Бегство Похитителей Картошки

Очутившись на крыше, юные Викинги щурились, как кроты от дневного света: оказалось, что пока они вели неравный бой в Парадном Зале, ночь сменилась утром; небо окрасилось в серовато‑синий оттенок, как перья на спине у чайки, а над Сумасшедшим Лабиринтом показался краешек солнца.

Снизу доносились разъяренные вопли Истериков, их перекрывал бешеный рев Норберта Сумасброда:

– МОЙ ОВОЩ! ОНИ ПОХИТИЛИ МОЙ ОВОЩ!

Истерики ринулись к дверям, в погоню за злоумышленниками. Иккинг понимал, что им ни за что не уйти от Истериков пешком, а искать лыжи было некогда.

В таком положении выживает не тот, кто сильнее, потому что, если вас всего четверо, то, как бы сильны вы ни были, вам всё равно не справиться с пятью сотнями разозленных Истериков.

В такой ситуации спасти вас может только одно: Хитроумная Идея. А по части Хитроумных Идей Иккингу Кровожадному Карасику III, как известно, не было равных,

Иккинг положил металлический поднос на заваленную снегом крышу и уселся сверху,

– Иди сюда, Камикадза, садись сзади, – позвал он.

– Ух ты‑ы‑ы! – взвизгнула Камикадза, и ее глаза восторженно вспыхнули.

Крыша Парадного Зала слегка нависала над деревенской стеной. А оттуда к гавани спускался длинный крутой откос.

Поэтому, когда Истерики крикливой разъяренной толпой высыпали из своего Парадного Зала, они увидели, как Иккинг и Камикадза, оседлав похищенный серебряный поднос, с ветерком мчатся вниз по крыше и воспаряют над стенами деревни.

– ААААААЙЙЙЙИИИИИИИ! – завопили Иккинг и Камикадза, взмывая в воздух.

Каким‑то чудом им удалось приземлиться точнехонько посреди склона. Дальше всё происходило с молниеносной скоростью. Поверьте на слово, ничто на свете не мчится с почти отвесного снежного склона быстрее, чем хорошо отполированный серебряный поднос, когда на нём сидят двое детей.

Иккингу уже доводилось кататься на санках, но никогда еще он не спускался с горы такой крутой, что правильнее было бы назвать ее обрывом. Именно после этого спуска в Истерии зародилась традиция устраивать ежегодные соревнования по скоростному спуску на санях. Они называются «Бегство Похитителей Картошки» и проводятся на том же самом маршруте, каким в то достопамятное утро следовали Иккинг и Камикадза: с крыши Парадного Зала до Истерической Гавани. Весь путь занимает чуть меньше двух минут.

Санная трасса, где проводится «Бегство Похитителей Картошки», считается одной из самых опасных на Внутренних Островах, и с храбрецами, которые отваживаются спуститься по ней, нередко происходят несчастные случаи.

Но Иккингу и Камикадзе повезло – они не свернули себе шеи. Отчаянно визжа, юные Викинги неслись на неуправляемом подносе по практически отвесному склону.

Одноглаз и Беззубик не могли за ними угнаться, ибо это было всё равно что попытаться поймать летящую стрелу.

Итак, через две минуты, вдоволь наоравшись и набив синяков на «мягких местах», наши герои вылетели на лед Истерической Гавани. Скорость была так велика, что они проскочили мимо оставленных на льду саней и «Решительного пингвина», терпеливо дожидающихся их возвращения.

Когда поднос наконец остановился, они с трудом встали и поковыляли к саням. Тут с неба спустился Одноглаз, ребята торопливо запрягли его и бодрой рысцой направили к выходу из Гавани.

– Вот это да, – задыхаясь, пролепетала Камикадза, оглядываясь на Истерическую Деревню, где гигантским костром полыхал Парадный Зал. – Ну и РАССЕРДЯТСЯ же теперь эти Истерики.

– Прими мои поздравления, – сказал Одноглаз Иккингу. – Ты единственный человек, из всех, кого я знаю, который пускает в ход не только мускулы, но и мозги.

– Если бы он д‑д‑действительно пускал в ход мо‑мозги, – пожаловался обессилевший Беззубик, – мы бы тут в‑в‑вообще не ок‑к‑казались. – Он с трудом догнал сани и в изнеможении рухнул на сиденье.

В этот миг на гребне холма появились Истерики.

Они надели шлемы и встали на лыжи. Их боевой клич – Истерический Рев – звучал как вой стаи ошалевших волков. Они стреляли из луков вдогонку похитителям. Но Истерики опоздали. Выйдя на лед, они проехали немного и вскоре остановились. Иккинг и Камикадза были уже у выхода из Гавани, и стрелы Истериков, не причиняя им вреда, падали на лед.

Оглянувшись на разъяренных преследователей, Камикадза испустила радостный крик. Одноглаз вывел сани из Гавани.

– Ура! Получилось! – завопила Камикадза.

– Еще не совсем, – встревоженно отозвался Иккикг. Всю ночь с моря доносился странный треск, похожий на удары топора по стволу дерева, а теперь, когда они вышли на лед, этот треск стал громче, Иккинг внимательно всматривался в лед, выискивая Злокогтя.

– Вот он, Овощ, – сказала Камикадза и протянула Иккингу Картошку с вмороженной в нее стрелой. – А вот еще одна Штуковина, она тоже лежала в шкатулке. Я понимаю, что не должна была ее брать, но когда начинаешь воровать, бывает очень трудно остановиться…

Иккинг взял Картошку и эту самую Другую Штуковину и сунул их за пазуху, не особенно задумываясь, потому что в этот самый момент прямо под санями из глубины поднялась исполинская тень Злокогтя. Чудовищный дракон, не отставая, следовал за ними.

– Выбраться бы в Открытое Море, пока лед не вскроется, и тогда всё будет в порядке. – бормотал про себя Иккинг, – Злокоготь не уйдет из Торова Гнева. Он не покидал пролива уже пятнадцать лет…

Они мчались мимо отвесных обрывов, а внизу, не отставая, плыл Злокоготь, темный и грозный, как Рок, Вот впереди показалось Открытое Море. Они успели! Добрались! А лед еще не треснул!

– Видишь! – усмехнулась Камикадза. – Успели!