Брен, их никто не понимает

Неправда, это первоклассный юмор вообще.

Для даунов.

Хорош уже стебаться.

На правду не обижаются.

- Райан…

- Ладно, ладно…

Я хотел сегодня приехать.

Что мешает?

Спенсер! Прижми свой зад – тебя видно.

Хех, взял спалил….

Нечего тут уши греть.

Ну, мы же не секретничаем.

Я хотел бы. Ну, не то, чтобы посекретничать, просто спросить кое-что. Если ты не против, конечно.

Валяй.

Ты, правда, меня простил? Или это все напускное, и когда я приеду на Аляску, окажется, что меня надули, а ты вообще на Гавайях?

Простил. Только мне все равно хочется тебе врезать.

Я не буду сопротивляться. Можешь врезать – я заслужил.

Какая самоотверженность.

Нет, просто совестно перед тобой.

Хм, не верю.

Проверим потом.

Ок.

Я тут вещи разбирал. Кажись, я толстовку свою посеял в Майами. Обидно.

Она у меня. Вернее на мне.

- Росс, ты такой милый…

Фу, не говори этого слова.

Почему?

Пидорское оно.

- Сам ты пидор…

- Кто бы говорил…

Ты опять начинаешь.

Что я начинаю?

Ничего.

Ну, вот и молчи.

Молчу.

Может, хватит молчать?

Сам же сказал!

И что?

Хватит выпендриваться.

- Сраный позер…

А ты зануда!

Ненавижу!

Люблю!

Что?

- Ой.…Все! Аста ла виста…

Так я и остался в кресле до самого утра, лыбясь, как дурак, и цедя ледяной чай.

Глава 9. Частички прошлого каждый раз заставляют мою новую любовь вздрагивать. Ryan Ross.

Раннее утро задалось отнюдь не самым лучшим образом. Ну, во-первых, потому, что затекшая нога страшно ныла под натиском тридцати килограммовой туши спавшего младенческим сном лабрадора, а голова, лежавшая на подлокотнике, отчего-то чесалась, и вряд ли оттого, что там кто-то назойливо копошился и скребся своими маленькими крысячими лапками…. Во-вторых, спать в такой несусветной позе вообще невозможно. А даже если возможно, то только резиновой женщине из соответствующего магазина.

Так, бодрый вопль будильника в пять утра вывел меня из блаженного сна в складочку, и я, сдуру соскочив как ошпаренный, навернулся с большого кресла. Сверху на меня упал Патрик, который, судя по всему, ещё крепко спал, потому что его приземление на меня сопровождалось гулким храпом, не отдававшимся разве только на отшибе какого-нибудь Тибета.

Еле поднявшись с пола, я попытался перестать шататься из стороны в сторону и сфокусировать взгляд на каком-нибудь предмете.
Предметом оказалась клетка с крысом, который уже давно проснулся и метался по своей маленькой хате, высовываясь сквозь решетки и нюхая утренний воздух.
Тяжело вздохнув и подперев рукой поясницу, которая от боли аж гудела, я взял клетку с Питером, телефон и пошел на второй этаж, чтобы хоть как-то выспаться после таких комфортабельных условий.
К моему удивлению, собака двигалась со мной по пятам…то и дело, утыкаясь носом в прутья клетки и отчаянно пытаясь крысу оттуда если не выкусить, то хотя бы вынюхать…
Непонятно отчего, но лестницы награждали весьма натуральной морской болезнью, в буквальном смысле слова ходя ходуном.
Возможно, резкие подъемы не имеют благоприятного эффекта, а возможно, я ночью лунатил и к своему неосознанному счастью нашел на кухне коньяк, который благополучно выжрал, и теперь меня одолел добрый такой похмел.
Странно, но второй вариант мне нравится больше,…даже учитывая то, что это игра моего отмерзшего воображения.
По пути, заглянув в зеркало, висевшее рядом с ванной комнатой, я не удостоил особого внимания страшенный вихор, торчавший почти что на самой макушке, и проплыл в спальню.
Клетка опустилась на тумбочку рядом с кроватью, Патрик хотел, было, опуститься на клетку, но под моим грозным взглядом опустился на коврик,…а я опустился в объятия мягких подушек, которые почти мгновенно загребли меня в царство сновидений.
К несчастью, не надолго…
Только я подумал о том, что все беды упорядоченно миновали мое существование, как Патрик протяжно завыл мне в самое ухо, периодически обмазывая его своим слюнявым носом и переходя на отрывистый скулеж.