Глава десятая. Эйприл взглянула на часы

Эйприл взглянула на часы. Пять вечера.

– Мы опоздали на встречу, – шепнула она Алексу.

– Что?

– С ювелиром. Он ждал нас к пяти.

Алекс посмотрел на нее, как на сумасшедшую.

– Думаю, он нас простит, особенно когда узнает, что нас держат на мушке. Вполне уважительная причина.

Эйприл подумала: удастся ли им назначить новую встречу с ювелиром? Умереть сейчас, на пороге новой жизни, – нет, это какая‑то нелепость. Слабо сказано – просто катастрофа. И не только для нее, для Чарли тоже. До сих пор так и не выдалось удобного случая рассказать сыну о помолвке с Алексом. Может, он уже знает? Может, Август уже взял на себя смелость вытащить кота из мешка? Вполне в его характере. Хотя сама затея – ничего пока что не говорить Чарли – в ее характере. Она всегда старалась избегать конфликтных ситуаций.

– Не волнуйся, – произнес Алекс с улыбкой, точно говорящей о том, что он читает ее мысли. – Мы позвоним и перенесем встречу, как только уладится это… недоразумение.

Эйприл от души надеялась, что это произойдет скоро.

– Ну, влюбленные голубки, – насмешливо произнесла Вероника Валодрин, – как мило… Советую вам начать молиться о том, чтобы встретиться в загробном мире. Самое время.

– Погоди, – сказал Берни. – Тебе вовсе не обязательно убивать их обоих. Это Алекс пристрелил твоего мужа.

– А тебе что за дело, обоих или одного? – спросила Вероника.

– Да нет, я просто… – Берни запнулся в поисках нужных слов. – Просто подумал, что убивать Эйприл невыгодно.

Вероника, щурясь, взглянула на лебезившего перед ней маленького человечка.

– Что ж, хорошо, – сказала она, оценив ситуацию. – Думаю, ей на время можно сохранить жизнь.

– Спасибо, – сказал Берни и подмигнул Эйприл.

Та резко отвернулась – от омерзения. При одной мысли о том, что Берни может дотронуться до нее, по коже пробегали мурашки.

– Почему ты так со мной поступаешь? – воскликнул Алекс.

Берни приблизился к старому другу, губы его дрожали.

– Я скажу тебе почему, – пробормотал он. – Потому что ты всегда только пользовался мной. Когда в прошлом году произошло несчастье, кто о тебе заботился? Кто сделал все, чтобы тебе оказали самую квалифицированную помощь? Я. А что ты сделал, чтобы отблагодарить меня за это? Ровным счетом ничего. И не думай, что я не знаю, что ты говорил обо мне в библиотеке Моргана…

– Ты это о чем?

– Там открылась вакансия, а ты сказал, чтобы меня не брали. Почему ты так поступил? После всего, что я для тебя сделал?

– Я никогда не просил тебя делать для меня хоть что‑то, Берни.

– Ну вот видите? Та же самая песня! Я могу вырвать сердце из груди и преподнести тебе на блюдечке, а тебе все равно! Тебе все равно! – в ярости воскликнул он, брызгая слюной.

В комнате повисла напряженная тишина.

– А знаете, – сказала Вероника и сделала шаг вперед, – все это совершенно омерзительно.

И, не произнеся больше ни слова, она приподняла ствол и выстрелила прямо в грудь Берни. Он качнулся вперед, упал на груду книг, они так и разлетелись в разные стороны. Несколько секунд смертельно раненный, стеная, хватал ртом воздух, затем тело его сотрясла дрожь, и он отошел в мир иной.

Эйприл прижала ладонь ко рту, чтобы не закричать. Отвращение, которое она испытывала к Берни всего несколько секунд назад, резко сменилось жалостью к этому тихому, замкнутому человеку. Хоть напоследок, перед самой смертью, он успел выговориться, высказать все, что накипело на душе.

– Прошу прощенья, – сказала Вероника. – Все же я ужасная негодяйка. – И ткнула острым носком туфли Берни в бок – убедиться, что он мертв. – Просто смерть мужа привела к полному расстройству чувств.

– Вы не имели права это делать, – сказал Алекс.

– Я имею право делать все, что заблагорассудится, – парировала Вероника. – Так что говорите: должна я вас убить прямо сейчас или же вы знаете больше, чем сказали нашему бедному другу Берни?

– Как вы узнали, что…

Голос Алекса замер, когда он увидел, как Вероника подошла к груде книг, сваленных в углу. Наклонилась, взяла первую, ту, что лежала сверху. Открыла обложку – внутри, в вырезанных прямоугольником страницах лежало подслушивающее устройство.

– Так вы все слышали, – заметила Эйприл.

– Штука в том, что в отличие от Берни я не столь доверчива, – сказала Вероника. Подошла к столу, ткнула пальцем в разложенную на нем карту. – Ну и в чем тут фокус?

– Самому хотелось бы знать, – ответил Алекс.

Вероника постучала длинными ногтями по столешнице, звук при этом напоминал галопирование маленькой пластиковой лошадки.

– Могу раздробить тебе коленную чашечку пулей, – заметила она Алексу, – вот только не знаю, какой от этого будет толк. – Она приблизилась к Эйприл. – Вот с ней совсем другое дело…

– Ты не посмеешь!

– Доктор Пирсон, я не шучу. Что вам известно, говорите! – И она прижала ствол пистолета к колену Эйприл.

Лицо у Алекса побагровело.

– Я ничего не знаю.

Вероника заглянула жертве в глаза.

– Такое впечатление, будто он хочет, чтобы я прострелила эту хорошенькую коленку. Думаю, в этом есть прямой смысл… двое калек будут лучше понимать друг друга.

– Прекрати, – сказал Алекс.

– Даю три секунды на размышление, – сказала Вероника. Пальцы так крепко впились в рукоятку пистолета, что даже суставы побелели.

– Он же сказал, что ничего не знает! – в отчаянии прокричала Эйприл.

– Три…

– Пожалуйста!

– Два…

Эйприл показалось, что сердце остановилось в груди. В глазах потемнело, она отчаянно боролась с навалившейся на нее дурнотой, но это было слишком.

– Почему вы не верите ему? – услышала она собственный, какой‑то отстраненный и чужой голос. И тут голова ее откинулась назад, мир перед глазами завертелся каруселью и померк.