Семья Щечко

В это же самое время семья Щечко – глава семейства Юрий Петрович, его супруга Валерия Ивановна, четырнадцатилетний сын Денис, его младший брат Павел девяти лет от роду, шестилетняя проказница Настя и мать главы семейства Евдокия Ивановна садились за стол на шестнадцатом этаже новенькой «свечки» – шестнадцатиэтажного дома, построенного по программе «жилье для молодых семей». Дом был куплен в ипотечный кредит, взятый в Сбербанке, две трети кредита были уже выплачены. Глава семейства имел собственный маленький бизнес, делал рыболовную снасть и продавал, здесь она пользовалась спросом, Валерия Ивановна работала в банке, недавно ее повысили до старшего кредитного менеджера. Денис учился в школе и был чемпионом города по плаванию, но это был далеко не его предел, его уже приглашали в Москву в школу олимпийского резерва как перспективного пловца‑спортсмена. Павел тоже ходил в школу, учился хорошо, Настю воспитывала дома бабушка. В их квартире было два балкона и девяносто квадратных метров площади, в семье было две машины – глава семейства ездил на «Тойоте РАВ‑4», Валерия Ивановна – на новеньком «Форд Фокус Универсал». Кроме этой квартиры, у них была еще квартира Евдокии Ивановны в старом доме, которую они сдавали, и дача на Левбердоне, левом берегу Дона. Они не поддерживали никакие экстремистские течения, с неодобрением относились к дракам русской молодежи с кавказцами, с неодобрением относились к тому, что происходит на Украине, и глава семейства даже прощупывал почву для того, чтобы переехать с неспокойного юга куда‑нибудь в глубь России. Это была полноценная, здоровая, нормальная русская семья, и вся ее проблема заключалась в том, что они жили на шестнадцатом последнем этаже, а их квартира была расположена так, что с балкона открывался отличный сектор обстрела. Именно поэтому вся эта семья должна была умереть.

Кажется, Ленин говорил – нельзя жить в обществе и быть свободным от него. Эти слова повторю сейчас я, правда, в несколько другом контексте. Если общество больно, если оно поражено заразой толерантности и неспособно себя защитить от агрессивных чужаков, если на твою страну напали, если рак разъедает ее изнутри – не думай, что это тебя не касается и никогда не коснется. Не думай, что если ты сидишь за компьютером и читаешь, как гости с юга кого‑то ограбили, изнасиловали, зарезали, задавили – что это никогда не коснется тебя самого. Коснется – причем самым страшным, жутким образом, и тогда, когда ты не будешь этого ожидать.

Не спрашивай, по ком звонит колокол. Он звонит по тебе.

Валерия Ивановна сегодня решила побаловать семью рыбой. Поэтому после работы она остановилась около новых, крытых павильонов рынка и купила большого донецкого рыбца – именно так, кстати, рыбу зовут в этих местах, не рыба, а рыбец. Рыбец потянул на семь килограммов, свежий, только что выловленный в низовьях Дона, истекающий жирком, завернутый не в полиэтилен, как сейчас делают в супермаркетах – а в оберточную бумагу, по старинке. По просьбе Валерии Ивановны рыбу ей положили в отдельный пакет, и там же, у колоритного усатого кавказца, то ли грузина, то ли чеченца, то ли еще кого – она купила кулек ароматных, духмяных приправ к рыбе. Кавказец ей даже скидку сделал...

Лифт в доме почему‑то не работал (опять!!!), настроение у Валерии Ивановны, только что бывшее нормальным (на работе сложных дел не было, да и машину удалось нормально припарковать), резко пошло вниз – шестнадцатый этаж, как‑никак. Внизу она позвонила старшему сыну на сотовый, чтобы тот спустился и забрал сумку – телефон был отключен. Выбиваясь из сил, она тащила тяжелую сумку с рыбой, и никто ей не помогал.

На одиннадцатом этаже она встретила Гаврилу Петровича, пенсионера, который жил в однокомнатной и сейчас шел вниз гулять с собакой. Пенсионер вежливо посторонился.

– Здравствуйте.

– Здравствуйте, Валерия Ивановна... – пенсионер знал всех жильцов дома и обожал поболтать. – Не знаете, что с лифтом?

– Если бы... Платим, платим, квартплату в прошлом месяце опять подняли, а толку нет.

– Это все потому, что платим чеченцам!

Валерия Ивановна, уже потащившаяся вверх, остановилась.

– Каким чеченцам?

– Так нас же фирма обслуживает, которая чеченцам принадлежит! Они лифт и сломали, чтобы потом ремонтировать, вот попомните мои слова! Я видел, они тут у дома шлялись, черные какие‑то. Безобразие...

Валерия Ивановна тяжело вздохнула и потащила сумку дальше.

На звонок – открыла, конечно же, Настя.

– Мама!

– Подожди... – Валерия Ивановна плюхнула сумку в сторону, прислонилась к стене, чтобы передохнуть. – Ты почему сама дверь открываешь? Я сколько раз говорила – нельзя! Вот приедет отец – накажет!

– Ну мама...

Настя обняла ее, и, конечно же, Валерия Ивановна растаяла...

Вышла в холл и Евдокия Ивановна, подняла сумку.

– Куда это...

– В холодильник, мама. Но не в морозильник. Я сейчас немного отдохну и приготовлю. Где Денис, он был дома?

– Куда там...

Павел мать встречать не вышел – он брал пример с Дениса, показывал независимость, часто и грубил. Но это‑то что... Денис ходил на плавание, там у него появилась девочка Аня. Валерия Ивановна опасалась, что у них уже есть интимные отношения. Отец говорил с Денисом, но Денис от всего отнекивался, он вообще был довольно скрытным мальчиком. Дело было не в том, что до брака, и не в том, что оба дети еще – а в том, что Валерия Ивановна опасалась – как бы эта подружка не появилась в один прекрасный день в дверях их квартиры с большим животом. Она видела эту Аню и считала, что та – не ровня Денису, мог бы найти и кого получше...

Когда Валерия Ивановна, немного отдохнув, начала готовить рыбу – Евдокия Ивановна помогала, Настя, конечно, вертелась рядом, то ли помогала, то ли мешала, из комнаты мальчишек раздавались автоматные очереди и взрывы – оба любили играть в «ходилки‑стрелялки» – пришел Юрий Петрович. Валерия Ивановна, вся в муке, уклонилась от объятий, подставила щеку.

– Как дела?

– Нормально. Мишка помещение присмотрел для второго магазина, недалеко от центра. И арендная плата неплохая.

Валерия Ивановна привычно потянула носом воздух, Юрий Петрович это заметил, нахмурился, но ничего не сказал.

– Что на ужин?

– Рыба. Перекуси пока, но не слишком. Денису звонил?

– Нет, а зачем?

– Затем, что он шляется в такое время где попало!

– Лера... – голосом умирающего лебедя проговорил Юрий Петрович.

– Вот когда будет поздно, тогда не говори, что не предупреждала.

– Что ты имеешь в виду?

– А то ты не знаешь! Когда эта Аня в подоле принесет!

– А что такое «в подоле принесет»? – моментально спросила Настя.

Валерия Ивановна, хоть у нее руки были в муке – дала дочери шлепка.

– Нельзя подслушивать взрослых!

Настя моментально оказалась на руках отца.

– Пойдем. Мама злая сегодня.

Валерия Ивановна вздохнула. В семье она была цербером, отец держал либеральную позицию и не желал воспитывать детей как следует. Вот и сейчас, отец взял Настю на руки, и Валерия Ивановна услышала:

– Папа, а сегодня во дворе один мальчик мне сказал...

С Валерией Ивановной даже дочь предпочитала ничем не делиться, все всем делились с отцом. А ей – оно надо? Пусть воспитывает... а потом и хлебает.

Валерия Ивановна вздохнула.

– Маленькие детки – маленькие бедки, большие детки – большие бедки, – философски заметила Евдокия Ивановна, готовившая гарнир.

Да уж...

НОРДОС

Бронированные машины остановились, съехав с дороги. Из кабины головного «КамАЗа» выпрыгнул пожилой, но бодрый бородач с колючими глазами, пробежался до головной машины – машины милиции, пробежался так бодро, как будто у него было две ноги, а не одна.

– Что скажешь, Адам? – бодро сказал он.

Шамиль Басаев, как и все остальные боевики – был на взводе. Уголовники называют это «гон» – глаза горят, не сидится на месте, хочется «всего и побольше и можно без хлеба». Несколько минут осталось до того, как они будут резать русистов, убивать их... даже не так – уничтожать их, как крыс, другого они не заслуживают. Долгие годы они сидели, как крысы, сначала в горах Ичкерии, потом в горах Турции, потом в горах Афганистана. Но разве это дело для волков – сидеть в норах, скрываясь от жалких крыс – пусть этих крыс так много. Нет, волком может быть лишь тот, кто обагрил свои клыки кровью, и сегодня они сделают это, убив столько русистов, сколько позволит им убить Аллах.

Баса просматривал с помощью спутника место, где содержали американских и польских военнопленных, и окрестности. По виду – все было чисто. Есть охрана, как они и предполагали – но никакого отличия от спутниковых фотографий, которые использовались при проведении операции.

– На вид все тихо.

– Дай сюда!

Шамиль Басаев был человеком недоверчивым, только поэтому он до сих по был жив. Баса с неким благоговением передал Шамилю компьютер... рядом была живая легенда, бывший министр обороны Ичкерии, Герой нации, даже имя «Баса» происходит от фамилии народного героя Ичкерии Шамиля Басаева. Это имя дают младенцам даже сейчас, когда в Ичкерии правит тагут. И значит – дух независимости жив, Ичкерия возродится.

– Как тут делать... – Басаев тупо смотрел в компьютер, работать со сложной системой разведки – это не то, что русистам головы отрезать.

– Вот здесь, Шамиль‑эфенди. Этот шарик – в стороны двигает, это – уменьшить, это – увеличить...

– А это?

– Контроль канала, это знать не нужно.

– Не тебе решать, что нужно, а что нет! – вскипел Басаев, оскорбленный тем, что какой‑то пацан умнее его.

Баса не нашелся, что ответить.

Шамиль Басаев начал просматривать местность... что‑то ему не нравилось. Нарочито просто все... хотя, может, и не так просто. В конце концов – в городе можно захватить любой объект, если иметь достаточно сил – а вот из города уже не выпустят, тут же и полиция поднимется, и Национальная гвардия, и армейские, и ветераны, и казаки... блокируют город, и уже не уйти. Кто же может представить, что атакующих заберут вертолеты.

И все же... слишком просто, слишком просто... Слишком!

Если бы он знал, что будет так – он бы отказался... ерунда какая. У американцев не откажешься, отказ не принимается – тупая, торгашеская, бездушная нация. Только попробуй отказаться – объявят террористом и убьют.

Надо было принимать решение.

– Ты. Сиди здесь и ни шагу отсюда. Как только будут две зеленые ракеты – из машины, и бегом к точке сбора. До этого – ни шагу.

– Слушаюсь, Шамиль‑эфенди.

– Ты! – Шамиль ткнул в грудь Вахи, одного из телохранителей. – Отвечаешь за Басу головой. Если Баса будет мертв – моли Аллаха, чтобы он позволил тебе стать шахидом.

– Понял, Шамиль‑эфенди.

Басаев покинул милицейскую машину, добежал до «КамАЗа», забрался в кабину.

– Расходимся. Первый вариант...

Date: 2015-05-19; view: 488; Нарушение авторских прав