Молитву постичь может только тот, кто удалил из сердца Мирские привязанности; только в сердце, свободном -- от пристрастия к миру, может -- вселиться Господь

Я долго не мог понять, что такое соединение ума с сердцем. В сущности говоря, это значит соединение всех сил души воедино для устремления их всех к Богу, что невозможно при разъединенности их. Этот закон единения и усматриваю не только в этом случае – в молитве Иисусовой, а везде. Например, когда на войне с врагом не будет у нас сплоченной силы, то враг, нападая то на один отряд, то на другой, вскоре победит всю армию, уничтожая один отряд за другим. Подобно этому и солнце, светя на землю, не может ничего зажечь, ибо лучи его рассыпаются по всей поверхности земли и, в частности, какого-нибудь места. Но если мы возьмем стекло увеличительное, и этим стеклом сосредоточим все лучи в одной точке, то подложенное туда дерево, бумага или еще что-либо воспламеняются. Тоже самое можно сказать о музыке. Какую имеет красоту нота или звук, взятые в отдельности или в беспорядке? Можно сказать никакой. Но эти же самые звуки в произведениях гениальных художников-поэтов воспринимают великую силу и красоту. Про живопись и др. я уже не буду говорить... В таких беседах с вами я не ограничусь этим, я пойду далее. Это такой узел, что сколько его не развязывай, он все будет узлом. Молитва Иисусова не имеет пределов... Ум, когда упражняется в чтении Св. Писания и молитве и тому подобном, очищается от страстей и просветляется. Когда же погружен только в земное, то он становится как бы неспособным к пониманию духовного.

Я знал 2-х братьев, один был врачом, а другой профессором в Духовной Академии (ныне митрополит Антоний Петербургский). Два брата избрали себе разные дороги, и после многих лет разлуки сошлись вместе и начали беседу. Беседа коснулась и духовной стороны. Все, что ни говорил врач, было понятно профессору Академии, а что говорил профессор, не мог понять врач, не то чтобы не хотел, нет, не мог, как ни старался, – и попросил брата начать разговор о чем-нибудь другом. Поэтому необходимо упражняться -- в духовном и побеждать все страсти, пока они еще не глубоко укоренились в нас. Страсти легко побеждать в помыслах, но когда они перейдут -- в слова и дела и укоренятся, то очень трудно, почти невозможно...

Может ли Иисусова молитва быть в человеке страстном?

Может, может, но вот как: в первый период молитвы Иисусовой страсть, действуя в человеке побеждает его, а во второй период при всяком возбуждении страсти человек -- побеждает страсть.

Страсть остается в человеке до самой смерти, и бесстрастие может быть только относительное. Это мы можем видеть из того, что многие подвижники, как например, преп. Иаков, проведя всю жизнь в подвигах, впадали в грех. Кто трудится в молитвенном подвиге, тот несомненно ощущает в себе движение страстей, но в человеке, достигшем внутренней молитвы, страсть -- подобна покойнику, она уже не может властительски терзать его, и чем молитва сильнее действует в человеке, чем она более утверждается в сердце подвижника, тем все ТИШЕ и тише -- действуют страсти, они как бы спят.

Я помню, в Казани был блаженный Николушка. Он говорил, обращаясь к людям доброй жизни: «А что, как покойнички-то? Спят?» Я тогда не понимал смысла этих слов, и понял их только здесь, в Скиту, и удивился глубине смысла их. Он именно называл страсти -- покойниками. Покойник лежит, значит, он существует, а не исчез, ибо мы его видим. Так и страсть в проходящем молитвенный подвиг и достигшем уже внутренней молитвы, подобна -- покойнику.

Нужно всегда иметь память о Боге.

В этом-то все и дело, чтобы всегда иметь -- память о Боге. Для этого и молитва Иисусова. Но не удивляйтесь, что всё забываете, надо только стараться. Ведь не сразу вы в университет пошли, а сначала азбуку выучили, так? Как авва Дорофей говорит, что он смотрел на книги как на зверя, а потом очень пристрастился -- к чтению книг. Сначала читал, не духовные, а светские книги, а потом перешел и на духовные. Да, так всегда бывает... Был схимонах Клеопа в Соловецком монастыре. Он 40 лет провел в уединение на одном необитаемом острове, куда из монастыря ему привозили пищу и ездил духовник. Потом он изъявил желание возвратиться в монастырь. Никто не знал, как он подвизался, какие ужасы претерпевал от бесовской силы, в чем состоял его подвиг. Когда он возвратился, о. Архимандрит при духовнике его опросил: «В чем главным образом заключалась твоя деятельность, и много ли ты преуспел, скажи нам, мне и твоему духовному отцу?» Он отвечал, что в Иисусовой молитве. Все акафисты, все службы, все-все заменял он Иисусовой молитвой: «И начинаю понимать, чуть-чуть разбирать начальные буквы этого алфавита». Вот какая глубина.

Date: 2015-05-08; view: 558; Нарушение авторских прав