Глава 33. – Я готова, – побледнела Бекки, – более того, я знаю, кто этот человек, я хотела

– Я готова, – побледнела Бекки, – более того, я знаю, кто этот человек, я хотела…

– А, – протянул Володя, – так вот почему, Ребекка Вячеславовна…

– Сделайте милость, – сказала девушка, – зовите меня Бекки.

– Так вот отчего вы наняли Евлампию, – продолжал майор, – я-то гадал, что за причина! Ну с Лампой понятно, она мигом ухватится за любую работу детектива. Она обожает таинственные истории и считает себя великолепным специалистом, потому что прочитала горы криминальных романов. И потом, у Лампы совершенно идиотская позиция, больше всего она боится оказаться обузой и постоянно ищет заработок, хотя ей сто раз говорили: не надо! Нет, вечно вляпывается в… Ну ладно, не будем. С Лампуделем понятно. Но что могло подвигнуть женщину вполне нормальных умственных способностей нанять Лампу в качестве детектива? Значит, вы знали!

– Нет, – покачала головой Бекки, – я только предполагала. Одно стало понятно сразу, убийц было двое. Вернее, убил один, первый, а второй, ни о чем не догадываясь, колол мертвое тело. И я понимала, оба киллера из семьи, свои, домашние, ну не спрашивайте, почему я так решила, просто почувствовала. Вот я и подумала: Евлампия разузнает, что к чему, а я отберу у нее вещественные доказательства, уничтожу…

– Глупее и придумать нельзя, – фыркнул Володя, – вы сладкая парочка, одна другой краше.

– Господи, – простонала Ребекка, – и что теперь будет?

– Если вы имеете в виду того, кто орудовал кинжалом, то ничего, – спокойно ответил Костин, – его даже к ответственности не привлекут.

– Как? – закричали мы с Бекки.

– Юристы называют такой казус нападением на негодный объект, – пояснил Володя, – человек втыкал лезвие в труп. Экспертиза засвидетельствовала: ножевые ранения были оставлены примерно спустя час после смерти. А за это время академик Славин превратился в негодный объект. Так что даже суда не будет, привлекать не за что, действие не повлекло смерти.

– Но, – забормотала я, – ведь человек явно хотел убить…

– Не убил же, – хладнокровно возразил Костин, – хотя мне кажется, что убийство, совершенное в мыслях, не менее опасно, чем совершенное на самом деле. Людям даже в голову не должны приходить подобные идеи. И законодательство в этом случае несовершенно, но, как говорили римляне: Dura lex, sed les [2], хотя в данной ситуации закон, наоборот, проявляет чрезвычайную мягкость. Кстати, Бекки, сколько вы обещали Лампе?

– Это наше дело, – нахмурилась Ребекка и вытащила из сумки пухлый конверт, – возьми. Здесь все.

Я отшатнулась.

– Нет.

– Бери. Бери.

– Нет, не возьму, я помогаю друзьям бесплатно. Сначала я и впрямь хотела заработать, но потом… Извини, я считаю тебя своей подругой и не могу принять эту сумму.

– Прости, – ответила Бекки и положила конверт на стол, – прости, я не хотела тебя обидеть.

Потом она посмотрела на Володю:

– Что мне теперь делать, домой возвращаться я не могу, понимаю, что убийство задумывалось якобы ради нашего блага, но…

– Погодите, – влезла я, – может, вы назовете, наконец, имя?

– А ты не догадалась еще? – удивился Володя. – Нора!

– Кто?!

– Нора, – тихо подтвердила Бекки, – Нора, моя мама.

– Но почему?

– В двух словах не ответить, – задумчиво сказал Костин, – но попытаюсь объяснить.

Нора прожила с Вячеславом Сергеевичем одиннадцать лет, последние годы муж терпел ее только ради детей; он понимал, что супруге, не имеющей ни образования, ни работы, никогда не поднять одной четверых. Но в конце концов семейная жизнь стала невыносимой. Славин в конце 1978 года начал встречаться с Женей и развелся с Норой. Но куда могла пойти женщина, имевшая на руках трех мальчиков, десяти, девяти и восьми лет, а еще семилетнюю девочку? Естественно, все они остались вместе со Славиным, тем более что Женя совершенно не собиралась выходить за него замуж и рожать детей, ее интересовала только научная карьера. Нора продолжала хозяйничать в городской квартире и на даче. Нанимала домработниц, следила за хозяйством, словом, в ее жизни ничего не изменилось, только спальни с Вячеславом Сергеевичем у них были разные. В 1980 году появилась следующая жена – Тамара, тихая, робкая, слегка забитая женщина. Она воцарилась в городской квартире, а Нора с детьми уехала в Алябьево. Роскошного особняка еще не было, на его месте стоял добротный кирпичный дом с центральным отоплением, газом и санузлом. Летом все жили вместе, но, несмотря на то что она была законной женой, Тамара пасовала перед Норой, никогда не спорила с той… И Нора считала себя по-прежнему главной, покрикивала на Тому, как на домработницу. Даже рождение Светы ничего не изменило в расстановке сил. Впрочем, скоро безответная Тамара надоела Славину, он закрутил роман с наглой Аней и развелся, повесив себе на шею еще одну бывшую жену и ребенка. Кстати, после развода отношения Норы и Томы улучшились, они стали чуть ли не подругами. Но потом неожиданно появилась Лика.

Когда Славин объявил, что женится опять, Нора устроила дикий скандал. Она-то надеялась, что бывший муж больше никогда не пойдет в загс, но Вячеслав Сергеевич нашел себе очередную Золушку. И именно для Лики он затеял строительство особняка. Но сам Славин, занятый под завязку, не мог контролировать строительство; восемнадцатилетняя Анжелика, прожившая все детство и юность в нищете, приходила в ужас от любой просьбы со стороны рабочих… Прорабом стала Нора. Только благодаря ее участию дом был возведен, отделан и обставлен. Нора пропадала целыми днями на строительных ярмарках и в магазинах, Лика упорно училась, выходя на красный диплом.

Оборудовав дом, Нора почувствовала себя в нем хозяйкой, это было ее гнездо, ее уголок, где каждый гвоздик, каждый рулон обоев, каждый кран был приобретен ею лично. Нора собиралась жить в доме до смерти и передать здание по наследству детям. А детей она любила патологически и, не задумываясь, перегрызла бы горло каждому, кто покусится на их покой, счастье и материальное благополучие.

Славин только посмеивался, глядя на энтузиазм бывшей жены, а та, желая угодить Вячеславу Сергеевичу, сделала в здании несколько потайных ходов. Ребячливый академик пришел в полный восторг и радостно дурачил ничего не понимающих гостей. Он вообще любил шутки и розыгрыши, Норина идея понравилась ему чрезвычайно. Настолько, что, строя здание своей академии, он взял у бывшей жены координаты мастеров, делавших подземные ходы, и провел тайный вход в свой кабинет через подвал. Исключительно из детской любви к тайнам, это потом они с Ликой начали использовать его для своих целей, сначала Вячеславу Сергеевичу просто нравилась возможность незаметно ускользнуть из кабинета и так же незаметно вернуться. В школьные годы у него не было друзей, и он не наигрался как следует. А то, что недополучено в детстве, обязательно компенсируется позднее. Нора, естественно, знала о тайне, видела ключи в письменном столе, для нее в доме вообще не было секретов.

Жизнь текла по старому руслу. Но однажды Славин позвал бывшую жену к себе и заявил:

– Нора, мы будем разъезжаться.

– Как? – не поняла та.

– Очень просто, – ответил Славин, – я всем покупаю квартиры, тебе и детям. Начинай поиски.

Нора чуть не потеряла сознание.

– Но мы хотим жить здесь, в Алябьеве, а не в городе!

– Нет, – отрезал академик, – впрочем, если хочешь жить на чистом воздухе, не спорю, подыскивай кусок земли в Подмосковье, но только не в Алябьеве.

– Почему? – помертвевшими губами спросила Нора.

– Дети выросли, – спокойно пояснил Славин, – они вполне способны зарабатывать сами, пора им слезть с моей шеи, ну а тебе, конечно, я буду помогать, только жить вместе хватит, мы с Ликой хотим наконец остаться вдвоем.

– Это она тебя научила, – зарыдала Нора, – оставь мне особняк, мой дом, мое творение. Лика пусть построит свой.

– Лика беременна, – ответил Вячеслав Сергеевич, – ей лишние стрессы не нужны, а ты вполне способна провернуть еще одно строительство.

– Значит, из-за еще не рожденного выблядка ты выгоняешь из дома законных детей! – взвизгнула Нора.

Славин побледнел и процедил:

– Пошла вон, дрянь. Никакого дома преткновения не будет, сколько раз говорил, попридержи язык! Не ровен час нарвешься, хуже будет, съедете все по месту прописки.

Нора замолчала. Прописана она с детьми была в старой небольшой трехкомнатной квартирке на улице Павленко. Пятикомнатная, на Арбате, появилась уже при Тамаре…

Всю ночь Нора провела без сна. Потом поехала в Москву, шататься по магазинам. Шопинг всегда действовал на нее успокаивающе. Сама не зная зачем, по крайней мере так она говорила, Нора прихватила ключи от подземного хода и сделала дубликат. Вечером сунула связку на место и решила еще раз поговорить с мужем, но тот на дачу не приехал, остался в городе. С Ликой Нора не хотела ничего обсуждать, боялась сорваться от гнева, надавать пощечин наглой девке, отнимающей у нее и детей, и дом.

Вячеслав Сергеевич не показывался в Алябьеве два дня. Вконец измученная, Нора поехала в академию, увидела во дворе «Мерседес», поняла, что Славин на месте, и вошла через потайной ход. В сумочке у нее лежал купленный по дороге длинный и острый нож, которым режут мясо.

– Она запланировала убийство, – печально сказала Ребекка.

– Говорит, все вышло случайно, – пояснил Володя, – нож купила, потому что хотела что-то приобрести в магазине, для тонуса, так сказать, потайным ходом пошла, потому что плакала и не хотела встретить знакомых…

Словом, она вошла в кабинет и увидела, что Славин спит, накрывшись с головой пледом, а на столе лежит бумага с печатями. Нора подошла и увидела, что это завещание, правда, пока не оформленное у нотариуса. Все имущество, все деньги, дом и квартира доставались Лике. Ни Нора, ни ее дети даже не были упомянуты. И тут у нее в душе поднялась дикая злоба. Она схватила только что купленный нож, воткнула в шею Славина и моментально перепугалась до одури. Вытащила нож, сунула в сумочку, туда же положила завещание и убежала через потайной ход.

Бекки заплакала:

– Она это сделала ради нас, но я все равно не могу простить Нору. Кто бы мог подумать, что она способна на такое. Хотя, если вспомнить, как мама поступила с бедной Тоней, когда услышала, что отец хочет удочерить девушку, то все становится понятно. Господи, она оберегала свой дом, как живое существо, вот уж действительно дом преткновения. Стоило ей только представить, что Тоня будет иметь право на его часть, как родной ребенок… Стоило только подумать об этом, и… все. Она моментально начала поворачивать дело так, что Тоню заподозрили в воровстве. Фактически это Нора убила Тоню, довела ту до самоубийства.

– Улик нет, – ответил Володя, – она избежит наказания.

Эпилог

Майор, как всегда, был прав. Наученная хорошими адвокатами, Нора мигом вывернулась из лап Фемиды. Для начала она отказалась от всех данных сгоряча показаний и накатала на Костина «телегу», суть которой была проста: Володя оказывал на нее давление, не дал даже рта открыть во время допроса, а показания она подмахнула в состоянии помраченного сознания. Сюда же были приложены медицинские справки о тяжелых заболеваниях, которые резко обострились в результате некорректного поведения майора.

Дело передали Славе Самоненко. В его кабинет Нора входила в сопровождении трех юристов и там исполняла совсем другую песню. Академик Славин – тиран. Заставлял бедную бывшую жену, полностью зависящую от него материально, прислуживать своим новым женам, сделал из нее домработницу. Нора очень страдала. В день смерти Вячеслав Сергеевич велел ей явиться в свой кабинет через подземный ход, зачем – она не знает. Нора послушалась и обнаружила на диване мертвого мужа. Потеряв голову от ужаса, женщина схватила со стола нож и воткнула в мертвое тело. Она знала, что бьет в труп, просто помешалась временно рассудком, а потом убежала, осознав, что произошло. Никогда завещания она не видела. Шок – слишком сильное переживание для ее больной нервной системы.

От этой версии Нора не отступила ни на пядь. И вменить ей можно было только глумление над телом. Самоненко даже не стал этого делать, статья попадает под амнистию.

Нора живет по-прежнему в Алябьеве. Через полгода после кончины Вячеслава Сергеевича она вступила в права наследства. Неизвестно, откуда появилось завещание, датированное 1974 годом. В нем Славин оставлял все любимой жене. Позднейших изъявлений его воли не нашли. Впрочем, и предъявлять бумаги было некому. Лику похоронили на Митинском кладбище, но не рядом с Вячеславом Сергеевичем, а совсем на другом участке. Нора не хотела, чтобы они покоились рядом. Через год на могиле академика поставили вызывающе дорогой памятник.

Вместе с Норой живут Андрей и Сергей. Академия была продана посторонним людям, но братья Славины поставили условие: они работают в вузе. Андрей читает какой-то курс, а Сергей ведет практикум журналиста. Он, выгнанный более чем из десятка изданий, лучшая кандидатура на эту должность. Но зарабатывают мужики копейки, правда, никто из них не нуждается. Сыночки ездят на дорогих машинах, отлично одеваются и не экономят на питании. Секрет благополучия прост: Нора продает потихоньку драгоценности; колец, серег и ожерелий у нее много, хватит до конца жизни.

Ребекка, отказавшаяся во время следствия давать показания против матери, вместе с ней жить не захотела. Сначала Бекки, прихватив с собой Фросю, отправилась на городскую квартиру, но в ноябре они с Гариком без всякой помпы сыграли свадьбу, и Ребекка переехала в новый дом, в Баковке. Фрося живет вместе с ними. Игорь Серафимович оформил опеку над девочкой.

Следствие над Николаем шло целый год, наша судебная система весьма нетороплива. Нора бегала чуть ли не каждый день в Бутырскую тюрьму, пытаясь облегчить жизнь любимого сыночка. Чего она только не таскала в сизо, желая обустроить быт Николая: телевизор, СВЧ, радио… Наняты были и великолепные адвокаты, так что Нора надеется, что сынуля обойдется минимальным сроком, да и судьи тоже люди, кушать всем хочется, а красивые серьги с брильянтами способны растопить любое, даже судейское сердце…

Но Володя Костин идеалист, и он уверен, что Николай Славин получит пожизненное заключение.

Виктор исчез из Москвы очень тихо, ни с кем не попрощавшись. Я надеюсь, что он поехал к бабушке, Анне Ивановне Коломийцевой. Но точно сказать не могу, его судьба мне неизвестна.

Генерал Рябов продолжает жить в Алябьеве, дрессирует вновь обретенного Яшку. Кстати, Олег Константинович принял обряд крещения и теперь выписывает газеты «Оракул», «Тайная власть», «Третий глаз» и «Феномены».

Тамара неожиданно для всех вышла замуж. Ее супруг – Рифат Ибрагимов – вполне преуспевающий бизнесмен, по достоинству оценивший ее хозяйственные способности. Светочка по-прежнему учится в академии.

Словом, жизнь идет своим чередом. В декабре я приехала в Баковку посмотреть на новый дом Гарика. Вместе со мной напросились и Кирюшка с Лизаветой. Я теперь вполне нормально управляюсь с автомобилем. Ксюша Мартынова, с которой мы подружились, обучила меня кое-каким приемам, и теперь я не боюсь даже гололеда. Поэтому, когда Кирюша стал заталкивать в салон животных, я не протестовала. Ну когда еще собачки увидят новый дом Гарика и Ребекки?

Мы осмотрели все комнаты и другие помещения, поохали в оранжерее и поцокали языками в библиотеке. Но основная часть вечера была впереди.

С октября канал НТВ показывал новый сериал, где Бекки играла главную роль. Мы не пропустили ни одной серии, следя затаив дыхание за приключениями коварной Алевтины. Следовало признать, Ребекка отлично справилась с ролью. Лучшей кандидатуры было не сыскать. Веня только потирал руки, а газеты пестрели положительными, даже хвалебными статьями. Заключительную серию демонстрировали сегодня, потом предстоял праздничный ужин.

Когда все сели за стол, Лизавета сказала:

– Тетя Бекки, ты гениальная актриса!

– Умоляю, только без тети, – простонала Ребекка. – Фросенька, положи себе салат.

– Не хочу траву, – пропищала девочка.

– Ешь, там витамины, – настаивала Ребекка.

– Она отлично справилась, поднимаю за это тост, – воскликнул Веня, – но, главное, не останавливаться! Нас ждет следующая работа.

– Какая? – поинтересовалась я.

– Будем снимать изумительную вещь, – оживился Веня, – костюмно-исторически-любовно-авантюрную ленту про жизнь Екатерины Великой. Такой материал: мужчины, драки, тайны, секс… Да гардемарины просто отдыхают!

– И кого будет изображать Бекки? – нахмурился Гарик.

– Естественно, Екатерину.

– Она была распущенной бабой, шлюхой, – побагровел олигарх.

– Она была императрицей, – парировал Веня, – правда, слегка вольных нравов. И вообще, что ты понимаешь в искусстве? Твое дело торговать бензином, или нефтью, или не знаю, чем ты там торгуешь…

– Моя жена не будет играть патологическую личность, – наливался злобой Игорь Серафимович.

– Тогда ей придется играть только Красную Шапочку, – фыркнул Веня, – потому что во всех ролях есть сейчас либо секс, либо насилие, либо кровь…

– Заткнись козел! – заорал Гарик.

– Сам козел, к тому же ничего не понимающий в кино и театре! – гаркнул Веня. – Да тебе лучше помолчать в этом случае, я же не лезу в твою бензоколонку, или что там у тебя? Скважина в Каспийском море? Запомни, мой бизнес – совсем особое дело.

Гарик затрясся от злобы, пошарил рукой вокруг себя, нащупал красивый, воздушный торт, украшенный взбитыми сливками, и метнул его в Веню. Бисквит попал антрепренеру в грудь.

– Ну погоди! – завопил Веня и швырнул в Гарика миску с салатом «Оливье». Она пролетела мимо «нефтяной трубы» и, к огромной радости наших собак, шлепнулась на пол.

– Ты ничего не умеешь, – заржал Гарик, – косоглазый наш!

Веня позеленел и ловко метнул в обидчика судок с хреном. На этот раз «снаряд» угодил в цель.

Глядя, как мужики швыряются друг в друга едой, Ребекка возмущенно повернулась ко мне:

– Это ты научила их кидаться продуктами.

Тяжелый вздох вырвался из моей груди. Естественно, кто же еще, конечно, я. Впрочем, я, как правило, оказываюсь виноватой всегда. Бекки стукнула кулаком по столу:

– А ну прекратили!

Но Веня и Гарик уже вошли в азарт и никого не слушали.

Я осторожно тронула подругу за руку:

– Оставь их сейчас, еда закончится, они сами остановятся.

Бекки осмотрела разгромленный стол, хихикающих детей, собак, радостно поедающих «сель» из салатов и колбасы, потом вздохнула:

– Черт с ними, ты права!

Впрочем, Веня и Игорь Серафимович, словно услыхав последние слова Ребекки, внезапно прекратили военные действия и, тяжело дыша, уставились друг на друга.

– Ну все? – спросила я. – Повеселились, теперь будем чай пить!

– Похоже, я идиот, – буркнул Гарик.

– А я козел, – хмыкнул Веня.

Не успел он закрыть рот, как все присутствующие залились радостным смехом, потом внезапно, как-то разом замолчали. В наступившей тишине послышались довольное урчание и звук, больше всего напоминающий хрюканье. Это мопсихи Муля и Ада, подлизав с пола остатки торта, выражали хозяевам свою глубокую благодарность за удачно проведенный вечер.

[1]Котурны – специальные башмаки на очень высокой подметке, которые надевали актеры в Древней Греции.

[2]Закон суров, но это закон (лат.).

Date: 2015-06-05; view: 304; Нарушение авторских прав