Глава 16

Избавиться от Володи сегодня оказалось не так просто. Обычно он торопится, глотает не жуя обед и уносится. Но сейчас, словно понимая, что обидел меня, майор начал расхваливать поданную еду:

– Нет, мало кто так умеет готовить сосиски, как ты, либо переварят, либо полусырыми на тарелку бросят! И вермишель замечательная, кто же такую производит? Италия?

– Россия, – буркнула я, – «Макфа» называется.

– Всегда говорил, что наши продукты лучшие, – улыбнулся Володя и сладко потянулся. – Эх, хорошо-то как! Поел, теперь бы чайку!

– А ты женись, – рявкнула я, – будет кому домашнее хозяйство вести!

– Лучше домработницу нанять, – вздохнул майор, – вот разбогатею и заведу прислугу. С супругой разговаривать нужно, то да се, нет уж, лучше сам помою и постираю!

– Кто бы мог подумать, что ты женоненавистник!

– Знаешь, какие кадры встречаются, – хмыкнул Костин, – нагляделся я на ребят! Медузы Горгоны, а не бабы, чистые крокодилы! Вот вчера Славка историю рассказал. Приходит тетка с заявлением о пропаже мужа. Ушел гулять с собакой и не вернулся. Ну ее начинают расспрашивать, то да се, наконец, вопрос задали:

«Приметы какие у мужа?»

Жена мнется и наконец произносит:

«Глаза вроде серые».

«Одет во что?»

«Не помню».

«Ну там есть чего необычного? Зубы вставные, коронки, шрамы, родимые пятна?»

Тетка только руками разводит:

«Кажись, аппендицит вырезали, а может, и нет».

Тогда ребята от полной безнадеги просят:

«Собаку опишите».

И получают ответ:

«Девочка, четырех с половиной лет, карликовый пудель, окрас серебристо-серый, правое ухо чуть темнее левого, на передней лапе след от пореза, глазной клык слегка скошен, хвост купирован на высоту семь сантиметров, на животе небольшое родимое пятно размером с десятикопеечную монету. Была одета в зеленый комбинезончик из плащовки, потому что вчера в Москве шел дождь. У одежки имеется карман, застегнутый на черную пуговицу, внутри лежит карточка, где написаны телефон, адрес и кличка сучки – Долли».

Я захихикала:

– А ребята что?

– Прибалдели немного, потом спросили: «Вам кого искать, мужа или пуделя?»

– А баба?

– Вздохнула тяжело и сообщила: «От мужа какой толк?» А Долли кормилица, каждый год по два помета из шести щенков приносит, мы на деньги от их продажи живем».

– Да уж, – продолжала я усмехаться, – хороший, наверное, у несчастной тети супруг.

Увидев, что на моем лице появилась улыбка, Володя обрадовался и сказал:

– Ехать пора.

Я дождалась, пока он выкатился на дорогу, закрыла ворота и побежала к Ребекке. Отчего-то идти было неудобно, ноги выскальзывали из туфель, но, только добравшись до дачи Славина, я догадалась, что обулась в пластмассовые широкие шлепки, принадлежавшие Кирюшке.

В гостиной было много народа. Я окинула взглядом присутствующих. Заплаканная Нора, бледная Ребекка, двое мужчин, молодых, страшно похожих друг на друга, и Тамара.

– Что произошло? – бесцеремонно спросила я.

– Ну вот, – в отчаянии заломила руки Нора, – уже весь поселок в курсе!

– Николай арестован, – пояснила Бекки, – жуткая нелепость, якобы он убил Лену, секретаршу папы. Вот уже чушь так чушь!

– Боже, – всхлипывала Нора, – после гибели Славы на нас валятся сплошные несчастья. Сначала у Андрюши беда…

– Мама, – укоризненно произнес один из мужчин, и я сразу узнала его.

Это он пытался успокоить Нору на поминках, высокий плечистый блондин.

– Мама, – повторил Андрей, – этот казус никому не интересен!

– Да, – рыдала Нора, – никому до тебя нет дела, кроме меня, потом у Сережи беда, потом у Бекки и, наконец, Николя! О-о-о!

Она начала раскачиваться из стороны в сторону, держась руками за голову:

– О-о-о! Горе, ужас! Это все Тоня, она! Она мне мстит! Она встретилась со Славой на небесах! Она, она, она… рассказала правду.

Плач перешел в визг, потом в хохот. Нора затрясла головой. Тамара побежала за водой. Ребекка, побледнев до цвета снятого молока, неожиданно выкрикнула:

– Значит, все же ты виновата!

– Я не хотела, чтобы она погибла, просто…

Нора продолжала взвизгивать и мотать головой. Андрей схватился за телефон:

– Михаил Иванович, можете срочно приехать? Маме дурно стало.

– Какая ты дрянь, – прошептала Бекки, – какая гадина!

Андрей, Сергей и Тамара уставились на нее. Нора заходилась в истерическом припадке.

– Ей плохо, – опомнилась Тамара, – Ребекка, принеси скорей воды.

– Лучше водки с керосином, – фыркнула актриса и вылетела из комнаты, я за ней.

Ребекка пробежала по коридору и вошла в комнату, дверь громко хлопнула. Секунду поколебавшись, я пошла следом.

Она стояла у окна и яростно щелкала зажигалкой.

– Что случилось?

– Ничего.

– А все же? О каких несчастьях говорила Нора?

Ребекка со вздохом опустилась в большое кресло.

– С нами на самом деле происходят сплошные неприятности, но они имеют реальное объяснение. Андрею предстояло ехать на два года в Англию, на стажировку. Не секрет, что он не слишком талантливый ученый, и папа ему много помогал.

О командировке в Лондон Вячеслав Сергеевич договорился в Министерстве просвещения. Есть такая хитрая вещь, как стажировка молодых специалистов, очень удобный способ пожить за границей на халяву. Расходы на билет туда и обратно, за жилье и питание несет принимающая сторона. Естественно, оказаться в числе счастливчиков, получивших направление на стажировку, нелегко, но для Вячеслава Сергеевича не существовало преград, и Андрей начал собираться. Отъезд намечался на 15 августа. Но тело Славина еще не успело остыть, как позвонили из министерства и сообщили: Лондонский университет, куда направлялся Андрей, в этом году никого не принимает. Можно попытать счастья через 12 месяцев.

– Не расстраивайтесь, Андрей Вячеславович, – бубнил чиновник, – собирайте бумаги по новой, готовьте научный доклад и подавайте документы на конкурс. Если выиграете, поедете на будущий год!

Ребекка прикурила от окурка другую сигарету.

– Всем понятно, что Андрею ничего теперь не светит, отец в могиле, и сынок-неудачник никому не нужен. Небось место для более нужного человека понадобилось!

Потом наступил черед Сергея. Незадолго до кончины Вячеслав Сергеевич договорился, что младшего сына возьмут на службу в «Экономические вести». К сожалению, Сереже достались от родителей только отрицательные качества. Ни трудолюбия, ни ума, ни доброты от отца он не унаследовал. Зато приобрел его вспыльчивость и неумение выслушивать оппонента. Нора, безусловно, обладавшая веселым, легким характером, «одарила» сына склонностью к истерикам и глупостью. А если прибавить к вышеперечисленным «достоинствам» Сереженьки амбициозность и редкостное умение наступать окружающим на больную мозоль, то станет понятно, отчего этот журналист не задерживался подолгу в редакциях.

Недавно он с треском вылетел из газеты «Мнение». Но Вячеслав Сергеевич моментально договорился в другом месте. Сейчас Сережа находился в отпуске, копил силы для новой работы, которая ждала его с первого августа. Однако несколько дней тому назад ему позвонили из «Экономических вестей» и вежливо, но твердо заявили:

– Наше издание переживает сейчас не лучшие времена, и, к сожалению, мы не можем расширять штат сотрудников.

– Боюсь, ему теперь никуда не устроиться, – вздыхала Ребекка, – сядет маме и Николаю на шею. Да еще и у меня…

– Что?

Она поморщилась:

– Если честно сказать, не слишком-то я талантлива. Но папа помогал и мне. Роль в сериале я получила только благодаря его протекции. Отец говорил: «Не тушуйся, дочурка, бери работоспособностью. Иной человек особыми качествами не обладает, зато усердием отмечен. Ничего, ничего, раза два-три снимешься, имя будет, станут звать сами. Знаешь, как студенты говорят: «Первые три года работаешь на зачетку, потом зачетка работает на тебя». Так и у артистов. Что толку быть отмеченной богом, коли ролей нет? Не расстраивайся».

Вячеслав Сергеевич договорился о следующих съемках. Ребекка, ее даже не вызывали на пробы, получила роль, но… Но сразу после поминок позвонил сценарист Оноре Волков, хороший приятель Славиных, и заныл:

– Извини, душа моя, сериал откладывается, денег нет, бери другую работу.

– Какую? – расстроилась Бекки.

– Да вот Ванька Клюкин кино снимает…

От отчаяния она согласилась на крохотную роль, но потом узнала, что сериал, в котором предполагалось ее участие, запускается в производство и идет подбор актеров. Вне себя от злости Ребекка позвонила антрепренеру, а тот, изобразив полное недоумение, протянул:

– Ну, голуба, ничего не понимаю! Мне Оноре Волков сказал, будто ты уже у Клюкина снимаешься!

– Красиво бортанули, – усмехнулась Ребекка, пряча сигареты, – можно сказать, ювелирно! Подсунули «кушать подано»… Хотя тоже понятно, небось роль для какой-нибудь профурсетки понадобилась! Путь на экран лежит через диван – это старая, всем известная истина.

– Как зовут твоего антрепренера? – пробормотала я.

– Вениамин Михайлович Селезнев, – ответила Бекки, – тот еще кадр: «Голуба, роль Алевтины откроет перед тобой все двери!»

Секунду я обалдело смотрела на нее, потом все же нашла в себе мужество и поинтересовалась:

– Про какую Тоню кричала Нора? За что она мстит?

Ребекка нахмурилась:

– Это не имеет никакого отношения к смерти папы.

– И все же!

– Очень давнее дело.

– Расскажи, пожалуйста.

– Не понимаю, зачем.

– Вдруг пригодится.

Бекки принялась крутить в руках шнурок от занавески.

– Иногда даже крохотная деталь может помочь следствию, – пробормотала я.

Девушка тяжело вздохнула:

– Ладно, хотя предупреждаю сразу, история не слишком красивая.

Вячеслав Сергеевич Славин был сиротой. В 1956 году, в возрасте 16 лет, он прибыл в Москву из крохотного местечка, расположенного возле Ветлуги. Симоново – так называлась деревенька. Отец Вячеслава погиб на фронте, мальчик его не помнил. Мать, надорвавшись на тяжелой крестьянской работе, скончалась в год, когда Славочка закончил школу. Была она полуграмотной бабой, никогда ничего не читавшей, Славины даже газет не выписывали. Оставалось удивляться, как получилось, что ее сын учился легко и без проблем, даже перескочил из пятого класса сразу в седьмой. Учителя только диву давались. Впрочем, в сельскую малокомплектную школу Слава ходил до восьмого класса, а потом начал мотаться в Ветлугу, в десятилетку.

Мать была против.

«На черта тебе энта школа, – бубнила женщина, – вон какой кабан вырос, иди работать! В колхозе конюха ищут, будешь шестьдесят рублей получать! А то чего удумал, в Ветлугу мотаться, да денег на одну дорогу сколько надо!»

Но мальчик с недетским упорством стремился к знаниям, в результате получил аттестат с золотой медалью. Да и было за что. Математику с физикой он знал лучше преподавателя, а его сочинения постоянно отправляли на разные конкурсы.

Мать умерла в январе, и полгода до окончания занятий мальчик жил у директора своей школы, Анны Ивановны Коломийцевой, именно она и посоветовала Славину поступить в МГУ.

Юноша послушался и с блеском выдержал вступительные экзамены. Начался долгий путь восхождения к высотам науки, к орденам, регалиям, научным званиям и… большим деньгам. Но все это было далеко за горизонтом. Студенческие годы Славин вспоминать не любил, голодное время. Собственно говоря, это все, что отец рассказывал о детстве.

– Один раз папа, правда, разоткровенничался, – вздыхала Ребекка, – и поведал, как ему предстояло идти на экзамен, а единственные носки просто развалились в лохмотья. Никогда не догадаешься, что он сделал!

– Попросил у ребят взаймы.

– Нет, – усмехнулась Ребекка, – у папы просто пунктик был: никогда ни у кого ничего не брать. Он взял баночку с гуталином и намазал ноги, получилось здорово, только пахло сильно!

Не сразу, но финансовое благополучие пришло, менялись жены, потом народились дети, появился дом в Алябьеве. Году эдак в 90-м, когда Вячеслав Сергеевич развелся с Тамарой и вовсю крутил роман с Аней, жарким летом он приехал на дачу с худенькой девочкой, на вид лет четырнадцати.

Нора и Ребекка удивились. Они знали, что у Славина горит любовный костер с наглой Аней, а Вячеслав Сергеевич, несмотря на репутацию Казановы, был человеком порядочным. Своей избраннице он не изменял до тех пор, пока любил ее. А найдя другую женщину, тут же рвал отношения с предшественницей. Вернее, переводил их в другое русло, из страстного любовника превращался в хорошего друга или, если хотите, заботливого отца. Крутить романы одновременно с двумя он не любил.

– Понимаешь, мышка, – объяснял отец Ребекке, – я стараюсь никогда не врать, так легче жить.

Незнакомая девочка просто пробормотала:

– Добрый вечер.

– Знакомьтесь, – радостно объявил Вячеслав Сергеевич, – моя будущая дочь Тоня.

– Твоя дочь! – воскликнула Нора. – Откуда? От кого?

Бывший муж расхохотался:

– Ну она пока не дочь, но, думаю, мы скоро это уладим!

– Да объясни же, наконец, в чем дело? – потребовала Нора.

Славин отмахнулся, и все сели пить чай. Девочка слегка осмелела, и женщины узнали, что ей не четырнадцать, как кажется, а семнадцать лет и ее прислала в Москву поступать в академию ее бабушка, Анна Ивановна Коломийцева, директор школы, где в свое время учился Вячеслав Сергеевич.

– Откуда же твоя бабушка узнала про то, что Вячеслав Сергеевич руководит вузом? – немедленно спросила Нора.

– А бабуля передачу видела по телику – «Герой дня» с его участием, – бесхитростно объяснила незваная гостья, – она мне письмо дала и сказала: «Езжай, внученька, используй шанс».

Нора гневно фыркнула.

После ужина она зазвала Вячеслава в кабинет и поинтересовалась:

– Что это ты насчет дочери говорил? Никто не понял.

Славин усмехнулся:

– Да все просто. Хочу ребенка в Москве пристроить, пока первое время она у нас поживет, потом куплю ей квартиру. Только она без столичной прописки, иногородняя. У нас так профессор Завадский сделал, удочерил племянницу из Ростова, чтобы ту прописали. И вообще, ей по жизни будет легче идти ребенком Славина.

– Ты с ума сошел, – взвизгнула Нора, – квартира, дочка, не жирно ли будет?!

– Где же ей жить потом? – удивился Славин. – Молодая, замуж захочет.

– Пока пусть живет в общежитии, – отрезала Нора.

– Знаешь, дорогая, – спокойно ответил Вячеслав Сергеевич, – я, как тебе известно, выучился на медные копейки и понимаю, как тяжело ребенку в чужом городе.

– Другие живут, и эта сможет! А уж об удочерении и речи быть не может, у тебя родных детей пятеро, – возмутилась Нора.

– Дорогая, – рассмеялся академик, – извини, конечно, что напоминаю, но мы с тобой давным-давно в разводе, и я волен делать все, что мне заблагорассудится. Если тебе не нравится, никого силой не удерживаю, можешь уезжать. Тоня останется тут.

Нора в гневе вылетела в коридор. Но Славина было не так легко заткнуть, он открыл дверь и крикнул:

– Дорогая, подожди секунду!

– Что еще? – обозлилась бывшая супруга.

– Просто хочу объяснить свою позицию, – спокойно продолжил Вячеслав Сергеевич, – бабушка Тони, Анна Ивановна, сделала для меня очень много. Жили Коломийцевы небогато, но, когда я остался сиротой, тетя Аня целых полгода кормила, поила и одевала меня, теперь мне следует платить по долгам.

– Можешь дать ей сколько угодно денег, – не успокаивалась Нора, – но удочерять ее в высшей степени глупо и безответственно!

– Спасибо, что разрешила мне распоряжаться моими средствами, – начал закипать Славин, – но почему тебя так завела эта ситуация?

И тут Нора в пылу спора сделала то, о чем потом горько пожалела, внезапно выпалив правду:

– Да потому, олух царя небесного, что после твоей кончины эта приблудная девка будет иметь равные права с Николя, Андре, Сержем, Ребеккой и Тамариной Светланой. Бог знает, что выйдет. Мы-то ее не знаем! Вдруг она решит дом делить!

Вячеслав Сергеевич расхохотался:

– Ну, дорогая, я знал, что ты рациональный человек! Уже и наследство распланировала. Кому дом, кому деньги, кому академию…

Внезапно он посерьезнел, схватил бывшую жену за плечи, тряхнул и довольно сердито произнес:

– Имей в виду, хозяин тут я. Захочу и всех наследства лишу, а Тонечке отпишу и дом, и счет в банке, и машину, и академию. Поняла, дорогая? Лучше тебе меня не дразнить. Никакого дома преткновения не будет, все произойдет, как я захочу!

Нора струхнула, зная вспыльчивый характер Славина. Еще и впрямь оставит детей ни с чем. Пришлось ей улыбаться Тоне и радостно чирикать при встрече с ней.