Природа и мы

Миллиарды лет несется в космосе наша голубая планета — Земля. Человек появился на ней совсем недавно — в геологическом исчислении почти вчера. История человеческого общества насчитывает каких-нибудь десять тысяч лет. Но как сильно уже успело изменить это общество лик Земли!

Когда говорят о пагубном воздействии человека на природу, часто приводят печальную историю Греции и Ближнего Востока с их некогда буйными лесами, живописными долинами, чистыми рыбными реками и плодородными полями, которые теперь превратились в унылые безлесные и пыльные пустыни, изнывающие от засух. Все это правда. Но в те отдаленные времена человек с его очень примитивной техникой истощал природные ресурсы хотя и неуклонно, однако медленно — веками, даже тысячелетиями.

С развитием цивилизации, и в особенности промышленности, воздействие человека на природу резко усилилось. Потребовалось всего одно-два столетия, чтобы девственная природа Северной Америки с бескрайними лесами и степями, с необыкновенным обилием зверей, птиц, рыб и других животных обнищала. За небывало короткий срок американцы перестреляли несколько десятков миллионов бизонов, чаще всего только из-за шкур или даже просто так, начисто уничтожили чудесную птицу — странствующих голубей, несметные стаи которых при перелетах закрывали небо, а на отдыхе ломали ветви деревьев; переловили почти всех бобров, которых раньше было так много, что они казались неистребимыми. Бесчисленные и часто непоправимые беды принесли животным и бескровные, но тоже губительные деяния человека — вырубка лесов, распашка прерий, загрязнение среды обитания и т. д.

Каков же характер воздействия человека на фауну? Есть ли пути и методы ее охраны? Давайте сделаем короткий экскурс в историю и познакомимся с некоторыми теоретическими положениями.

Человек своей деятельностью, к сожалению, не всегда разумной, уже давно влияет на природу, изменяя ее. По мере роста населения и развития цивилизации это влияние непрерывно возрастало. Всего за 1970 лет нашей эры на земном шаре исчезло 105 видов млекопитающих, в основном крупных, и 139 видов птиц. Обратите внимание, как стремительно нарастают темпы исчезновения зверей: с 1 по 1700 год исчезло 33 вида, за два следующих столетия (XVIII–XIX) — 36 видов, и всего за 50 лет нашего XX века — тоже 36 видов! Прибавьте к этому 44 вида и подвида птиц, которых мир лишился за последние 200 лет.

Каждый исчезнувший вид — очень тяжелая и уже невосполнимая потеря. Человек научился очень многому, вырвался в космос, долетел до Луны, но он никогда не сможет вновь создать тура или стеллерову корову. Не может создать и во много раз проще организованных животных. Даже беспозвоночных, даже одноклеточное существо. Все, что исчезает в животном мире, — исчезает навсегда.

Было бы не совсем правильно считать, что без воздействия человека животный мир насчитывал бы сейчас на 105 видов больше. Исчезновение части животных произошло естественным путем. Человек, может быть, лишь подтолкнул их к концу существования. Как показал французский ученый Ж. Барлуа (1970 г.), появление и исчезновение родов и видов зверей, птиц и вообще всех живых существ, включая растения, в естественной истории как бы запрограммировано. Мы еще очень мало знаем, как и почему это происходит, пока мы только констатируем факты. Вся история развития жизни на Земле — это непрерывный процесс смены одних видов другими. Вполне возможно, что динозавры, ихтиозавры, птеродактили, археоптериксы и другие древние животные погибли не вследствие каких-либо глобальных земных катастроф, а исчезли, отжив свое, уступив место более совершенным организмам. Может быть, катастрофы лишь ускорили их гибель.

Ученые подсчитали, что средняя продолжительность жизни вида (у млекопитающих) равна примерно 600 тысячам лет. Из всех известных нам видов зверей вымерло уже 25 процентов и еще 14 доживают сейчас отпущенное природой. На наших глазах заканчивают существование такие старые виды, как носорог, орангутанг, сумчатый волк, страус и другие. Еще сравнительно недавно наши дальневосточные просторы заселяли мамонты, шерстистые носороги, пещерные львы и медведи, а теперь их нет. Есть основания предполагать, что уже изрядно состарились как виды и некоторые знакомые нам звери — белогрудый медведь, красный волк, горал, пятнистый олень.

Различные неблагоприятные факторы сокращают время существования видов. Немало их погибло вследствие резких изменений климата, а значит, и растительности, вследствие великих оледенений и т. п. Но в последнее тысячелетие самое сильное влияние на живую природу стал оказывать человек. Больше половины из 105 исчезнувших видов лежит на нашей совести. В настоящее время остро встал вопрос о существовании канадского северного оленя карибу, моржа, тигра, китов и других видов, которые могли бы жить еще тысячелетия и тысячелетия.

В Красную книгу, составленную Международным Союзом охраны природы и ее ресурсов, внесено 236 видов зверей, находящихся под угрозой уничтожения. Среди них есть и далеко не старые виды, которые оказались на грани исчезновения только из-за неумеренного преследования человеком. В Амуро-Уссурийском крае сейчас живет 16 видов редких и исчезающих зверей, причем половина из них до сих пор остаются (или еще недавно были) объектами охоты.

Разумная деятельность человека может не только не допустить преждевременного вымирания животных, но и продлить их существование. Вспомним, что дикие лошади практически уже вымерли как вид, но рядом с человеком лошади живут! Одомашненный индийский слон, вероятно, переживет не поддающегося приручению слона африканского. Весьма положительные результаты дала охрана морских котиков и каланов, которые теперь обычны в морях, омывающих побережье нашего Дальнего Востока. А вот более близкие и широко известные примеры хозяйского отношения к животным. В нашей стране в годы Советской власти были спасены от уничтожения соболь, сайгак и другие звери, которые при иных условиях могли бы уже оказаться в списках исчезнувших.

Теперь давайте посмотрим, как осваивал человек природу и как воздействовал на животных и среду их обитания в нашем Амуро-Уссурийском крае.

Академик А. П. Окладников показал, что юг Дальнего Востока был заселен человеком много тысячелетий назад. Основой существования этих людей были рыбная ловля, охота, сбор съедобных растений, плодов, а на побережье моря — различных ракушек, трепангов, водорослей и т. п. Большая часть древних поселений располагалась вдоль Амура и Уссури, на берегах Татарского пролива и Японского моря. В те давние времена охота на наземных животных, видимо, не была главным занятием человека, поэтому он весьма слабо влиял на их распространение и численность. Разве что пожары, пускаемые иногда намеренно, причиняли серьезные беды обитателям наших лесов.

Позднее, в начале нашей эры, в крае образовались межплеменные союзы сумо и хейшуй-мохэ (IV–VI вв.), в жизни которых большую роль играли земледелие, скотоводство и охота. Тунгусское государство Бохай, возникшее в VII веке и включавшее территорию Приморья, а впоследствии, в XI–XII веках, «Золотая империя» чжурчженей имели уже довольно высокоразвитую земледельческо-скотоводческую культуру. Однако в первой половине XIII века полчища Чингисхана опустошили Приморье. В течение четырех-пяти веков здесь царило безлюдье и запустение. Небольшими стойбищами жили гольды (нанайцы), удэгейцы, орочи. Ловили рыбу, добывали пушнину и мясо зверей, собирали ягоды, орехи. Образ жизни этих народностей был весьма примитивен, он соответствовал уровню родового строя, а общее число их в пределах Амуро-Уссурийского края составляло всего несколько тысяч человек.

Первые русские землепроходцы проникли в Приамурье еще в середине XVII века. Спустя двести лет процесс заселения края русскими был продолжен. В 1850 году в устье Амура был основан военный пост Николаевск, вскоре ставший центром Приморской области. Хабаровск был заложен в 1858 году, Владивосток — в 1860-м, то есть немногим более ста лет назад.

Переселенцев из европейской части России, в основном крестьян, в эти далекие края привлекала надежда получить бесплатно участок плодородной земли и зажить свободно. Они заселяли долины рек, заводили хозяйство, но мало или почти совсем не занимались охотой. Охотничий промысел был характерен лишь для казаков, вооруженных винтовками и берданами.

До самой середины XIX века растительность и животный мир Амуро-Уссурийского края находились в состоянии, близком к первобытно-естественному. Пышные и разнообразные леса в горах и на пологих увалах изобиловали зверем — от колонка до тигра и от бурундука до медведя. На бескрайних луговых просторах низменности, пересеченных лесистыми релками и гривами, чуть ли не на каждом шагу можно было увидеть непуганую косулю и беспечного «енота», суетливую лисицу и заботливого барсука. А птиц, в том числе уток, гусей и фазанов, было несметное множество.

Разнообразие и многочисленность животных, особенно охотничье-промысловых, поразили первых исследователей края. Н. М. Пржевальский писал: «Горные хребты, окружающие долины… рек, сплошь покрыты дремучими, преимущественно лиственными лесами, в которых держится множество различных зверей: диких коз, пятнистых оленей, изюбров, медведей, кабанов, енотовидных собак, барсуков; менее часто попадаются: тигр, барс, рысь, дикая кошка, гималайская куница и антилопа»;[4]«…при громадном обилии птиц и зверей в здешнем крае можно было ежедневно иметь сколько угодно свежего мяса… Я часто убивал так много разной дичи, что не знал даже, куда ее девать, и много раз приходилось бросать целиком диких коз…».[5]

Со второй половины XIX века охотой в Амуро-Уссурийском крае наряду с местными народностями стали заниматься и русские. В погоне за пушниной охотники принялись интенсивно осваивать глубинные районы Сихотэ-Алиня, бассейнов Бурей, Кура, Урми, Горина, Амгуни и других. В. К. Арсеньев писал, что в 1895–1906 годах зверопромышленников на Сихотэ-Алине уже было около 40 тысяч. По всем речкам, ключам и распадкам через 8–13 километров стояли сотни зверовых бараков, вокруг каждого были насторожены самоловы, которых приходилось до тысячи на одного охотника и почти до трех тысяч на барак! Не удивительно, что численность пушных зверей стала резко и неуклонно падать.

Очень быстро сокращалось и поголовье копытных зверей. Особенно много их гибло в лудевах — особых загородках, которые тянулись поперек обильных зверем урочищ на десятки километров. В сотни ловчих ям попадалось множество животных, значительную часть их умерщвляли совершенно бесцельно. У оленей брали лишь панты, хвосты, жилы, шкуры. Мясо бросали. Вместе с пантачами убивали самок и молодых, которых на одного пантача приходилось до трех голов. Их чаще всего бросали нетронутыми.

Промысел лудевами носил настолько хищнический характер, что даже в условиях царской России с ним пытались бороться. За самовольную рубку леса для засек был установлен штраф в 8000 рублей, а сами засеки разрушались. Но эти меры не принесли должных результатов.

В годы иностранной интервенции и гражданской войны хищническое ограбление лесов Амуро-Уссурийского края достигло высшей точки. Об истребительном «промысле» тех лет я писал выше. Добавлю, что наиболее резкое обеднение охотничьей фауны происходило по долинам Амура и Уссури, на юге Приморья и на побережье Японского моря, то есть в местах, наиболее доступных для промышленников-хищников.

С установлением Советской власти охота, до тех пор практически не знавшая каких-либо ограничений, стала регулироваться. Были взяты под охрану закона соболь, пятнистый олень, горал, изюбр, лось, тигр, а позже введена лицензионная система промысла на соболя, выдру, енотовидную собаку, лося, изюбра, кабана, косулю, кабаргу, северного оленя. Запрет и ограничения промысла сыграли весьма положительную роль. Уже к 40-м годам резко увеличилась численность лося, изюбра, соболя, а к 60-м — амурского тигра.

Но, к сожалению, вследствие браконьерства и слишком активной любительской охоты, до сих пор неуклонно снижается поголовье косули, кабана, белогрудого медведя, а в ряде районов — лося и изюбра. Уместно напомнить, что одновременно сократилась численность фазана и тетерева, а дрофа практически истреблена; с каждым годом становится меньше водоплавающих птиц.

Сокращение численности охотничьих животных вообще, а в последнее столетие в особенности, характерно для всех континентов и государств мира. Имело место оно и в Амуро-Уссурийском крае. Девственные просторы Приамурья и Приморья человек стал осваивать сравнительно недавно, и не с топором, сохой, луком и стрелами, а сразу с плугом, с высокой техникой и огнестрельным оружием. Здесь сразу дали себя знать все неблагоприятные факторы хозяйственной деятельности человека: неумеренная и плохо организованная охота, браконьерство, рубка леса, пожары и интенсивное применение различных химических веществ в сельском хозяйстве. Рассмотрим вкратце эти факторы.

Охота. Всегда ли это зло для природы, как в последнее время утверждают некоторые авторы? Нет, нет и еще раз нет. Нормированный промысел диких животных, популяции которых находятся в хорошем состоянии, не только не противоречит принципам разумного отношения к природе, но нередко просто необходим. Противники охоты не понимают, что «жалость» и «бережливость» тут далеко не всегда полезны, что они в определенных условиях губят животных.

Сошлемся на примеры. В 40–50-х годах вследствие запрета охоты поголовье изюбра резко увеличилось, но и после этого запрет действовал еще много лет. И воспользовались этим… волки. Размножившись на обильной добыче, волки стали жестоким бичом для популяций изюбра. Убивая тысячи животных, они уничтожали то, чем по праву должен был бы воспользоваться человек. Ведь не для того мы пытаемся сохранить изюбра, чтоб прокормить как можно больше волков!

Другой пример. Акклиматизированные в крае ондатра и американская норка, найдя здесь весьма благоприятные условия существования, быстро размножились и широко расселились. Численность их к 50-м — началу 60-х годов достигла предела, но вслед за этим началась резкая и глубокая депрессия. Одна из основных причин — слабая охота. Если бы был своевременно организован интенсивный промысел, численность зверьков не превысила бы допустимых границ, и, возможно, не последовало бы никакой депрессии. Взгляните на соболя: в ряде районов он добывается очень интенсивно, но это не влечет за собой нежелательных последствий, потому что активному промыслу популяции соболя противопоставляют усиленное размножение. Жизнеспособность их даже повышается.

Другое дело, когда охота неорганизованна и бесконтрольна. В этом случае она превращается в браконьерство — самое большое зло в деле охраны природы вообще, а в охотничьем хозяйстве особенно. Борьбой с браконьерством в последние годы серьезно заняты охотуправления, общества охраны природы, вся общественность. Есть надежда, что мы его изживем. И тем скорее, чем активнее все мы будем бороться за бережное, ленинское отношение к природе.

О пагубном воздействии на животный мир бессистемных и непродуманных рубок леса говорят и пишут давно и много. Нет нужды повторяться. Но я не могу не заявить еще раз, что вырубание кедрово-широколиственных лесов пора, наконец, ограничить определенными нормами, а главное — вести его разумными, научно обоснованными методами, предусматривающими быстрое и полноценное восстановление.

Корейский кедр прекрасен и полезен не только сам по себе. Он почти всегда окружен пышной свитой деревьев и кустарников, в том числе очень ценных в научном и хозяйственном отношении. В кедрово-широколиственных лесах до 35 древесных и кустарниковых пород дают съедобные плоды и ягоды, 65 пород служат источником технического сырья, здесь растет около 300 видов лекарственных трав, более 250 медоносов, свыше 100 видов съедобных грибов. В этих лесах наиболее многочисленны такие ценные и интересные звери, как тигр, белогрудый медведь, кабан, изюбр, барсук, колонок, харза и другие. Как показали исследования, продуктивность участка живого кедрово-широколиственного леса значительно превышает стоимость древесины, получаемой при его вырубке. Прибавьте сюда неоценимую роль леса в охране почв, поддержании гидрорежима рек, возобновлении кислорода в атмосфере и пр., и пр.

Но, к несчастью, ценность кедровой древесины и сравнительная легкость ее заготовок привлекают внимание в первую очередь. С 30-х годов кедрово-широколиственные леса стали основной сырьевой базой лесной промышленности.

Стремительное сокращение площади кедрово-широколиственных лесов очень пагубно сказывается на нашей фауне, причем в первую очередь на таких редких ее представителях, как амурский тигр, белогрудый медведь, харза, дальневосточный лесной кот и др. Уменьшается численность кабана, изюбра, белки, соболя. Все эти убытки, которые обнаружатся в будущем, вряд ли можно покрыть сегодняшними прибылями лесной промышленности.

Ученый-лесовод А. М. Стародумов в 1972 году писал, что подверженность дальневосточных лесов пожарам примерно в 10 раз выше, чем в районах европейской части Советского Союза. Пожары стали частыми с середины XIX века. Много лесов выгорело в годы иностранной интервенции и гражданской войны. Пожары еще более пагубно влияют на охотничью фауну, чем лесозаготовки. Много животных гибнет в огне, ценные коренные леса замещаются менее ценными лиственными. Особенно опасны повторные пожары, после которых обширные пространства надолго превращаются в унылые и безжизненные пустыри, мари и каменистые россыпи.

Много зла приносят и так называемые палы — пожары на лугах. Главная опасность здесь в том, что их пускают систематически и без каких-либо мер по сохранению енотовидных собак, лисиц, косуль, птичьих гнезд, а также без попыток сохранить растительность около озер, стариц и рек, где водоплавающие птицы выращивают свое потомство.

Отрадно отметить, что в последнее время площади ежегодно выгорающих лесов сокращаются благодаря успешной борьбе с пожарами. Они еще больше сократятся, если люди в лесу будут соблюдать одно необременительное и ничего им не стоящее правило — осторожно обращаться с огнем. Так же осторожно, как дома.

Известно, что изменения, происходящие вследствие лесозаготовок и пожаров, имеют кроме отрицательных и некоторые положительные стороны: становится больше подроста, лучше разрастаются подлесок и травы, сохранившиеся одиночные деревья и ягодные кустарники лучше плодоносят, куртины деревьев чередуются с полянами. Все это благоприятно для обитания косули, зайцев, изюбра, лося, тетерева, фазана. Обилие мышевидных грызунов на гарях и лесосеках привлекает не только колонка и лисицу, но и соболя.

Таких угодий, называемых вторичными лесами или культурными ландшафтами, стало много в обжитых районах края. Беспрерывной широкой полосой они тянутся вдоль Амура, Уссури и в низовьях их крупных притоков, вдоль железнодорожной и шоссейной магистралей на Хабаровск и Владивосток. Смотришь на перелески, заросли кустарников, поля, луга и думаешь: здесь должно быть приволье для косуль, зайцев, птиц. Увы! — этого приволья животные здесь не находят: им мешают чрезмерная любительская охота, а также химизация сельского хозяйства. Повсеместное протравливание семян ядами, хранение в кучах на полях химических удобрений, использование ядов в борьбе с сорняками и вредными насекомыми привело в последние десятилетия к заметному сокращению численности фазана, тетерева и некоторых млекопитающих.

Много вреда полезным животным приносит опыление лесов с воздуха дустом. Сотни тонн его распыляются и над лесами других районов, в основном геологами и лесоустроителями. Кого хотят уничтожить? Вредных насекомых. Но в первую очередь страдают полезные животные. Мне неоднократно случалось находить в лесах после такого опыления павших зверей и птиц.

Огромное зло от дуста заключается в том, что он очень устойчив к разложению, сохраняется в почве и воде многие годы, а в живых организмах, в том числе и в человеке, накапливается большими дозами, причиняя немалый вред. Непродуманное и необоснованное применение дуста (он также используется и в сельском хозяйстве) уже привело к тому, что сейчас этот яд присутствует почти повсеместно.

Нам остается надеяться, что не за горами время, когда в сельском хозяйстве будут применять химические вещества, мало токсичные для полезных животных, или же вообще химические меры борьбы заменят биологическими, менее опасными для живой природы. Распылению дуста пора положить конец уже сейчас — наука в состоянии найти другие способы борьбы с насекомыми.

В последние десять — пятнадцать лет, в связи с бурным развитием туризма, появился новый мощный фактор пагубного воздействия на фауну. Он с каждым годом становится серьезнее, потому что наплыв туристов в Амуро-Уссурийский край растет лавинообразно, сюда едут со всех концов Советского Союза, и скоро для туристов не останется уже нехоженых троп и неизведанных земель.

Беда не в самом туризме. Теперь все хотят путешествовать, «общаться с природой», дышать ароматом тайги и свежим воздухом горных рек, и в этих желаниях нет ничего предосудительного. Беда в неорганизованности и недисциплинированности многих туристов, для которых природа — лишь источник удовольствий, а животные — развлечение.

О том, как некоторые туристы ведут себя в тайге, написано уже много прискорбного. Я сам неоднократно видел загаженные таборы, разграбленные охотничьи зимовья, погибших от неграмотной стрельбы подранков, горящий лес на туристских тропах. Встречал я много таких «любителей природы», и почти в каждой группе один-два человека имели ружья, заряженные жаканами. Зачем? И по какому праву? Обычно говорят, что это «от медведей» и даже «от тигров». Но слишком часто не туристам приходится спасаться от зверей, а наоборот. И тут встает ряд вопросов. Разве некому организовать туризм? И разве нет у этих людей чувства ответственности за сохранность природы — нашего общего дома, единственного дома, за «стенами» которого нет и не будет уже другого?

Подытожим сказанное. В настоящее время в Амуро-Уссурийском крае по степени воздействия человека на охотничьих животных можно выделить следующие три зоны.

Заселенная издавна, где сейчас очень развита любительская охота. Земли интенсивно осваиваются сельским хозяйством, леса вырубаются. Охотничья фауна обеднена и продолжает истощаться. К этой зоне относятся примагистральные районы, южное Приморье с Уссурийско-Ханкайской равниной, побережье Японского моря южнее поселка Терней, западные предгорья Сихотэ-Алиня с низовьями Арсеньевки, Большой Уссурки, Бикина, Хора, Анюя и Гура, долины Уссури и Амура (до села Шелихово), Зейско-Буреинская равнина, угодья, примыкающие к крупным населенным пунктам в радиусе 20–40 километров. Общая площадь зоны составляет около 20 процентов территории региона.

Слабо освоенная и хозяйственной деятельностью мало затронутая. В нее входят отдаленные верховья крупных рек и труднодоступные горные системы: верховья Малиновки и Большой Уссурки, Бикина, Сукпая, Самарги, Хора, Анюя и Коппи; Хуту, Гура и Гобили; Тумнина и Яя; Бичи, Лимури, Эвура и Боктора; Горина, Кура, Урми, Амгуни и Бурей. В этой зоне видовой состав и численность охотничьей фауны почти не нарушены. Площадь зоны в разные годы варьирует от 15 до 30 процентов.

Вся остальная территория региона (50–65 процентов его площади) испытывает неоднородное воздействие человека. Здесь ведутся лесозаготовки, прокладываются дороги, строятся поселки. Среди животных особенно страдают объекты любительской охоты, промысловый же зверь часто освоен недостаточно; вблизи населенных пунктов, вдоль дорог и рек охота ведется интенсивно, вдали от них — умеренно или вовсе не ведется.

Итак, неуклонно сокращается численность белки, енотовидной собаки, черного медведя, выдры, лося, изюбра, косули, кабана; причем в некоторых случаях поголовье уменьшается, несмотря на увеличение площади обитания. Больше стало, в сравнении с XIX веком, лисицы, колонка и волка. Но не следует забывать, что в таблицу не включены звери-«новоселы» — ондатра, американская норка, бобр и заяц-русак, из которых первые два вида имеют важное промысловое значение. Состояние популяций основных охотничьих животных Амуро-Уссурийского края и характер изменений в них хорошо видны из таблицы:

Кратко рассмотрим теперь главные проблемы охраны и рационального использования полезных животных.

Первостепенной задачей нужно считать решительное искоренение браконьерства. Не менее важно улучшить пропаганду идей бережного отношения к природе, вести ее в школах, техникумах, институтах, среди населения. В последние годы этому уделяют определенное внимание печать, радио и телевидение. Думается, их внимание может и должно быть усилено.

Нуждается в совершенствовании и организация охотничьего хозяйства — работы здесь непочатый край. Уже давно говорится о ликвидации обезлички, о закреплении охотничьих угодий за конкретными организациями и охотниками. Обезличку давно пора сдать в архив.

Также давно известно, что рациональное ведение охотничьего хозяйства невозможно без точных сведений о распространении и численности зверей и птиц. Только хорошо организованное и регулярное проведение учетных работ позволит планировать охотничий промысел без ущерба популяциям животных.

Очень важно разработать и внедрить в практику научные основы ведения охотничьего хозяйства. Здесь многое зависит от науки. Для наглядности рассмотрим проблему «хищник — жертва» применительно к фауне Амуро-Уссурийского края и проследим взаимозависимость теории и практики.

Воздействие хищников на фауну чрезвычайно сложно и многообразно. Не поняв их роли в животном мире, трудно выработать и правильное, разумное отношение к ним. А грубое и произвольное вмешательство человека в естественные процессы природы приносит только вред.

Каких-нибудь 60–80 лет назад разрешалось уничтожать всех хищников только потому, что они хищники. Затем из числа преследуемых были исключены звери с ценным мехом. По мере накопления научных знаний круг «вредных хищников» неуклонно сужается. Совсем недавно нам приходилось читать и слышать, что, например, волк или косатка (из отряда китообразных) — абсолютно вредные хищники, подлежащие безоговорочному истреблению. А сейчас во многих странах, в том числе в ряде областей и краев Советского Союза, волк взят под защиту закона. Ученые начали доказывать, что и косаткам в природе отведена, в общем, положительная роль.

Еще совсем недавно многочисленные плакаты призывали истреблять обитающих у нас ястреба-перепелятника, ястреба-тетеревятника, болотного луня, ворон и даже сорок. За их уничтожение выплачивались премии. Теперь премий не платят, и уже появляются плакаты, призывающие этих же птиц охранять.

О чем это говорит? О том, что человек иногда грубо, невежественно вмешивается в природные процессы, не понимая удивительного совершенства саморегулирующихся естественных систем. Они сбалансированы на очень подвижном и неустойчивом равновесии. Каждое животное здесь имеет многочисленные связи с другими, и воздействие на один вид приводит в движение целые биоценозы.

Понятие вредности или полезности того или иного животного весьма относительно, оно должно определяться для каждого района или биоценоза конкретно. Степень вредности хищных зверей зависит от их численности, поголовья жертв, наличия других хищников, хозяйственной деятельности и прочих факторов, действующих в определенных условиях времени и места. К сожалению, мы не всегда это учитываем. Факторы эти постоянно меняются, следовательно, столь же изменчивой оказывается степень вредности хищника.

В Крымском заповеднике, например, уничтожили волка (других крупных хищников там давно нет) — хотели добиться высокой численности благородного оленя. И что же? Оленей стало так много, что они уничтожили свою кормовую базу. Начались болезни, появились признаки вырождения, численность резко сократилась. Этого могло бы не случиться, если бы в заповеднике жило хотя бы несколько волков: они систематически давили бы больных и ослабленных животных, тем самым, оздоровляя поголовье остающихся и не допуская перенаселения угодий, всегда чреватого плохими последствиями. Небольшое количество хищников не только полезно, оно необходимо.

На Таймыре после массовых отстрелов волка ухудшилось состояние популяций северного оленя, ценного и единственного здесь копытного животного. А причина та же самая: уничтожая волка, человек должен был взять на себя его функции, то есть не допускать распространения заразных болезней, отстреливая ослабленных животных. Поскольку этого не сделали, последствия не заставили себя ждать.

Нынче волк «в моде»: вредность его вообще опровергают, но, видимо, это очередное заблуждение некоторых зоологов и охотоведов, утративших чувство меры. Когда волки, с нашего благословения, опять размножатся и начнут беспощадно уничтожать полезных животных, мы услышим другие песни. Кстати, такие «песни» уже раздаются в Кавказском заповеднике, где еще в 60-х годах волк был взят под строгую охрану. Чрезмерно расплодившись, волки быстро перерезали сотни благородных оленей — гордость заповедника. Теперь серого разбойника на Кавказе опять энергично уничтожают.

Показательна судьба енотовидной собаки, родиной которой является наш Амуро-Уссурийский край. Поверхностно изучив ее биологию, енотовидную собаку в 30-х годах широко акклиматизировали в европейской части СССР. Она прижилась во многих областях и республиках, но, пока в печати писали о блестящем успехе эксперимента, енотовидная собака начала уничтожать птиц, в том числе боровую и водоплавающую дичь. Тогда начались гонения, в ряде областей ей объявили войну как вредному хищнику.

В этой трагедии, прежде всего, виновны ученые. Достаточно было изучить питание зверя на его родине, чтоб заранее предсказать его вредность в условиях Европы.

Сложные и бесчисленные связи существуют не только среди животных — в природе все взаимосвязано. В том же Крымском заповеднике резкие нарушения коснулись не только популяций волка и благородного оленя. Размножившиеся олени стали буквально уничтожать растительность, даже леса; оскудение лесов привело к изменению водного режима рек, это, в свою очередь, сказалось на водных животных и т. д. Поэтому, решая проблему взаимоотношений между каким-нибудь хищником и его жертвой, необходимо рассматривать не только эти два вида, но весь природный комплекс, составными частями которого они являются.

В уссурийских лесах взаимоотношения между хищниками и их жертвами очень сложны. Это обусловлено, в первую очередь, разнообразием хищных зверей; каждый из них по-своему воздействует на поголовье тех животных, которыми питается. В приморских и приамурских лесах популяции изюбра испытывают постоянное и сильное влияние со стороны тигра и волка, тигр и бурый медведь ограничивают численность кабана, косули страдают от волка и рыси; на кабаргу систематически нападают харза, рысь, росомаха.

Деятельность нескольких видов хищных зверей, вместе с браконьерством, приводит к тому, что численность копытных в крае намного ниже, чем разрешают кормовые ресурсы наших лесов и лугов. Поэтому нам весьма полезно снизить общее «давление» крупных хищников.

Не должно быть, конечно, и речи о сокращении численности амурского тигра или леопарда — эти и без того редкие звери не могут считаться вредными. Рысь, росомаха, харза распространены неравномерно; вопрос о преследовании этих зверей должен решаться конкретно по районам, но никак не для всего края в целом.

Волк — единственный хищник, преследование которого на юге Дальнего Востока пока необходимо: он наиболее вреден и наименее ценен. Волк наносит урон поголовью изюбра, косули, северного оленя, страдают от него и лоси. Он давит и своих конкурентов — лисиц и енотовидных собак, а это ценные пушные звери. Но полное истребление волка как вида, пожалуй, и не нужно: этот хищник во многих отношениях интересен.

В деле охраны охотничьей фауны очень многое зависит от четкой и оперативной работы охотуправлений и различных охотничьих организаций. К сожалению, здесь до сих пор не все гладко.

Мне неоднократно приходилось говорить и писать о резком сокращении в последние годы численности косули на юге Хабаровского края. 20 мая 1972 года в «Тихоокеанской звезде» я предлагал запретить охоту на нее на один-два года, но это предложение осталось без должного внимания. И вот в начале ноября 1972 года необычно ранний снегопад, обрушившийся на обширную территорию юга Дальнего Востока, принес косуле неисчислимые бедствия. Беспомощные в глубокоснежье, обессиленные от голода животные замерзали и гибли. Тут бы человеку прийти им на помощь, но на большей части края охотничий сезон шел своим чередом. Воспользовавшись тяжелым положением животных, многие горе-охотники избивали их в буквальном смысле слова, не задумываясь над катастрофическими последствиями своих действий для охотничьей фауны края.

Неоднократно ставился вопрос и о запрете охоты в Приморье на ставшего очень редким дальневосточного лесного кота, однако это не сделано до сих пор. В срочной защите нуждается также белогрудый медведь, численность которого сокращается, и чем раньше будут введены соответствующие ограничения, тем лучше.

«Охранять полезных животных нужно не только когда их численность станет угрожающе низкой, но уже тогда, когда она становится хотя бы немногим ниже наиболее выгодной с экономической или каких-либо других точек зрения, — говорится в книге „Охрана природы“, вышедшей в 1967 г. в Москве. — Когда численность животных становится катастрофически низкой, восстановить ее в высшей степени трудно. Многие страны, в том числе и наша, прилагают, например, огромные усилия, чтобы восстановить численность зубров, однако успех невелик. Из-за малой численности этих животных возникает реальное затруднение для их размножения — угроза инбридинга.

Сохранить многочисленный вид значительно проще, чем восстановить из немногих оставшихся особей, не говоря уже о риске вообще безвозвратно потерять его, как это случилось с туром, стеллеровой коровой и многими другими ценными животными».

Наряду с предложениями об ограничении промысла гималайского медведя, запрете охоты на косулю и дальневосточного лесного кота, уже давно высказывается мысль о целесообразности расширения сроков и интенсификации промысла многочисленного в Приамурье и Приморье колонка.

Нередко приходится слышать пессимистические высказывания, что, дескать, охота в Амуро-Уссурийском крае идет к своему закату. Так, конечно, может случиться, если специалисты охотничьего хозяйства опустят руки, вместо того чтобы учитывать все изменения и в народном хозяйстве, и в природе. А примеров для подражания у нас более чем достаточно.

Во многих европейских странах, в наших прибалтийских республиках, в густонаселенных районах Украины и Белоруссии ни промышленность, ни развитое земледелие не мешают охотничьему хозяйству. В Польше, где леса сохраняются лишь на 80 тысячах квадратных километров (а это в 5 раз меньше площади лесов Амуро-Уссурийского края), добывают в год 27 тысяч кабанов, 12 тысяч оленей, 45 тысяч косуль — во много раз больше, чем у нас. В Чехословакии, вся территория которой меньше одного нашего Приморья, охотники отстреливают в год около 15 тысяч благородных оленей, 70 тысяч косуль, более 5 тысяч кабанов, до 800 тысяч зайцев и полумиллиона фазанов. Поразительно многочисленны в этой стране охотничьи животные! А ведь там поля и луга покрывают 60 процентов территории, и лишь 31 процент приходится на леса. В республиках Прибалтики тоже достигнута высокая продуктивность охотничьих угодий — намного больше, чем в прославленных уссурийских лесах.

Эти примеры показывают, что животным остается достаточно места на земле даже в наш век бурного развития индустрии, если об этих животных вовремя побеспокоиться и правильно организовать охотничье хозяйство.

Замена коренных ландшафтов антропогенными неизбежна. В ближайшие десятилетия этот процесс будет нарастать. Перед охотничьим хозяйством стоят очень серьезные задачи: надо искать новые формы и методы, соответствующие новым условиям. Упорядочением охоты и прекращением использования хлорорганических ядов в сельском хозяйстве можно быстро и резко увеличить численность фазана, тетерева, косули. Регулируя поголовье крупных хищных зверей и решительно пресекая браконьерство, мы спасем от уничтожения кабана, изюбра, черного медведя, барсука и других животных даже в условиях вырубки кедрово-широколиственных лесов; эти звери могут успешно жить и в дубовых лесах, которых в крае много, а будет еще больше.

Наша борьба за сохранение естественных богатств поддерживается и направляется законодательными актами Советского правительства. В сентябре 1972 года на сессии Верховного Совета СССР был обсужден вопрос об усилении охраны природы и улучшении использования природных ресурсов, а 10 января 1973 года в «Правде» было опубликовано соответствующее Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР. Серьезное внимание охране природы уделяется на съездах Коммунистической партии Советского Союза.

Ширятся ряды, и возрастает роль Всероссийского общества охраны природы. Только в Хабаровском крае членами этого общества состоят 250 тысяч человек — целая армия! Вооруженная современными идеями и знаниями, эта армия может и должна сделать многое. «Охранять природу — значит охранять Родину», — сказал писатель М. М. Пришвин. Сегодня мы можем поставить вопрос еще более остро: охранять природу — значит беречь среду обитания человека, вне которой он нигде и никак жить не может.

[1]Н. М. Пржевальский. Путешествие в Уссурийском крае. М, 1947, стр. 42.

[2]Там же.

[3]Н. М. Пржевальский. Путешествие в Уссурийском крае. М, 1947, стр. 188.

[4]Н. М. Пржевальский. Путешествие в Уссурийском крае. М, 1947, стр.113.

[5]Н. М. Пржевальский. Путешествие в Уссурийском крае. М, 1947, стр.110.