Глава 41. «Мошенник на мошеннике»

«Мошенник на мошеннике»

14 июня 1985 года боевики Хезболла, «партии Аллаха», захватили рейс 847 TWA, следовавший из Афин в Нью‑Йорк с промежуточной посадкой в Риме. Они заставили пилотов посадить самолет в Бейруте. Потом схватили американского военного водолаза, прострелили ему голову и выбросили на гудронированном шоссе. Труп был обнаружен неподалеку от места, где за двадцать месяцев до этого в результате тщательно спланированного теракта погибли в своих казармах сотни американских морских пехотинцев.

Налетчики потребовали освобождения 17 террористов, которых удерживали в одной из тюрем в Кувейте. Один из них приходился шурином Имаду Мугния. Кроме того, они настаивали, чтобы Израиль выпустил из своих тюрем 766 ливанцев. Президент Рейган оказал «конфиденциальное» давление на Израиль, и 300 узников были освобождены. По просьбе Белого дома переговоры о выдаче заложников помог начать спикер иранского парламента Али Акбар Хашеми Рафсанджани.

Эти события преподнесли Биллу Кейси важный урок: он понял, что Рейган все‑таки не прочь пойти на сделку с террористами.

На той же неделе иранский махинатор Манучер Горбанифар передал директору ЦРУ донесение через иранского торговца американским оружием, одного из родственников Рафсанджани. Новость была обнадеживающая. Заложников удерживали боевики Хезболла. А Иран имел большое влияние в этой организации. Следовательно, сделка по продаже оружия Ирану могла дать необходимый толчок к освобождению американцев.

Кейси тщательно разъяснил эту позицию президенту. 18 июля 1985 года Рейган написал в своем дневнике: «Это могло бы поспособствовать возврату на родину наших семи похищенных соотечественников». 3 августа президент дал Кейси свое официальное одобрение.

Получив сигнал к действию, израильтяне и Горбанифар направили в Тегеран две партии груза, содержащие в общей сложности 504 американские противотанковые управляемые ракеты. Иранцы заплатили приблизительно по 10 тысяч долларов за каждую ракету, оружие досталось в итоге Иранской революционной гвардии, а комиссионные от сделки положил себе в карман посредник. 15 сентября, спустя считаные часы после того, как прибыла вторая партия драгоценного груза, после шестнадцати месяцев нахождения в плену был освобожден преподобный Бенджамин Уэйр.

Так рухнули два основополагающих принципа внешней политики Рейгана: 1) никаких сделок с террористами и 2) никакого оружия Ирану…

Три недели спустя Горбанифар сообщил, что шесть оставшихся заложников могут быть освобождены в обмен на несколько тысяч американских зенитных ракет «Хок»[38].

Цена вопроса продолжала расти: 300, 400, 500 ракет за каждого освобожденного заложника. 14 ноября Кейси и Мак‑Магон встретились с советником президента по национальной безопасности Робертом Макфарлейном и его заместителем, адмиралом Джоном Пойндекстером. Все четверо считали, что Израиль поставит американское оружие одной из группировок внутри иранских вооруженных сил, члены которой добиваются свержения аятоллы Хомейни. Но все это было ложью, своего рода «дымовой завесой», придуманной Горбанифаром и его израильскими покровителями, которые получали шанс заработать на этой операции миллионы, ведь чем больше будет поставлено оружия, тем больше прибыль.

Чтобы проследить за посредниками, Кейси выбрал в качестве представителя ЦРУ Ричарда Секорда, американского генерала в отставке, превратившегося в частного торговца оружием. Секорд был исправным служакой при оказании подпольной военной и финансовой помощи латиноамериканским «контрас» за спиной у конгресса. Его задачей было обеспечить, чтобы прибыль была разделена должным образом и попала в нужные руки.

«На самом деле это того не стоит»

Приблизительно в 3:00 утра в пятницу, 22 ноября 1985 года, Дуэйна Кларриджа, на тот момент уже руководителя Европейского подразделения тайной службы, разбудил ранний телефонный звонок от подполковника Оливера Норда. Приблизительно час спустя они встретились на шестом этаже штаб‑квартиры ЦРУ.

Затея с переброской груза ракет «Хок» в Иран грозила обернуться неудачей. Израильтяне погрузили в «Боинг‑747» 800 технологически устаревших ракет. Идея состояла в том, чтобы израильтяне переправили оружие сначала в Лиссабон, а затем перегрузили на нигерийский грузовой самолет, арендованный Секордом, который потом должен был взять курс на Тегеран. Но никто не позаботился о том, чтобы обеспечить права на посадку в Лиссабоне для израильского самолета, который в тот момент находился уже где‑то над Средиземноморьем.

Норд сообщил, что самолет заполнен буровым оборудованием для Ирана, и попросил Кларриджа предпринять все возможное, чтобы обеспечить его посадку в Португалии. Кларриджу, который не был ни глупцом, ни сторонником строгих правил и регламентов, это дало небольшую передышку. Он понимал: не имеет никакого значения, что именно сейчас находится на борту самолета – оборудование для бурения нефтяных скважин, детское питание или готовые к стрельбе базуки. Отправка иранцам чего угодно являлась противозаконной и шла вразрез с внешней политикой Соединенных Штатов. Но Норд заверил его, что президент снял вышеупомянутое эмбарго и одобрил закулисную сделку ради освобождения заложников.

Все выходные Кларридж трудился над разрешением проблемы. Сначала он разобрался с одним самолетом, потом с другим. Наконец ему удалось обеспечить посадку «Боинга‑707» во Франкфурте. Менее габаритному самолету удалось вылететь из Тель‑Авива в Тегеран и доставить иранцам часть груза: восемнадцать ракет «Хок». Это произошло в понедельник, 25 октября. Правительство Ирана осталось недовольно количеством и качеством устаревшего оружия, не говоря уже о его матерной маркировке на иврите.

Заместитель директора Центральной разведки Джон Мак‑Магон, который приехал на работу в 7:00 в понедельник, обнаружил, что ЦРУ фактически нарушило закон. Всего за считаные недели до этого Мак‑Магон отверг попытку Совета национальной безопасности нарушить президентский запрет на политические убийства. «Мы получили проект секретного распоряжения, согласно которому необходимо наносить упреждающие удары по террористам, – вспоминал Мак‑Магон. – Я велел своим людям отослать это обратно со словами: «Вот когда президент отменит правительственное распоряжение, запрещающее ЦРУ совершать покушения, тогда мы возьмемся за это». От такого заявления члены СНБ пришли в ярость».

Злополучный рейс самолета ЦРУ «Боинг‑707» являлся секретной операцией, которая требовала официальной письменной санкции президента. Мак‑Магон знал, что Рейган в принципе одобрил сделку «оружие в обмен на заложников». Но практическое участие в этом деле ЦРУ требовало президентской подписи. Мак‑Магон распорядился, чтобы генеральный юрисконсульт ЦРУ составил проект решения с обратной силой – проведенного задним числом, как поддельный чек, – санкционирующего «обеспечение поддержки со стороны Центрального разведывательного управления сторонам и частным лицам в попытках последних добиться освобождения американцев, оказавшихся в числе заложников на Ближнем Востоке». Далее там говорилось: «В качестве составной части этих усилий правительству Ирана могут быть предоставлены определенное иностранное оборудование, боевая техника и снаряжение. Ожидается, что упомянутое правительство в связи с этим предпримет шаги, направленные на то, чтобы ускорить освобождение американских заложников».

Этот документ ЦРУ и направило в Белый дом. 5 декабря 1985 года президент Соединенных Штатов подписал его. В соответствии с его условиями и согласно второму распоряжению, подписанному несколько недель спустя, ответственным за сделку «оружие взамен на заложников» назначался Уильям Кейси.

Кейси вызвал Горбанифара в Вашингтон, чтобы торжественно назначить его иранским агентом ЦРУ в данной операции. Клэр Джордж умолял его не спешить: «Билл, этот парень и в самом деле бесполезен. Это действительно того не стоит». То же самое говорил и Чарльз Аллен, руководитель Оперативного подразделения ЦРУ, занимающегося разрешением ситуаций с захватом заложников. 13 января 1986 года он встретился с Горбанифаром и затем отправился на встречу с Кейси.

«Директору я описал его как мошенника», – сказал Аллен. Кейси ответил: «Хорошо, возможно, хозяин у него тоже мошенник, только повыше рангом». Кейси настоял, что ЦРУ продолжит использовать Горбанифара как торговца оружием и посредника в переговорах с правительством Ирана. Чарли Аллен знал, что существует только одна возможная причина его использовать. Иранский делец сообщил офицеру ЦРУ, что сделка с оружием могла бы принести неплохие деньги для «ребятишек Олли в Центральной Америке».

22 января 1986 года Норд тайно записал на магнитофон беседу с Горбанифаром. «Думаю, что это, Олли, реальный шанс», – усмехнувшись, проговорил посредник. – Лучшей возможности больше не представится, и мы никогда не заработаем такие деньги. Мы все сделаем бесплатно: бесплатно освободим заложников, бесплатно уладим дела с террористами, вся Центральная Америка будет у наших ног. И все бесплатно».

После длительного торга была заключена первая сделка на поставку ракет «Хок» на сумму 850 тысяч долларов. Эти деньги были положены на счет в швейцарском банке. Счет контролировал Ричард Секорд. Полковник Норд снял эти деньги и передал латиноамериканским «контрас». Так Иран превратился в источник секретного финансирования непрекращающейся войны в Центральной Америке…

Иранцы пустили слух о том, что им нужна эффективная полевая разведка для войны против Ирака. ЦРУ уже предоставляло развединформацию Ираку, которую тот использовал против Ирана. Для Мак‑Магона это было уже слишком. 25 января 1986 года в телеграмме Кейси, который встречался со своими пакистанскими коллегами в Исламабаде, Мак‑Магон предупредил, что ЦРУ «оказывает пособничество не тем людям. Поставка оборонительных ракет – это одно, но когда мы предоставляем разведданные о боевом порядке, то тем самым даем в руки иранцев средства наступления».

Кейси проигнорировал его совет. Мак‑Магон вскоре ушел в отставку, будучи человеком номер два в ЦРУ, закончив на печальной ноте тридцатичетырехлетнюю карьеру. Его место занял Боб Гейтс…

«Изящная мысль»

Роль Оливера Норда в тайных усилиях по поддержанию войны против движения сандинистов с середины лета 1985 года не была секретом для определенного круга лиц в Вашингтоне. Зимой того же года репортеры трудились над детальными отчетами о том, чем Норд занимался в Центральной Америке. Но ни одна душа за пределами крайне узкого круга в ЦРУ и Белом доме не знала о том, что он делал в Иране.

Норд разработал денежную «развязку» в сделке по обмену оружия на заложников. Пентагон должен был передать ЦРУ тысячи ракет «Хок». Их «уцененная» стоимость для агентства составила бы 3469 долларов за ракету. Об этом факте было известно очень немногим. Секорд от имени ЦРУ заплатил бы по 10 тысяч долларов за штуку, что в итоге принесло бы 6531 доллар валовой прибыли. Из этой суммы он вычел бы свои «комиссионные», а остальное затем передал центральноамериканским «контрас». Горбанифару предстояло покрыть стоимость в размере 10 тысяч долларов, а затем с наценкой перепродать ракеты иранцам. В зависимости от того, сколько оружия Соединенные Штаты смогли бы продать Тегерану, мятежники имели шанс заработать миллионы.

В конце января министр обороны Уэйнбергер приказал своему главному помощнику, будущему госсекретарю Колину Пауэллу, передать тысячу ракет «Хок» с одного из складов Пентагона в распоряжение ЦРУ. Ракеты через Ричарда Секорда и Манучера Горбанифара прибыли в Иран в феврале. Иранский брокер значительно взвинтил свои цены, прежде чем оружие достигло Тегерана. Когда поступили деньги, ЦРУ возместило Пентагону расходы по схеме, хорошо знакомой отмывателям денег. Чеки были разбиты на суммы 99 999 999 долларов и менее. Дело в том, что финансовые переводы ЦРУ на суммы свыше 1 миллиона долларов требовали стандартного уведомления конгресса…

За тысячу ракет от Горбанифара Секорд получил 10 миллионов долларов. Большая часть прибыли была предназначена для мятежников.

4 апреля 1986 года в докладной записке подполковник Норд изложил ситуацию для вице‑адмирала Джона Пойндекстера, нового советника президента по национальной безопасности. Как только затраты всех участвующих сторон возмещены, сообщил он, «12 миллионов долларов будут использованы для приобретения крайне необходимых припасов и снаряжения для никарагуанских Демократических сил сопротивления». По наблюдению Норда, «это была изящная мысль».

В этих сложных расчетах отсутствовал лишь один элемент: сами заложники – те, ради кого все это затевалось. В июле 1986 года террористами удерживалось четыре заложника. Шесть месяцев спустя их было уже двенадцать. Готовность американцев обеспечить иранцев оружием лишь усилила «аппетит» к захватыванию заложников…

«Объяснение Норда, получившее поддержку со стороны тех лиц в ведомстве, кто ему помогал, заключалось в том, что похитители американцев в Ливане отличались от тех, кто получал выплаты от ЦРУ, – сказал американский посол в Ливане Джон Г. Келли. – Наши шииты вполне надежны. Это другая группа шиитов, которая не занимается похищениями. Это был полный вздор!»

Кейси и горстка верных ему аналитиков сфабриковали мнение о том, что оружейная сделка послужит сигналом о поддержке умеренных политических сил в правительстве Ирана. Это был один из печальных примеров «коррумпированности ЦРУ» во время правления администрации Рейгана, по словам Филипа C. Уилкокса‑младшего, главного офицера разведки Государственного департамента и его самого высокопоставленного посредника в ЦРУ в конце 1980‑х. В правительстве Ирана не осталось больше никаких умеренных. Все они были убиты или заключены в тюрьму людьми, которые теперь исправно получали американское оружие…

«Надеюсь, что утечки не произойдет»

Выручка от продажи оружия и те миллионы, которые Кейси обманом вытянул из Саудовской Аравии, вернули ЦРУ в сферу активного бизнеса в Центральной Америке.

В окрестностях Сан‑Сальвадора ЦРУ построило авиабазу и организовало сеть конспиративных квартир для поставок оружия. Базой руководили два ветерана‑кубинца, состоящие на платежном балансе в ЦРУ. Одним из них был Феликс Родригес, участвовавший в захвате Че Гевары. Другого звали Луис Посада Каррилес, он только что сбежал из венесуэльской тюрьмы, где удерживался за организацию взрыва кубинского пассажирского самолета. Та катастрофа унесла жизнь 73 человек.

К лету 1986 года «контрас» на юге Никарагуа получили от ЦРУ до 90 тонн оружия и боеприпасов. В июне конгресс резко изменил свою позицию и санкционировал выделение 100 миллионов долларов в поддержку войны в Центральной Америке. Решение конгресса вступило в силу 1 октября. В тот день ЦРУ получило обратно свою «охотничью лицензию». В какой‑то момент показалось, что война шла по указке американского секретного ведомства.

Но тщательно продуманная тайная сеть ЦРУ по продаже оружия оказалась непрочной и разваливалась. Резидент в Коста‑Рике Джо Фернандес служил «авиадиспетчером» для поставок оружия и контролировал грунтовую взлетно‑посадочную полосу, специально предназначенную для тайных полетов. Но новый президент Коста‑Рики Оскар Ариас, боровшийся за мир в Центральной Америке, открыто призвал Фернандеса не использовать взлетно‑посадочную полосу для переправки оружия мятежникам. 9 июня 1986 года самолет ЦРУ, битком забитый оружием, взлетел с секретной авиабазы в окрестностях Сан‑Сальвадора в сложных метеорологических условиях, после чего совершил внеплановое приземление. Шасси воздушного судно глубоко завязли в грязи. Дрожа от страха и гнева, Фернандес позвонил в Сан‑Сальвадор и приказал, чтобы его коллега из ЦРУ «убрал этот самолет к чертовой матери из Коста‑Рики!». На это потребовалось два дня.

В тот же месяц Феликс Родригес начал осознавать, что кто‑то в цепочке поставки – по его подозрению, это был генерал Секорд – извлекает неплохую прибыль из их патриотизма. 12 августа он попытался все выяснить на встрече с другим старым другом – советником по национальной безопасности вице‑президента Буша, ветераном ЦРУ Доном Греггом. По мнению Грегга, это был «очень темный бизнес».

5 октября 1986 года никарагуанский солдат‑подросток произвел пуск ракеты, сбившей американский транспортный самолет C‑123 с грузом для «контрас» из Сан‑Сальвадора. Единственный оставшийся в живых рабочий‑грузчик сообщил репортерам, что работал на агентство по контракту. Феликс Родригес в панике позвонил вице‑президенту Соединенных Штатов. Когда был сбит самолет, Оливер Норд находился во Франкфурте, где пытался заключить новую сделку с Ираном…

3 ноября, спустя считаные недели после того, как информация о закулисных сделках была обнародована через анонимные листовки, разбросанные на улицах Тегерана, она была опубликована в небольшом еженедельном издании в Ливане. Через несколько месяцев «всплыла» и вся история. Иранская революционная гвардия получила 2 тысячи противотанковых ракет, 18 зенитных ракет, две партии запасных частей и – при посредничестве ЦРУ – крайне полезную развединформацию. Указанные поставки оружия «значительно усилили иранский военный потенциал, – заявил Роберт Оукли. – Разведывательные данные, которые мы им передавали, также обладали большой ценностью». Но иранцев все‑таки обманули. Они жаловались – и на то у них были серьезные основания, – что за последнюю отгрузку ракет «Хок» с них запросили чрезмерную цену – на 600 процентов выше ожидаемой! Сам Горбанифар был застигнут врасплох; кредиторы стали преследовать его за украденные миллионы, и он, чтобы спасти свою шкуру, угрожал ЦРУ, что выдаст детали операции.

Тайная операция Кейси была на грани провала. «Всем этим делом заправлял Кейси, – сказал юрисконсульт Государственного департамента Абрахам Софейр. – У меня на этот счет нет никаких сомнений. Я знал Кейси раньше. Восхищался им, души в нем не чаял. Но когда попытался во всем разобраться, то оказалось, что Кейси, по моим ощущениям, расценил совершенное мной как измену».

4 ноября 1986 года, в день выборов, Рафсанджани, спикер иранского парламента, сообщил, что американские чиновники преподносят подарки Ирану. На следующий день вице‑президент Буш сделал запись в своем дневнике: «В новостях все это время поднимается вопрос о заложниках. Я – один из тех немногих, кто в курсе всех деталей… Это одна из самых закрытых операций, и я надеюсь, что утечки не произойдет».

10 ноября Кейси отправился на заседание Совета национальной безопасности, которое выдалось в тот день непривычно напряженным. Он убеждал Рейгана выступить с публичным заявлением о том, что Соединенные Штаты не торгуют оружием, а разрабатывают долгосрочный стратегический план, чтобы помешать Советам и террористам в Иране. Президент, словно попугай, бессмысленно повторил эту легенду. «Мы не торговали – повторяю! – не торговали оружием или чем‑либо еще ради заложников», – заявил Рейган в обращении к нации 13 ноября. Как и в случае со сбитым U‑2, с операцией в заливе Кочинос, в войне в Центральной Америке, президент лгал народу ради того, чтобы защитить тайные операции ЦРУ.

На сей раз ему поверили немногие.

Чтобы освободить американских заложников, потребовалось еще пять лет. Двое так и не вернулись на родину. Питер Килберн был убит. После многих месяцев пыток и допросов Билл Бакли умер в плену…

«Никто в американском правительстве не знал об этом»

Комитеты по разведке при конгрессе не раз предпринимали попытки побеседовать с Биллом Кейси, но тот предпочел следовать старой традиции, покидая страну в кризисные для ЦРУ моменты.

В воскресенье, 16 ноября, Кейси вылетел на юг, чтобы проинспектировать состояние войск в Центральной Америке. Вместо себя он оставил заместителя Боба Гейтса. Слушания были перенесены на будущую пятницу. Пять последующих дней выдались едва ли не худшими в истории агентства.

В понедельник Гейтс и его подчиненные начали потихоньку воссоздавать хронологию случившегося. Директор ЦРУ возложил на Клэра Джорджа и его тайную службу ответственность за подготовку его выступления во время слушаний в конгрессе. Но он вовсе не был намерен говорить правду…

Во вторник сотрудники комитета по разведке вызвали Джорджа на закрытое слушание в изолированном и свободном от подслушивающих устройств помещении под куполом Капитолия. Он знал, что годом ранее ЦРУ без надлежащего на то разрешения провело сделку с оружием в обмен на освобождение заложников. При интенсивном допросе он поступил точно так же, как и президент страны несколькими днями ранее, то есть солгал.

Накануне вечером Гейтс отправил другого помощника Кейси в Центральную Америку, чтобы доставить «проект» свидетельских показаний Кейси и заодно возвратить самого директора в штаб‑квартиру. В среду на борту самолета, взявшего курс на Вашингтон, Кейси взялся сочинять новый вариант… Но вскоре он обнаружил, что не может разобрать собственный почерк! Тогда он начал надиктовывать обрывки своей бессмертной прозы на магнитофон. Но понял, что получается какая‑то несвязная белиберда. В сердцах он бросил эту работу.

В четверг Кейси принес в портфеле первоначальный проект выступления в Белый дом, где собирался встретиться с Нордом и Пойндекстером. Там Кейси нацарапал на одной из страниц: «Никто в американском правительстве не знал» о рейсе ЦРУ с ракетами «Хок» ноябре 1985 года. Это была необычайно смелая ложь. Он возвратился в штаб и встретился в конференц‑зале на седьмом этаже с большей частью руководителей агентства и многими из офицеров, непосредственно связанных с поставками оружия Ирану.

«Эта встреча стала полной катастрофой», – вспоминал директор по руководящему персоналу Джим Маккаллох.

Дейв Гриз, один из ближайших помощников Кейси, заявил, что «никто из присутствующих не был в состоянии – или, возможно, не хотел – собрать воедино все элементы загадки «Иран – «контрас».

«Атмосфера на встрече была нереальной, – вспоминал Гриз. – Многие из участников, по‑видимому, были больше заинтересованы в собственной защите, нежели в помощи Кейси, который выглядел явно переутомленным и время от времени говорил нечленораздельно. Маккаллоху и мне было очевидно, что на следующее утро мы будем сопровождать на заседание конгресса невероятно удрученного директора».

В пятницу Кейси дал показания на закрытом заседании комитета по разведке американского конгресса. Это была смесь уверток и одурманивания в сочетании с одним примечательным фактом. Один из сенаторов спросил, оказывало ли ЦРУ секретную поддержку Ирану и Ираку, когда обе страны фактически убивали друг друга. Да, ответил Кейси, мы помогали Ираку в течение трех лет.

В выходные дни неожиданно всплыла записка Норда Пойндекстеру, в которой упоминалось о миллионах, заработанных с продаж оружия Ирану, и переправке денег латиноамериканским «контрас». И тот и другой в течение нескольких недель скрупулезно уничтожали все связанные с этим делом документы, но вышеупомянутая записка каким‑то непостижимым образом ускользнула от внимания Норда…

В понедельник, 24 ноября, вице‑президент Буш продиктовал заметку для своего дневника: «Настоящая бомба… Норд взял деньги и положил на счет в швейцарском банке… Деньги, предназначенные для мятежников… Это может привести к большой панике». Разгорелся самый крупный политический скандал в Вашингтоне со времени президентства Ричарда Никсона.

Четыре дня спустя Кейси созвал конференцию американских «вождей» разведки из ЦРУ, правительства и Пентагона. «Ни о чем не беспокойтесь, благодаря нашему сообществу, которое в течение шести лет работало более эффективно, чем большая часть правительства, длительность управления ведется без каких‑либо существенных провалов, – звучали тезисы его выступления. – Никаких скандалов и масса серьезных успехов».

«Тишина, казалось, продлится вечно»

Со времени Уотергейтского скандала силу Вашингтона подрывали не преступления, а их сокрытие. Но Кейси никак не годился на роль человека, способного что‑то эффективно скрыть. Во время слушаний на Капитолийском холме он запинался и ерзал в кресле, безуспешно пытаясь выстроить более или менее связные предложения. Он едва мог поднять голову. Его помощники были ошеломлены. Но все равно продолжали поддерживать его.

«Биллу Кейси приходилось за многое отвечать, – сказал в интервью Джим Маккаллох, ветеран ЦРУ с тридцатичетырехлетним стажем. – Сомнительно, чтобы какая‑нибудь операция когда‑либо сдвинулась с места – и тем более поддержалась бы дольше года – без его уступок и поддержки».

Вечером в четверг, 11 декабря, Кейси посетил памятный ужин в честь погибшего офицера ЦРУ Боба Эймса в Филадельфии. Он возвратился в штаб‑квартиру в 6:00 в пятницу, чтобы дать интервью репортеру «Тайм мэгэзин» Брюсу ван Воорсту. Агентство часто обращалось к «Тайм» для активизации «связей с общественностью» в моменты кризиса. Ван Воорст был надежным человеком. Он в течение семи лет служил в ЦРУ.

Агентство установило такой регламент: тридцать минут на тему «Иран – «контрас», тридцать минут – на обзор достижений ЦРУ под руководством Кейси.

Подобную болтовню Кейси Маккаллох слышал уже много раз. Он был уверен, что директор способен повторять это даже в полуобморочном состоянии. Первые полчаса показались пыткой, но, когда они истекли, прозвучавший вопрос пришелся как нельзя кстати: «Мистер Кейси, не могли бы вы немного рассказать о достижениях агентства под вашим руководством?»

«Все мы вздохнули с облегчением и расслабились, – вспоминал Маккаллох. – Но Кейси уставился на ван Воорста, как будто не мог поверить в то, что услышал, или не понял вопроса. Он молчал. Тишина, казалось, длилась вечно».

А утром в понедельник, 15 декабря, у Кейси случился приступ. Это случилось в его кабинете, в управлении, на седьмом этаже. Прежде чем кто‑нибудь успел понять, что случилось, его уже вывезли на носилках. Врачи университетской клиники Джорджтауна предположили, что у него недиагностированная лимфома центральной нервной системы – зловещая паутина, разрастающаяся в головном мозге, – редкое заболевание, которое невероятно трудно распознать. Оно часто приводило к необъяснимому и странному поведению за двенадцать – восемнадцать месяцев до фактического обнаружения.

Кейси уже не суждено было вернуться в ЦРУ. 29 января 1987 года к нему в больницу отправился Боб Гейтс, который принес документ об отставке. Кейси не мог держать ручку. Он лежал в постели, и глаза его блестели от слез. На следующий день Гейтс вернулся в Белый дом, и президент Соединенных Штатов предложил ему должность – «ту самую, которую, казалось, никто другой не хотел, – вспоминал Гейтс. – Неудивительно».

Гейтс работал исполняющим обязанности директора Центральной разведки в течение пяти мучительных месяцев, до 26 мая 1987 года, но его назначение было обречено на неудачу. Ему нужно было ждать, пока ситуация не изменится. «Очень быстро выяснилось, что он подобрался слишком близко к тому, к чему так или иначе имел отношение Кейси, – заявил следующий директор Центральной разведки Уильям Вебстер. – Подход Боба состоял в том, что он не хотел ничего знать. Что неприемлемо».

Вебстер управлял ФБР в течение долгих девяти лет. Он был безупречно чистым, аполитичным назначенцем Картера, одним из немногих образчиков нравственной прямоты, оставшимся в администрации Рейгана после «казуса» с иранским оружием и «контрас». Когда‑то он был федеральным судьей и предпочитал, чтобы к нему обращались согласно прежней должности. Предложение назначить человека по кличке Судья на должность шефа ЦРУ в Белом доме было воспринято с энтузиазмом. Как и адмирал Тернер, он был честным сторонником «Христианской науки» и сторонником твердых нравственных убеждений. Он не был человеком Рейгана; у него не было никаких политических или личных контактов с президентом. «Он никогда ничего у меня не спрашивал, – сказал Вебстер. – Мы никогда не говорили о делах. Эти отношения были далеки от приятельских. Затем, в конце февраля 1987 года, мне позвонили». Теперь Рейган был настроен по‑деловому. 3 марта президент объявил о назначении Вебстера на должность директора Центральной разведки и похвалил его как «человека, который целиком посвятил себя торжеству закона».

Чего, естественно, никак нельзя было сказать о Билле Кейси. После того как он умер 6 мая в возрасте семидесяти четырех лет, епископ, входивший в узкий круг его друзей, выступил с осуждением на похоронах, а президенты Рейган и Никсон молча внимали этой тираде.

За шесть лет Кейси почти удвоил численный состав ЦРУ; в тайной службе теперь состояло приблизительно 6 тысяч офицеров. Он выстроил стеклянный дворец стоимостью 300 миллионов долларов, предназначенный для размещения разросшегося личного состава; он мобилизовал секретные армии по всему миру. И все‑таки он оставил ЦРУ намного более слабым, чем тогда, когда пришел сюда впервые.

Во время службы под началом Кейси Боб Гейтс усвоил один простой урок. «Тайная служба – сердце и душа агентства, – сказал он. – Но это еще и такая штука, из‑за которой вы можете запросто угодить в тюрьму».