Когда нечего терять

Дверь в каморку оказалась незапертой. Павлуня стоял на табуретке и привязывал к свисающему с потолка электрическому шнуру бельевую веревку. На конце ее была петля. Лицо Павлуни выглядело бледным и отрешенным. При стуке распахнувшейся двери он вздрогнул. Не поворачивая головы, скосил недовольный взгляд на застывшую у порога фигуру Стаса и тут же воровато посмотрел на веревку. Дрожащие пальцы судорожно затеребили незатянутый узел. Он распался. Веревка выскользнула и упала на пол. Павлуня беспомощно опустил руки и, не глядя на Стаса, слез с табуретки.

- Пришел? - проскрипел он металлическим голосом.

- Пришел, - еле выдавил из себя Стас. Он не мог оторвать ошеломленного взгляда от свернувшейся на полу клубком, словно змея веревки. Ему казалось, что она вот-вот зашипит и захлестнет Павлунину шею. Содрогаясь от ужаса, Стас шагнул к ней и отшвырнул ногой под кровать. Оттуда послышался звон падающих бутылок, и вырвалось облако пыли.

Павлуня вздрогнул и, подойдя к окну, судорожно сжал пальцами подоконник. Послышался хруст суставов.

- Выпить принес? - спросил он тем же металлическим голосом.

- Нет.

- Уходи.

- Пойдем. Я найду.

- Найдешь? - неуверенно переспросил Павлуня и пристально посмотрел в побледневшее окно.

За ним уже начиналась сонная перекличка птиц. Во дворе у колонки загремело пустое ведро, раздался старческий протяжный кашель и ударила струя воды. По бетонной дорожке застучали торопливые каблучки. Послышался скрип тормозов несущейся по трассе машины. Ее фары скользнули по окну и осветили лицо Павлуни. Оно показалось Стасу лилово-синим.

- Найду! - решительно повторил он. Ему все еще казалось, что невидимая петля давит шею Павлуни. Он даже шагнул к нему. Но Павлуня скрипнул зубами и пошел к выходу.

Подойдя к табуретке, он отодвинул ее в сторону и тщательно оглядел пол. Затем взглянул на свисающий с потолка электрический шнур и зло посмотрел на Стаса. Казалось, что он вот-вот разразится бранью. Но Павлуня опустил глаза и медленно побрел к двери. Он так ссутулился, как будто собирался открыть дверь набыченным лбом, но, подойдя к ней, привычно пнул ногой и растворился в мрачном коридоре. Стас поспешил за ним.

В коридоре послышалось всхлипывание. Стас пригляделся и увидел сидящего на горшке малыша. Тот прикрыл заплаканное лицо ладошками и сквозь раздвинутые пальчики испуганно смотрел на Павлуню. Но тот безразлично прошел мимо. Стас хотел успокоить малыша, но сзади хлопнула дверь и выбежала полураздетая молодая женщина. Она подхватила ребенка вместе с горшком и понеслась обратно.

- Скоты! - не выдержала она уже у самой двери. - И когда уже вас пересажают!

Весь день провели у моря. Павлуня избегал людей и потащил Стаса в зону обвалов. Она находилась в стороне от общего пляжа и была завалена огромными валунами. Они сорвались с нависающих над берегом скал и, отлетев далеко в море, защищали берег от свирепых волн. Перепрыгивая с камня на камень, можно было отдалиться от берега метров на двадцать-тридцать и при спокойной воде разглядывать насыщенную жизнь глубин моря. Тут стремительно проносились косяки кефали, прятались в водорослях окуни и зеленушки, рылся в песчаном пятачке горбыль и, угрожающе вытягивая вперед клешни, устраивали рыцарские турниры крабы.

Маленькие и большие валуны завалили и берег, но между ними в проходах, напоминающих лабиринты, рассыпалась мелкая галька, а кое-где были песчаные пятачки. "Камни" - так местные жители окрестили зону обвалов. Это было излюбленное место рыбаков, подводных охотников и "русалок". Не тех русалок, о которых взахлеб рассказывали подвыпившие рыбаки, а обыкновенных, с ножками вместо хвоста и прочими прелестями, которые обычно скрываются от внимательного мужского взгляда. Это были отдыхающие в Доме отдыха женщины, которым нравилось загорать нагишом.

Изредка из воды высовывалась голова любопытного подводного охотника. Сквозь маску смотрели восхищенные глаза. Он начисто забывал об охоте за рыбами и вставал во весь рост. "Камни" оглашались паническим визгом. "Русалки" подхватывали одежду и, сверкая голыми задницами, прятались за глыбы. Иногда одна потревоженная "русалка" поднимала целый гарем. Под воздействием визга со скал начинали сыпаться сперва мелкие камешки, потом покрупней и, наконец, срывалась увесистая глыба. Тут уж становилось не до стыда. Обнаженные женщины, принимая самые неожиданные позы, карабкались через валуны, бросались к общему пляжу, а иной раз и в объятия счастливого подводного охотника. Он услужливо помогал женщине отплыть подальше от страшного берега и долго кружил вокруг нее, как будто нарвался на целый косяк кефали.

На следующий день любительницы острых ощущений возвращались в облюбованные места, как будто вчера ничего не произошло. Бывало, что та, которая бросилась в объятия подводного охотника, на следующий день загорала уже под его охраной.

Встреча с "русалками" не обошла стороной и Стаса с Павлуней. Они молча пробирались по прижатой к скале тропинке и столкнулись лицом к лицу с двумя оголенными женщинами. Павлуня бросил на них недовольный взгляд и, плотнее прижав к себе сумку с водкой, шмыгнул за первую попавшуюся на глаза глыбу.

Стасу повезло меньше. Он загляделся на уснувшую под палящим солнцем прекрасную блондинку. Ноги зацепились за корягу, и он рухнул рядом с ней, едва не зацепив рукой ее мирную головку.

Лежащая рядом брюнетка удивленно посмотрела на сконфуженного Стаса и рассмеялась. Блондинка проснулась, но наготу прикрывать не стала. Села, сняла большие темные очки и недоуменно посмотрела на распластанное возле нее тело.

- Ну просто хищник! - издевательски воскликнула брюнетка. - Орел! Ты посмотри, как он бросился! - она многозначительно подмигнула подруге.

Блондинка прыснула и деловито предложила: - Вам помочь, или сможете сами? - в ее глазах не было ни малейшего намека на испуг. Словно доказывая это, она медленно развела руки и с нескрываемым удовольствием потянулась. Упругая загоревшая грудь едва не коснулась неуклюже поднятой руки Стаса. Он смущенно отвел глаза и на четвереньках попятился к глыбе, за которой скрылся Павлуня.

- И впрямь орел! - повторила брюнетка.

Стас поднялся и растерянно пошел прочь.

Сзади раздался веселый смех.

- Че пялишься? - злобно пробурчал Павлуня.

- Кто пялится? - хотел огрызнуться Стас, но передумал. Голова невольно повернулась назад. Взгляд скользнул между двух глыб, за которыми еще видны были стройные ноги женщин.

- Разлеглись тут! - с показной обидой выпалил он, но воображение еще долго хранило волнующую картинку с обнаженными женщинами.

Павлуня остановился. Внимательно осмотрел свисавшую почти над водой скалу и бережно опустил сумку.

Стас недовольно оглядел выбранное Павлуней место и хотел предложить перейти на другое, но Павлуня опередил.

- Здесь! - твердо сказал он не терпящим возражения голосом.

Стас молча расположился рядом. "Русалки" развеяли угрюмую картину утра, но не настолько, чтобы он смог забыть о состоянии Павлуни.

Павлуня уже откупорил бутылку и трясущейся рукой шарил в сумке, ища стакан. Наконец он не выдержал и присосался к горлышку. Он сделал несколько жадных глотков и облегченно вздохнул. Еще минуту назад злое, перекошенное лицо постепенно разгладилось. Взгляд перестал метаться и, затуманившись, остановился на сине-зеленой глади моря. Оно плавно раскачивалось, вздымало небольшие волны и, ласково шурша галькой, лизало берег. Некоторые волны ударялись о выступающие из воды валуны и окропляли берег блестящим на солнце бисером. Брызги приятно охлаждали разогретое на солнце тело. Хотелось прыгнуть в воду и отдаться ее ласке полностью.

Стас в ожидании взглянул на Павлуню. Лицо друга застыло, как высеченное из камня, и только со лба скатывались крупные капли пота. Стас чувствовал, что говорить сейчас с ним о случившемся на рассвете нельзя. Смотреть в глаза - тоже. И поэтому молча выложил продукты и, словно ничего не случилось, стал непринужденно рассказывать о работе в Сибири. Изредка он замолкал и с любопытством наблюдал за купающимися неподалеку "русалками". Особенно его беспокоила блондинка. Она подплывала так близко, что Стас отчетливо видел залитую солнцем бронзовую грудь и преломляющийся в воде темный треугольник. Блондинка, как казалось ему, чувствовала это и уже не просто купалась, а демонстрировала свою наготу.

Стас забывал, о чем говорил до этого и, разлив по стаканам нагретую солнцем водку, предлагал Павлуне. Павлуня бросал презрительный взгляд на блондинку, удивленно смотрел на Стаса и пил. Потом несвязно, со многими отговорками рассказывал Стасу о судьбах ребят, с которыми они уехали на комсомольскую стройку. Он говорил монотонно, как будто выполнял неприятную обязанность.

Стас узнал, что двое из девяти ребят остались на сверхсрочной службе в армии. Один попал в тюрьму. Один погиб в геологической экспедиции. Остальные затерялись где-то на Севере.

Рассказав о ребятах, Павлуня стал говорить о матери.

После его отъезда на комсомольскую стройку она заболела и долго пролежала в больнице. Выйдя оттуда, она перестала разговаривать с людьми. Врачи утверждали, что с речью и слухом у нее все в порядке - просто она не хочет.

Последний раз ее видели на краю высокой скалы. Она долго смотрела на штормящее море. Неожиданно взмахнула руками как птица крыльями и без единого звука полетела вниз. Огромная волна сняла с выступа скалы безжизненное тело и унесла в море.

Стасу показалось, что о смерти матери Павлуня говорит без сожаления. От этого по телу пробежал холодок. Вспомнилось минувшее утро. В душу закрадывалось дурное предчувствие.

- Махнем на Дальний Восток? - неожиданно для себя предложил он Павлуне. Мысль о Дальнем Востоке пришла случайно. Стас вспомнил ехавшего с ним в поезде рыбака. Тот много рассказывал о романтической жизни на флоте, о Тихом океане и Охотском море. Но Стасу и в голову не приходило ехать туда и, тем более, тащить за собой Павлуню. Но сейчас эта мысль пришла в голову как спасение.

- Устроимся матросами на сейнер! - мечтательно проговорил он.

- Опять ты за старое! - недовольно пробурчал Павлуня. - Один раз "махнули", хватит!

- Махнем! - не сдавался Стас. Воображение уже рисовало ему штормящее море. Рассказанные в поезде картины рыбацкого быта уже переживались им, как прожитые лично, и даже тоска, с какой случайный знакомый говорил о разлуке с товарищами, передалась сейчас Стасу и требовала действия. Он слышал рев штормящего океана, режущий свист такелажа, шум работающего на пределе двигателя и ни с чем не сравнимый запах моря и смоляных тросов. Да это было и не удивительно. Море, пусть и не штормящее, но хорошо помнящее о шторме находилось у самых ног.

- Там и платят, будь здоров! - выпалил он показавшийся ему убедительным аргумент. - Заработаешь кучу денег! Купишь собственный дом, а там… - Стас мечтательно закатил глаза.

Павлуня нервно откупорил новую бутылку и жадно отхлебнул прямо из горлышка.

- Дело твое, - безразлично сказал Стас, заметив в глазах Павлуни волнение. - Живи тут… Еще бы! - он небрежно кивнул на бутылку и невольно перевел взгляд на плавающую неподалеку блондинку. - Водочка, солнышко, бабы… Чего не жить-то?

- Бабы! - зло покосился на блондинку Павлуня. - Нужны мне твои бабы!

- Не бабы, так водка! - с иронией парировал Стас. - А впрочем, и там пьют. Только там - в удовольствие, а не для того, чтобы глаза залить.

По лицу Павлуни было видно, что фраза попала в самое больное место. Он поморщился и с недоверием взглянул на Стаса.

- Можно подумать, что ты уже был там, - с ехидцей сказал он.

- Друзья были, - не мигнув глазом, соврал Стас, - они трепаться не станут.

- Можно подумать, что тебя там ждут - не дождутся! - не сдавался Павлуня, но это был уже не угрюмый опустившийся человек, а заядлый спорщик. - Можно подумать, - повторял он прилипшие к языку слова, - что у тебя и специальность морская есть? - Сказав это, он настороженно покосился на Стаса, как будто боялся, что специальность такая у него есть.

- Не боги горшки обжигают! - отшутился Стас. - Было б желание.

Павлуня немного помолчал, затем недоверчиво взглянул на Стаса и неожиданно спросил:

- А повара им нужны? - от волнения голос его перешел на хрип.

- Повара?! – Удивлённо переспросил Стас. - Да какое же судно обойдется без повара?! – Он заметил перемену настроения Павлуни и был готов на любую авантюру, только бы заставить его думать о жизни.

Павлуня задумчиво крутил в руке стакан. На его лице, как на поверхности моря, отражались гуляющие в душе тревожные ветры. Оно то морщилось, то светлело, то перекашивалось от боли и вновь разглаживалось от мелькнувшей надежды. Изредка глаза затягивались туманом. Неожиданно в них вспыхнула злоба.

- Да пошел ты… со своей брехней! - выпалил он с обидой. - Собирались пить, а ты опять за свое! Махнули один раз. Хватит! Так махнули, что двоих уже не вернешь!

- Не вернешь! - строго ответил Стас. - Только ты мне ими не тычь! Я в стороне не стоял. И слюни не распускал, как некоторые!

Он понимал, что высказал лишнее, но сдержаться не смог, да и не хотел сдерживаться. В конце концов, думал он, перед ним уже не сопливый, доверчивый комсомолец, каким был Павлуня раньше, а спившийся взрослый мужчина. А с мужчиной по-мужски и надо. Он ещё раз окинул Павлуню внимательным взглядом, и пошёл купаться.

Прохлада приятно окутала тело, а несколько продолжительных нырков окончательно сняли напряжение. Он только сейчас вспомнил о ране, да и то лишь после того, как соленая вода промочила тампон и попала внутрь. Он взглянул на пятачок, где только что загорала блондинка, но ни ее, ни подруги уже не было. У самой кромки камней, почти на границе с общим пляжем медленно удалялись две стройные фигурки.

Прижимая промокшую повязку, Стас вышел из воды и подошел к Сумке, где лежали запасные бинты.

- У нас или еще в Сибири? - угрюмо спросил Павлуня, кивнув на окровавленную повязку.

- Косого помнишь? - вместо ответа спросил Стас.

- С инкубатора? - удивился Павлуня.

- Он самый, - улыбнулся Стас. - Так обрадовался встрече, что чуть не зарезал.

- Зарезал? - недоуменно спросил Павлуня и наморщил лоб, как делал это всегда, когда ему было что-то непонятно.

Стас видел, что Павлуня уже не обижается, и даже чувствовал, что разговор о Дальнем Востоке не прошел зря.

Павлуня пристально разглядывал нависшую над ними скалу и вновь потянулся к бутылке.

- Может, на сегодня хватит? - неуверенно предложил Стас. Но Павлуня молча разлил по стаканам и, подав один Стасу, грустно сказал:

- Мать помянем, - толи спрашивая, толи настаивая, грустно предложил он, и вновь посмотрел на свисающую над ними скалу. Затем медленно и тоскливо перевёл взгляд на торчащие из воды острые клыки валунов. - Тут она где-то… - добавил угрюмо. По телу Стаса пробежали мурашки.

- Так это и есть то место… невольно спросил он.

Но Павлуня не ответил. Он залпом выпил водку и, насупившись, смотрел на воду. Она была так прозрачна, что сквозь нее были видны коричневые, желтые и черные водоросли. Подводное течение раскачивало их из стороны в сторону, трепало, вытягивало вдоль дна, как будто это были и не водоросли вовсе, а волосы утонувшей женщины. Эта мысль пришла в голову Стаса неожиданно. Он даже вздрогнул и осушил стакан.

- Ты знаешь, - заговорил Павлуня, - даже хорошо, что в море, а не на кладбище.

- Почему? - удивился Стас.

- Потому что кладбище только в одном месте, а море везде, значит и она везде.

Расстались они, когда уже стемнело. Павлуня, словно извиняясь, взглянул на Стаса и попросил: - Мне надо побыть одному. Не обижайся.

Стас всё понял, и весь вечер провёл с Юрой и Таней.

А на утро появился взволнованный Павлуня.

Стас взглянул в осунувшееся лицо друга, и понял, что в эту ночь Павлуня спать не ложился.

- Стас! - спросил он дрогнувшим от волнения голосом. - А нас возьмут туда?

- Ку-у-да? - умышленно изображая безразличие, протянул Стас.

- Как это - "куда"? - побагровел Павлуня. - Весь день уговаривал, а теперь "куда"?

- А-а, - протянул Стас, пытаясь посмаковать удачу, но не выдержал и бросился обнимать друга. - Куда они денутся! - воскликнул он так громко, что за стеной послышался испуганный возглас Татьяны:

- Юр, что там?!

- Вставай, - ласково проговорил Юра, - Стас уезжает.

- Куда? - сонно спросила Таня, но Юра не ответил.

За стеной послышались шаги, затем шум поставленного на плиту чайника и щелкнул магнитофон. По "кубрику" разлилась приятная музыка.

Павлуня смущенно глянул на перегородку и вытащил из-за распахнутой двери пузатый рюкзак.

- Тогда пошли, чего еще ждать? - неуверенно пробормотал он.

Скрипнула соседняя дверь, и за спиной Павлуни появился невысокий коренастый мужчина лет тридцати пяти. Коротко стриженые русые волосы и искрящиеся карие глаза, казалось, добавляли свет в и без того приятную улыбку.

- Может, чайку на дорогу? - предложил он.

Павлуня насупился и уперся взглядом в пожелтевший от времени рюкзак.

- Некогда нам, - угрюмо пробормотал он.

- Повезло тебе, не обращая внимания на отказ, так же спокойно проговорил Юра. - А мы с Таней уедем позже. Дела, брат, не пускают.

Павлуня удивленно взглянул на Стаса.

- Не зыркай, - улыбнулся Стас. - Мы с Юрой вчера весь вечер маршрут намечали. Он и адрес товарища дал. - Стас взял со стола исписанный листочек бумаги и показал Павлуне. - На Курилы махнем! Это тебе не Кубанское водохранилище!

- На Курилы? - на лице Павлуни отразился испуг. - И вы туда? - уже без смущения взглянул он на Юру.

- Нет. Мы в Сибирь, к березкам, - улыбнулся тот. - В самое сердце России.

На автобусной остановке Стас горячо обнял полюбившегося ему за один откровенный вечер Юру, и последний раз взглянул в глубокие, добрые глаза Тани. Он втайне поклялся, что если свяжет свою судьбу с женщиной, то непременно с такой же, как Таня.

Павлуня волновался, нетерпеливо ворчал и, сутулясь, оглядывался по сторонам. Ему не верилось, что он наконец-то покинет убогую каморку, отделается от осуждающих глаз знакомых и соседей и уедет туда, где его никто не знает. Ему не верилось, что он больше никогда не услышит унизительных намеков на полоумную мать. Лицо Павлуни просветлело только тогда, когда автобус, обдавая прохожих бензиновой гарью, помчался по липкому асфальту горной дороги.

Через две недели друзья сидели на вербовочном пункте города Краснодара и ожидали отправки. Позади осталось трогательное даже для огрубевшего сердца Павлуни прощание Стаса с Надей. В какой-то миг Павлуню охватил страх. Он увидел, что Стас хочет остаться. Он даже поделил деньги и одну половину стал совать Павлуне. Но Надя остановила Стаса, она назвала его глупым мальчишкой и даже рассмеялась. Он попытался просить у нее прощения, но она закрывала ему рот маленькой ладошкой и приговаривала:

- Глупенький. Разве можно принимать все так близко к сердцу. У тебя будет еще сто таких же Надежд. Глупенький…

На вокзале она неожиданно исчезла. Стас злился, ругал Павлуню, но Надя не появлялась. Уже пред самым отходом поезда Павлуня увидел мелькнувшую за углом киоска знакомую блузку и побежал к ней. Надя, закрыв лицо руками, горько плакала. По щекам расползлись кружева размазанной туши. Маленькая фигурка вздрагивала.

Увидев Павлуню, она схватила его за ворот рубашки и прижала к стене киоска. Глаза девушки вспыхнули дьявольским блеском.

- Ты ничего не видел! Слышишь?! Ты ничего не видел! - истерично кричала она и ударяла Павлуню спиной о стенку. - Это мое дело! Ты слышишь?! Только мое и баста!

- Да я, - пытался вставить он, но Надя не давала. - Ты друг ему! Он должен ехать! Слышишь?! Должен! - прошептала она, обессилев и, отпустив рубашку, притихла на его груди.

Павлуня впервые почувствовал, что в мире есть что-то такое, чего он не понимает, но ради чего стоит жить.

По дороге в Краснодар Стас без умолку говорил о Наде. Ругал ее за легкость, с какой она воспринимает жизнь. Жалел. Но к удивлению Павлуни, ни разу не заговорил о любви. Павлуню мучила совесть. Он знал, что если расскажет о последнем разговоре с Надей, то Стас может вернуться. Возможно, он вспомнит и о любви. Знал, но рассказать не мог, не имел права.

"Я не хочу, чтобы он всю жизнь мучился из-за меня! - говорила Надя. - Ему нужна чистая девушка. А я, - она иронически улыбалась и вдруг вспыхивала такой искренней радостью, что даже пугала Павлуню. - А я и без этого счастлива. И в моей жизни был маленький праздник! Я не хочу разменивать его на серые будни!" - Она говорила так убедительно, как будто доказывала это не Павлуне, а самой себе.

На прощание Надя обняла Павлуню и так жарко поцеловала в губы, что он догадался, кому на самом деле предназначался этот поцелуй.

- Береги его! - заливаясь слезами, крикнула она уже вдогонку. - Он такой дурачок…