Замок на холме

Шагая вслед за Гуапо, Матт заметил, что большинство могил усеяно золотистыми пушистыми цветами. Выйдя за ворота, он убедился, что и всю дорогу от кладбища устилает ковер ярких лепестков.

– Что это такое? – шепотом спросил он у Фиделито.

– Цветы семпасучиль. Они помогают мертвым найти дорогу домой.

Втаптывая в пыль нежные лепестки, Матт не мог отделаться от леденящей душу тревожной тоски.

У старика был собственный небольшой гравилет. Ему не сразу удалось поднять капризную машину в воздух.

– Чертова развалюха,– ворчал Гуапо, крутя рукоятки и нажимая кнопки.– Купил со скидкой. Наверняка под завязку набит электронами...

Наконец кладбище осталось позади; прямо по курсу показались первые городские дома. Ко всем дверям вели дорожки из золотистых лепестков. Матта поразило, как красивы эти дома. Они ничуть не походили на убогие хижины, которые он видел по телевизору. Все здания были построены из какого‑то блестящего материала, отлитого в фантастические формы. Одни походили на сказочные дворцы, другие – на корабли или космические станции, третьи росли, как деревья, с витиеватыми балконами и садами на крышах.

Когда гравилет Гуапо пролетал мимо, в садах включались голографические картинки. Скелеты катались верхом на ракетах и играли в гольф, танцевали танго и бегали наперегонки. Вот по газону прошествовала скелетонская свадьба – все как полагается: со скелетом‑священником и скелетами‑свидетелями. Фиделито высунулся из окна и попытался потрогать их рукой.

Издалека доносилась музыка и треск фейерверков. Фиделито восторженно глядел на фонтаны красных и зеленых брызг, словно сказочные цветы распускающиеся в темном ночном небе. Вскоре дорогу запрудили толпы людей, спешащих на праздник, и Гуапо был вынужден сбросить скорость. На хорошем гравилете он поднялся бы повыше и летел над головами, сейчас же ему оставалось только яростно трубить в рожок и проталкиваться сквозь толпу. Но в вихре музыки и криков никто не обращал на его гудки ни малейшего внимания. Эта книга с сайта Dark Romance: http://darkromance.ucoz.ru/

Матт удивленно рассматривал людской поток. Никогда в жизни он не видел так много народу! Люди пели и танцевали. Сажали детей на плечи, чтобы те полюбовались на фейерверк, раскрасивший небеса, игриво танцевали перед гравилетом, вынуждая Гуапо ругаться себе под нос. А костюмы! У прилавков с разнообразной снедью толпились гориллы, ковбои и астронавты. Эль‑Латиго Негро, щелкая кнутом, подгонял троицу инопланетян, выстроившихся перед ним в шеренгу. Ла‑Льорона, держа в руке початую бутылку пива, вальсировала с чупакаброй. Но больше всего людей были одеты скелетами. Неожиданно Матт схватил Гуапо за плечо:

– Кто это?!

Старик равнодушно покосился на высокую фигуру в серебристо‑черном костюме.

– Это... Это Король‑Вампир из Страны грез...

Матт увидел вереницу идиойдов в одинаковых коричневых робах, с черепами вместо лиц, покорно следовавших за Эль‑Патроном, ужасающе похожим на настоящего. Матт вжался в сиденье и глубоко вздохнул, пытаясь справиться с волнением. Его охватило сокрушающее чувство утраты, в котором не было никакого смысла. Если бы Эль‑Патрон выжил, он, Матт, был бы уже мертв.

– Хранители,– прошептал Фиделито.

Матт увидел мрачную компанию. Стоя у обочины, они хмуро глядели на веселящихся людей, словно хотели сказать: «Все вы трутни, и когда придет зима, рабочие пчелы бросят вас умирать в снегу».

– Я им покажу карту мира,– заявил Фиделито, но Матт схватил малыша и силком усадил на место.

– А ну, ребятки, немедленно прекратите драться,– велел им Гуапо.– А то магнитные катушки перегреются...

Наконец они миновали места, где праздник бурлил вовсю. Остались позади карнавальные киоски и шумные толпы, развеялся запах пива и жареного мяса Они подлетели к подножию высокого холма. К его вершине тянулась красивая тихая аллея, обсаженная гранатовыми деревьями. Расставленные вдоль нее шары с горящим газом озаряли землю жарким белым сиянием.

– Гравилету здесь не подняться,– заявил Гуапо.– Но до вершины уже недалеко. Я весьма признателен сестрам из монастыря – после прошлой фиесты они меня слегка подштопали, а заодно прочли бесплатную лекцию о вреде алкоголя...

Старик ухмыльнулся.

Матту было жаль расставаться с ним. Он знал Гуапо и Консуэлу совсем недолго, но уже успел полюбить их. Он снял маску и помог разоблачиться Фиделито.

– Это здесь живет Мария? – спросил малыш, с любопытством вытягивая шею.

У Матта екнуло сердце. Больше всего на свете ему хотелось увидеть Марию. Уже много недель он ни о чем другом не думал – только о том, как найдет ее. Но захочет ли она видеть его?! Матт знал, что всегда был низшим существом, а Мария не могла не прийти на помощь неудачнику. Неужели она дружила с ним только из жалости?!

Но раньше он был хоть и низшим, но все‑таки красивым существом. А теперь его лицо покрыто ужасными прыщами, тело испещрено шрамами от трости Хорхе и воспаленными ссадинами, полученными на Костяном дворе. Одежда перемазана грязью. Вдобавок ко всему, от него за милю разит гнилыми креветками. Вдруг Мария испугается и захлопнет дверь у него перед носом?

– Да, она живет здесь,– сказал он.

– Интересно, и у них сегодня праздник? – спросил малыш.

«Мне бы тоже хотелось это знать», – подумал Матт медленно поднимаясь по гранатовой аллее.

Он представил себе девочек из монастыря все не бось в красивых нарядах, как подружки невесты на свадьбе Эмилии,– и попробовал расчесать волосы пятерней, ощутив на пальцах толстый слой песка и соли. Если судить по Фиделито – а малыш, по крайней мере, был по‑детски миловиден,– оба они привлекательны, как пара шелудивых койотов.

– Это и правда замок,– благоговейно прошептал Фиделито.

Белоснежные башни монастыря горделиво возвышались над живой изгородью из бугенвиллеи, густо усеянной лиловыми и розовыми цветами. Там и тут – в траве, вдоль дорожек, даже на крыше и в воздухе над стенами – сияли яркие фонари. При ближайшем рассмотрении оказалось, что здание выстроено из того же блестящего материала, что и большинство домов в Сан‑Луисе. Оно мерцало и переливалось, как шелк.

– На завтрак у них поджаренный хлеб с медом,– шептал Фиделито.– Как ты думаешь, нам дадут хоть капельку?

– Сперва нужно отыскать дверь,– сказал Матт.

Они шагали по мощеной дорожке вокруг здания. Высоко над их головами в стенах виднелись окна, но нигде не было ни единой двери.

– Должна же она хоть куда‑нибудь привести,– пробормотал он.

В тот же миг, будто слова эти послужили сигналом, вспыхнул ослепительный свет и стена раздвинулась, словно кто‑то невидимый поднял гигантский занавес. Сводчатые ворота вели в ярко освещенный внутренний двор. Матт глубоко вздохнул и положил руку Фиделито на плечо.

Малыш дрожал всем телом.

– Это волшебство? – прошептал он.

– Голограмма,– пояснил Матт.– Это часть системы безопасности. Издалека стены кажутся массивными, но как только зайдешь за проекторы,– он указал на камеры, хитроумно спрятанные в кронах деревьев,– голограмма исчезает.

– А это не опасно? Вдруг голограмма включится снова и мы окажемся заперты внутри?

Матт улыбнулся.

– Не бойся. Я уже видел такие вещи... там, где жил раньше.

Фиделито внимательно посмотрел на друга.

– Когда ты был зомби?

– Бог ты мой! – Матт чуть не споткнулся.– Неужели ты поверил этому вранью?!

– Нет, конечно,– ответил малыш, но Матт заметил, что он вздохнул с облегчением.

Матт провел цепляющегося за его руку Фиделито в сводчатые ворота. Миновав мраморную статую святого Франциска, кормящего голубей, они попали в длинный коридор. По нему деловито сновали медсестры и санитары с бинтами и медикаментами в руках. Вдоль стен выстроились кровати с ранеными, и, поскольку почти все больные были в маскарадных костюмах, казалось, будто на койках лежат скелеты.

– Что вы здесь делаете? – воскликнула запыхавшаяся медсестра, едва не налетев на мальчиков.

– Пожалуйста, помогите нам. Мы ищем Чачо,– сказал Матт.

– И Марию,– робко добавил Фиделито.

– Сегодня здесь целая сотня Марий,– сказала сестра.– Так с этой проклятой фиестой каждый год бывает! Люди напиваются и затевают драки. Давно пора запретить эти праздники... А Чачо...– Она запнулась и внимательно посмотрела на мальчиков.– Я знаю только одного Чачо. И он находится в палате интенсивной терапии. Вы, наверное, из того же детского дома?

– Может быть,– уклончиво ответил Матт. Медсестра понизила голос.

– Будьте осторожны. Повсюду снуют хранители. Похоже, на соляных разработках вспыхнул мятеж...

– Как себя чувствует Чачо? – спросил Матт.

– Неважно. Я проведу вас потайным путем.

Медсестра отперла дверь: за ней виднелся тускло освещенный коридор, отведенный, видимо, под склад – вдоль стен были сложены кипы постельного белья, стояли какие‑то ящики.

– Я ведь и сама когда‑то была сиротой,– сказала сестра.– До сих пор просыпаюсь в холодном поту, повторяя про себя Пять правил добропорядочного гражданина и Четыре принципа правильного мышления.

Миновав несколько поворотов, они вышли в другой коридор, пошире и не такой мрачный.

– Это крыло для выздоравливающих,– пояснила сестра.– Здесь лежат пациенты, задержавшиеся у нас на долго. Чачо – в последней палате справа. Если он спит, не будите.

Сестра попрощалась с ними и заспешила по своим делам.

Из конца коридора доносились голоса.

– Чачо! – завопил Фиделито и бросился бежать.

– Не буди его! – крикнул Матт, припуская следом.

Он влетел в дальнюю палату и остановился как вкопанный: сколько бы малыш ни шумел, это не имело ни малейшего значения, потому что люди в палате кричали еще громче. Возле кровати столпились несколько сестер: они не подпускали к койке двоих хранителей, а возле них на полу, словно мешок картошки, лежал связанный по рукам и ногам Тон‑Тон.

– Бегите! – одними губами прошептал Тон‑Тон, увидев друзей.

– Если вы тронете его, он умрет,– вскричала одна из сестер.

– Мы сделаем все, что сочтем нужным, сестра Инее, – прорычал хранитель.

Матт тотчас же узнал голос Карлоса. Вторым хранителем, с рукой на перевязи, был Хорхе

– Этот мальчишка покушался на убийство. Вы понимаете? – сказал Карлос.

– Я понимаю, что у вас, господа, задета гордость,– ответила сестра Инее– Однако, насколько я знаю, от уязвленной гордости еще никто не умирал. А если вы тронете Чачо, он умрет. И это уже будет настоящим убийством. Я этого не допущу!

– Тогда мы заберем его без вашего разрешения,– заявил Карлос.

Сестра Инее побледнела, но не отступила ни на шаг.

– Только через мой труп,– сказала она.

– И через наш,– добавил Матт. Хранители обернулись.

– Ах ты, проклятый аристократишка! – заорал Хорхе и попытался схватить Матта за шиворот, но споткнулся и упал на Тон‑Тона.

Тот сразу же пихнул Хорхе головой в живот.

– Стойте! Стойте! – закричала сестра Инее– Это монастырь. Здесь нельзя прибегать к насилию!

– Скажите это им! – закричал Матт, пытаясь подсечь Карлоса под ноги.

Он прекрасно понимал, что особых шансов справиться с хранителями у них нет. Матт очень ослаб после выпавших на его долю невзгод, а кроме того, взрослый мужчина был на добрых пятьдесят фунтов тяжелее его. Но Матту до смерти надоело убегать и прятаться. Он так легко не сдастся! Хранители – толстые жабы, которых Тэм Лин не раздумывая стер бы в порошок. В ушах у Матта зашумела кровь.

– Прекратите сейчас же! – послышался повелительный голос.

Красный туман, окутавший разум мальчика, мигом рассеялся. Он почувствовал, что хватка Карлоса ослабла, и упал на колени. Фиделито тихонечко всхлипывал.

– Это позор! – звенел голос.

Матт поднял глаза. Не будь ситуация столь чудовищной, картина показалась бы ему смешной. Сестра Инее застыла, вцепившись в волосы Карлосу. Другая сестра держала Хорхе за шиворот, а тот пытался пнуть Тон‑Тона в живот. Фиделито рухнул поперек кровати Чачо, как будто старался прикрыть друга своим тощим тельцем. А бедный Чачо лишь глядел, выпучив глаза, словно на пороге его палаты вырос огнедышащий дракон.

В дверях, руки в боки, стояла невысокая стройная женщина. На ней было черное платье; черные блестящие волосы, заплетенные в косы, венчали голову, как царская корона. Она была невелика ростом, но весь ее вид говорил о том, что она привыкла ко всеобщему повиновению и что всякий, кто осмелится ей перечить, горько пожалеет об этом.

– Д‑донья Эсперанса,– пролепетала сестра Инее. Матт разинул рот.

Он узнал женщину по портрету в книге, хоть она и оказалась чуть старше, чем он ожидал.

– Всем встать,– скомандовала донья Эсперанса. Карлос, Хорхе, сестры, Фиделито и Матт вытянулись по струнке. Даже Тон‑Тон попытался лечь ровнее.

– Я требую объяснений,– заявила она.

Все заговорили разом. Донья Эсперанса несколько секунд слушала, а потом велела замолчать, пока не даст слово каждому в отдельности. Она обвела взглядом присутствующих; при виде распростертого на койке Чачо глаза ее несколько смягчились.

– Ты! – сказала она, указав на Тон‑Тона.– Объясни мне причину этой омерзительной, невообразимой вспышки насилия.

И Тон‑Тон, ни разу не запнувшись, поведал ей всю историю: как Фиделито был приговорен к избиению палкой, как Матта и Чачо бросили в Костяной двор, как мальчишки подняли восстание, как Тон‑Тон вел креветочный комбайн и как они с Чачо попали в больницу. От страха перед Эсперансой он даже перестал заикаться.

Когда Тон‑Тон закончил, некоторое время никто не произносил ни слова. Молчание затягивалось. Матт хотел было подтвердить рассказ Тон‑Тона, но, заглянув в горящие черные глаза женщины, решил, что лучше помолчать.

– Простите, донья Эсперанса, разрешите и мне высказать свое мнение,– произнес наконец Хорхе.– Я должен объяснить, что этот мальчик страдает задержкой умственного развития. Несколько лет назад я спас его от фермерского патруля, и с тех пор он не выказывал никаких признаков интеллекта.

– Мне он показался весьма разумным,– возразила Эсперанса.

– Он, как попугай, повторяет все, что слышит. Обычно он не может и двух слов связать.

– Еще к‑как м‑могу,– обиженно проворчал Тон‑Тон. Эсперанса хмурым взглядом велела ему замолчать и снова повернулась к Хорхе:

– Вы хотите сказать, что наказания палкой не практиковались?

– Конечно же нет! – возмутился хранитель.– За плохое поведение мы могли оставить мальчиков без ужина, но никогда не прибегали к телесным наказаниям. Это противоречит всем правилам хранителей.

– Понятно,– сказала Эсперанса.– А Костяной двор – тоже выдумка?

– Вы же знаете мальчишек,– вкрадчиво произнес Хорхе.– Они любят выдумывать страшные истории и пугать друг друга в темноте. Рассказывают сказки о вампирах, о чупакабре... И естественно, иногда эти рассказы переходят всякие границы.

Матт совсем пал духом. Эсперанса кивнула, как будто соглашаясь с Хорхе, мол, мальчики и вправду часто сочиняют страшные истории. Они все выдумали... И вдруг она сказала:

– А полный склад лауданума – это тоже сказка? Хорхе наморщил лоб.

– Лауданума?!

– Полиция Ацтлана давно пытается понять, каким образом наркотики распространяются по всей стране. Их весьма заинтересовала находка, сделанная на соляных разработках.

– Это гнусная ложь! Кто‑то пытается подорвать репутацию хранителей! – вскричал Карлос– Подобные слухи распространяют мягкосердечные дебилы, которые считают, что сирот нужно лелеять, как домашних кисок. Но мы‑то знаем, что эти дети – зловредные паразиты, из которых следует воспитать добропорядочных граждан. Если у нас и нашли лауданум, значит, его подбросила полиция!

– Отлично. Тогда, я думаю, вы не откажетесь пройти проверку на наркотики,– сказала Эсперанса и отошла в сторону.

В палату ворвались полицейские в синих мундирах. Наверное, они ждали снаружи, не показываясь на глаза. Ошарашенных Хорхе и Карлоса увели.

– Я давно ждала этого момента,– сказала Эсперанса, отряхивая руки, как будто только что покончила с грязной работой.– Мы знали, что хранители переправляют наркотики в Ацтлан, но не имели доказательств. И не могли законным путем получить ордер на обыск, пока Тон‑Тон не рассказал, что он видел на фабрике.

Она взяла у сестры Инее ножницы и принялась разрезать липкую ленту, которой был обмотан Тон‑Тон.

– Никто... гм... меня раньше не слушал,– проворчал Тон‑Тон.

– Бедняжка, тебе даже некому было рассказать о том, как ужасно с вами обращаются,– запричитала сестра Инее– Это же надо – столько лет жить на одном планктоне! Он у нас идет разве что на корм скоту...

От столь стремительных перемен у Матта голова шла кругом – он все никак не мог поверить, что жизнь наконец налаживается.

– Можно нам побыть с Чачо? – робко попросил Фиделито.

– Сначала нужно кое‑что уладить,– сказала сестра Инее– И думаю, вам обоим не помешает принять ванну.

Женщины рассмеялись, и Эсперанса показалась мальчикам почти дружелюбной.

Их прервал пронзительный визг. В палату ворвалась девочка в нарядном белом платье. Она с разбегу бросилась Матту на шею.

– Мама! Мама! Смотри! Это Матт! Он живой! Он здесь!

– Боже мой, Мария,– улыбнулась Эсперанса.– Пожалуйста, держи себя в руках, а то мы никогда не отстираем это платье от креветочного запаха!