Исчезновение

К концу мая весна наконец-то добралась и до затерянного в океане острова Парамушира. Вторжение ее было стремительным и внезапным. С океана хлынула волна теплого воздуха. За одну ночь она осадила снег, сделала его водянистым и рыхлым. На рассвете он превратился в тонкую корку льда. К полудню она потрескалась и выпустила черные илистые кочки, которые тут же покрылись желто-зеленым пухом, а на следующий день он превратился в траву. Появились невысокие веточки, которые выстреливали прямо из земли. В считанные часы на них набухали почки, похожие на белые пуховые шарики. Весна торопилась. Она подрывала одну кочку за другой. Осколки зелени рассыпались по низине. Между ними зажурчали прозрачные ледяные ручьи. За два-три дня наступление продвинулось до половины сопок. Оголились и порыжели скалы. На заброшенном японском аэродроме поднялся и распушился карликовый кедрач. Выстрелили зеленые пучки черемши, появились первые крохотные цветы. Прибрежные скалы облепили бакланы, кайры, топорки и другие птицы. Они собирали прошлогоднюю траву, тонкие волокна выброшенных штормами водорослей и мастерили гнезда.

Темный и угрюмый вырос из-под снега город. Черные некрашеные дома и бараки слезились от сырости. Казалось, что их только что вынули из глубины океана и беспорядочно разбросали по илистой долине и краям сопок на просушку. Окна домов закрывали кресты и решетки из досок. Вдоль улиц пролегли деревянные трапы. Некоторые из них сдвинулись и сползли в кювет, у других чернели выщербины от сгнивших досок. Спускаясь в долину, они превращались в мостики и повисали над множеством только что рожденных ручьев и небольших рек. Все население города обулось в резиновые сапоги, оделось в болоньевые, прорезиненные и брезентовые куртки с капюшонами. Исчезли лыжи и сани. В новом городе затрещал первый мотоцикл, но не в силах одолеть даже ста метров илистой дороги, тут же заглох. Шесть человек целый час волокли его обратно в дубовый ящик, именуемый гаражом.

Стас пробыл в море два с половиной месяца и теперь в ужасе смотрел на страшную панораму города. Дороги и тропинки исчезли, и Стас петлял между домами, придерживаясь свежего следа прошедшего накануне вездехода. Из песка торчали осколки бутылок, консервные банки, металлические пруты и прочий накопленный за долгую зиму хлам.

Стас смотрел по сторонам и пытался понять, почему эту большую рыбацкую деревню назвали городом. Он удивлялся, заметив на домах номера и названия улиц, потому что их фактически не было. Дома стояли так, как подсказала фантазия строившего их хозяина. Петляющая между ними гусеничная колея завтра могла запетлять совсем по-другому. Все зависело от того, к кому ехал вездеход и в каком настроении был водитель. Первую настоящую дорогу он увидел только в Новом городе. Она была относительно прямой, по обе стороны имела тротуары-трапы, а в самом конце горделиво поднималась двухэтажными домами Советской и партийной власти.

Северо-Курильск являлся городом и районом в одном лице, а значит, имел: райком и горком партии, райисполком и горисполком. Все они наплодили десятки разных отделов с начальниками, замами, делопроизводителями, инструкторами и многими другими штатными должностями. Этот начальственный народ населял больше половины Нового города. В этом же районе в бараке ютилась поликлиника, где зубной врач мог занимать должности гинеколога, глазника и терапевта одновременно, а старшая медсестра могла быть также регистратором и гардеробщицей несуществующего гардероба. Рядом с поликлиникой в большой захламленной яме расположился смешанный магазин. Здесь смешивали все: трусы и консервные банки, женское нижнее белье и кусковой сахар, сигареты и парфюмерию, но чаще всего смешивали колбасу с разной ценой и продавали ее по одной, самой высокой. Монет в ходу не было. Если стоимость превышала пятьдесят копеек, то брали рубль. Если меньше - не брали совсем. В этом и в двух других магазинах города, равно как в столовой и ресторане цена никогда не опускалась ниже отметки пятьдесят, а значит, дополнительный рубль законно оседал в засаленных карманах продавцов. С ними могла конкурировать только бухгалтерия рыбокомбината, где все делалось так же при выдаче рыбакам денег. А денег выдавалось много. Их можно было получить в конце месяца, в конце рейса и даже просто в виде аванса. Он выдавался в любой день, но только по пятьдесят рублей за один заход. Многие ломали голову: почему пятьдесят, а не сто или сто пятьдесят? Ответ оказался самым простым и прозвучал он в зале суда. Оказалось, что кассирша записывала в ведомость пятьдесят рублей, выдавала их подвыпившему рыбаку, а потом приставляла впереди этой цифры палочку и клала лишнюю сотню себе в карман. Суд однако доказал ее полную невиновность, но авансы стали записываться прописью.

Купив в магазине бутылку спирта, смешанной колбасы и баллон виноградного сока, Стас пошел в гости к Андрею Николаевичу. Он долго петлял, не узнавая улиц и домов. И лишь через пару часов определил нужный дом по крашеной будке на крыше.

Дом оказался на замке. Вокруг него отпечатались свежие следы вездехода. Видно было, что он подъезжал к самой двери и даже раздавил деревянные ступеньки. Кроме замка на ушке засова была намотана проволока и висела пломба. Стас растерянно потоптался у двери и устало опустился на деревянный приступок. Из соседнего дома вышла пожилая женщина в засаленной фуфайке.

- Не сиди тут! - сказала она, воровски оглядываясь по сторонам. - Увезли его. Ночью.

- Кто? Куда увезли? - опешил Стас.

- А то ты не знаешь, кто у нас по ночам увозит! - раздраженно ответила женщина и, подхватив его за рукав, потащила к своему дому.

- Меня выспрашивали, кто к нему ходил и когда, - сказала она заговорщически. - Только про тебя и друга твоего я ничего не сказала. Ты и ему передай: пусть забудет сюда дорогу. Дело нешуточное.

В доме кроме женщины оказался рыхлый больной старик. Он, кряхтя, вылез из-за печки и подсел к столу.

- Наше дело рыбу ловить, - назидательно проскрипел он. - Они хай сами разбираются. Они грамотные. У их и власть вся. - Старик по-хозяйски откупорил бутылку, прищурившись, глянул на Стаса и налил ему полный стакан. - Ото осади, - кивнул на спирт, - и забудь. Мужик он, конечно, добрый был, но что толковать теперя.

Хозяйка по просьбе Стаса сходила в магазин еще за бутылкой спирта. Старик ожил и превратился в крепкого, даже буйного мужика. Он рассказывал о прежнем городе, о бывшей рыбалке, о погибшем во время цунами народе.

- Кабы не военный начальник, такого б не произошло. А то ведь прошла первая волна, и он приказал солдатам спуститься с сопок в казармы, - рассказывал он, но жена перебила:

- Не в казармы, а на охрану банка, магазинов и домов власти.

- Какая разница?! - злился старик. - Главное, что они вниз пошли, в город. А люди видят, что военные сошли, и сами туда же. У кого дети малые без одежды, кто за едой, кто за деньгами, были, конечно, и мародеры. Совсем мало на сопках осталось. И я собирался домой, да она не пустила, - старик кивнул на жену.

- Лучше б пустила! - пробурчала она. - Меньше б твоих загулов видела… Как ногу поранило, кроме спирта ничего не видишь!

Стас только сейчас обратил внимание на то, что старик неестественно тянет ногу. Казалось, что она привязана к палке и поэтому не сгибается.

- А что мне еще делать? - спокойно ответил старик, но тут же, не глядя на жену, продолжил: - Только светать стало. Смотрю, стена двигается. Темная, зеленая, вверху гребень шипит и гул какой-то, аж перепонки звенят. Оглянулся, а сзади вторая стена. Мы-то на Сигнальной сопке сидели, а волна по низу прет. Одна с Тихого океана, другая обогнула сопку и с Охотской стороны - навстречу. - Старик не выдержал и хватил полстакана спирта. По лицу разлилась бордовая краска. - Однажды я крутил на судне кино, - продолжал он, попыхивая самокруткой, - и у меня что-то с мотором случилось, лента еле движется. На экране люди будто бы земного притяжения лишились. Передвигаются плавно и неестественно. Вот таку ж картину я видел во время цунами. Люди, как букашки, сейнеры, что в порту остались - будто щепки, дома - как спичечные коробки. Схлестнулись волны и откатились. Ни домов, ни кораблей - один песок. Раньше вдоль берега была натянута колючая проволока. За нее трупы и зацепились. Не все, конечно, но все равно - сплошная стена. Говорят, что более двадцати тысяч человек разом погибло. - Старик замолчал, затихла и женщина.

- А ты говоришь! - угрюмо пробурчал он. Что им один человек? Тьфу, и нет его. Сунешься - и тебя не будет. Разве им что докажешь!

Только перед уходом Стас спросил у старика имя.

- Имя мое никто уже и не помнит, - спокойно ответил тот. - Как ногу покалечили, так "Хромым" и окрестили. Только нас много тут, хромых-то. Будешь искать, спроси Кухтыля-Хромого, это я и есть.

Спирт не помог. Стас еще долго бродил по уснувшему городу и думал об Андрее Николаевиче. Он не знал, как сообщить об этом Юре, но в глубине души надеялся, что все уладится. От людей он слышал и раньше, что кого-то забирают ночью, кто-то пропадает среди бела дня. Но реально столкнулся с этим впервые. Он думал, что если и забирают, то значит матерых преступников, в конце концов - шпионов. "Но Андрей Николаевич! - думал он. - Человек, который всю жизнь служил государству, потерял в армии сына! Зачем же его!" - Этого Стас понять не мог.

Придя в порт, он первым делом сходил на "Уолу" и разбудил Павлуню.

- Андрея Николаевича арестовали! - без предисловий сообщил он Павлуне, когда вывел его на безлюдную палубу.

- Так это он?! - удивленно вытаращил глаза Павлуня.

- Что "он"?

Но Павлуня не ответил, нервно закурил и заходил по палубе.

- Не томи душу! - обиделся Стас.

- Понимаешь, - заговорщически зашептал Павлуня, - вчера ночью к дальнему причалу подошел военный катер. Я прихватил вязанку сушеной рыбы и хотел поменять на японскую зажигалку. У них этих безделушек навалом. Только подошел, смотрю - вездеходка катит. Думал, начальство ихнее за икрой моталось. Когда глядь - с автоматами выпрыгивают. Потом выволокли кого-то и погнали прикладами на катер. За ними шел человек в черном плаще. Как только он оказался на палубе, катер отдал концы и ушел в пролив. - Павлуня глубоко затянулся и неожиданно спросил: - Выпить есть?

- Ты думаешь, что они его там?!.. - испуганно спросил Стас.

- Не знаю, - неуверенно ответил Павлуня, но Стас понял, что Павлуня темнит.

- Выпить, говорю, есть? - Павлуня с надеждой посмотрел на сумку в руках Стаса.

Стас молча вынул бутылку и сунул ему.

Павлуня вцепился зубами в фольгу и одним рывком сорвал пробку. Сделав несколько глотков, он сел прямо на палубу и прижался лбом к холодному металлу надстройки.

- Почему ты думаешь, что его?.. - осторожно спросил Стас.

- Не знаю, - испуганно ответил Павлуня. - Просто тот, который был в плаще, уже на катере сбил пленного с ног и сказал: "Конец твой пришел! Во, как ты мне надоел!"

- Неужели - в проливе?!

- Не знаю, - неуверенно ответил Павлуня. - Только мне показалось, что в проливе мотор заглох.

- Ну и что, если заглох? Может, поломка какая?! - раздраженно перебил Стас.

- Я ж тебе говорю: "Не знаю" - Павлуня с тоской посмотрел в пролив.

На уснувшей поверхности воды мирно покачивались яркие звезды. По ним медленно проплывали бледные осколки льдин. Они плыли беззвучно. Появлялись и исчезали словно привидения. А черная, с таинственным блеском вода казалась не плотной массой, а бездонным пространством Вселенной. Она манила человека тайной, звала его и пугала своим безграничным холодом.

Неожиданно в бухте раздался всплеск. Павлуня вздрогнул и испуганно посмотрел на воду. Из нее высунулась темная, словно облитая блестящим маслом заостренная морда нерпы. По воде разбежались торопливые круги волн. На них отчаянно запрыгали звезды. Павлуня вновь приложился к бутылке.

- Да что ты все вздрагиваешь, - раздраженно спросил Стас, - нерпу не видел? - Он внимательно посмотрел на друга и заметил, что Павлуня смотрит не на то место, где только что играла нерпа, а в пролив. Стас тоже взглянул туда, но ничего подозрительного не заметил.

- Когда катер заглох, - неожиданно заговорил Павлуня, - я слышал всплеск, а потом вспыхнул прожектор.

- И ты думаешь?.. - страшная догадка заставила вздрогнуть и Стаса.

- Я же сказал - не знаю! Может, мне это все показалось!

- А прожектор?

- Да в том то и дело, что был и по воде шарил.

Ушел Стас от Павлуни с тяжелым грузом на сердце.

Date: 2015-05-05; view: 566; Нарушение авторских прав