Д. Хожаев

Г Е НО Ц И Д

Очерк

...В операции по выселению чеченцев и ингушей приняли участие 19 тысяч работников НКГБ, СМЕРШа и 100 тысяч войск внутренних сил с боевой техникой (еще в октябре 1943 года в Чечено-Ингушетию стали прибывать части НКВД).

В частности, предоставленные союзниками для войны с фашистами американские "студебеккеры", перегнанные из Ирана, были задержа­ны в городе Орджоникидзе для участия в выселении чеченцев и ингу­шей.

Для успеха "операций" против мирных жителей были проявлены вероломство, беззаконие и произвол. Еще в начале января 1944 года во все чеченские и ингушские селения, в каждую семью были опреде­лены воинские подразделения под видом подготовки к предстоящим "учениям" или борьбы с мифическими "бандформированиями", как объявили солдатам.

Горцы приняли солдат как своих сыновей, отдавая им все - пищу, одежду, не желая верить уже разносившимся слухам о выселении, пере-даваемым часто гостеприимным хозяевам солдатами и офицера­ми.

...Ранним утром 23 февраля 1944 года на всех площадях и на окра­инах селений на горцев были наведены автоматы и пулеметы: оглаша­ли приказ ГКО, обыскивали и отправляли на железнодорожные станции. Затем начиналась вторая часть "сценария": во все дворы заходили солдаты, вооруженные автоматами, во главе с офицером или сержантом, которые давали на сборы 10-15 минут и выгоняли безза­щитных стариков, детей и женщин из домов, больных сбрасывали с больничных коек. За проявление недовольства - расстрел! За попытку к бегству - расстрел! За неправильно понятый приказ - расстрел! Об этом объявляли по-русски, хотя многие языка не понимали (выделено ред.-сост.). Города, села, дороги были забиты солдатами: видимо, «второму фронту», открытому здесь против мирного населения, Ста­лин и Берия придавали более чем серьезное значение.

На плоскости Чечни за несколько часов были расстреляны сотни людей (мужчины, женщины, дети и старики).

В горах обстановка была еще ужасней. По узким заснеженным горным дорожкам и тропам десятки километров гнали людей к автомобильным дорогам. После остановок на ночь оставались трупы умер­ших от холода и болезней людей. Здесь чаще, чем на равнине, пристре­ливали отставших, ослабевших, не понявших приказа, да и так просто -"при попытке к бегству".

Позднее стало известно и об изуверских актах геноцида в трудно­доступных горных ущельях, где приказ, предписывающий очистить горы от народонаселения в течение 24 часов, не мог быть выполнен к сроку. Тех, кто не мог идти или обессилел (а это были старики, дети, беременные женщины), загоняли в кошары и, облив бензином, сжи­гали. Так, 27 февраля 1944 года в с. Хайбахой были расстреляны и сожжены заживо люди из нескольких селений и хуторов Галанчожского района в количестве почти 700 человек. В Чеберлоевском районе людей топили в озере Кезеной-Ам, в с. Урус-Мартан больных людей (в том числе грудных детей и беременных женщин) закопали во дворе районной больницы, в Итум-Калинском районе дома с больными людьми забрасывали гранатами и бутылками с зажигательной смесью. В Малхисте людей расстреливали в пещерах, в Ножай-Юртовском районе - засовывали в кукурузные сапетки и, облив бензином, поджи­гали...

Бесконечные вереницы "студебеккеров", загруженных людьми, подъезжали к железнодорожным станциям, и под дулами автоматов "телячьи" вагоны плотно забивались мужчинами, женщинами, деть­ми, стариками. 23, 24, 25 и 26 февраля вагоны, забитые до отказа людьми, потерявшими рассудок от горя, разлученными со своими родными, жестоким конвейером отправлялись на восток.

На снежной дороге смерти оставались тысячи трупов, которые не разрешали хоронить. Невольничьи вагоны с людьми около 20 суток (часто без пищи и воды, в холоде) шли к местам ссылки - в Казахстан, Киргизию, Западную Сибирь...

В сильные метели и снежные бураны, в сорокаградусный мороз попали чеченцы и ингуши в бескрайние степи. "Спецпереселенцы" были определены в особый режим поселения. В первые же месяцы выселения от голода, холода и болезней погибло 70 тысяч человек.

"Материальное возмещение" за "имущество, принятое на Север­ном Кавказе", "милостиво" рекомендовалось "отцом народов": до 1000 руб. на семью (взамен десятков тысяч рублей, отнятых у этих семей на Северном Кавказе). Но "помощь" так и не дошла до чеченцев и ингушей через мно-гочисленные кордоны "остронуждающихся" руко­водителей и комендантов спецкомендатур НКВД. Получившие же возмещение от 40 до 100 рублей, в основном члены бывшего прави­тельства ЧИАССР, могли в то время купить на эту сумму одну-две буханки хлеба.

На спецпереселенцев также распространялась, как и по всей стра­не, уголовная ответственность за опоздание и неявку на работу. Опух­шие от голода, больные тифом и другими болезнями люди вынуждены были, чтобы не попасть на каторгу, оставлять незахороненными тела мертвых детей и близких и идти на работу.

Чтобы сохранить жизнь своим детям, матери вынуждены были про­давать их за хлеб.

Большинство людей погибало от голода, предпочитая смерть уни­жениям. Тысячи женщин и девушек погибли еще в пути, не преступив скромности и горского этикета. Вымирали целые семьи, не унизившие себя попрошайничеством. Тысячи людей, включая детей и стариков, за колоски, подобранные на скошенном поле, арестовывались. Тюрь­мы и лагеря страны заполнялись кавказцами. Десятки тысяч чечено-ингушских сирот попали в детские дома.

Изменился генофонд чеченского и ингушского народов - на смену высоким, стройным, здоровым горцам, жившим в горах по сто и более лет, рождались хилые, больные дети, огромное количество которых умирало, так и не вкусив молока ослабевших матерей.

Умирали хранители народной мудрости, тысячелетиями накоп­ленного опыта, знатоки чечено-ингушской истории, обычаев, тради­ций, знатоки секретов древних мастеров по металлу, дереву и др., умирали талантливые ашуги, знатоки фольклора.

Спецкомендатуры НКВД обладали неограниченной властью над спец-переселенцами. Произвол, насилие, самодурство и садизм их ра­ботников выдавались за образец служебного рвения.

Чеченцы и ингуши были объявлены вне закона. Даже убийство спецпе-реселенца фактически не наказывалось. Власти делали все, чтобы подвести народ к последней черте. Сопротивлявшихся этому положению подвергали жесточайшим репрессиям...

В горах Чечено-Ингушетии войска НКВД и работники НКГБ про­должали физическое уничтожение людей, в том числе женщин и де­тей, сумевших избежать выселения. До 1953 года продолжали отправлять в Казахстан и Киргизию захваченных беглецов, измож­денных, больных, скрывавшихся в горах...

Около 200 тысяч чеченцев и 30 тысяч ингушей погибли в выселе­нии. Погиб каждый второй или третий чеченец и ингуш. Из 29 тысяч чеченцев-аккинцев погибли 20 тысяч человек.

В осиротевших горах Чечено-Ингушетии уничтожалась сама па­мять о веками живших здесь народах. В дни переселения параллельно людскому к Грозному сплошным потоком двигались колонны военных автомобилей с материальными ценностями, награбленными в опу­стевших домах чеченцев и ингушей. Наиболее ценные по мнению охраны вещи - ковры, бурки, кавказ-ские наборные ремни, украшенное золотом и серебром оружие (кинжалы, шашки, кремневые ружья работы чеченских мастеров прошлого века), драгоценности везли в крытых брезентом автофургонах, в открытых - груз "менее ценный", но более "взрывчатый" - древние рукописи, религиозно-философские трактаты, арабоязычные книги по математике, астрономии, медици­не, исторические хадисы, древние предания чеченцев и ингушей на арабском и чеченском (арабской графики) языках, светскую художе­ственную литературу. Все эти книги и рукописи были свалены в Гроз­ном прямо на снег у туалета в сквере, примыкающем к Дворцу пионеров. Уничтожались все эпиграфические памятники на террито­рии, где жили вайнахи, уничтожались кладбища, сотни тысяч над­гробных стел, превращенных скульпторами в произведения искусства, безжалостно разбивались на части и вывозились для стро­ительства дорог, мостов, жилых и хозяйственных построек. Не поща­дили даже стелы с античными греческими надписями. Надругательство над моги-лами сопровождалось разрушением историко-архитектурных сооружений: взрывались горделиво возвышавшие­ся на высоких утесах и склонах средне-вековые боевые, сторожевые и жилые башни и замки, средневековые склепы и дореволюционные мечети, гробницы и святилища. Из 300 башен Аргун-ского ущелья не уцелело и 50. То же было в горной Ингушетии и в других местах ЧИАССР.

Чеченский и ингушский народы были вычеркнуты из списка наро­дов, населяющих территорию СССР. Рьяно уничтожалась сталини­стами всякая память об этих народах... Появлялись законодательные и идеологические "обоснования" сталинскому геноциду и произволу. Переименовывались все названия селений, улиц, площадей, колхо­зов, различных учреждений, напоминавшие о чечено-ингушском на­роде. Из музеев, библиотек изымались документы, книги, материалы, что-либо говорящие о "врагах народа" - чеченцах и ингушах, и сжига­лись. Уничтожались целые архивы.

По велению Сталина чеченцы и ингуши были объявлены "измен­никами родины", и потому задним числом менялась национальная принадлежность погибших во время войны Героев Советского Союза чеченцев: И.А.Байбулатов был записан кумыком, Х.Магомед-Мирзоев - таджиком, а Х.Нурадилова умудрились записать одновременно кумыком и татарином...

Лишенные всех прав, обреченные на вымирание и ассимиляцию, чеченцы, ингуши и другие "наказанные народы" продолжали подвер­гаться идеологической сталинской обработке. Единственное право, оставленное спецпереселенцам, было право восхвалять мудрость, до­броту и величие "вождя всех времен и народов" Сталина и его при­спешников Берии, Ворошилова, Молотова, Жданова и других. Однако люди уже знали виновника выселения. Невзирая на смертельную опасность, они пели песни об утратах, о постигшем их горе, о потерян­ной Родине. В одной из таких песен говорилось:

Рассветов нас лишил ты, Сталин,

Закатов нас лишил ты, Сталин,

Отчизны нас лишил ты, Сталин,

Дай Бог укрыть тебя в гробу.

Чтобы ты лишился рассветов, Сталин,

Чтобы ты лишился закатов, Сталин,

Чтобы ты лишился самого дорогого,

Как нас лишил ты земли родной.

Разве нам забыть то утро?

Разве нам забыть тот вечер?

Не забыть нам край родимый

И тот черный день над ним.

Рев скотины, вой собачий,

Плач детей и стариков,

Сколько бы на земле ни жили,

Никогда мы не забудем.

Запись и перевод научного сотрудника ЧИГОМ

А, СОЛСАЕВОЙ

Живая память.

О жертвах сталинских репрессий.

Грозный, 1991г.

* * *

После того, как арестовали отца, мать меня снарядила в дальнюю дорогу. Я был в семье самым старшим, и она боялась, что вслед за отцом заберут и меня. Так я оказался на Кавказе. Везде - и в Ереване, и в Тбилиси, и в Баку - ко мне относились как к своему единородцу, а может быть, еще и лучше. Если бы мне тогда сказали, что возможны такие события, которые произошли спустя пятьдесят лет, я ни за что бы не поверил.

На фронте национальная рознь тоже не проявлялась. Наоборот, самая крепкая дружба нередко связывала как раз таких разных по национальности людей. Особенно надежными друзьями мы считали кавказцев. Дружбой с ними дорожили.

Еще в саперном батальоне я сблизился с чеченцем Иллукаевым. Кормежка тогда подлая была, все время голодными ходили. Если Иллукаеву удавалось где-нибудь раздобыть хоть маленькую корочку хлеба, он нес ее мне. Я отказывался, мол, ты достал, сам и съешь. Но Иллукаев тоже не соглашался есть один. И тогда мы делили поровну. Мне никогда этого не забыть. Не знаю, остался Иллукаев жив или нет, может, всю войну прошел, пулей не задетый, а смерть нашел уже после победы, в сталинских лагерях...

Григорий ЛОБАС. Война, которую мы не знали:

Из дневника, прокомментированного

самим автором 45 лет спустя

Советская культура. 1990- 5 мая.

Выписка из

УКАЗА ПРЕЗИДИУМА ВЕРХОВНОГО СОВЕТА РСФСР

Об административно-территориальном устройстве районов

Дагестанской АССР

...Перевести районный центр Ауховского района из селения Ярыксу-

Аух в селение Бонай-Аул и переименовать Ауховский район в Ново-

Лакский район и районный центр Ново-Лакского района селение Бонай-

Аул в селение Ново-Лакское.

Председатель Президиума Верховного Совета РСФСР

Н.ШВЕРНИК

Секретарь Президиума Верховного Совета РСФСР

П.БЕХМУРОВ

Москва, 7 июня 1944 года