Глава 14. На этот раз во дворе стоял не серебристый «Мерседес», а черный роскошный «БМВ»

На этот раз во дворе стоял не серебристый «Мерседес», а черный роскошный «БМВ». Очевидно, Гарик менял машины под цвет костюма.

На веранде громоздился огромный торт, невероятный букет – роз сорок, не меньше, но ни детей, ни животных, ни Игоря Серафимовича не было. Впрочем, не было ни Романа, ни Лени, на скамеечке курил незнакомый парень с приятным добрым лицом.

Я толкнула дверь в гостиную. Возле стола, заваленного видеокассетами, прыгали Лиза, Костя и Кирюшка. Услышав скрип, они глянули в мою сторону.

– Вот она, – заорал Кирилл, – вернулась!

Гарик, рассматривавший книги на полках, мгновенно повернулся, и я уставилась в лицо… Вениамина Михайловича, наглого антрепренера, предлагавшего мне роль в телесериале.

– Ага, голубушка, – улыбнулся он, – думала, скроешься? Ан нет!

– Как вы меня нашли?

– Очень просто, – веселился Вениамин Михайлович, – знаешь, сколько женщин с потрясающим именем Евлампия прописано в Москве?

Я безнадежно села на стул. В январе этого года Володя Костин помог мне получить новый паспорт, я официально стала Евлампией, окончательно похоронив Ефросинью. И хотя кое-кто из старых знакомых удивляется, в моих документах стоит теперь Евлампия Андреевна Романова.

– Ну и сколько?

– Двадцать одна, – радостно ухмылялся администратор.

– И что, всех объехал?

– Душенька, – пропел Вениамин Михайлович, – двадцать из списка справили семидесятилетие, ты одна, голубушка.

– Про Алябьево кто сказал? – буркнула я, судорожно соображая, как от него побыстрей избавиться.

– Да, голуба, квартирка твоя закрыта, но вот такая милая старушка с нижнего этажа, приветливая бабуся, адресок в Алябьеве и дала вместе с телефончиком. Ну, а твои брат с сестрой сказали, что после шести прибудешь.

– Кто сказал?

– Мы, – пискнула Лиза. – Вениамин Михайлович так интересно представился, сказал, что хочет снимать тебя в телесериале, а потом спросил, где мама?

– Тут я и отвечаю, – перебил Кирюшка, – наша мама в Америке, а Лампа нам старшая сестра, молодая еще, тридцати нет.

Я только хлопала глазами. Кирюша с жаром продолжал:

– В кино-то только юных снимают, старухи не нужны.

Вениамин Михайлович расхохотался и щелкнул Кирку по затылку.

– Ну ты пройда, нам как раз нужна дама элегантного возраста.

– Какого? – не поняла Лизавета. – Почему элегантного?

Антрепренер вновь забулькал, судя по всему, у него было превосходное настроение.

– Вот, посмотри, привез кассеты, тут вся, так сказать, наша продукция. Вечером с ребятами и посмотришь.

– Брюс Уиллис тоже в вашем агентстве? – хмыкнула я, выуживая упаковку, на которой пламенела надпись «Крепкий орешек».

– Эта случайно попала, давай выброшу…

– Не надо, – испугался Кирюшка, – я люблю Брюса.

– Говно, – поморщился Вениамин Михайлович, – ни рожи, ни кожи, у нас бы он не пробился.

Я глубоко вздохнула: ничего, Уиллису и в Голливуде неплохо.

– Это сценарий, – шлепнул Вениамин на стол довольно толстую папку, – впрочем, весь можешь не читать, тут сверху краткое содержание сериала. И учти, я уже газетам отмашку дал: одну из главных ролей исполнит начинающая актриса, будущая звезда Евлампия Романова, вот! И он жестом фокусника развернул еженедельник «Новости теле– и киноэкрана».

Я уставилась в текст: «Студия «Кадр» совместно с агентством «Рашен стар» приступает к съемкам нового сериала по книгам популярного писателя-детективщика Оноре Волкова. В главной роли выступит обожаемая и любимая всеми Вера Глаголева. Зрителей ждут сюрпризы. Соперницу Глаголевой – Алевтину будет исполнять пока никому не известная, но суперталантливая Евлампия Романова. Руководитель «Рашен стар» Веня Селезнев отказался подробно представить нам дебютантку.

«Понимаете, – хитрил он, – в жизни всегда есть место для тайны. Пусть наше новое открытие скрывает дымка неизвестности».

Вашему покорному слуге не удалось ничего узнать, кроме того, что Евлампия – музыкант, арфистка, успешно концертирующая за рубежом. К сожалению, сейчас в нашем музыкальном мире сложилась такая нездоровая обстановка, когда ведущие исполнители, чтобы не прозябать, должны эмигрировать за рубеж. Евлампия выступала на лучших сценах Европы, но москвичи, увы и ах, с ней незнакомы. Впрочем, секретарша немногословного Вени шепнула мне, что господин Селезнев познакомился с будущей Алевтиной в Париже. Ждите новостей. Епифан Киношный».

Я уставилась на Вениамина.

– Ну как, впечатляет? – ухмыльнулся тот.

– Откуда это вранье? – обмерла я. – Лучшие сцены Европы, Париж! Выступала я в сборных концертах и никогда не пользовалась успехом, да и концертировать перестала бог знает сколько лет назад! Ну дела!

Веня довольно заржал:

– Это пиар, голуба.

– Что?

Веничка снисходительно пояснил:

– Пиар, сокращенно от «паблик релейшенз», грубо говоря, реклама. Любой товар следует аппетитно подать потребителю, заинтриговать. Никому не известная дама, арфистка из Парижа – это интригует! Зритель уже ждет необычайного. Пиар – великое дело. Знаешь анекдот? Крыса спрашивает у хомяка: «Скажи, дружочек, если разобраться по большому счету, мы оба с тобой грызуны. Но тебя кормят, поят, покупают хорошенькие домики, целуют и присюсюкивают, а меня травят. Почему?» Хомяк призадумался и ответил: «Знаешь, крыса, тебе следует сменить пиарщика!»

И он довольно заржал:

– Смешно, да?

– Очень, – вконец обозлилась я, – прямо до икоты, но в газете сплошное вранье, а люди читают!

– Не обманешь, не продашь, – хрюкал Веня, – и потом, ну кто сейчас доверяет газетам?

– Я всегда с уважением относилась к печатному слову.

– Ой, не могу, – захохотал Веня, – да встань ты у лотка и прочти заголовки. Инопланетяне похитили землянку, у собаки родились котята, мужик нашел волшебную палочку…

– Ты цитируешь газету «Скандалы», но ее читают в качестве прикола…

– Хватит спорить, – посерьезнел Веня, – нам надо сделать твои фото, но так, чтобы походило на заграницу. Думал, честно говоря, что сделаем на даче, но, извини, тут такой интерьер… Народ подумает, будто ты в арабском квартале живешь, не пойдет… И что делать – ума не приложу, снимки надо завтра в восемь утра отдать…

– А в Париже есть «Макдоналдс»? – робко спросила Лиза.

– Эта забегаловка имеется повсюду, – пробормотал Веня и потом вдруг резко подскочил: – А почему ты спрашиваешь?

– Тут на шоссе неподалеку есть «Макдоналдс», – пояснил Кирка, – можно туда поехать, и выйдет, как во Франции.

– Молотки, – взвился Веня, – вы настоящие пиарщики! Хвалю, сейчас получите за старание полное меню. Собираемся.

– Мне можно? – осведомился Костя.

– Естественно.

Дети кинулись во двор.

– Ну, клево, – кричала Лиза, – биг-мак!

Я возмущенно фыркнула, совершенно не понимая, почему обычная котлета с булкой вызывает такой ажиотаж.

– Никуда я не поеду и не собираюсь участвовать в этом дурацком спектакле.

– Лампа, – в отчаянии завопил Кирюшка, – ты с дуба упала! Сериал! Кино! Деньги!

– Не надо!

– Лампуша, ну ради нас, – ныли дети.

– Да, – бубнила Лиза, – мне в школе даже похвастаться нечем! У Машки мать детективы пишет, она книжки в класс таскает, знаешь, какой у нее рейтинг?

– Верно, – заорал Кирка, – а у Дашки папа заводом заведует, мороженое делают, на все праздники она гигантские ведра приносит!

– А мы, – стонала Лиза, – ну что у нас?

– Но я не умею играть!

– И не надо, – оживился Веня, – режиссер есть, научит.

– Но…

– Вот что, Лампа, – приказал Вениамин, – обратной дороги нет. Съемка начнется в июле, деваться тебе некуда, едем в «Макдоналдс». Ща такой Париж изобразим!

– Супер, – взвыл Кирюшка, – вчера на «шестисотом» катались, сегодня на «БМВ»!

Я почувствовала, как от злости у меня вспотела шея.

– Не поеду в «БМВ»!

– Милая, ты уже кривляешься, как звезда Голливуда, – хмыкнул Веня. – Ну чем тебе мой автомобиль не подходит?

– В своем отправлюсь. Сама водить умею.

– Что же у тебя за тачка? – радовался Веня. – Что за кабриолет такой распрекрасный, раз «БМВ» ты бракуешь? «Роллс-Ройс» ручной сборки, как у султана Брунея?

– «Жигули» у нас, – выкрикнул Кирюшка, – «копейка»!

Вениамин заржал, как боевой конь при звуках трубы.

– Класс, шикарная машина!

Окончательно обозлившись, я рванулась в гараж. Но, оказавшись у «жигуленка», слегка остыла. Его же надо выкатывать наружу, а как проделать эту ювелирную операцию? Выезд из гаража такой маленький, ей-богу, он уже, чем багажник машины. Впрочем, скорей всего это не так. Может, попросить Веню? Никогда!

Уверенным жестом я включила скорость, отжала сцепление, поддала газ и весьма ловко покатилась назад. Вот вам! Никто не нужен, сама расчудесно справилась!

Раздался треск, оба зеркальца заднего вида, заботливо прикрученные Катей с левой и правой стороны машины, отлетели. «Жигуленок» выскочил на дорожку и, сломав куст жасмина, замер.

– Да ты ас, голуба, – восхитился Веня, – просто Шумахер! И давно в ралли Монте-Карло участвуешь?

Ничего не отвечая, я судорожно вздыхала. Предстояло еще миновать ворота дачи. Интересно, что я покрушу, проскакивая между деревянными створками?

– Она только что права получила! – вступилась за меня Лизавета.

– А, понятно, – хрюкнул Веня и скомандовал: – По коням, наш ловкий Спиди-гонщик впереди, а мы уж как-нибудь сзади. Сделай милость, помни, что позади тебя плетется развалюха «БМВ», и не выжимай больше двухсот сорока километров в час, идет, голуба?

Я молчала. Ну какой смысл общаться с таким.

– Эй, Лампа! – крикнул Веня, влезая в свою роскошную иномарку.

– Чего тебе?

– Ты шлем надела?

Вне себя от негодования я надавила на педаль газа. И неожиданно без всяких разрушительных последствий вылетела на ухабистую дорогу.

Может, у меня появился кое-какой навык, а может, злоба придавала силы, но по кочкам я проскакала весьма бодро и без особых проблем выскочила на шоссе. Сзади, словно гигантская сытая черная кошка, крался «БМВ».

Пристроившись в правый ряд, я тихонько порулила вперед. Показался пост ГИБДД. Внезапно парень в милицейской форме поднял руку. Я послушно затормозила и увидела знакомое лицо. Именно этот сержант проверял у меня документы, когда мы «прогуливались» с Гариком.

– Что-то нарушила?

– Нет, – улыбнулся постовой, – просто поприветствовать, ваш муж ведь просил…

– Чего случилось, командир? – крикнул Веня.

Сержант перевел взгляд на «БМВ».

– А, так вы опять вместе…

Веня вышел из автомобиля:

– Слышь, служба, отпусти ее, она только учится, на вот, возьми.

Парень поглядел на зеленую бумажку, потом на Веню, потом снова на бумажку.

– Вы-то тут при чем?

– Это моя жена, – не моргнув глазом, сообщил антрепренер, – едет на раздолбайке, а я сзади страхую.

Постовой сунул доллары в крагу и велел:

– Садитесь в машину, я без претензий.

– Ну и ладушки, – обрадовался Веня, – понимаю, что мы подозрительно выглядим, будь, мил человек, другом, передай дальше своим, чтобы не тормозили, а?

И он, дав парню еще одну ассигнацию, пошел в «БМВ».

Милиционер прищурился.

– Вроде у вас вчера был другой муж, на «шестисотом», или я путаю чего?

Я вздохнула:

– Все верно, вчера был «Мерседес», а сегодня «БМВ», видишь ли, я калахарка.

– Кто?

– Ну есть такая малая народность, калахары, нас всего-то на свете двадцать человек осталось, а из них только три женщины. Вот президент Путин и издал указ.

– Какой?

– У каждой калахарки обязательно должно быть по пять мужей, у меня еще есть джип, «Фольксваген» и «Форд»…

– Ага, – кивнул растерянно паренек и кинулся к стеклянному домику рассказывать напарнику о ненормальной бабе, разъезжающей в насквозь ржавой «копейке» в сопровождении элитных автомобилей.

В «Макдоналдсе» Веня мигом договорился с обслугой. Чего-чего, а таланта заставлять других людей делать то, что он хочет, у антрепренера было в избытке. На задний дворик притащили красивый зонт, заставили столик фирменными стаканами, пакетами и кулечками.

Рейчел и Рамик получили по гамбургеру, Муля и Ада лакомились жареной картошкой, дети уничтожали «чиккен магнагеттс». Мне всунули на колени довольно сопевших Аду и Мулю, а остальных псов сгруппировали у ног.

– Ну при чем тут собаки? – безнадежно сопротивлялась я.

Парень с добрым лицом вытащил из черного чемоданчика несколько фотоаппаратов. За все время он не произнес ни слова.

– Так, – удовлетворенно крякнул Веня, – это круто, лихая фенька. Теперь последние штришки.

Быстрым, ловким жестом он взлохматил мои короткие волосы.

– Зачем? – дернулась я.

– Молчать, – приказал Веня, – голову чуть левее, улыбочка! Да не разевай пасть, вместо рта яма на снимке получится, улыбайся, не разжимая губ. Веселей, огонь в глазах! Прижми собак к груди. Мулечка, Адочка, ну-ка, киски, улыбайтесь!

Вы не поверите, но мопсихи растянули коричневые губы и придали лицу, то есть морде, самое радостное выражение.

– Супер, – взвизгнул Веня, – давай, Лешка, дубль второй!

Парень защелкал затвором.

– Это ловко, это четко, – потирал руки Вениамин, – это то, что надо! Завтра вся Москва тащиться будет, о, какая фенька!

Старательно изображая неземную радость, я слегка скосила глаза в сторону и попыталась увидеть ситуацию в целом. У служебного входа столпились, побросав других клиентов, сотрудники «Макдоналдса». Кирюша, Лиза и Костя откусывали сразу от двух гамбургеров. Муля и Ада старательно улыбались у меня под мышками. Рамик, державший в зубах биг-мак, положил голову мне на колени, и тоненькая струйка кетчупа стекала по навсегда испорченной светло-бежевой брючине. Рейчел в той же позе застыла с другой стороны, только в пасти у нее находился «филе о фиш». Наша стаффордшириха, если имеется выбор, безусловно, схватит рыбу, наверное, в роду у нее были крокодилы.

– Отлично, – веселился антрепренер, – мужья, любовники и дети всем надоели. У актрис вечно меняются спутники жизни, это не оригинально, а тут! Арфистка с собаками, да такого никогда не бывало, ни у кого!

Я тяжело вздохнула. Точно подмечено. Дама, которая живет в Париже, выступает на лучших сценах Европы, ездит в «Макдоналдс» поужинать со сворой разнокалиберных псов! Да уж, титул «городская сумасшедшая» прилипнет ко мне навсегда.

– Эй, улыбайся, – крикнул Веня, – правую ногу чуть вперед, слегка повернись, живей!

Я покорно выполнила команду и неожиданно для самой себя спросила:

– Слышь, Веня, а что тебя на мне заклинило, кругом столько актрис!

Вениамин Михайлович взял чизбургер, куснул и сморщился:

– Холестерин в чистом виде, ну и дрянь! Понимаешь, голуба, до сих пор все только выклянчивали рольки, а ты меня послала и вообще ничего не хочешь. Так?

– Так.

– А меня жутко заводит, ежели дама сопротивляется. Как это, я решил, а она против. Нет уж, обязательно настою на своем, психофизиология у меня такая.

– Смотри, провалится сериал из-за твоей психофизиологии, – фыркнула я.

– Наш народ все сожрет и не кашлянет, – спокойно пояснил Веня, – я после «Просто Мария» сомневаться перестал. Хочешь рецепт лучшего сериала? Полкило стрельбы, триста граммов секса, двести – розовых соплей и парочка актеров, о личной жизни которых приятно поболтать, чем чуднее, тем лучше. На первое место в рейтинге взлетит. А ты, голуба, проснешься знаменитой, ну поверь мне, звук медных труб завораживает.

– Прямо-таки знаменитой, – буркнула я.

– Костя Эрнст с ОРТ сказал гениальную фразу, – хихикнул Веня, – если в пиковое время каждый день показывать по телику в течение десяти минут одну и ту же обезьяну, то через неделю народ на улицах начнет узнавать мартышку и будет просить у нее автограф. Усекла? А теперь хватит трепаться, раньше начали, раньше закончим. Вперед, улыбку на морду!

Я вздохнула и оскалилась в объектив.

Date: 2015-06-05; view: 325; Нарушение авторских прав