своеобразие каждого отдельного тропа, такие числовые или геометрические модели следует признать хотя и неизбежными, но по большому счету не выдерживающими критики.

[75]Cм., например, длинное рассуждение о «привычке» в начале второй части романа «А I'ombre des jeunes filles en fleurs»(1:643 ff. Пруст M. Под сенью девушек в цвету. С. 189 и далее).

[76]«Поистине, каждый читатель, когда он читает, становится настоящим [ргорге] читателем самого себя» (3:911).

[77]В знаменитом отрывке из «Прелюда» Вордсворт говорит о «застывшем потоке водопада» (6. 1.626). Более буквальная и менее великодушная версия того же самого водотока появляется в «Содоме и Гоморре»: это оформленный Гюбером Робером фонтан, который обрызгивает мадам д'Арпажон к вящему веселью великого князя Владимира (2:657: ПрустМ. Содом и Гоморра. /И.: Республика. 1993. С. 64-65).

[78]«...интерес к книге, волшебный, как глубокий сон... стирал золотой колокол с поверхности тишины» (1:88 11.2-5. 78).

[79]Например, в абзаце, относящемся к септету Вентейля: «...две непохожие просьбы... одна — разрезавшая на краткие зовы длинную прямую линию, другая — объединявшая [soudant] в одно нерасторжимое целое раскиданные там и сям фрагменты» (3:255: Пруст М. Пленница. М.:Республика. 1993. С. 221). Жерар Женетт («Metonymie chez Proust». Р. 60) упоминает отрывок из переписки Пруста (Proust М. Correspondence. Paris. 1970. 2:86). где использовано выражение «espece de fondu» (пер. см.: Женетт Ж. Указ. соч. С. 55-56).

[80]Вот лишь некоторые примеры: мастерская Эльстира сравнивается с «глыбой горного хрусталя, одна грань которой, уже обтесанная и отшлифованная, там и сям блестит, как зеркало, и переливается» (1:835: Пруст /И. Под сенью девушек в цвету. С 345): знаменитая спаржа Франсуазы - позволяет «уловить в этих нарождающихся красках зари, в этих отливах радуги... драгоценную сущность» (1:121.105): «если бы только я мог разложить его [взгляд герцогини Германтс- кой] сквозь призму... быть может, мне открылась бы сущность той неведомой жизни, какая в нем проступала в эти мгновения» (2:53: Пруст М. У Германтов. М.: Республика. 1993. С 48): «искусство таких композиторов, как Вентейль. и таких художников, как Эльстир.— выявляет все это [неизреченный характер индивидуальности]. выражая в цвете скрытую от наших глаз структуру миров, которые мы называем индивидуумами...» (3:258. ПрустМ. Пленница. С 223): «подобно тому, как спектр выявляет для нас состав света, гармония Вагнера или цвет Эльстира дают возможность познать сущность ощущений другого человека» (3:159: Там же. С 142).

[81]Метонимия, при помощи которой скрытое сущее становится своим собственным покровом [enve/oppe. превращающееся в enveioppant], гораздо более очевидна в последнем абзаце этого отрывка, где воскресные дни «постепенно огораживали... и замыкали» (78) в себе жизнь, описанную в книге: пространственное хранилище сохраняется во времени, и наоборот. Известный отрывок о «carafes de la Vivonne» (1:168. 144-145) — это locus classicus этой фигуры. Жерар Женетт процитировал этот отрывок. и с тех пор его часто комментировали, не исчерпав однако коннотации его контекста и его тропологическое значение. Вальтер Беньямин. превосходно восприняв важность этой метонимии, сравнил фигуры Пруста со скатанным носком, представляющим собой свою собственную внешность, который, раскатываясь, представляет, подобно ленте Мебиуса, также и свою внутренность (Benjamin W. Zum Bilde Proust // Benjamin W. Illuminationen. Frankfurt/Main. 1955. S. 308).

[82]См.: Deleuze G. Antilogos // Deleuze G. Proust et les signes. Paris. 1970: Genette G. Metonymie chez Proust. P. 60 (с/и.: Женетт Ж. Указ.соч. С. 55).

[83]Rousseau J.-J. Preface a Narcisse // Rousseau J.-J. CEuvres completes / Ed. B. Gagnebin. ЛЛ. Raymond. Paris: Gallimard (Bibliotheque de la Pleiade). 1961. Vol. 2. P. 973. Пер. Т. А. Барской: см.: РуссоЖ.-Ж. Предисловие к «Нарциссу»//Руссо Ж.-Ж. Педагогические сочинения. /И.. /982. С. 76.

[84]Об этом см.: Johnson J. Т. jr. Proust and Giotto: Foundations of an Allegorical Interpretation of «А la recherche du temps perdu» // Marcel Proust: A Critical Panorama. Urbana, III.. 1973. Отсутствие в концепции аллегории мистера Джонсона и в моей собственной концепции общих моментов совершенно ясно из того. что. вопреки всякой очевидности, он настаивает на «совершенном слиянии реальности и символа в цикле Добродетелей и Пороков» (Johnson. Р. 202).

[85]Ruskin J. Fors Clavirega// Ruskin J. The Works/ Ed. E. T. Cook. A. Wedderburn. London. 1907. Vol. 27. P. 130.

[86]Во французском тексте говорится: «elle le lui passe...», причем «passe» выделено курсивом, что предполагает разнообразные разговорные ассоциации. Для наших целей можно ограничиться полем коннотации, предложенным «низкими» значениями термина.

[87]3:910.

[88] Пер. Г. Г. Шпета: цит. по: Гегель Г. В. Ф. Феноменология духа. СПб.: Наука. 1992. С. 11.

[89] Foucault M. Les mots et les choses. Paris. 1966. P. 231. Пер. H. С. Авюномо- вой: цит. по: Фуко М. Слова и вещи. СПб.: A-cad. 1994. С. 245.

[90]Lacoue-Labarthe Р. Le Detour// Poetique. 1971. № 5. Р. 52.

[91]Серия фрагментов и афоризмов, не слившихся в целостную книгу и ныне публикуемых в шестом томе так называемого полного собрания сочинений. вышедшего в издательстве Мусарион. См.: Nietzsche F. Gesammelte Werke. Munich: Musarion. 1920. Нумерация страниц «Рождения трагедии» дается по третьему тому этого издания. Цифры, следующие за номерами тома и страницы.— номера параграфов, на которые делится текст. Пер. Г. А. Рачинского: цит. по: Ницше Ф. Соч. /И.: Мысль. 1990. Т. 1.

[92]Deleuze G. Nietzsche et la philosophie. Paris. 1962. P. 13.

[93]«Но если мы... с полным правом связали исчезновение дионисического духа с резко бросающимся в глаза, но до сих пор не объясненным превращением и вырождением греческого человека.— то какие же надежды должны ожить в нас. раз несомненнейшие предзнаменования дают нам ручательство в том. что в современном нам мире происходит обратный процесс постепенного пробуждения дионисического духа!» («Рождение трагедии». 3:133: 19:1. 135). «...Мы переживаем главнейшие эпохи жизни эллинского духа как бы в обратном порядке и теперь как бы переходим из александрийского периода назад, к эпохе трагедии» (3:135: 19: /. 136).

[94]Письмо Роде, февраль 1870 года (Nietzsche F. Briefe 2. Bd. 3. S. 183). процитированное также в послесловии редактора [Nachbericht] к «Рождению трагедии» (3:401).

[95] Пер. цит. по: Ницше Ф. О музыке и слове // Ницше Ф. Философия в трагическую эпоху. М.. 1994. С. 83.

[96]Lacoue-Labarthe Р. Le Detour. P. 73.

[97]Kofman S. Nietzsche et la mЈtaphore // Poetique. 1971. № 5. P. 78.

[98] Пер. цит. по: Ницше Ф. Философия в трагическую эпоху. С. 84.

[99]Lacoue-Labarthe Р. Le Detour. P. 70.

[100]Образ моста появляется в самой работе в том же самом контексте неразрешимого парадокса: «Как бы наглядно мы ни двигали, ни оживляли и ни освещали изнутри образ [оперного представления], он всегда остается лишь явлением, от которого нет моста, ведущего в истинную реальность, в сердце мира» (3:146; 21. 1, 143).

[101]Пер. цит. по: Ницше Ф. Философия в трагическую эпоху. С. 85.

[102]Один пример из многих других: я был потрясен, обнаружив, что в творчестве Пруста содержится гораздо больше следов присутствия Ницше, чем ранее предполагалось, часто в связи с Вагнером и с темой музыки вообще.

[103]См.: Pautrat В. Versions du soleil. Figures et systeme de Nietzsche. Paris. 1971: Kofman S. Nietzsche et la metaphore // Poetique. 1971. № 5. P. 77-98: Lacoue-Labarthe P. Le Detour// Poetique. 1971. № 5. P. 53-76.

[104]См.: Nietzsche F. Rhetorique et langage/Trl.. pres.. annot. P. Lacoue-Labarthe. J.-L. Nancy// Poetique. 1971. № 5. P. 100.

[105]Nietzsche F. Gesammelte Werke. Munich: Musarion. 1922. Bd. 5. S. 300.

[106]Ibid.

[107]Nietzsche F. Werke in drei Banden / Hrsg. K. Schlechta. Munich: Hansen 1956. Bd. 3. S. 804—805. Пер. Г. А. Рачинского: цит. по: Ницше Ф. Воля к власти: Опыт переоценки всех ценностей. М.: REFL-book, /994. С. 222.

[108]Nietzsche F. Werke in drei Banden. Bd. 3. S. 805: Ницше Ф. Воля к власти. С. 223

[109]Ibid.: Там же.

[110]Musarion. 5:319.

[111]Schlechta. 3:314. Пер. цит. по: Ницше Ф. Философия в трагическую эпоху. С. 258.

[112]Schlechta. 3:311 (курсив мой): Ницше Ф. Философия в трагическую эпоху. С. 256.

[113]Ibid.. 3:314: Та/иже. С. 259.

[114]Musarion. 6:98.

[115]Musarion. 6: 98.

[116]Schlechta. 3:320: Ницше Ф. Философия в трагическую эпоху. С. 264-265.

[117]Ibid.. 3:310. 315. 317. 311 соответственно: Там же. С. 255.259.261 и 255 соответственно.

[118]Ibid.. 3:322: Там же. С. 265-266.

[119]Musarion. 6:93.

[120]Цитируется по корректуре готовящегося издания «Рождения трагедии» Колли—Монтинари: более точные ссылки недоступны.

[121]Fink Е. Nietzsches Philosophie. Stuttgart. 1960.

[122]Nietzche F. Werke. Kritische Gesamtausgabe (KGW) / Hrsg. G. Colli. M. Montinari. Berlin: De Gruyter. 1970. Bd. 8 (2). S. 53-58. В предыдущих изданиях этот отрывок публиковался как 516-й фрагмент «Der Wille zur Macht» (напр.: Musarion. 19:23-29). Я цитирую английский перевод по изданию: Nietzsche F. The Will to Power / Trl. W. Kaufmann a. R. J. Hollingdale. N. Y.: Random House. 1967. P. 279-280,— слегка модифицируя перевод, с тем чтобы добиться терминологической последовательности. Все выделения курсивом сделаны Ницше. Синтаксическая форма немецких терминов изменена, с тем чтобы избежать удлинения цитаты. См. также примечание 9. Рус. пер. Г. А. Рачинского: цит. по: Ницше Ф. Воля к власти. С. 236-238. Вслед за де Маном. следующим. в свою очередь, за Колли и Монтинари. я изменяю одно слово в приведенной цитате.

[123]Nietzsche F. Gesammelte Werke. Munchen: Musarion. 1922. Bd. 5. S. 319.

[124]«...man sollte erwagen was (der Satz vom Widerspruch) im Grunde schon an Behauptungen voraussetzt». KGW. 8 (2): 53. II. 9-10.

[125]Может быть, это яснее можно выразить по-немецки: «Der Text bejaht und verneint nicht ein und dasselbe sondern er verneint das Bejahen».

[126]Musarion. 15:295. английский перевод цит. по: Nietzsche F. On the Genealogy of Morals / Ed., trl. W. Kaufmann. N. Y.: Random House. 1967. P. 36-37 (первое эссе, параграф 10). Пер. К. А. Свасьяна: цит. по: Ницше Ф. Соч. М.: Мысль. 1990. Т. 2. С. 424-425.

[127]Musarion. 15:305: trans. Kaufmann. P. 45 (первое эссе, параграф 13). Ницше Ф. Соч. С. 431.

[128]KGW. 8 (2): 296. II. 9-17. Ранее публиковалось как параграф 477 из «Der Wille zur Macht» (Musarion. 19:8): trans. Kaufmann. Hollingdale. The Will to Power. P. 263. Пер. Г. А. Рачинекого: цит. по: Ницше Ф. Воля к власти. С. 221.

[129]В ранних изданиях Ницше (включая и издание Шлехты в трех томах) предлагается прочтение «fingierte Wesenheiten» (вымышленные сущности). но критическое издание Колли и Монтинари предлагает прочтение «fingierte Wahrheiten» (вымышленные истины). Авторитетная версия куда ближе нашему рассуждению.

[130]Параграф 479 из «Der Wille zur Macht» (Musarion. 19:10): trans. Kaufmann. Hollingdale. The Will to Power. P. 265-266. Си.: Ницше Ф. Воля к власти. С. 222-223.

[131]Заголовок появляется только в новом критическом издании Колли и Монтинари. 8 (2): 295.

[132]KGW. 8 (2):295.11.26-30: trans. Kaufmann. Hollingdale. The Will to Power. P. 264. Ницше Ф. Воля к власти. С. 221.

[133]KGW. 8 (2): 295. II. 15-22. trans. Kaufmann. Hollingdale. The Will to Power. P. 263-264. Там же. С. 220-221.

[134]KGW. 8 (2):296. II. 4-8: trans. Kaufmann. Hollingdale. The Will to Power. P. 264. Там же. С. 221.

[135]См.. напр.: Lacoue-Labarthe P. Le Detour// Poetique. 1971. № 5. Р. 53-76.

[136]Musarion, 5:298.

[137]Библиография исследований, отчасти или полностью посвященных «Второму рассуждению», огромна, и желающие могут обратиться к современному очерку etat de recherches этого текста. В примечаниях ко «Второму рассуждению», опубликованному в собрании сочинений Руссо из серии «Библиотека Плеяды» (Paris: Gallimard. 1964). Жан Старобинский делает несколько полезных указаний (см. примечания на страницах 1297. 1299. 1305. 1315. 1317. 1319. 1334. 1339. 1359. 1370. 1372, 1377). С тех пор (1964) его списки можно существенно расширить.

[138]Crocker L. J. J. Rousseau. N. Y.. 1968. P. 20.

[139]Rousseau J. J. Discourse... P. 146-151. Все постраничные ссылки — на французское издание «Рассуждения»: Rousseau J.J. Discourse sur I'origine et les fondements de I'inegalite I Texte etabli et annote par J. Starobinski // Rousseau J. J. CEuvres completes / Ed. B. Gagnebin. ЛЛ. Raymond. Paris: Gallimard (Bibliotheque de la Pleiade). 1964. Vol. 3. Пер. А. Д. Хаютина: цит. по: Руссо Ж.-Ж. Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми//Руссо Ж.-Ж. Трактаты. М.. /969.

[140]Пример одного современного высказывания подобного содержания можно найти в кн.: Gouhier Н. Les meditations metaphysiques de J.J. Rousseau. Paris. 1970. P. 23. Утверждение вымышленного характера естественного состояния содержится в издании Герберта Дикмана (Dieckmann): Diderot D. Supplement au voyage de Bougainville. Geneva. 1965. P. LXXIII-XCIV.

[141]Об этом см. предисловие Жана Старобинского: Discourse. 3:LVII. Он ссылается. в первую очередь, на статью: Weil Е. J. J. Rousseau et sa politique// Critique. Jan. 1952. № 56. P. 3-28.

[142]Althusser L. Sur le Contrat Social (Les dЈcalages) // Cahiers pour I'Analyse. Paris. 1970. Vol. 8: L'impensS de J. J. Rousseau. P. 5-42.

[143]Амбивалентность Руссо no отношению к собственности — лишь один из многих примеров: с одной стороны, он говорит о ней так. как если бы собственность для него была кражей: с другой стороны, время от времени он самым экстравагантным образом прославляет способность закона защищать собственность (см.. напр.: Rousseau J. J. Discours sur Гёсопогтпе politique // Rousseau J. J. CEuvres completes. Vol. 3. P. 248-249. Пер. А. Д Xa- ютина и В. С. Алексеева-Попова: см.: Руссо Ж.-Ж. О политической экономии Н Руссо Ж.-Ж. Трактаты. С 128). Невольно хочется истолковать эту непоследовательность психологически, ссылаясь на низкое происхождение Руссо, парии общества, одновременно прославляющего собственность, которой ему хотелось бы обладать, но которой у него нет. и очистительную моральную добродетель бедности. О гражданской власти см. несоответствие между прославлением магистратов Женевы и своего отца в «Dedicace» «Второго рассуждения» (3:117-118: 36-37) и карикатурой на занятого министра в самом тексте «Рассуждения» (3:192-193: 96-97).

[144]См.: Derrida J. De la Grammatologie. Paris. 1967. P. 259-272.

[145]Что и подчеркивает прекрасное заглавие книги: Stanobinski J. Jean-Jacques Rousseau: La transparence et I'obstade. Paris. 1957. Хорошо известно обращенное к полякам замечание Руссо: «Le repos et la liberte sont incompatibles: il faut opter» (Rousseau J. J. Considerations sur le Gouvernement de Pologne// Rousseau J.J. CEuvres completes. Vol. 3. P. 955: «Покой и свобода несовместимы: приходится выбирать»). Этот аспект мышления Руссо признается большинством современных исследователей.

[146]Не совсем точно, потому что «совершенствование» бывает как прогрессивным. так и регрессивным. Старобинский в пространном примечании (3:1317) утверждает, что совершенствование — это «nЈologisme savant»: понятие совершенствования, если не само это слово, появляется в книге Бернара Фонтенеля «Digression sur les anciens et les modernes». вышедшей в свет в 1688 году. Фонтенель говорит о «1е progrfcs des choses».

[147]Cм.: Rousseau J.J. Essai sur I'origine des langues/Texte reproduit d'apres I'edition A. Belin de 1817. Paris: le Graphe (supplement au no. 8 des «Cahiers pour I'Analyse»). 1970. P. 502 (далее — «Essai»). См: Руссо Ж.-Ж. Опыт о происхождении языков. а также о мелодии и музыкальном подражании // Руссо Ж.-Ж. Избр. соч. М.. 1961. Т. 1. С 222-223. Далее перевод Е. М. Лысенко цит. по этому изданию и обозначается: «Опыт». Руссо упоминает грозные дары, посланные царем скифов царю Дарию. и в первую очередь историю из Ветхого Завета (Судей 19-21) о левите с горы Ефремовой, разрезавшем тело своей мертвой жены на двенадцать кусков и пославшем их двенадцати коленам Израилевым. дабы призвать их к мести. Та же самая тема использована им в позднем рассказе «Le levite d'Ephraim» (1762).

[148]См.: Rosseau J.J. Discourse... P. 142. 162. 187. 193. особенно примечание IX. p. 207-208 et passim. Си.: Руссо Ж.-Ж. Рассуждение... С. 54-55. 70. 92. 97. прим. IV. С. 100-101.

[149]«...dire que la Mere dicte a I'Enfant les mots... cela montre bien comment on enseigne des Langues deja formees. mais cela n'apprend point comment elles se forment» («...сказать, что мать диктует ребенку слова, которыми он должен будет пользоваться...сие наглядно показывает, как обучают языкам уже сложившимся. но это вовсе не объясняет, как они складываются» [3:147:59]): «...si les hommes ont besoin de la parole pour apprendre a penser. ils ont eu bien plus besoin encore de savoir penser pour tnouver Part de la parole» («...если люди нуждались в речи, чтобы научиться мыслить, то они еще более нуждались в умении мыслить, чтобы изобрести искусство речи» [3:142: 59]). К таким заключениям приходят, подставляя действие вместо причины (металепсис).

[150]См.: Rousseau J.J. CEuvres completes. Vol. 3. P. 1285. notes. Старобинский пишет: «Руссо строго следует методу [Аристотеля], придавая слову исток [arche] значение, в соответствии с которым логическое следствие неизбежно оказывается и историческим следствием».

[151] «Специфическим отличием, выделяющим человека» (54).

[152]См. предшествующие прим. 149 и 150.

[153]Руссо говорит о «des premiers Instititeurs» (о «первых учителях» [60]). и это выражение в переводе звучит загадочно. Оно относится к «дикарям», «первым» изобретателям языка, институционализировавшим его.

[154]«...la vue d'une de ces noix rappelle a [l]a memoire [du signe] les sensations qu'il a recues de I'autre...» («...вид одного из этих орехов вызывает в ее памяти [признаки] ощущений, вызванных у нее другим...» [3:150: 6/]).

[155]Определение «Поэтики» (1457 Ь). достаточно хорошо известное: «Переносное слово (metaphora) — это несвойственное имя. перенесенное [epiphora] с рода на вид. или с вида на род. или с вида на вид. или по аналогии» (пер. М. Л. Гаспарова: цит. по: Аристотель. Соч. М.: Мысль. 1984. Т. 1.С. 669). Якобсон определяет метафору как подстановку на основании сходства.

[156]См.: Grosrichard A. Gravite de Rousseau // Cahiers pour I'Analyse. № 8.

[157]Ibid. P. 64. Я предлагаю свободный перевод, пытающийся передать более элегантную, но и более эллиптическую французскую версию: «Toute I'histoire de I'oeuvre de Rousseau, le passage de la..theorie" a la Jitterature". c'est le passage d'une exigence qui est de faire se recouvrir la representation du monde et le monde meme. bref de le nommer. a Г exigence preable de faire coincider la representation que j'en donne a la representation que j'en ai. bref de me nommer».

[158]Ibid. P. 64.

[159]О запутанных спорах по поводу хронологического и тематического соотношения «Рассуждения» и «Опыта» см.: Derrida J. De la Grammatologie. P. 272-278. Можно считать «Опыт» развернутым примечанием к «Рассуждению». Пока рассматривается этот особый вопрос (животным не дано совершенствование, поскольку им недоступен концептуальный язык), высказывания «Опыта» прямо соответствуют высказываниям «Рассуждения». Соответствуют настолько, что позволительно расширить «Рассуждение» за счет включения в него «Опыта», по крайней мере в этом конкретном случае. «Les animaux qui parlent [les langues naturelles] les ont en naissant: lis les ont tous, et partout la Meme: ils n'en changent point, ils n'y font pas le moindre pnogres. La langue de convention n'appartient qu'a I'homme. Voila pourquoi rhomme fait des pnogrfcs. soit en bien soit en mal, et pourquoi les animaux n'en font pas» («Животные. говорящие на них [на природных языках], владеют ими от рождения; языки эти свойственны всему их роду и повсюду одни и те же: животные не вносят в свой язык никаких изменений, никакого прогресса. Условный язык принадлежит лишь человеку. Вот почему человек развивается в хорошем или дурном направлении. а животные не развиваются вовсе» [«Essai». Р. 504: «Опыт». С. 225]). Этот «langue de convention» — то же самое, что концептуальный язык, и это — часть нашего доказательства. Старобинский. конечно, прав, когда замечает, что «нет противоречия между [этим текстом] и отрывком из «Опыта»...» (3:1327): другой подход к параллельному прочтению «Опыта» и «Рассуждения» см.: Duchet М.. Launay М. Synchronie et diachronie. «L'Essai sur I'origine des langues» et le second «Discours» // Revue internationale de Philosophie. 1967. Vol. 82. P. 421-442.

[160]Foucault M. Les Mots et les choses. Paris. 1966. Это высказывание цитируется у Гроришара: Grosrichard A. Gravite de Rousseau. Р. 64.

[161]«La plus utile et le moins avancee de toutes les connaissances humaines me partait etre celle de I'homme...» («Наиболее полезным и наименее продвинувшимся из всех знаний человеческих мне представляется знание человека» [3:122: 40]). По вопросу о «человеке», в творчестве Руссо в особенности. см.: Rang M. J. J. Rousseaus Lehre vom Menschen. Gottingen. 1959.

[162]В том числе Старобинский: Rousseau J. J. CEuvres completes. Vol. 3. P. 1323. n. 3.

[163]Derrida J. De la Grammatologie. P. 393.

[164]Это утверждение должно быть доказано общим истолкованием «страстей» в творчестве Руссо. Направленность такого рассуждения характеризует следующее высказывание из «Юлии»: вспоминая историю своей страсти к Сен-Пре. Юлия пишет: «Je crus voir sur votre visage les traits de Tame qu'il fallait a la mienne. II me sembla que mes sens ne servaient que d'organe a des sentiments plus nobles: et j'aimai dans vous. moins ce que j'y voyais que ce que je cnoyais sentir en moi-meme...» («Я решила, что в ваших чертах отражается родственная мне душа. Мне показалось, что мои ощущения служили посредником более благородных чувств; da и полюбила я вас. пожалуй. не за наружность. а оттого, что чувствовала вашу душу...» [Rousseau J.J. CEuvres completes. 2:340. Пер. А. А. Худадовой: цит. по: Руссо Ж.-Ж. Избр. соч. Т. 2. С. 285]).

[165]Поэтому саморефлексивный момент cogito. та саморефлексия, которую Рильке называет «lе Narcisse ехЬаисё». сам по себе оказывается не изначальным событием, но аллегорической (или метафорической) версией внутрилингвистической структуры, со всеми негативными эпистемологическими следствиями, которые влечет за собой это обстоятельство. Подобным же образом использование «страха» как парадигмы страсти (или потребности), приводящей к изобретению фигурального языка, следует объяснять в контексте не психологии, но лингвистики. «Страх» — хороший пример, потому что его структура соответствует модели метафоры.

[166]В действительности, слово «гигант», как мы знаем из повседневного употребления. заранее предполагает существование слова «человек» и не является той метафорической фигурой, которую Руссо, в виду отсутствия подходящего слова, вынужден был назвать «гигантом». «Гигант» Руссо больше похож на какое-то мифологическое чудовище: невольно приходят на ум Голиаф и Полифем (попытаемся преодолеть искушение развить следствия стратегии Одиссея, назвавшегося Полифему Никем).

[167]«L'image illusoire offerte par la passion se montrant la premiere, le langage qui lui rgpondait fut aussi le premier invente: il devint ensuite mЈtaphorique. quand I'esprit edaire, reconnaissant sa premiere erreur. n'en employa les expressions que dans les memes passions qui I'avaient produite» («Обманчивый образ. созданный страстью. явился н

Date: 2015-12-13; view: 380; Нарушение авторских прав