Владимир КИСЕЛЕВ

ВМЕСТО ФРАНКФУРТА - В УЛЬЯНОВСК:

Как вытесняют советских немцев из Саратовской области

и почему их ждут в Ульяновской

Журналистское расследование

Когда к Александру Кригеру подошел мальчишка-пионер с тетрад­кой: "Дяденька, если вы против возвращения немцев - распишитесь", он понял, что в Саратовской области его не ждут. Но все же не смог уехать сразу - слишком долго он мечтал о встрече с родной землей, откуда в самом начале Великой Отечественной под конвоем была выслана его семья, как и другие немецкие семьи. Агроном с большой практикой, он видел погубленные бездумной мелиорацией некогда плодородные поля, запустелые села с заросшими бурьяном кучами мусора на месте порушенных домов - и у него сжималось сердце. Он ездил из совхоза в совхоз, пытаясь устроиться на работу, но всюду разговор кончался, стоило ему назвать свою фамилию - Кригер.

По официальной статистике в области загублено более 600 тысяч гектаров, специалисты утверждают: гораздо больше. На селе остро не хватает рабочих рук. В Краснокутском районе до войны, когда депор­тировали поволжских немцев, было 6 колхозов-миллионеров. Сейчас в магазинах пустые полки. Но народ выходит на митинги с плакатами: "Лучше СПИД, чем немцы!" А Саратовский комитет "Родина" рассы­лает по стране листовки: "За спиной народа решается вопрос о созда­нии Германии на нашей Родине! То, что не удалось Гитлеру в 1941 году... с помощью Москвы пытаются сделать сейчас".

В прошлом году из СССР выехали 105 тысяч советских немцев, прежде всего специалисты и квалифицированные рабочие. Поток уве­ли-чивается. Лишь за 4 месяца этого года он увлек 45 тысяч человек. Согласно исследованиям Института немецкой экономики Франкфурта-на-Майне, до 2000 года Федеративная Республика Германия спо­собна принять 2 миллиона переселенцев. Приток умов и рабочей силы увеличит к рубежу веков валовой доход на 84 миллиарда марок. Соответственно, если где-то прибывает, то в другом месте убывает. По оценке союзного Госплана, потери СССР при отъезде немцев достиг­нут 80 миллиардов рублей.

Так что нам совсем не безразлично, как сложится дальнейшая судьба Александра Кригера, что решит для себя Валерий Штендауэр, классный водитель, четверть века просидевший за баранкой автомо­биля, какой выбор сделают Владимир Витт и трое его сыновей, 20-лет­няя Татьяна Ким - повар, музыкант, продавец-товаровед и 25-летний шофер 1-го класса Владимир Майер, его тезка - строитель-бетонщик Вебер и Александр Гарт - ветврач, крановщик, агроном и строитель...

Кто-то из них совсем был близок к отчаянному шагу, даже доку­менты оформили на выезд. Но услышал: Ульяновская область пригла­шает советских немцев на постоянное жительство. Как на последний огонек надежды потянулись они сюда со всей страны. Пишут письма, спешат воочию убедиться, насколько все здесь серьезно затевается. А самые решительные приехали уже навсегда, - я назвал их имена, с них начинается возрождение немецкого Поволжья. Пока они будут стро­ить жилье. Затем привезут семьи и станут работниками совхозов или свободными фермерами.

Свернули с асфальта на грунтовку, и стрелка на спидометре нашего "газика" упала до отметки 20 км/час. То взлетая на очередной кочке, то ухая в глубокую промоину, пробивались мы к деревне Красное Сюндюково, где намечено строить первое в Ульяновской области не­мецкое село.

- Начинать надо с дороги. Иначе все наши замечательные замыслы в грязи утонут, - вздохнул Яков Гауэрт, генеральный директор Улья­новской промышленной ассоциации "Союз". Ей в короткое время предстоит поднять два компактных немецких поселения, ряд малых предприятий по переработке сельхозпродукции, кирпичный и чере­пичный заводы, экологически чистую электростанцию на реке Свияге. Все это не только займет людей зимой (сельскохозяйственные работы, известно, сезонные), но и даст скорую экономическую отдачу.

Первоначально строительство намечалось в селе Васильевка. Но Красное Сюндюково на общем сходе граждан решило: у нас удобнее. Опять же отличный выпас для скота, свиноферма, комплекс по откор­му молодняка крупного рогатого скота - поделимся с новыми соседями, негоже им с нуля начинать. А если будет на то их воля, пусть зачислят нас в свою промыш-ленно-сельскохозяйственную фирму "Нойес лебен" ("Новая жизнь").

Видел, как встречали в Сюндюкове представителей советских не­мцев, с какой готовностью показывали им хозяйство, хвалили свои урожайные черноземы. А еще видел брошенные, заросшие крапивой дворы, зако-лоченные крест-накрест слепые глазницы домов и старенькую деревянную школу, которая с будущего года закрывается, поскольку единственный ученик Раиль Рахматуллин окончил уже третий класс и будет теперь заниматься на центральной усадьбе.

Увы, Ульяновская область не являет собой исключения во всеоб­щем бедственном положении российского села. За последние десять лет здесь стало меньше на 64,4 тысячи жителей. Снято с учета 45 населенных пунктов. Зачастую на одного работающего колхозника приходится несколько пенсионеров.

Вот та самая ситуация, когда земля нуждается в умелом работнике. Все это крепко держал в уме заведующий кафедрой местного педин­ститута Евгений Миллер, решив хоть отчасти попытаться прервать грозящий стать необратимым поток беженцев-немцев в ФРГ, пригла­сив их в Ульяновскую область. Хотя бы тысяч десять, сколько жило здесь до войны. Прочитав его письмо на 25 страницах, председатель облисполкома (теперь председатель областного Совета народных де­путатов, первый секретарь обкома партии) Юрий Горячев сказал "да".

- Когда я встречаюсь с желающими перебраться к нам, то сначала пытаюсь говорить по-немецки, и, поверьте, практически никто не знает своего родного языка, - рассказывает Евгений Миллер. - Аресто­ванный некогда народ, не имея государственности, утрачивает наци­ональную культуру и традиции. Уникальный этнос исчезает.

А ведь именно немцы и онемечившиеся впоследствии голландцы, датчане, французы, заселив в середине ХVIII века безлюдные районы Поволжья, создали там культурное земледелие, особо ценные сорта пшеницы вывозились за рубеж. За сотни лет совместной жизни с русскими они ни разу не ссорились, а вот добра своей новой родине принесли немало.

В 1918 году по инициативе В.И.Ленина была создана трудовая коммуна немцев Поволжья. В 1941-м, без всякого основания обвинив советских немцев в пособничестве германскому фашизму, народ от­правили в ссылку и в трудлагеря. Лишь в 1956-м немцам возвращены гражданские права.

Миллер еще ребенком тоже попал в сталинскую мясорубку. Вол­жа- нин, он сумел вернуться на реку детства совсем недавно. Перебрав­шись в Ульяновск, организовал областное отделение общества советских немцев "Возрождение", ведет передачи на немецком языке по местному телевидению, редактирует газету "Нахрихтен" ("Изве­стия"). Но главным делом считает - помочь соотечественникам вер­нуться на родную землю.

- На запрос облисполкома, смогут ли они принять немецких пересе­ленцев, двенадцать районов и подсобных сельских хозяйств про­мышленных предприятий ответили утвердительно, - рассказывает Миллер. - Приглашают отдельные семьи и предлагают создавать национальные бригады, немедленно дают жилье, в том числе и новень­кие коттеджи со всеми удобствами. Начинаем также строительство двух немецких поселений. Уже нынешней осенью на отведенных нам землях, а это 4514 га, намерены собрать урожай. Ведем переговоры с ФРГ о создании ряда совместных предприятий.

Уверен, вместе с немцами вернется в Ульяновскую область и образ­цо-вое земледелие, которое развили они за Уралом.

Так почему же столь разное отношение в соседних областях к возвра-щению людей на свою историческую родину?

Вот как объясняет в Открытом письме на имя Президента СССР накал страстей человек информированный, сотрудник управления КГБ СССР по защите конституционного строя Александр Кичихин: "...Коррумпированные круги в Саратовской области пытаются удер­жаться у власти, скрыть хозяйственные и должностные преступления, спрятаться за спину провоцируемого ими же народа, толкаемого в огонь межнацио-нального конфликта. Возглавляет всю эту работу ру­ководство областного комитета и некоторых горкомов КПСС. Именно они совершают действия или бездействие, направленные на возбуж­дение национальной розни, унижение национальной чести и достоин­ства немцев, как прямо, так и косвенно ограничивают их права как граждан СССР".

...А пока советские немцы едут в Ульяновскую область.

Ульяновская область

Московские новости. 1990. N 24

НИЧЕГО, ВЫЗДОРОВЕЕМ...

Письмо в газету

Прочитала в вашей газете о неизвестных захоронениях жертв ста­лин-ских репрессий под городом Колпашевом и не могу успокоиться. Дело в том, что мое детство прошло в тех же местах и, думаю, там вся тайга - сплошное кладбище.

Наша семья Масловых - отец, мать и шестеро малых детей - оказа­лась там, в Томской области, за Васюганскими болотами, в 30-е годы, после высылки из родного алтайского села Лебяжка. Не успели мы на новом месте обжиться, как нас снова раскулачили. В это же время по реке Васюган сюда стали приходить баржи со спецпереселенцами. Привезли их осенью, и к зиме они оказались в палатках. Иногда им удавалось прорваться через кордоны, чтобы попросить хотя бы кусок хлеба. Нам, живущим в деревне, было строго запрещено с ними даже разговаривать - по поселку часто на верховых ездили оперуполномо­ченные.

Несмотря на запреты, мы не могли не пускать в дом голодных, замерз-ших людей. Думаю, и другие семьи так же поступали, только все скрывали это друг от друга. Чаще других у нас останавливалась семья, вернее, осколок семьи: сестра лет 17-18 и два брата 10-12 лет, немцы. Они всегда приходили втроем, а однажды сестра пришла одна и сказала моим родителям, что решила убежать. Потому что это един­ственный способ спасти братьев: ведь их тогда возьмут в детдом, а так они все втроем умрут от голода.

Васюганские болота - это несколько десятков километров голого, почти без единого деревца пространства. Даже на подводах мало кто решался проезжать в одиночку, а, как правило, группировались по пять-шесть человек: страшное, гиблое место. И вот эта девочка пошла одна. Хоть отец и мать ей растолковали, как лучше идти, хоть поло­жили в дорогу еду, - не уверена, что она осталась жива. А примерно через месяц к нам прибежали ее братья радостные: их отправляют в детдом! Остались ли и они живы, помнят ли свою сестру, нас?

Ну, а наши дела становились все хуже. Отец, не знавший ни мину­ты отдыха, не мог рассчитаться со все возрастающими налогами. У нас опять описали все имущество, забрали лошадь, корову, и все равно мы остались должны 1.400 рублей - фантастическая по тем временам сумма!

Судили нашего отца в школе, а мы, дети, смотрели на всю проце­дуру через окно. Мне никогда не забыть сгорбленную фигуру отца - ему и пятидесяти тогда еще не было, а стоял перед всеми старик. Прямо с суда его увезли, и мы даже не попрощались с ним.

Два дома отец построил и два дома со всем, что было нажито, пришлось бросить. Отец землю не просто любил - он ее боготворил. Он готов был работать сутками, да ведь так и работал. И когда я слышу, как те или иные депутаты, руководители с высоких трибун натрени­рованными голосами утверждают, что крестьяне не возьмут землю, то хочется крикнуть: остановитесь! За вашими спинами стоит умный народ, правда, с надлом-ленной душой, но ничего - он выздоровеет. Нужна ему только не на словах свобода да еще помощь на первых порах - а там он уж сам разберется, где лево, где право.

С.ИСИЧЕНКО

Date: 2016-02-19; view: 512; Нарушение авторских прав