Глава восьмая 2 page

– Мы сможем писать друг другу, – ответила она.

– Или я приеду в Ирландию, буду жить у тети Герти и дяди Джека, ходить в школу и быть рядом с тобой.

– Да, наверное… – неуверенно сказала Энни.

– Тебе это не нравится?

– Нет, я просто… просто… – Она не знала, как закончить фразу. Мама не велела рассказывать подробно о жизни Герти; американцам знать об этом было не обязательно. Почему‑то это было важно. – Просто я думаю, что Герти очень занята, – неловко сказала Энни.

– Но время для семьи она все же находит, – возразил Шон.

– Да, конечно.

– Ты здорово удивилась, когда вернулся отец? – Шон знал эту историю.

– Я не уверена, что он действительно вернулся.

– Но Брайан сказал…

– Ох, Шон, что он знает? Просто папа немного грустный. И он был очень увлечен Бернадеттой. Не понимаю, как он мог бросить ее с ребенком…

– Ну, во всяком случае, сейчас он с твоей мамой в Стонифилде, а это уже неплохо.

– Да, – согласилась Энни. – Это действительно неплохо.

Тени в Мемориальном парке становились длиннее, однако Дэнни и Рия продолжали сидеть на скамейке. Они держались за руки, но не так, как делали в молодости. Даже не как друзья, а как люди, потерпевшие кораблекрушение, которые цепляются друг за друга, боясь остаться в полном одиночестве. Большую часть времени они молчали. Иногда Рия что‑то спрашивала безжизненным голосом, и Дэнни отвечал. Он ни разу не назвал ее «радость моя», не внушал ложных надежд и не уверял, что все как‑то образуется.

– Зачем ты прилетел в Америку? – спросила она. – Неужели нельзя было сказать это дома?

– Я не хотел, чтобы ты узнала об этом от кого‑то другого.

Рия воспользовалась тем, что они все еще держались за руки, и ответила ему благодарным пожатием. Никаких взаимных упреков не было. Оба знали, что дом заложен. Просто думали, что этот день никогда не наступит. А он наступил.

– Он очень расстраивался из‑за нас и дома на Тара‑роуд? – спросила Рия.

Дэнни постарался ответить честно.

– Он был слишком раздавлен собственными несчастьями, чтобы думать о чужих.

– Ну, если он прислал тебя сюда, то, наверное, все же переживает.

– Нет. Я сам настоял на этом.

– А Мона?

– Барни сказал, что Мона молчит. Не говорит ни слова.

– Она должна была что‑то сказать.

– Если и сказала, то он мне этого не сообщил. – Это был совсем другой Дэнни. Больше не веривший ничему и никому. Даже великий Барни Маккарти перестал для него что‑то значить.

Они немного поговорили о будущем Дэнни. Были другие агентства по торговле недвижимостью, в которых он мог бы работать. Но ему снова пришлось бы начать с нуля.

– А что Полли?

– Она отказалась от своей квартиры и ищет работу. Забыл, как ее назвал Барни. То ли кремень, то ли боец.

Рия кивнула.

– Верно и то и другое.

– Но со служащими было не легче.

– Кто им сказал?

– Пришлось мне.

– Да. Неблагодарная задача.

– Тем более что со многими из них я был знаком долгие годы.

– Знаю. И я тоже.

Снова наступило молчание, но тревоги и неловкости в нем уже не было. Похоже, оба смирились со случившимся.

– А что об этом говорит Бернадетта?

– Она еще не знает.

– Дэнни!

– Честно. Я скажу ей, когда вернусь. Она останется спокойной. Ее мать – нет, а она – да.

Ветер нес мимо листья и опавшие цветочные лепестки.

– Поедем домой, Дэнни.

– Спасибо тебе.

– За что?

– За то, что не кричала на меня. Хотя я принес тебе самую плохую новость на свете.

– Нет, – покачала головой Рия.

– Ты о чем?

– Раньше ты принес мне куда более худшую.

Дэнни молчал. Они вместе шли по Мемориальному парку к машине Мэрилин Вайн.

В дом шестнадцать по Тара‑роуд пришел Колм Барри.

– Вы действительно работали в реабилитационном центре?

– Да, конечно.

– Значит, вы можете помочь?

– Вы знаете, что не могу. Кэролайн должна захотеть сделать это сама. Тогда смогу.

– Но мы же не можем тащить ее туда насильно? – Он выглядел растерянным.

– В Дублине есть такой центр?

Колм кивнул.

– Есть, причем неплохой. Но что толку?

– Вы можете сходить туда, познакомиться с программой, встретиться с людьми. Скажите ей об этом.

– Она только заткнет уши.

– Она не любит этого своего Монто?

– Нет, она любит то, чем он ее снабжает. А он проворачивает свои дела в моем ресторане.

– Вы шутите.

– Вчера вечером именно этим они и занимались. Я знаю.

– Колм, этого нельзя допустить. Из‑за него ваш ресторан закроют. И что тогда будете делать вы с Кэролайн?

– А что я могу? Только донести на Монто. Но это убьет ее.

– Вы с Кэролайн близки, многое вынесли вместе, так что у вас есть возможность поговорить с ней. Скажите ей, что можете потерять свой ресторан, и попросите попробовать воспользоваться услугами центра. Скажите, что если она хочет, я ее провожу и буду сидеть рядом во время собеседования.

Когда он ушел, Мэрилин посмотрела на себя в зеркало. За время пребывания в Дублине ее каштановые волосы стали немного длиннее. Взгляд остался настороженным, а подбородок – решительным. Но внутри она стала совсем другим человеком. Как можно было столь измениться всего за несколько недель? Она не только познакомилась с совершенно чужими людьми, но и стала активно вмешиваться в их жизнь. Грег ни за что не поверил бы.

Грег… Она решила позвонить ему, но с удивлением узнала, что он взял несколько неприсутственных дней. Странно… Это было не в его духе. Тогда она позвонила ему домой. Автоответчик сообщил, что он вернется только через неделю. Впервые за все время их совместной жизни он не сообщил ей, куда уезжает и что собирается делать.

Внезапно Мэрилин почувствовала себя очень одинокой.

Когда они вернулись на Тюдор‑драйв, Рия предложила выпить чаю.

– Нет, Рия, сядь, пожалуйста, и поговори со мной… Не надо суетиться, как дома.

– По‑твоему, дома я только и делала, что суетилась? – Почему‑то это показалось Рии очень обидным.

– Знаешь, когда я приходил с работы и хотел поговорить, в духовке всегда что‑то пеклось, на конфорке что‑то жарилось, что‑то вынималось из морозилки, и люди сновали туда‑сюда.

– Насколько я помню, это были только наши дети и члены семьи.

– И половина квартала в придачу. У тебя никогда не было времени поговорить со мной.

– К чему ты клонишь?

– К тому, что вся эта возня была ни к чему.

– Ты так думаешь?

– Да, думаю.

– Ладно. Тогда я не буду заваривать чай, а сяду и стану говорить с тобой.

Но это ему тоже не понравилось.

– Черт меня дернул за язык. Ладно, давай пить чай.

– Завари сам, – сказала Рия. – А я посижу.

Он включил чайник и достал пакетики с чаем. Наверное, ей следовало чаще позволять Дэнни делать это.

– На автоответчике мигает лампочка, – сказал он.

– Включи, пожалуйста. – Прежняя Рия уже бежала бы к машине с карандашом и бумагой.

– Миссис Линч, это Хьюби Грин. Я хотел позвонить Энни к Мэйнам, но не знаю их телефона. Отправил вам сообщение по электронной почте, но догадываюсь, что из‑за случившегося у вас нет времени заглянуть в компьютер. Передайте от меня привет мистеру Линчу.

– Перезвонишь ему и сообщишь номер? – спросил Дэнни.

– Нет. Если бы Энни хотела, чтобы он позвонил ей, то сама дала бы ему номер, – ответила Рия.

Дэнни посмотрел на нее с уважением.

– Ты права. Может, проверим твою электронную почту? А вдруг там есть и другие сообщения?

– Кажется, ты хотел поговорить. А теперь сам суетишься.

– У нас впереди вечер и вся ночь.

Прежняя Рия стала бы ломать себе голову, что приготовить на ужин и когда его подать. Но теперь она только пожала плечами.

– Ладно. Пойдем в кабинет Грега, и я покажу тебе, как научилась справляться с такими вещами.

Она уверенно открыла электронный почтовый ящик и обнаружила там три послания. Одно от Хьюби, одно из офиса Дэнни и одно от Розмари Райан.

– С чего начнем? С сообщения из офиса? – спросила она.

– Нет. Это значит сыпать соль на рану.

– Тогда посмотрим, что сообщает Розмари?

– Наверняка тоже ничего хорошего.

– Она знает? Розмари знает? – испуганно спросила Рия.

– Она уже слышала об этом из собственных источников. А потом мы встретились перед моим отъездом. Она подкинула меня в аэропорт.

Рия вывела ее сообщение на экран.

– Она советует посмотреть «Айриш Таймс», колонку деловых сплетен.

– Ты можешь это сделать? – удивился Дэнни.

– Да. Подожди минутку.

Они быстро нашли нужное место. Там говорилось, что слухи о финансовой смерти Барни Маккарти несколько преувеличены – так же, как слух о смерти Марка Твена. Выяснилось, что в последнюю минуту кто‑то со стороны успел бросить ему спасательный круг. Видимо, дела его компании не так безнадежны, как считалось. Рия прочитала заметку вслух, и на душе у нее слегка полегчало.

– Дэнни, разве это не чудо?

– Чудо.

– А почему ты не радуешься?

– Если бы это было что‑нибудь серьезное, Барни позвонил бы сюда, он знает номер. А это, скорее всего, просто пиаровский ход.

– Ладно, тогда посмотрим, что тебе сообщают из офиса. Может быть, это он отправил электронное послание.

– Сомневаюсь, но давай попробуем.

– Сообщение для Дэнни Линча. Миссис Финола Данн просит срочно позвонить ей домой.

– Я же говорил, что это будет соль на раны… – проворчал Дэнни.

– Хочешь позвонить ей?

– Нет. Наслушаюсь обвинений в безответственности, когда вернусь, – ответил он.

– То же самое тебе скажет и моя мать, – уныло промолвила Рия.

– Нет, надо отдать бедной старой Холли должное: она во всем обвинит Этого Прелюбодея, как она называет Барни. Хотя сейчас это уже вряд ли справедливо.

Они вернулись на кухню и стали пить чай. В саду автоматически зажглись фонари и осветили все вокруг. Рия сидела и ждала. Ей хотелось заговорить, напомнить Дэнни про заметку в газете, посоветовать ему позвонить домой Барни и Моне.

Но ничего этого она делать не собиралась. Только ждать. Видимо, так же нужно было поступать и раньше.

Наконец он заговорил.

– О чем грустишь?

Больше всего Рия грустила о своей ошибке. С чего она взяла, что Дэнни хочет вернуться к ней? Но сказать так было нельзя. После этого на нормальной осмысленной беседе можно было бы поставить крест. Она пыталась вспомнить, что в ее списке грустных событий стояло на втором месте.

– Наверное, о том, что твои мечты и надежды не сбылись. Ты хотел, чтобы у нас с детьми было все. Теперь этому не бывать.

– Как ты думаешь, завтра нужно будет рассказать им? – спросил он.

– Думаю, да. Я хотела, чтобы они спокойно догуляли каникулы, но теперь для этого пришлось бы им лгать.

– А я не хочу, чтобы ты делала это без меня. Наверняка ты стала бы меня оправдывать. Я тебя знаю, – сказал Дэнни.

– Никаких оправданий не требуется. Все, что ты делал, делал для нас, – ответила она. Дэнни выглядел угнетенным, и Рия решила его подбодрить. – Слушай, завтра они вернутся домой. Давай загадаем, что брякнет Брайан на этот раз. – Дэнни слегка улыбнулся, и Рия продолжила: – Нет, нам такое и в голову не придет. Он отмочит что‑нибудь почище.

– Бедный простодушный Брайан, – вздохнул Дэнни.

Рия смотрела на него и думала, что давно не испытывала такого спокойствия. Он действительно любит своих детей, это не притворство. Почему она не знает, что сделать, чтобы ему помочь? Она знает только то, чего делать не следует. Все, что подсказывает ей инстинкт, только вызовет у него раздражение.

Слезы текли по ее лицу и капали на стол. Она не подняла руку, чтобы стереть их, надеясь, что в комнате темно и Дэнни ничего не заметит. Но он встал, забрал у нее чашку, поставил на стол, поднял Рию, привлек к себе и начал гладить по голове.

– Бедная Рия, милая, милая Рия, – сказал он. Она чувствовала, как билось его сердце. – Не плачь, Рия. – Дэнни ловил губами ее слезы, но им на смену приходили новые.

– Извини, – сказала она, уткнувшись ему в грудь. – Я не хотела.

– Знаю, знаю. Это шок, страшный, ужасный шок. – Он слегка отстранил от себя Рию и улыбнулся ей, пытаясь развеселить.

– Дэнни, наверное, это действительно шок. Думаю, мне стоит прилечь.

Они пошли в спальню. В ту спальню, где, как надеялась Рия, они должны были провести эту ночь. Дэнни бережно снял с нее сиренево‑белую блузку и повесил ее на спинку стула. Она сняла с себя шелковую юбку, и Дэнни положил ее на сиденье. Рия стояла в белой комбинации, как заболевший ребенок, которого укладывают в кровать, а он отворачивал ей покрывало и простыню.

– Я не хотела портить твой приезд. Хотела как можно лучше воспользоваться тем, что ты здесь, – сказала она.

– Тс‑с, тс‑с… Я посижу с тобой, пока ты не уснешь, – ответил он.

Дэнни принес из ванной полотенце, смоченное водой, и вытер ей лицо. Потом взял стул, сел рядом с кроватью и начал гладить ее по руке.

– Попытайся уснуть, милая Рия. Ты знаешь, что дорога мне. Очень дорога.

– Знаю, Дэнни.

– А знаешь, что это не изменилось?

– Да. – Ее веки налились свинцом. В комнате стоял полумрак, нарушавшийся лишь светом садовых фонарей. Лицо укачивавшего ее Дэнни было усталым. Рия оперлась на локоть, приподнялась и спросила: – Все как‑то наладится, правда?

Дэнни обнял ее и уложил снова.

– Да, как‑то наладится, – еле слышно ответил он.

– Дэнни, ляг и поспи тоже. Просто закрой глаза. Тебе пришлось хуже всех. – Она не хотела ничего большего. Хотела только, чтобы он не раздеваясь лег на покрывало и пару часов поспал рядом с ней.

Но Дэнни прижался к ней, и Рия поняла, что он не даст ей уснуть. Она не позволяла себе думать, что будет дальше. Просто лежала с закрытыми глазами на кровати Мэрилин Вайн и ждала. Единственный мужчина, которого она любила, снял с нее остатки одежды и после долгого перерыва вновь овладел ею.

Грег хотел сказать Рии, что летит в Ирландию, но услышал автоответчик. Может быть, оставить сообщение? Нет, лучше не надо… Он стоял в телефонной будке аэропорта Кеннеди и раздумывал, стоит ли позвонить Мэрилин. А вдруг она скажет, что прилетать не нужно? Если это случится, тогда всему конец. Нет, лучше позвонить ей уже из Дублина. В котором он очень скоро окажется.

Грег услышал, как по радио объявили посадку на его рейс. Всё, звонить жене слишком поздно. Даже если это и следовало сделать.

Ответа от Дэнни не было. Розмари очень огорчилась. Она отвезла его в аэропорт, он находился в доме с электронной почтой и телефоном. Он должен был знать, что означает эта загадочная заметка в газете. К этому времени ему уже должно было надоесть играть в Счастливое Семейство и вселять в Рию мужество. Почему он не звонит ей? Розмари повторяла себе то, что уже твердила много раз: этому нужно положить конец.

В ее чувстве к Дэнни Линчу не было ни здравого смысла, ни расчета. Просто ее влекло к нему так сильно, как ни к какому другому мужчине. Она годами делила его с Рией и с другими женщинами вроде стервы Орлы Кинг. Она даже простила ему увлечение этой похожей на призрак Бернадеттой. Но раньше Дэнни всегда был обходительным и вежливым. Теперь не осталось и этого.

Розмари была рада, что не стала его выручать, однако ее трясло от любопытства. Черт побери, кто мог это сделать? Женщина, которая вела колонку сплетен в «Айриш Таймс», была очень информированной. На сознательно запущенную «утку» это было не похоже. Розмари верила, что кто‑то действительно вытащил из огня Дэнни Линча и Барни Маккарти. Ей хотелось знать только одно. Кто именно.

– Фрэнсис, помните, я просила не говорить Джеку, что иногда убираюсь у вас?

– Да. Я и не говорила, – ответила Фрэнсис Салливан.

– Да, конечно. Но кое‑что изменилось. Теперь мне нужно, чтобы Джек знал это. Понимаете, он думает, что я зарабатываю деньги чем‑то другим.

– Да, но ведь он не придет сюда спрашивать? – испугалась Фрэнсис.

– Конечно нет. Но если вдруг придет, подтвердите, ладно? Пусть знает.

– Да, Герти. – Как и все остальные, Фрэнсис считала, что семейная жизнь Герти добром не кончится.

– Спасибо, Фрэнсис. Теперь я схожу к Мэрилин и Полли и скажу им то же самое.

Мэрилин, на которой были тенниска и джинсы, копалась в саду перед домом. «Для своего возраста она выглядит очень молодо», – подумала Герти.

– Простите, очень не хочется взваливать на вас мои проблемы, но…

– Что случилось, Герти? – Мэрилин слушала ее, с большим трудом скрывая нетерпение. В нынешнем активном состоянии ей ничего не стоило бы убедить Герти, что соглашаться на роль беззащитной жертвы – значит поощрять бессмысленное насилие и усугублять вред, причиняемый несчастным детям. Но лицо Герти было таким испуганным, что она скрепя сердце отказалась от такого намерения.

– Конечно, – вздохнула она. – Так и быть, скажу. У вас семь пятниц на неделе.

– Мэрилин, вы счастливая и сильная, а у меня нет ни того ни другого. Но все равно спасибо. – Она перешла дорогу и двинулась к остановке автобуса. Третьей, кого ей предстояло посетить, была Полли Каллаган.

Рядом остановилась машина.

– Герти, тебя подвезти? – спросила Розмари.

– Я собиралась к Полли. Хотела ей кое‑что сказать.

– Полли в Лондоне. Вернется во вторник.

– Как хорошо, что я тебя встретила. Спасибо, Розмари. Ты сэкономила мне время и деньги. Ладно, раз так, пойду домой.

– Для этого люди и придумали телефон. Что, не могла позвонить? – с жестокой насмешкой спросила Розмари.

– Ты на меня за что‑то злишься?

– Нет, просто у меня плохое настроение. Извини, я не хотела тебя обидеть.

– Ладно, всё в порядке. – Герти не умела долго сердиться. – Что, проблемы с мужчинами?

– И какие же, по‑твоему, у меня могут быть проблемы с мужчинами? – поинтересовалась Розмари.

– Ну, не знаю, – пожала плечами Герти. – Например, кого из них выбрать.

– Нет, дело не в этом. Просто меня все злит. Сама не знаю, почему. Эта твоя американка не разговаривает со мной уже целую вечность. Понятия не имею, что я ей сделала.

– Странно. Я думала, вы с ней большие подруги. Вы же вместе ездили на этот показ мод…

– Да. Вот с тех пор она на меня и не смотрит, – с удивлением сказала Розмари.

– Вы что, поссорились?

– Да нет. Она привезла меня домой… А я не пригласила ее к себе.

– Ну, из‑за этого она не стала бы на тебя дуться.

Розмари попыталась вспомнить события того вечера. В беседку пришел Дэнни. Неужели Мэрилин могла?.. Нет, нет, это невозможно… Она взяла себя в руки.

– Ты абсолютно права, Герти. Мне просто показалось… Как дела дома?

– Нормально. Спасибо, все хорошо, – ответила Герти, с облегчением поняв, что на самом деле Розмари это нисколько не интересует.

Они спали в обнимку, как привыкли за долгие годы жизни на Тара‑роуд. Когда Рия проснулась, то поняла, что шевелиться не следует. Поэтому она лежала и восстанавливала в памяти события сегодняшнего дня. Часы показывали одиннадцать вечера. Хотелось встать, принять душ и приготовить омлет на двоих.

Они сидели бы и обсуждали, что нужно сделать. Составляли бы совместные планы, как в прежние времена. И все бы уладилось. Деньги не имеют значения. Даже дом, который они создавали вместе, можно сменить. Купить новый, поменьше. Но проявлять инициативу не нужно. Она будет лежать, пока Дэнни не проснется.

Когда Дэнни встал, она притворилась спящей. Он взял одежду и пошел в ванную. Услышав шум душа, Рия завернулась в полотенце, пошла следом, села на стул из пробки и кованого чугуна и стала ждать, когда он заговорит.

– Ты очень тихая, Рия, – сказал он.

– Как ты? – Нет, она не станет проявлять инициативу. Это только во вред делу.

– Что будем делать? – спросил Дэнни.

– Примем душ, а потом слегка перекусим.

Похоже, у него отлегло от сердца.

– Сандал? – спросил Дэнни, показав на мыло.

– Тебе нравился его запах, верно?

– Верно. – Почему‑то его лицо стало грустным. Дэнни пошел в свою комнату переодеваться. Рия тоже приняла душ и надела желтые брюки и черный свитер.

– Очень красиво, – сказал Дэнни, когда они встретились на кухне.

– Энни говорит, что в этом наряде я похожа на осу.

– Энни! Что она понимает?

Они ходили по минам. Никто не говорил о случившемся. Или о том, что будет дальше. О Барни Маккарти, Бернадетте, будущем и прошлом. Но неловкости они не ощущали. Вместе сделали омлет с травами и салат, достали из холодильника бутылку и выпили по бокалу вина. На автоответчике мигала лампочка, но они не обращали на нее внимания. Все может подождать до завтра.

В половине первого они вернулись в кровать. В большую двуспальную кровать, принадлежавшую Грегу и Мэрилин Вайнам.

Телефон звонил не переставая. Казалось, кто‑то отказывался признавать, что трубку снять некому.

– Ох уж эта техника… – зевнул Дэнни.

– Хьюби Грину хочется узнать номер телефона нашей дочери, – хихикнула Рия.

– Пойду сварю кофе. Заодно и послушаю, кому там неймется, – предложил Дэнни.

– Да, конечно. – На душе у Рии было легко и весело. Послышался звук перематываемой магнитной ленты. Пусть Дэнни делает что хочет, она на все согласна. Она натянула купальник, готовая отправиться в бассейн, и вдруг услышала взволнованный голос, записанный на автоответчик.

– Дэнни, мне все равно, сколько сейчас времени, с вами Рия или нет. Вы должны взять трубку, это экстренный случай. Пожалуйста, Дэнни. Это Финола. Дэнни, Бернадетту отвезли в больницу, у нее кровотечение. Она зовет вас. Вы должны позвонить мне, должны лететь домой.

Рия надела платье прямо на купальник, молча пошла на кухню, наполнила кофеварку и включила ее. Потом взяла телефонный справочник, открыла его на нужной странице и протянула Дэнни. Он должен быть дома сегодня же. Задерживать его она не собирается.

Она посмотрела на свое отражение в зеркале и увидела, что слегка улыбается. Это нужно было прекратить немедленно. Дэнни не должен был заподозрить, что она ощутила облегчение. Если Бернадетта потеряет ребенка, все их проблемы кончатся.

Взгляд у Дэнни был измученный.

– Одевайся, – сказала она. – Мы едем в аэропорт.

Он подошел и крепко обнял ее.

– Рия, на свете нет и никогда не будет второй такой, как ты, – прерывающимся голосом сказал он.

– Я тебя никогда не брошу. Сам знаешь, – прошептала она ему в макушку.

Мэрилин видела, как Розмари остановилась и поговорила с Герти на автобусной остановке. Она испытала облегчение, поняв, что в дом Розмари заходить не собирается. Мэрилин было бы трудно скрыть возмущение, которое у нее вызывало это предательство. Она бешено вгрызалась в землю. На первых порах она слегка опасалась соседей. Эти жители католической страны могли осудить ее за нарушение заповеди, запрещающей работать в субботу. Но Колм Барри ее успокоил. Работа в саду считается отдыхом. Не зря же по субботам открыты все магазины и проходят футбольные матчи.

Она слышала, как к дому подъехала машина. О господи, только бы не очередной посетитель! Ей ни с кем не хотелось разговаривать. Хотелось погрузиться в работу. Было множество вещей, о которых она не желала думать. Странно… Раньше она не желала думать только об одном. Но теперь, когда мыслей о Дейле можно было не бояться, она не желала думать о драчливом муже Герти, о сестре Колма, подсевшей на наркотики, и о вероломной Розмари.

У ворот дома номер шестнадцать послышались голоса. Мэрилин Вайн стояла на коленях, держала в руке совок и наблюдала за мужем. Слегка сутулясь, он стоял на подъездной аллее и рассматривал дом. Она бросила совок и побежала к нему с криком:

– Грег! Грег!

Сначала он отпрянул от нее. Месяцы отторжения сделали свое дело.

– Надеюсь, ты не против… – начал извиняться он.

– Грег…

– Я хотел позвонить тебе из аэропорта. Сидел там и ждал утра, – объяснил он.

– Всё в порядке.

– Я не хотел тебя тревожить, отнимать у тебя время. И пространство. Просто… просто хотел побыть с тобой дня два‑три.

Мэрилин смотрела на него во все глаза. Он извинялся за то, что прилетел? Должно быть, за эти полтора года она вылила на него тонны ледяной воды.

– Грег, я рада, что ты здесь, – сказала она.

– Правда?

– Конечно. Тебе не приходит в голову меня обнять?

Грег Вайн обнял жену, не в силах поверить, что это наконец случилось.

В справочнике было и расписание местных автобусов. Рия нашла ближайший рейс и позвонила Шейле.

– Ты не могла бы спровадить их потактичнее? Все объясню завтра.

Шейла сразу смекнула, что к чему.

– Плохие новости? – спросила она.

– Не совсем. Все очень сложно. Вечером Дэнни улетает, и я хочу, чтобы он успел попрощаться с детьми.

– Что мне им передать?

– Только то, что планы изменились.

– Конечно, передам. Хотя должна предупредить: сказать это Шону Мэйну и Энни Линч будет нелегко.

– Папа, это Энни. Не могу поверить. Миссис Мэйн говорит, что ты улетаешь сегодня вечером. Это правда?

– Правда, принцесса. Я был бы рад, если бы вы вернулись.

– Но почему, папа? Почему?

– Принцесса, я все объясню при встрече.

– Мы собирались устроить пикник, вернуться вечером, а завтра совершить экскурсию по Манхэттену. Неужели все изменилось?

– Боюсь, что так, милая.

– Вы жутко поругались с мамой, и она сказала, чтобы ты улетал? Так, да?

– Ничего подобного, Энни. Мы с твоей матерью прекрасно провели время. Просто сегодня вечером мы хотим поговорить с вами, вот и всё.

– Ладно. Тогда пока.

– Извини, что помешал твоему роману.

– Какому роману, папа? Не будь старомодным.

– Извини, – повторил Дэнни и положил трубку.

В автобусе Энни и Брайан пытались понять, что все происходящее значит.

– Он возвращается к нам? – с надеждой спросил Брайан.

– Для этого они не стали бы нас вызывать, – проворчала Энни. Чудесный пикник у озера сорвался. Шон надулся как сыч. И даже предположил, что она возвращается в Стонифилд, чтобы встретиться с Хьюби Грином.

– А что же тогда? – Брайан терялся в догадках.

– Он разорился. Думаю, дело в этом.

– Я всегда это говорил! – возликовал Брайан.

– Неправда. Это говорила Финола, а ты ей возражал.

– Ладно, скоро узнаем, – философски ответил мальчик. – Мы почти приехали.

У остановки их ждал Хьюби Грин.

– Ваша мама попросила меня забрать вас и отвезти на Тюдор‑драйв, – сказал он.

– Это точно? Может, ты просто решил нас похитить? – спросила Энни.

– Нет. Я был рад увидеть тебя еще раз, но она действительно просила меня. – Они забрались в машину Хьюби. – Ну, как отдохнули?

– Неплохо, – пожав плечами, ответила Энни.

Но Брайану этого показалось мало.

– Она делала с Шоном Мэйном то же, что и с тобой. Тьфу, гадость какая! Я этого не понимаю. Я бы на вашем месте задохнулся. Как вы умудряетесь при этом дышать?

Лицо Бернадетты было белым как мел.

– Мама, повтори еще раз, что он сказал.

– Сказал, чтобы я слушала внимательно и повторила тебе эти слова: «Я вылетаю вечером, прилечу завтра утром. Ничего не изменилось».

– Он сказал, что любит меня? – Ее голос был еле слышен.

– Он сказал: «Ничего не изменилось». И повторил это три раза.

– Как, по‑твоему, почему он сказал именно это, а не то, что любит меня?

– Наверное, потому что там была его бывшая жена. И потому что хотел сказать, что если ты действительно потеряешь ребенка – чего, конечно, не случится, – он будет относиться к тебе по‑прежнему.

– Мама, ты ему веришь?

– Да. Я слышала, как он трижды повторил это, и поверила, – сказала Финола Данн.

– Сядь, Барни. Нам нужно поговорить, – сказала Мона Маккарти.

– Когда я пытаюсь сделать это, ты не хочешь меня слушать, – проворчал он.

– Раньше не хотела, а теперь хочу. Слишком многое изменилось.

– Что именно?

– Например, появилась эта заметка в газете.

– Ну, ты же сама сказала, что за прошедшие годы кое‑что скопила и теперь готова помочь мне.

– Мы еще ничего не обсудили. И я никак не ожидала, что ты расскажешь об этом газетчикам. – Как всегда, Мона была спокойна и уверена в себе, но теперь в ее голосе звучала сталь, и это Барни не понравилось.

– Мона, мы оба прекрасно знаем, что в такие моменты главное – это восстановить к себе доверие… – начал он.

– Ты поступил очень глупо, попытавшись восстановить к себе доверие, не обсудив условия.

– Послушай, милая, хватит говорить загадками. Какие еще условия? Ты сказала, что сумела кое‑что отложить и теперь поможешь мне.

– Нет, я сказала совсем не это. – Она была такой безмятежной, словно речь шла об узоре для вязания или благотворительном показе мод.

– А что?

– Я сказала, что у меня есть то, что могло бы выручить тебя. А это совсем разные вещи.

– Слушай, хватить играть в слова. Сейчас не то время. – На лбу Барни задергалась какая‑то жилка. Неужели Мона его одурачила? Нет, это не в ее духе.