Инквизиция

Рассказ очевидца

В этом рассказе вы прочтете подробности того страшного февраль­ского утра. Автор его, Дзияудин Мальсагов, будучи первым замести­телем наркома юстиции, бойцом Грозненского истребительного батальона, находился в горах и был свидетелем проводимого войсками НКВД геноцида против чеченцев и ингушей, очевидцем жестокой трагедии аула Хайбах 27 февраля 1944 года.

Хочу в нескольких словах остановиться на ситуации, сложившейся в нашей республике в период, предшествовавший выселению чечен­цев и ингушей в феврале 1944 года. Осенью 42-го положение на Юж­ном фронте было очень серьезным. Немцы остановились у берегов Терека, Матерому разведчику полковнику гитлеровской армии Геккерту удалось вместе с группой диверсантов высадиться в нашем тылу и занять выгодную позицию на горе Денин-Дук. С помощью местного населения удалось окружить диверсантов, часть которых в короткой перестрелке была перебита, остальные сложили оружие. Позже взяли в плен оставшихся. Многие наши бойцы, командиры и, подчеркиваю, представители местного населения проявили мужество и отвагу при ликвидации банды Геккерта.

В это же время в тыл проник фашистский разведывательный само­лет, который в районе между Атагами и Урус-Мартаном был сбит зенитной батареей. Экипаж в количестве 5 человек скрылся. Пресле­дование закон-чилось тем, что один фашистский летчик был убит, командир корабля ранен, двоих взяли в плен. Лишь одному удалось скрыться. Но на вторые сутки его задержал Идрис Арсанов (сын Баудина Арсанова) и сдал НКВД Чечено-Ингушской АССР, за что был награжден именным пистолетом ТТ.

К чему эта предыстория? К тому, что мне непонятно стремление неко-торых историков скрыть действительную обстановку, скрыть имена кон-кретных виновников чудовищного произвола, представля­ющих ложную, искаженную информацию о "сложной" ситуации в республике.

В октябре 1942 года в кабинете первого секретаря Чебырлоевского райкома партии Халима Решидова Серов, бывший заместителем Берии, сказал, что в селении Нижалой по существу уже пятый день идет война, которую ведут войска НКВД против немецко-фашистско­го десанта и повстанцев, где с обеих сторон есть тяжелые потери...

Я возмутился ложью и заявил, что всего несколько минут назад вернулся из Нижалоя после недельного пребывания там, что никакой войны, кроме десятиминутной перестрелки с бандой Шаипова из трех человек,

там не было. В ходе этой перестрелки был ранен и взят в плен сын Шаипова, вот и все потери. В тот день там был упомянутый Решидов, Председатель Президиума Верховного Совета республики Тамбиев, заместитель наркома внутренних дел республики Колесни­ков, которые могли видеть и слышать эту "войну", если бы она была. Других военных действий там быть не могло, поскольку фашистский десант был уничтожен еще в сентябре.

Тем не менее Серов передал в Москву свою ложную информацию. Другой факт фальсификации. Нарком внутренних дел Чечено-Ин­гушской АССР Дроздов вместе с Серовым и первым секретарем обкома партии Ивановым представили Берии, а тот Сталину, заведомо лож­ный рапорт о том, что в нашей республике выловлено более 5 тысяч бандитов - чеченцев, ингушей. Рапорт этот сыграл немалую роль при обосновании необходимости выселения народа. Это при том, что даже по завышенным данным НКВД, число бандитов в республике не пре­вышало 335 человек...

То было раньше. Но послушайте, что пишет в наши дни историк С.Дацагов. "...Бандиты в горах загоняли солдат и офицеров Советской Армии, пленив их, в кошары и сжигали, обложив кошары сеном...".

Нет слов, чтобы выразить свое негодование по поводу этого неприкры­того злонамеренного вранья. Дацагов поставил все с ног на голову, в чем тоже угадывается попытка частичного оправдания вандалистского акта выселения. К чему все это? Неужели Дацагов верит тому, что пишет?

Я расскажу, как все было на самом деле. Нет, наверное, на свете человека, больнее меня пережившего это жуткое зрелище. 27 февраля шел крупный мокрый снег, грязь, слякоть, дорог в горах нет, а тут еще все размыло и холодный пронизывающий ветер. С самого рассвета к селению Хайбах начали собирать людей со всех хуторов Нашхоевского сельского совета и других селений Галанчожского района, которые не могли сами спуститься с гор. В основном это были больные, дети, старики и женщины. Их собирали в конюшне (не в кошаре и не в сарае) колхоза имени Берии (кощунственное и знаменательное совпадение!) под предлогом формиро-вания транспортной колонны для отправки на равнину. Почему же среди погибших оказались здоровые мужчины, молодые люди? Хорошо помню, что многие заходили в конюшню со своими больными и престарелыми родственниками, чтобы помочь им в дороге.

Точно знаю, что в конюшне собралось не меньше 650 - 700 человек, поскольку стоял перед самым входом. Горцы заходили, ничего не подозре-вая. Наверное, в этот момент о готовящемся злодействе знали всего не сколько человек, те, кто отдал приказ солдатам обложить конюшню сеном, "чтобы не было холодно...".

А дальше было вот что. Когда все жители окрестных хуторов собра­лись, ворота конюшни крепко закрыли. Начальник Дальневосточного краевого управления НКВД комиссар госбезопасности 3-го ранга Гвишиани отдал приказ поджигать. Я пришел в ужас от сознания того, что сейчас произойдет с этими людьми. Подскочил к Гвишиани и говорю: "Остановите людей, что вы делаете?!" Гвишиани спокойно ответил: "Эти люди нетранспортабельны, их надо уничтожить..." Я вскричал: "Я буду жаловаться маршалу Берии" (тогда мы и не подозревали, что это за человек!). И услышал в ответ: "Это - приказ Серова и Берии".

Дальше было еще ужасней. Нещадный чудовищный костер поднял­ся до гигантских размеров. Говорят, в экстремальных ситуациях чело­век способен на невозможное. Я в этом убедился. Когда конюшню объяло пламя, огромные, сильно укрепленные ворота под натиском людей рухнули, и сквозь огонь толпа обезумевших людей хлынула наружу. Гвишиани скомандовал: "Огонь!" Из десятка стволов разда­лась автоматная и пулеметная очереди. Бегущие впереди, падая, за­слоняли собой выход, целая гора трупов преградила путь бегущим. Никто не вырвался из огня и автоматной блокады. Ни один не спасся. Меня и капитана Громова, который тоже выступил против организо­ванного зверства, отправили под конвоем в селение Малхасты. Нас уводили, а этот ад еще продолжался...

Не дай Бог никому пережить такое зрелище! По дороге, в хуторах, в ущельях, пещерах - повсюду лежали трупы расстрелянных горцев. Особенно много людей было уничтожено в Малхастах. Может, кто-то не захотел конвоировать их на место сбора...

На обратном пути мы с Громовым вернулись в Хайбах. Солдат уже не было. Возле конюшни возилось несколько человек. При нашем появлении они побежали в лес. Все-таки народ выслали и оставшиеся сразу попали в разряд внезаконных, бандитов. Я крикнул по-чечен­ски, чтобы они вернулись. Один из них, это был Жандар Гаев, подошел к нам. Он был весь в грязи, потный, глаза ввалились. Жандар объяс­нил, что видел, как все произошло, издалека, и после ухода солдат они - их было пятеро, в день высылки они пошли ночью за дровами и по счастливой случайности остались живы,- вернулись, чтобы предать мучеников земле по мусульманскому обычаю.

Жандар вместе с товарищами проделали нечеловеческую работу.

В течение нескольких дней, долбя мерзлую землю, они закапывали трупы.

К нашему приходу им удалось похоронить 132 человека. По­том, несколько лет спустя, когда мы случайно встретились в Казахста­не, Жандар сказал мне, что всего похоронили 147 человек. Вот откуда эта цифра, фигурирующая как общее число погибших. Но, как я сказал прежде, жертв было гораздо больше. С моим предположением о численности жертв согласились и члены правительственной комис­сии, расследовавшей причину трагедии Хайбаха в 1956 году. Спустя 12 лет под обвалившейся кровлей конюшни члены комиссии нашли останки сотен людей, тех, кого не удалось похоронить Ж.Гаеву с товарищами. Этого человека сейчас нет в живых, но хочу, поль-зуясь случаем, сделать глубокий земной поклон ему и его помощникам за их мужество и отвагу, за то, что рискуя жизнью, в мороз, без сна и отдыха, они хоронили своих сожженных сородичей, братьев и сестер...

В 1945 году, чуть оправившись от потрясения, я написал письмо Сталину, которому, как и все в те годы, верил безмерно. Рассказал все, как было. Через месяц меня вызвал к себе начальник Талды-Курган­ского областного управления НКВД Юдин и сказал: "Если еще раз напишешь - лишишься головы!". И меня за это письмо уволили с работы.

Второй раз писал в Москву после смерти Сталина, но Берия был еще жив. Приезжала комиссия, опрашивала свидетелей. Кончилось все очередным испугом.

В 1956 году в Алма-Ату приехал первый секретарь ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущев. К тому времени я закончил юридический институт и уже успел подняться по служебной лестнице. Хрущев проводил совещание в Алма-Атинском оперном театре, и я решил предпринять третью попытку. Написал ночью письмо с подробным описанием того, что видел, слышал, кто отдавал приказы и т.д. Надо сказать, что Серов к тому времени стал уже председателем КГБ СССР, и я понимал, что добиться официального приема у Хрущева по поводу персоны Серова будет сложно. В оперный театр меня пустили как первого заместителя председателя Алма-Атинского областного суда. И тут, улучив момент, когда Никита Сергеевич во время перерыва шел в комнату отдыха, я подошел к нему и, представившись, отдал свое письмо. Никита Сергеевич вежливо ответил на приветствие, при­гласил меня с собой.

Вопреки моим ожиданиям Никита Сергеевич очень внимательно про-читал мое письмо, сам начал расспрашивать о подробностях того февраль-ского утра. Мы проговорили более часа, после чего Хрущев спросил, пони-маю ли я ответственность за факты, указанные в письме. Если все это не подтвердится, трудно сказать, что меня ожидает. Вопрос настолько серьез-ный, что требуется немедленно создать пра­вительственную комиссию.

Вскоре комиссия очень авторитетная, в которой был заместитель заведующего отделом ЦК С.В.Тикунов, другие ответственные лица, начала расследование в Хайбахе. Вызвали в Чечено-Ингушетию и меня.Комиссия работала более шести месяцев. Все подтвердилось, как я писал.Серова сняли с поста председателя КГБ СССР...

И вот представьте мое состояние, когда сегодня я читаю тенденци­оз-ные измышления С.Дацагова, или рассуждения зам. председателя Гостеле-радио ЧИАССР М.М.Аушева о том, что он не сталкивался ни с одним фактом беззакония, произвола и бесчеловечности при высе­лении чеченцев и ингушей, не видел и не слышал о недозволенных методах, издевательствах, к которым прибегали войска НКВД...

Мне непонятно, почему Аушев и ему подобные пытаются сегодня оправдать работников НКВД, чьи злодеяния известны всему миру, чей кровавый след тянется по всей стране до Колымы и Магадана.

Надо рассказать людям правду, пусть все знают, как погибли 700 жи-телей Галанчожского района, как исчезли без следа председатель Галанчож-ского райисполкома Гугаев и шесть районных ответработни­ков, шедших вместе с ним в Итум-Кале для соединения со своими семьями. Где пропав-шие без вести люди, родственники которых по сей день ничего о них не знают?

Мы проводим кропотливую работу, ищем фашистских преступни­ков

по всему миру, возвращаем их и воздаем должное за их злодеяния. И в это же время палачей собственного народа кто-то продолжает укрывать и защи-щать от праведного гнева. Люди должны, имеют право знать имена лиц (людьми назвать их не поворачивается язык!), чья личная жестокость, холуйская покорность, услужливость привели к массовой гибели ни в чем неповинных людей.

Записал С.Э.БИЦОЕВ

А К Т

ОБСЛЕДОВАНИЯ МЕСТА МАССОВОГО УНИЧТОЖЕНИЯ

ПУТЕМ СОЖЖЕНИЯ И РАССТРЕЛА ЖИТЕЛЕЙ БЫВШЕГО

ГАЛАНЧОЖСКОГО РАЙОНА ЧИССР

ПРИ НАСИЛЬСТВЕННОМ ВЫСЕЛЕНИИ В ФЕВРАЛЕ 1944 года.

22 августа 1990 г. бывшее селение Хайбах,

бывшего Галанчожского района

Чечено-Ингушской АССР

Чрезвычайная комиссия - в составе руководителя группы "Поиск" Советского комитета ветеранов войны КАШУРКО С.С /пред­седатель комиссии/, бывшего 1-го заместителя наркома юстиции ЧИАССР МАЛЬСАГОВА Д.Г., прокурора Урус-Мартановского района, члена Президиума Верховного Совета ЧИ АССР ЦАКАЕВА Р.У., члена оргкомитета по восстановлению ингушской автономии АХИЛЬГОВА С.Х., учителя Гехи-Чунской средней школы ГАЕВА С.Д. - 22 августа побывала (на вертолете) в бывшем селении Хайбах, расположенном в горах на территории Урус-Мартановского района.

Произведен осмотр места сожжения и расстрела в конюшне бывшего колхоза имени Берия около 700 жителей, в том числе детей, женщин и стариков.

Заслушаны и записаны на диктофон и видеокамеру рассказы очевидцев невообразимой трагедии в горах.

Для подтверждения совершенного злодеяния против ни в чем неповинных людей произведены раскопки и обнаружены остатки сож­женных и расстрелянных.

ВЫВОДЫ:

I. Комиссия считает установленным факт массового уничтожения людей в Хайбахе и признает это геноцидом. Виновников этого злодеяния считает необходимым предать суду.

2. Призвать государственные и общественные организа­ции и всех граждан оказывать всяческое содействие про­водимой по указанному факту проверке.

(подписи членов комиссии)