Техникализм и общество: значимые организационные черты преобразований

Для нашего всемирно‑исторического анализа западные преобразования можно охарактеризовать как совокупность культурных трансформаций в трех областях: экономической, интеллектуальной

и социальной. В экономической жизни основная роль уделяется росту производительности, который был обусловлен использованием новых технологий, строгим учетом продукции, новой системы накопления, а также расширением рынка сбыта. Повышение производительности привело не только к Промышленной революции, но и к Сельскохозяйственной революции. В свою очередь, в интеллектуальной жизни возникает новая разновидность экспериментальной науки, начала которой заложили Кеплер и Галилей. Эта наука открыла бесконечные горизонты времени и пространства, которые в эпоху Просвещения станут предметом глубоких философских изысканий. В социальной жизни исчезали привилегии старой землевладельческой аристократии, которая уступала власть финансовой буржуации, организовавшей Американскую и Французскую революции, что имело далеко идущие последствия для всей Европы.

В ретроспективе все эти изменения в трех перечисленных сферах можно считать решающими для роста западной социальной власти в мире. Причем на эти преобразования понадобилось всего два столетия. Еще в XVI веке, как мы видим, преимущество было за городским обществом Ойкумены. Невзирая на общий подъем в странах Запада, связанный с периодом Ренессанса, европейцы значительно уступали Османской империи в политической сфере. Более того, в области коммерции мусульмане Ойкумены находились на одном уровне с европейцами. В культурной сфере исламский мир также переживал один из самых блестящих периодов. Это доказывает, что в эпоху Ренессанса европейское общество еще не до конца преодолело аграрные устои. Однако уже к концу XVI века проявились признаки глобальных перемен. А к концу XVIII столетия они окончательно сформировались и отвечали требованиям определенных сферы и местности. Например, в западных странах развивалась астрофизика, а в Англии – промышленное производство одежды из хлопковых тканей. А исламское общество, соответственно, глубоко закрепилось в таких землях, как Бенгалия.

Если рассматривать Ренессанс как переход к эпохе Нового времени и не учитывать его первичные условия, то со всемирно‑исторической точки зрения у нас сложится неправильная картина. Боле того, если считать, что критически важный период формирования длился и после XVIII века, то мы смешаем само историческое событие с его последствиями. Последующие изменения обладали огромной значимостью. Например, изобретение электричества стало основой промышленной энергетики, а в физике возникла теория относительности. Однако в соответствии с природой исторических изменений все эти события представляли современную модель развития, ядро которой было заложено в 1800‑х годах. В любом случае именно преобразования XVII–XVIII столетий позволили представителям Запада по уровню развития значительно опередить остальное человечество.

Какова же связь между этими переменами, если они произошли одновременно? Почему столь внезапное и глубокое преобразование общества имело настолько далеко идущие последствия? Ясно, что все эти события были взаимосвязаны и, более того, взаимозависимы. Однако не стоит думать, что изменения в одной сфере зависели от перемен в другой (так, научная и промышленная сферы развивались параллельно и соприкасались только внешне). Хотя все преобразования подразумевали общие социальные ресурсы и даже общие психологические закономерности[399].

Многие воспринимают Великие преобразования в качестве одного всеобъемлющего кардинального изменения. И эта перемена заключалась в том, что общество переходит от «традиционного» к «рациональному». В «рациональном» обществе, по их мнению, право выбора определяется не наследуемой традицией, а практической выгодой. Люди должны получать свой статус не по праву рождения или благодаря семейным связям, а за свое умение и личные заслуги. Более эффективная и стабильная организация превалирует над семейными, патриархальными учреждениями. А социальные отношения должны определяться не частными предпочтениями и симпатией, а безличным официальным статусом. Сиюминутная выгода ценится выше, чем преемственность, и люди перестают бояться перемен, осознавая их важность для самосовершенствования. В результате бесконечное практическое усовершенствование, даже за счет отказа от прежних ценностей, является не «прогрессом», а естественным социальным явлением. С созданием «рационального» общества инновации должны восприниматься как должное, а все экономические, социальные и интеллектуальные усовершенствования будут происходить сами по себе. Этот процесс, по сути, представлял собой освобождение человеческого сознания из темного иррационального прошлого.

Некоторые такие изменения действительно произошли в период преобразований. Но эти перемены не носили такого основательного или определяющего характера для человечества, как кто‑то может подумать. Образ «традиционного», статичного, связанного обычаями общества, не имеет под собой никакой реальной основы. Обсуждая природу культурной традиции, мы видели, что даже «примитивное» общество должно постоянно развиваться, чтобы сохранить свою жизнеспособность. Если традиция перестает был востребованной, ее не спасет ни один самый древний авторитет. Более того, «рационализм», то есть безличное и инновационное отношение, названное в промышленности «рационализацией», – это явление относительное. Многие сообщества на аграрном уровне можно рассматривать как «рациональные», при этом, как любое дописьменное общество, они сохранили свою «традиционность». Говоря просто о «рационализме» как о явлении, переход к которому произошел с началом эпохи преобразований, следует понимать, что такие же процессы происходили при возникновении городов, в ходе каждого периода культурного расцвета и даже в меньших масштабах при формировании новых религиозных или политических течений. Во всех случаях независимое и инновационное восприятие (необязательно рациональность как таковая) становится важнее, чем влиятельные обычаи. Более того, в дальнейшей социальной жизни, особенно в космополитическом обществе, подобное восприятие оставляет осадок.

Так, в Средние века мусульманскому обществу, более космополитическому, чем западный мир, было присуще больше инициативы и самостоятельности. В Европе сдвиг от социальных обычаев к частному индивидуальному мировоззрению являлся частью «модернизации» периода Преобразований. И действительно эта смена мировоззрения сблизила страны Запада с давно устоявшейся исламской традицией. (Это особенно актуально для «современного» развития, начавшегося в эпоху Ренессанса; данное явление служит своеобразным сигналом, что период Нового времени уже начался.) Западное общество не настолько пренебрегало аристократическим происхождением в угоду новым социальным устоям, как исламский мир. Свободное заключение контрактов в обход традиций гильдий и землевладения поощрялось правовыми принципами шариата.

^{Левис Дж. Ф. Каирский базар}

Тем не менее переход от традиционности и преемственности к расчетливости и инновационности, даже в незначительной мере, не являлся основной характеристикой западных преобразований эпохи Нового времени. Более того, совсем не это отделило представителей Запада от их предков и остального мира. Данное явление просто способствовало изменению модели распределения времени и денег. Оно проявится, как мы увидим, в особой форме, которую я назову характерной технической. В этой форме специализированные технические условия превалируют над остальными. Действительно, в данной форме перемены длились довольно долго и закончились возникновением новых исторических условий. Конечно, человеческое сознание не сразу освободилось, но люди стали исследовать новые возможности в таких сферах, где раньше открытия могли быть только случайностью. Эти возможности, ранее недоступные даже интеллектуальной элите, теперь привлекали даже тех, кто некогда противился любым переменам. В результате сопротивление инновациям постепенно ослабло.

Для начала нам нужно разобраться, в чем заключались отличительные признаки новых форм капиталовложений. Вычислительные инновации эпохи Ренессанса все еще в некоторой степени оставались в пределах «нормы» для эпохи великого расцвета аграрного периода. Но со временем данный тип развития изжил себя. Обычно подобная деятельность достигала такого момента, когда исторические события начинали воздействовать непосредственно на культурный комплекс, в итоге существующая система не могла справиться с возрастающими рисками. Это явление широко распространено в тех сферах, которые требуют серьезного вложения времени и денег. В свою очередь, избавление от риска дезорганизации или вмешательства со стороны может нарушить мир и социальный порядок, предполагаемый этими вложениями. Это более насущная проблема, чем опасность слишком высокого внутреннего баланса, которая многих застала врасплох. Однако к концу XVI века даже те разновидности расчетных инновационных вложений, которые основывались на принципе свободы от социального раскола, достигли небывало высокого уровня. Так, за счет составной взаимозависимой специализации улучшились технические методы для достижения конкретных материальных целей. При этом ничто, даже бедствия Тридцатилетней войны и Гражданской войны в Англии, не могло остановить этот процесс, особенно на северо‑западе Европы. Примерно такой же процесс превратился в Китае в позднюю Сун, когда к власти пришли династии кочевников. В свою очередь, в западных странах интенсивное развитие продолжилось.

Инновационные вложения сохраняли свою актуальность до тех пор, пока социальное развитие в 1600 году не достигло критической точки. До этого момента на протяжении всего аграрного периода, и даже во время расцвета (период Ренессанса), все виды вложений (материальных и духовных) носили непостоянный и рискованный характер. Теперь это явление стало более масштабным, что позволило узаконить и развить его до такой степени, что данные инвестиции обрели социальную защиту. Такое положение вещей создало условия для возникновения новых предприятий и культурного творчества. Новые возможности незамедлительно вызвали всеобщий интерес. С усилением творческого потенциала началось развитие «характерных технических» традиций. Более того, настолько быстро, насколько позволял процесс культурной эволюции, стали возникать новые культурные модели. При отсутствии каких‑либо препятствий во внутреннем диалоге традиций изменения принимаются очень быстро. К тому же исторические условия способствовали развитию практически во всех областях. В результате удалось побороть ненадежность культурного комплекса, выходящего за рамки городского и сельского симбиоза аграрного уровня. Как мы видим, возник новый, более высокий уровень.

Эти свежие импульсы затронули все сферы, включая старые институты. Конечно, существующие институты были достаточно открыты, чтобы принять нововведения. (Возможно, в совокупности взаимосвязанные институты проще воспринимают перемены, чем по отдельности.) Однако стоит заметить, что европейские институты не легче, чем исламские, адаптировались к новым условиям. Они вынуждены были решать новые задачи или в противном случае исчезали. Жесткость некоторых институтов отвечала корпоративным ожиданиям Запада, иногда эта твердость не позволяла развиться новым импульсам. (Например, церковная инквизиция оказывала на сознание горожан такое гнетущее давление, которое никогда не встречалось в исламском мире.) Тем не менее именно эта корпоративная структура, особенно в критические моменты, защищала частные инновации, по крайней мере в той степени, которую позволяла социальная подвижность или автономия шариата в исламском мире.

Основу инноваций составляла модель сложной технической специализации. По сути, эта специализация не была совершенно новой. С возникновением огнестрельного оружия микромир инновационных технических особенностей, например в военной практике, стал визитной карточкой периода преобразований. Но теперь это явление набрало «критическую массу». Оно предполагало расширение институтской базы, которая охватывала, а со временем и полностью поглотила ключевые секторы общественной жизни. В области экономики это явление обрело формы промышленных и коммерческих вложений в Северо‑Западной Европе XVII века. Благодаря техническим инновациям и расширению рынка сбыта капитал систематически обновлялся и приумножался. (Аналогичную ситуацию мы видели в Индии.) В интеллектуальной сфере данное явление выразилось в деятельности таких ассоциаций, как Королевское общество. Во многих культурах существовали организации, которые культивировали развитие науки и предоставляли новейшую информацию. В XVII веке основной задачей Королевского общества было получение и распространение новых знаний, которые могли заменить старые. При этом общество хотело видеть новые изобретения, полученные в ходе профессиональных научных изысканий и наблюдений.

Можно предположить, что интеллектуальная сфера зависела от экономического развития. Однако естественные науки питались от промышленных изобретений. Более того, рост промышленных вложений способствовал созданию новых экономических ресурсов. И, конечно, многие ученые воспользовались преимуществами, связанными с ростом торговых и промышленных предприятий. Однако, несмотря ни на что, интеллектуальное развитие проходило относительно автономно. Достигнув определенного уровня развития, естественные науки не могут двигаться дальше, если не получают подпитки в виде крупных инвестиций сразу во всех областях. То есть в различных сферах деятельности требуется усиление специализации. Можно предположить, что временное затишье в западной науке после 1300 года было вызвано тем, что доступный уровень специализированных ресурсов был недостаточным. Тем не менее создавалось впечатление, что наука достигла той точки, когда увеличение ресурсов создавало серьезный высвобождающий эффект для тех областей знаний, которые сильнее других зависели от комплексной специализации[400]. Промышленная деятельность также была связана с научными исследованиями. Так, путем повышения квалификации, усовершенствования технических ресурсов и введения инноваций подчеркивалась важность характерной технической тенденции в науке.

Как в научной, так и в экономической жизни широкомасштабный рост технической специализации перешел из количества в качество. Видимо, удалось достичь такого уровня, когда начали окупаться затраченные время и средства. Были созданы институты, следовавшие определенной технической специализации. Эти учреждения помогли ускорить процесс. Со временем, в XVII–XVIII веках, эти вложения настолько закрепились и распространились в западном обществе, что никакое внешнее воздействие, будь то социальный прогресс или историческое событие, не могло остановить или замедлить этот процесс. Институализация предполагала развитие взаимосвязей между различными специализациями. Это не был просто конгломерат отдельных технических достижений. Как отдельно взятую техническую специализацию механизированное прядение хлопка можно было сравнить, например, с высокоспециализированными древними методами коптских землемеров из Египта. Но теперь во всех областях, где протекали данные процессы, все зависело от усиления общедоступности и взаимозависимости технических специализаций. Так техническая эффективность в одной сфере деятельности достигалась за счет внедрения достижений других областей, и наоборот. Для того чтобы этот процесс не прекращался, нужно было задействовать все виды социальной деятельности. Как только данный процесс стабилизировался, новые открытия, изобретения, интеллектуальные и финансовые вложения начали расти в геометрической прогрессии. И каждая новая серия открытий расчищала дорогу для тех изобретений, которые не медлили прийти им на смену[401].

^{Уик Э. У мечети}

Легко заметить, что подобный технический процесс оставил далеко позади основные предпосылки аграрного общества. Даже скотоводческие и торговые сообщества аграрного периода зависели от социальных отношений, установившихся в аграрных регионах страны. Излишки сельского хозяйства этих районов составляли основной доход, от которого зависел рынок торговых городов. Рост взаимосвязанных технических специализаций позволил привилегированным классам получать дополнительный доход и не зависеть от эксплуатации сельскохозяйственных угодий.

Конечно, промышленная продукция не могла заменить сельское хозяйство и выполнять его функции, например обеспечивать продуктами питания. Но основная поддержка неаграрного сектора заключалась в том, что он предоставил привилегированному классу, носителям высокой культуры возможность получать особый доход. Подобная ситуация сложилась не только в определенных городах, как раньше, а во всей экономической системе. Техническая специализация могла значительно повысить производительность и при этом не зависеть от сельскохозяйственных излишков или роста свободной рабочей силы. Более того, увеличился общий объем производства. Основная его часть не была сельскохозяйственной, следовательно, доход общества не определялся земельными отношениями. Конечно, развитие технического процесса (и расширение привилегированного класса в обществе) требовало роста производительности, причем не только от нанимателя, но и от рабочих (также необходимо было увеличение объемов сырья). Поэтому благодаря расширению новых социальных процессов даже производство сельскохозяйственной продукции не ограничивалось старыми методами, будь то труд ручной или с использованием животных (альтернатива импорта сельскохозяйственной продукции из других стран не отвечала принципам технического процесса; хотя обратное действие – экспорт продукции – позволяло вытеснить местных мастеров и сделать земли более пригодными для сельского хозяйства). Новая роль сельского хозяйства и земельных отношений крайне важна для будущего всего исламского мира.

Этот всеобъемлющий процесс и созданные им социальные условия я называю техникализацией. Данный термин можно определить как условие расчетной (и инновационной) технической специализации, при которой несколько взаимозависимых элементов отвечают ожиданиям в ключевых социальных секторах[402]. Я намеренно выбрал термин «техникализация», чтобы сравнить его с «индустриализацией». «Индустриализация» представляет собой лишь один аспект всего процесса, хотя нередко это определение принимают за его суть. В период Промышленной революции конца AVIII века появляются различные специализированные механизмы, адаптированные для «массового» использования. Они в основном приводились в действие паром. «Индустриализация» подразумевала доминирование подобной автоматизированной силы в экономике страны. (На замену паровой энергии пришла электрическая или даже атомная, а эффективность всех источников энергии возросла за счет поточных линий и автоматизации; но человеческое восприятие XVIII века, когда сознание аграрного общества поменялось в связи с Промышленной революцией, осталось практически таким же.) Без сомнения, это явление стало кульминационным в экономических преобразованиях XVII–XVIII веков. А преобладание механизированной промышленности в экономике страны стало важнейшим знаком современности. Теперь страна считалась современной, если отвечала последнему слову индустриализации. Но это была пока только видимость.

В нашем исследовании мы должны рассмотреть более широкую концепцию. «Индустриализация» не обошла и такую высокоразвитую (и, конечно, технализированную) страну, как Дания. Хотя Дания являлась преимущественно аграрной страной, использование механизированной силы в самом сельском хозяйстве и в обработке вспомогательных средств можно расценивать как «индустриализацию». Однако весь процесс техникализации является более комплексным. В историческом аспекте в реальном экономическом производстве всегда присутствует определенная доля техникализации даже в те периоды, когда механизированная сила еще недоступна для потенциальных конкурентов (то есть пока она не стала общедоступной). Так, в XVIII веке некоторые производства во Франции еще до введения механизированной силы демонстрировали черты техникализации, которые выразились во внутренней эволюции и участии в мировой торговле. Стоит отметить, что процесс технической специализации был важен не только для экономического производства, но и для науки, социальной организации и прочей общественной деятельности. Термин «техникализация» нейтрально охватывает все перечисленные аспекты, не выделяя ни один из них.

Date: 2015-06-05; view: 470; Нарушение авторских прав