В плену иллюзий

Их было девять. Стас десятый. Вместо обещанного двухэтажного общежития их поселили в бывший коровник, похожий на барак, но без окон. Полы из перемешанного с глиной навоза, брошенный наспех настил, прыгающие по нему блохи, деревянные нары, солдатские металлические койки и груда полусгнивших матрасов - это все, что комсомольцы увидели внутри.

Половину барака занимали выпущенные до срока уголовники.

- Мы за свободу. А вы, ублюдки, за что? - с издевательской усмешкой спросил их встретивший у входа фиксатый "пахан".

- А они завсегда готовы! - нервно закричал спрыгнувший с груды матрасов уголовник со шрамом на бритой голове. Розовый шрам опускался на лоб и, рассекая бровь, делал и без того уродливое лицо еще ужасней. Злые, колючие зрачки забегали по уставшим лицам ребят, словно искали, за что зацепиться.

- Им хлеба не надо, была бы награда! - нараспев проговорил отрезавший им путь к выходу третий уголовник. Остальные, человек двадцать, нагло разглядывали вновь прибывших и изредка вопросительно зыркали на "пахана".

- Нехай живут, - снисходительно бросил тот, увидев, как комсомольцы, освобождая руки, опускают на пол пожитки.

- Пока живут, - ехидно добавил он, возвратившись на нары.

В первую же ночь у ребят исчезли все ценные вещи. Вечером следующего дня у зеков появилась водка. Начались картежные баталии. Барак заполнился сигаретным дымом, спиртным угаром и "базаром по фене".

Единственная лампочка погасла далеко за полночь, но пьяные шатания продолжались и в темноте. Стас услышал подозрительную возню. Затем кто-то выругался. Другой голос зашептал угрозы. Стас включил фонарь. Луч света выхватил из темноты четырех уголовников. Двое из них прижали к нарам комсомольца. Один зажимал ему рот, другой приставил к горлу финку. Двое других срывали с него брюки. Метрах в трех от них стоял улыбающийся "пахан". В луче света зловеще сверкнули фиксы.

- Загаси фару, ублюдок! - процедил он сквозь зубы, но Стас уже не слышал. Он подхватил массивную табуретку и опустил ее на голову зека с ножом. От треска и грохота табуретки проснулись остальные ребята. Они тут же вооружились подорванными еще днем досками от нар. Не ожидавшие такого отпора зеки ринулись на свою половину. Но, увидев блеснувшие в темноте ножи собратьев, повернули назад. Они зажигали спички, подхватывали пустые бутылки, разбивали их и, угрожающе рыча, бросались в темный проход между нарами комсомольцев. Тут же вспыхивал фонарь Стаса, и на голову уголовника обрушивалась доска. Пьяные зеки пытались перелезть через упавших, но снова вспыхивал фонарь, и новое тело увеличивало затор. Несколько ребят выносили вещи, остальные медленно отступали к выходу. Оказавшись на улице, они подперли бревном дверь барака и под проливным дождем пошли искать штаб комсомольской стройки.

Всю ночь, по колено утопая в грязи, они проплутали по израненному ножом бульдозера бывшему хлебному полю. К утру вышли на разрушенное кладбище. Несмотря на проливной дождь, на кладбище работали люди. Тут были мужчины, женщины и даже подростки.

Появление комсомольцев смутило людей, но, узнав цель столь ранней прогулки, они указали, где искать штаб, и вновь принялись за работу. Женщины и подростки выкапывали вокруг могил траншеи и отводили стекающую с холма воду. Мужчины слой за слоем снимали землю с могил. Рядом с кладбищем стояли две запряженные лошадьми телеги. На одной из них лежал похожий на гроб ящик. Рядом с ним в мокрой соломе утопала мраморная плита.

- Что вы делаете? - спросил Стас у дежурившего возле лошадей посиневшего от холода мальчугана.

- Родню выкапываем, - нахмурившись, ответил тот и с тревогой покосился на обступивших его комсомольцев.

Стас потрогал лоб мальчугана и почувствовал жар.

- Тебе домой надо, - сказал он и хотел погладить мальчика, но тот отскочил в сторону.

- Ага! - закричал он с вызовом. - Я до дому утику, а вы дида водой затопите.

Стас опустил глаза и молча побрел прочь.

Несколько мужиков отложили лопаты и настороженно смотрели в спины удаляющихся комсомольцев. Послышался властный окрик сгорбленного старика, и все принялись за работу еще более рьяно, чем прежде. Через некоторое время из ямы вытащили полусгнивший гроб и погрузили на телегу. Мальчонка проворно забрался на козлы и, подражая взрослым, смачно выругался. Лошади сделали несколько рывков и, сдернув телегу, потащили ее в серую завесу дождя.

- Ну! Мать твою! - нервно выкрикивал мальчик, испуганно поглядывая на гроб. - Пошла зараза, чтоб тебя!

Штаб находился у асфальтированной трассы. Возле него, оскалив никелированные клыки радиаторов, скопились черные "Волги". В стороне стоял милицейский "Рафик".

Всех не впустили. В кабинет, застеленный дорогим ковром, вошел один Стас. По ковру нервно вышагивал молодой человек в черном костюме и белой рубашке. Он брезгливо покосился на заляпанные грязью брюки Стаса, поморщился и нетерпеливо спросил:

- Что, струсили?! Не успели приехать, а уже домой захотелось?! К мамочке, - добавил с ехидцей.

- Нас поселили с уголовниками, - с обидой выпалил Стас.

- Ну и что здесь такого? - удивился хозяин кабинета. - Они что, не люди?! - он пристально поглядел на Стаса.

- Мы же ехали на комсомольскую стройку, - растерянно пробормотал Стас.

- А это что?! - закричал хозяин кабинета, указывая рукой на окно. За ним были видны бараки, различная строительная техника и изрезанный ножами бульдозеров чернозем. - Идите и работайте!

- Мы с уголовниками жить не будем! - тихо, но твердо заявил Стас. Он почувствовал, как в лицо ему ударила горячая волна, и крепко сжал кулаки.

- Вы будете там, где укажет вам штаб! - категорически заявил комсомольский секретарь. - А уголовники, к вашему сведению, выполняют план на сто процентов. Будете работать так же, тогда и поговорим. - Секретарь снял с вешалки плащ и, давая понять, что разговор окончен, стал надевать его, повернувшись к Стасу спиной.

- Мы с уголовниками жить не будем! - настойчиво повторил Стас.

- Здесь не детсад! - Строго оборвал его хозяин кабинета. - С кем поселили, с тем и будете жить!

- Мы не зеки! - взорвался Стас. Выхватил из кармана комсомольский билет и сунул его в лицо секретарю. - Это что?

- Надо уметь находить контакт со всеми, - спокойно сказал секретарь и направился к выходу.

- Что?! - Лицо Стаса налилось кровью, губы побледнели, в глазах засверкала злость. - Может, ты свой зад подставишь для этого контакта?! - взорвался он и, схватив секретаря за грудки, одним рывком опрокинул его на письменный стол.

Еще минуту назад строгое, самодовольное лицо секретаря вдруг побледнело и превратилось в детскую перепуганную физиономию. Расширенные зрачки умоляюще смотрели на Стаса. Дрожащая рука потянулась к телефону.

- Пусти! взвизгнул он плаксивым голосом.

- Пусти?! - взревел Стас и замахнулся для удара.

Комсомольский начальник втянул голову в плечи и зажмурился. Стас брезгливо отдернул руку, сплюнул на богатый ковер и, оставляя грязные следы, вышел из кабинета.

Возле автобусной остановки ребят догнал милицейский "Рафик". Их посадили в комнату с зарешеченными окнами, которая находилась на первом этаже штаба комсомольской стройки. Рассвирепевший молодой лейтенант милиции вызывал на допрос по одному. Он требовал заявлений на зачинщиков бунта. Грозил пересажать всех в тюрьму. Обещал отпустить того, кто напишет, что Стас организовал все умышленно. Но таких не нашлось.

Последним вызвали Стаса. Лейтенант довольно улыбнулся и сунул ему в лицо написанную на трех листах "простыню" комсомольского секретаря.

- Ты знаешь, что тебе светит? - ехидно спросил он. - Это же групповой бунт! - заорал он так неожиданно, что Стас вздрогнул.

- Ты на кого руку поднял, щенок?! - стараясь, чтобы его услышало начальство на втором этаже, - кричал он. - Ты на Советскую власть поднял руку!

Стас горько усмехнулся. "И этот слюнтяй - Советская власть?" - подумал он с отвращением.

- Ты хоть знаешь, на сына кого ты замахнулся? - зашипел лейтенант у самого уха, делая ударение на слове "кого".

Стас молча смотрел в зарешеченное окно и думал о ребятах. Горький комок обиды застрял в горле и мешал дышать. Он не мог простить себе того, что уговорил ребят ехать на стройку. Ему было больно вспоминать зажигательные речи, с какими он выступал на комсомольском собрании.

- Я тебя спрашиваю! - выходил из себя лейтенант. Ты знаешь, кто здесь хозяин?! - Он больно сдавил подбородок Стаса.

- Да пошел ты! - не выдержал Стас и отдернул голову.

- Что?! - побагровел лейтенант. - Это ты мне?!

Сильный удар в челюсть сбил Стаса с ног и, опрокинув стул, он повалился на пол. Пытаясь подняться, получил еще удар, но уже сапогом. В дверь вбежали двое милиционеров и стали помогать начальнику. Кабинет наполнился отборной зековской руганью. Стасу уже казалось, что он находится не в штабе комсомольской стройки, а в переполненном уголовниками бараке. Он пытался встать, но новые удары сапог опрокидывали его на спину и катали по полу. "Ты знаешь, кто здесь хозяин?! - звенело в ушах. - Знаешь?!"

Через пятнадцать суток ребят выпустили, но оставаться на стройке они отказались. Не поехали они и домой. Купили вина, закуски и, забравшись в полуразрушенный дом, устроили прощальный пир.

Закончилось все небольшим костром из десяти комсомольских билетов. Дальше их пути разошлись.